Птицы надежды.

***

      — Кенни.       После битвы с титаном Рода Рейсса единственным истинным желанием Ривая было найти наставника его детства. Капитану просто хотелось спросить его как и о себе, но больше все же о Ханджи, которой нехило досталось. Однако Кенни был при смерти. Назвать это простыми ожогами сложно, потому что мужчина, как видно, попался под самую ближнюю атаку титана. Ривай вздохнул, поправил ружьё, что держал в руке. Ироничным был факт того, что Кенни, сидящий сейчас, опирается на дерево ровно в такой же позе, в какой они познакомились.       Кенни тогда спас его, вытянул из этого личного Ада, когда умерла матушка, вырастил, но после и сам оставил, бросил и просто ушёл, ничего не сказав.       — А…Это ты. — Сказал он, закашлявшись.       — Всех твоих людей, которых ты натравил на нас, похоронило заживо. Похоже, ты остался один, а?       — Похоже.       — Капитан… Он… — Начал солдат, что пошёл вместе с Риваем, но так и не договорил, обратив взгляд на мужчину.       — Доложи остальным. Тут я и один справлюсь.       — Так точно!       Когда солдат ушёл, Ривай приблизился к почти что мертвому мужчине, быстро оглядел его, сощурив глаза.       — Сильные ожоги и потеря крови. На этот раз тебе не выкарабкаться.       — О. Не факт.       Он открыл более менее здоровой рукой коробку, а там показался тот самый злосчастный шприц и баночка с броней. Наверняка, если бы Кенни был в здравии, он посмеялся над удивленным лицом Ривая, обозвав его как-нибудь по-доброму.       — Это я из сумки Рода умыкнул. Говорят, вштыривает так, что сразу превращаешься в титана. В большого…тупого титана. Зато, жить буду. Долго и счастливо. — Он огладил шприц пальцами, замолчав.       — У тебя было полно времени, чтобы сделать себе укол. Чего ты ждал?       — Да… Что ж это я так? Надо поскорее уколоться, а не то превращусь в недоделка какого-нибудь, вроде него…       — Только не говори, что ты просто сидишь тут и ждёшь смерти. Неужели не придумал оправдания получше?       — Конечно я… Не хочу умирать. И я всегда мечтал о силе, но… Похоже я понял, почему он тогда сделал это.       — А?       Кенни нездорово посмеялся, совершенно наплевав на получаемую от этого боль. Ривай смотрел выжидающе, наверное даже несколько с надеждой. Но объяснения, которое четко подойдёт личности Кенни, о том, почему он все ещё не сделал себе инъекцию, Ривай так и не дал.       — Все люди, которых я встречал, были похожи. Выпивка… Женщины… Иногда Бог… Семья, Король, мечты… Дети… Сила. — Он наклонился чуть вниз, пытаясь унять боль, но в итоге вызывая её лишь сильнее, — Каждый жил ради чего-то очень-очень желанного. Все мы рабы своих стремлений. Даже он… И твоя Ханджи в том числе… — Кенни ухмыльнулся, пуская по подбородку очередную струйку крови, — Всегда, когда она бежала от меня, Ханджи оглядывалась… И я точно видел, что она просто хотела выжить, а не жить. Но она запуталась изначально, не понимая себя. Поэтому и убила, стремясь лишь только выжить. — Он закашлялся, а кровь и вовсе прыснула повсюду, — А ты кто такой?! Просто герой?!       — Кенни! — Ривай уселся перед ним, взял руками за раненые плечи, — Расскажи мне все, что знаешь. Почему Король основатель не хочет, чтобы человечество выжило?!       — Понятия не имею… Но именно из-за этого мы, Аккерманы, и пошли против него. — Когда он вновь закашлялся, кровь попала четко на щеку Ривая, но тот даже не дернулся, ослеплённый информацией.       — Я ведь… Тоже Аккерман? Кем…ты приходился моей матери?       — Ха! Дурачок. Я всего лишь её брат.       — Но в тот день… Почему ты тогда бросил меня?       — Да какой к черту… Из меня отец.       Использовав последние силы, мужчина замкнул и поднял коробку с инъекцией, пихнув её в грудь своего воспитанника. Ривай дёрнулся, но ухватился за неё, позволив Кенни опустить руку. Он быстро осмотрел его, пытаясь понять, дышит он ещё или уже нет.       — Кенни?       Нет. Он уже мертв. В разум не сразу осмелилась поступить информация о том, что он приходится ему родным дядей и это наверняка последний родