Покоритель

- М... – блондин отвёл взгляд. - Дейдара? – повернулся назад. - Всё хорошо? - Нет... – встаёт, ощупывая руками маску, – ру-гаюсь. - И в чём причина? - У меня кончилась глина, хм. А искусство – это взрыв, секунда абсолютной красоты. * * * Тсукури отстаёт и прислоняется к дереву. Учиха также останавливается, рукой придерживая растущую трещину, – ждёт. Стрелой через кроны продралась жёлтая молния. - Яркая птичка. Да, Дейдара? Блондин подошёл чуть ближе, слушая как напарник пытается увлечь его в чудатненький разговор: - Когда-то раньше... одно время я постоянно подражал птицам и, помню, тебя это дико злило. Терпеливое ожидание. - Кар–кар... – мрачно пошутил отступник Камня и побрёл, как некогда шёл один из Учих, то есть пропуская всё, кроме дороги. Обладатель Шарингана зашагал неподалёку, недоумевая, чем вызвано такое внезапное удаление. «...Должно быть наоборот... Нет...» - Прокатишь на птице? - Не хочу. «Хоть так...» - Танго? - Нет, – сунул руки в карманы. - Может данго? Вопрос остался без заключительной части. Ученик Четвёртого убрал ладонь с маски, открывая вдающуюся вглубь прорезь. В неровной трещине мелькал второй зрачок. Когда-то, вот недавно, небольшой снежочек, скомканный на скорую чью-то руку, пробил древесину, но не смог дойти до большего. Чёрные кругляши внимательно изучали замасочный мир. - Тогда каковы твои требования? – Тсукури задумчиво провёл взглядом по линиям. «Еще и просить буду...» - Деревня. - А объясни. - Развеяться... – юный мастер оживился, – хочется... - Тебя не заботит наше текущее время на такой лёгкой миссии? - Ну-у, Учиха был главным в отряде, – задиристое подмигивание, – Он отвечает перед всеми. «Весёлый...» - Я, что ли?.. Главный? - Не мой выбор, гм. - Ладно. И куда, в таком случае, мы спрятали бы плащи, если б отправились „развеяться“? «Впрочем, тебя такая мелочь не остановит...» – Тсукури замолк. - Может в ту тёмную штуку? «Я знаю много тёмных вещей...» – спиральный не сразу разгадал такую вольную характеристику измерения. - Это называется техника Камуи. И простой свет там также может существовать..! - Бака, п-с. - В Камуи... с плащами оставлю, – пристрашающие рубины, – Сам в деревню пойду. - А мне то что? – мастер нахально провёл языком по зубам. - Про глину, учти, забудь. Учиха потрепал юнца за хвост. - Порвёт. В мелкие кусочки! * * * Два исчезнувших плаща и одного закружённого за дело, или, просто как вариант, не „за“, манипулятора спустя. - Дейдара, думаю мы сегодня никуда не пойдём, – шиноби пощекотал ногтями открытую переносицу. – Ещё одной у меня нет. Светлый соратник дёрнулся, вмиг подняв голову, и сразу разочаровавшись, – раненая маска надёжно скрывала всё лицо, только кроме пробитой бреши. - Хм... Не поменялся... - Грустно. Создатель торнадо уселся на корточки, глядя на связывающую яркие волосы чёрную ленту. «Только, потому что риск минимален... Но он есть...» - Снимай повязку, – не утруждая себя объяснениями, повелел бывший клоун. - Угу... – в глазах забегал интерес. Тсукури начал послушно, как ребёнок, развязывать узел, едва не упав на своего заклятого недодруга при непредвиденной пропаже опорной кисти. «...Шаринган – это интересная вещь...» – отскользнувший Учиха принял у наглеца повязку. – Я сейчас вернусь, – повелитель измерения исчез в ветреном пространстве лишь для того, чтобы спустя пару секунд прийти вновь. - Долговато, хм, – блондин встал, перестав кружить целой картинкой: – Пойдём уже... - На север? - На... Западнее! - Налево? – решил проверить свою догадку Учиха. - На лево-север!!! Отступник Конохи повернул его лицом к лицу с душистой елью. Тропинка петляла где-то на северо-востоке... Тсукури обиженно уткнулся в мягкую хвою у себя перед носом, замаравши прядь сыпучими иголками. - Пряжу собери, Дракон лазоревый. * * * - Хижины. - И плантации, – добавил тёмный. Отчасти он был прав. Во многих домовых участках вместо пышных садов действительно росло нечто зелёное и объёмное. - А чего? - Тростника, – Обито подошёл к грядке, отрывая листочек. – Да. Тсукури быстро подкрался, прикрываясь целой гривой, не попавшей в хвостик, и выхватил у того перед самым носом тонкий стебелёк. Учиха резко провернулся: - Отдай, – искусник помахал веточкой, улы-ухмыляясь, – Не твоё, Дейдара! – кивок подтверждения. - Ага-ага, м–мм... Воришка прижал тростинку зубами, забавно гоняя её между уголков губ. Темноволосый смирился с пропажей. - Тебе... нужны конопушки. - Не нуждаюсь, – любопытство победило: – Гм? - Определённо. «На мирного похож...» Тсукури махнул головой, вскинув полуспущенные волосы. А ведь в самом деле, так очень даже напоминает деревенского парня. Того самого, что всю сельскую работу, не отрываясь, сделает, пожёвывая при этом какую-нибудь худощавую травинку, сорванную здесь же. - Что для тебя „определённо”?! – видимо большего он не дождётся. ...Среди весёлый шум и несерьёзную болтовню двух молодых господ летел зычный голос зазывалы: - ...наши актёры, музыканты и певцы!.. – глинянник прислушался, – Гуляющие по землям, пришедшие из Страны Мёда торговцы-караванщики удивят Вас своими заграничными яствами на сегодняшнем Кинро–канся но-хи!!! Да будет сладостен тростник!.. А королевский шут будет без устали раздавать веселье до тех пор, пока петухи не продрут свои осипшие глотки! Музыку!!! – где-то совсем рядом запела невидимая гитаристка. - О... – заминка, смущение, – я не жду, м. - Моё имя – Обито... Мастер перевёл взгляд. - Хмм... И как же тебя называть?.. - Как хочешь, так и зови, - Значит, ты станешь... – черничные глаза не пропускали ни одного движения, – ...Тоби... – удивлённо раскрылись. – Да. Ты будешь теперь, – мастер пожевал травинку, – м... Тоби! – вздёрнул подбородок, осмелившись попасть в чёрный взгляд. - Его не существует. - Почему, гм? - Потому что это кличка. „Сельчанин“ нахмурился. - Тогда я! бросаю вызов Учихе, с этого дня называя его придуманным именем! – через гам прокричал своё заявление безбашенный шиноби-подрывник. Голубые сверкающие жемчужины и мёртвое молчание. Круговорот. Тело покрывается каменной коркой, постепенно отдаваясь на волю бытия. - Дейдара, ты... – Учиха торопливо водит зрачками по всей улице, опасаясь оглядываться, – не должен так делать... нигде. Тсукури шатается. - Вам помочь? – хладнокровно с одной стороны. – Я-я могу позвать врача! – женский голос. – Никак, стебель горький попался!..– Эй! Твоему другу плохо? - Нет, – подхватывает под руки, помогая идти, – Это рисовое вино. Ничего не приметившая толпа замолкает. Мнимый Мадара потащил своего беспечного, вдобавок одеревеневшего напарника на фестиваль ярчайших красок... Музыку!!! Танцы, пляски! Игры! Бакудан! Забавные флейтисты хохочут в флейты над массовой давкой в перетяни-канат! Фь-и!.. Фь–и-и-и..! Промеж домов бежит резвая цепочка селян, постоянно сменяющая направление... «А..?» – ...и заглатывающая всё на своём пути..! Уличные творцы, не отчаяваясь, рисуют каждый момент шествия, вновь и вновь вцепляясь в спотыкающиеся мольбеты. А вольный люд всё равно задевает ножки! Кремовые рыбки разлетелись с блинчиками мёда из рук умельца ма-дзютцу. Озорной птицелов тянет семпая за зелёный шарф, кружась и летя на мостовую! Удавка затягивается, бросая своего хозяина на полную сумку. - А-э!!! – несётся ребятня. – Уберись!.. Толкает в спину. - Оби-тоби!!! – стаскивает до конца и откидывает на растаптывание. * * * Белёсые кометы взрывают небо. Под ними по всему селению разбросаны люди, вновь за триста дней одновременно смотрящие вверх. Двое из них сидят на крыше, отделившись ото всех. Какой-то – неизвестно какой – просто счастлив без ухищрений. Ясное небо блистает, притягивая его взгляд. Где-то за домами потихоньку взмывают в вышину салютовые размашки. Скорее, тихо это только смотрится, гремят же они, словно пушка, когда стреляет. Дети носятся вокруг домиков, желая забраться к боле долгожданным чудесам, чем в бегу падшие фонарики, а остальные... Остальные просто стоят, любуясь диковинным зрелищем. Яркий звёздный фейерверк в мгновение ока сметает пламенная вспышка. И ещё одна. Горящие искры летят вниз, с криками разлетаясь в прутиковых крышах... - Огонь?.. Тебе не нужно взрывать эту деревню, Дейдара. Тогда зачем печати? Создай небольшие взрывы и оставь всех в покое, – минувшее удивление. Сухой тростник целеустремлённо вспыхивает. - А-А! – громкий треск пустых стеблей, – Спокойствие! – несколько ниндзя в спешке запрыгивают наверх. Другие мечутся ниже. Продолжает гореть огонь, по тонким перегородкам захватывающий забытую деревню. Тсукури не слушается. - Моё искусство цветёт только для меня, хм. Не хочу лишний раз заставлять его раскрывать свои тайны какому-то Учихе, – презрительно фыркает. - Учиха, не Учиха... Учиха здесь только я. Зачем. Это делать? Они, разумеется... спасутся, но... – мрачный ученик больно ткнул искусника палочкой, получив в ответ лёгкое затягивание шарфа. - Да... не хочу открывать свои тайны Учихе! - И это всё, потому что я ими воспользуюсь? «Должно быть, много глины ты взял...» Среди жара, наклонившись, бегут серые силуэты здешних носителей повязок. Пламень расступается. - Что ж, Дейдара, если все эти речи действительно имеют вес, то, думаю, кому-то нужно сейчас уйти из селения. - Тебе кажется... – тихий шелест, – мм... Акой и аой. Уголок дёрнувшейся улыбки. Алый художник спрыгивает в бедствие ниже, уносясь по улице. Учиха остаётся один на странной крыше. Проводит пальцем у ног, очерчивая защиту... Фейерверки совсем пропали. Их место заняли светлые созвездия в горящем ободе. Где-то в пламени ходят вездесущие красивые фигурки. «Во взрыве есть огонь» – дорога хаоса, – «...Больше ничего кланы не роднит... Может, кроме одного места рождения...» Непокорная стихия медленно покрывает почти все кровли Курозаты. Добровольно или по принуждению – не узнает никто. «Во взрыве всегда будет огонь» – трогает исчезнувший карман, – «В нём должно... остаться покойное пламя...» Ниндзя твёрдо подходит к краю хижины, сходит вниз на бушующую улицу и намеренно спокойно бредёт, не обращая внимания на прохожих, и задевая перчатками тёплые плантации... * * * Изумрудный шарф полетел на землю. За маской времени. Учиха становится в сторону, смотря на всё. Его не трогают – шиноби не видят. Анбу уводят группы людей куда-то в сторону. Дети жмутся к матерям. Мёртвых... сейчас нет. Один спаситель в ожогах идёт при свечении живого дзюцу. Последователь луны моргает, цепляясь за шею. Щипает, опуская руку. Шутка ли, возвращаться в Убежище без человека, получившего истинное лицо и счастливый дар проявлять неизведанное... Довольно много тайн ещё раскрыть ему осталось, разумеется, если он не откажется от предоставленной чести. - Жду... – под толкучие мысли закрывает чуть менее шрамированый зрачок, – ...Дей–дара... Это имя. И оно: Странное, Обыденное... Приманивающее, С чего-то неотпускающее И слишком рьяно интересующее сознательно. Застывает, отметая всё. На чуть-чуть. Рядом ударяется фанатичный огонёк. «Если захочу, могу подчинить и зажечь...» * * * - Дейдара–семпай, Тоби-очень–очень нравятся-митараси-данго!!! – красное облако благодарно скачет под ладонью попрошайки. - Тоби, м, прекрати! – творец прокатывает взглядом небосклон, одновременно выдёргивая руку. - Но семпай!.. - Не прикасайся ко мне, ухлопнутый. Завитковая тыквочка опечаленно поникла, единственной прорезью глядя на смоляную ладошку, проскальзывающую по походной ткани. Завербованный замялся: - Предложение, хм! Ты не трогаешь меня, а я не трону тебя, когда заполучишь такое же, – взрывной шиноби наскоро смахнул воздух лазоревым пальцем... «Любопытную отписку я получаю...» * * * «А вот сейчас бы не спустил...» * * * - Но Т-тоби не хочет такое же серое!.. Тоби хочет похожее! Тсукури дрогнул, критически распахивая глаза. Притворщик прыснул. - Семпай, вы, точно попугайстая ящерица на облачке! - Ка... - Да во же она спит в зелёном гнёздышке около кольца! – Тоби в отчаянии развёл руками. «В сумке!..» Несколько мгновений спустя мастер всё-таки провел аналогию между бесценными завязками и „гнёздышком“. - Хочешь, расскажу, что такое искусство? – вкрадчиво поинтересовался тот. – Сейчас кольцо выпустит ящерку! – пурпурные тучи слетели с плеч. - Семпай-данна, Тоби это знает!!! Белокурец пошатнулся. - Семпа́й-дан-н-на? – затейщик игриво коснулся маски, – Данна–с-е-м... пай? Под уговором зарумянившийся искусник отвёл очи голубые. - Что-то не так, Дейдара-но дан-н-на?.. Неужели вам приятно, когда вас зовут мастером? «Помолчи... одержимый, честное слово...» - Тоби, поговорим при вступлении в Акацуки. - Семпай, да разве мне теперь нужно так долго молчать?! - Хм, да. Ящерица в одёжке грустненько опустила голову... Из-под маски послышалось: - Но Тоби – послушный мальчик, что бы вы не сказали, данна... * * * Много огоньков горит в несчастной глуши. - Заканчивай с этим!.. Как же всё бесит! Как же бесит твоя эта наивность!!! – неконтролируемый крик. Эти!.. Эти! глаза бросают вызов всем моим скульптурам тем, что существуют!!! Ты... – мастер силится вздохнуть, – должен перестать забывать! моё искусство!!! Почему эти!.. глаза его не замечают?! – тяжело дышит, теряя чёткость. Невидящая его краснота не может подчинить невидный взрыв. - ГОВОРИ! – кулаком о колено. Тихий шелест листьев. Краткие белые вспышки вдалеке... - Где Итачи? - ТЕБЕ ДАЖЕ!.. не нужен!!! – Не смей. Творец разрывает сетку в лохмотья. - ...занижать силу противника, мою силу!.. Не позволю. „Клацк-клацк”... Стук. Невысоко плачет маленькая птица... Для неё всё кончено. Раскушенная нить вырывается, а оскальная улыбка алчет глину, жаждя показать миру истинное искусство сквозь сколы на коже мастера... - Это, – смеётся, закидывая голову, – будет! последний взрыв. Ты сдохнешь, как какая-то голодная шавка! А я... Нет... Я не умру... Я стану тем, ради чего жил! Тем, ради чего всё это затевалось!.. Все эти взрывы, звёзды!!!.. Я стану мгновением! – вновь срывается на крик, – Уйду туда, где царит всё прекрасное! Туда, билет куда достану только я!.. Гляди! Звезда! Чёрная, как мрак, куда попадёшь ты!!! Сероглазый смотрел на него немым взглядом. - Разве не приятно узреть искусство перед своей смертью?! Восторгайся, пока не поздно!.. Я взорву себя!.. а также... а также... Всё вокруг... на десять километров!!! Всё, что не успеет убежать, и тебя в том числе!!!.. Ты, Учиха, ну давай, сбегай!.. Взрыв то ещё не наступил!!! Ха-ха-ха... Чёрная звезда!.. У мрака... У мрака... Мрака... Тёмная звезда... Сгорящая в своем совершенстве тёмная звезда... мрака... — Прости меня, Тоби... «...За смерть, и за слова того красноволосого...» * * * Учиха Обито следит за огнём. Из полымя выпархивает чистая, как слеза, птичка и уверенно мчится всё выше и выше, не жалея стеклянных крыльев, мчится к самой заре или ещё дальше, несётся вверх, на Звёзды, откуда, казалось, родилась, улетает далеко-далеко, дальше, чем земной Юг, или будь то Север, взлетает вверх и раскалывается на всё, на воздушный свет, творя цве́та самого утра фейерверк. Это – отблеск Последнего искусства. Учиха не верит. Здесь становится слишком уж так по-детски чудотворно для правды!.. Из сверкающего блеска взмывают в сапфировую ввысь ангельские птенцы. Их танцы распадаются, закручиваясь, заверчиваясь, в единый вальс, размывшийся до прекрасного, они реют над деревней, хрупко и мелко, как хрустальные, холодные колокольчики с звуком предвкушения. Любимые детворой белокрылые снежинки, замирают в ожидании момента. «Взгляните и оцените... Кац!..» И раскрываются на тысячи осколков, взрываются на глину и хлопья, пуская по всему небесу цветнейших змей, разбиваясь на тысячи искр и, рвясь на шоу хлопушек и, взрывая радугу, подобно Северному сиянию без облаков.. Перья парят в огне... Пышущее пламя усмиряет свой пыл, ссыпая на обугленные ветки тяжеловатые горсти пепла. Кручевой соратник удивлённо тянется угольной перчаткой туда... где всё сверкает, взрываясь осенними огнями и раскрываясь цветками, как невесомыми чернушками. Тихий восторженный шёпот подслушала одна из белых птиц: - Безумец... Эвакуация остановилась сама собой, добавив добровольных зрителей. * * * Темнота среди звёзд. Запутанный клубок на месте сердца. - Я покажу... – где-то в пространстве витает улыбка, – что моё настоящее искусство... «Ну, извиняй меня, Обито.» - ...И есть бум!!! Точно гром средь бела дня, расцветает серебристый взрыв, сметая деревья, уничтожая существ, и оставляя память не только на земле... Он мог бы услышать многое, но оглушительная вспышка на десять километров не пропускала звуки. Раскалывающий: „СЕМ-П-А-А-А-АЙ“, потонувший в трещащей пелене... Семпай – для людей и цепляющегося прошлого. Ударная волна проходит сквозь тело, оставляя его на пустоши меж выжженной разрухи...

Одно, так сильно забитое прекрасным...

Прощай, мастер Дейдара.

* * *

Кому-то не хватило времени. Кому-то недостало чувств. (или их казалось слишком много). Не любил кто-то Учих, но позволил одному из них подойти к себе. Был кто-то из клана и не отступился, не навредил, не забыл данные только себе слова; счастливое исключение из всеобщего правила ненависти. И ведь хорошо, ведь интересно было! Было, да закончилось, проявив лишь новую трагедию и добавив воспоминания – некто по несдержанности бросил вызов совсем иному Учихе. Будет ли исполнен завещанный план?.. План, спасущий всех? – об этом вечно грустил один, надев крепкую круговую ткань и спрятав плащи. А повязка... повязку укутали в ту же ткань цвета золы и придавили камнем. Маска снова возвращается на место. Появится ли человек, вновь сломающий или просто-напросто стянущий её с этого красноглазого лица? И если да, то как случится эта судьбоносная встреча?

Доводы времени сильнее доводов разума.

(С) Томас Пейн.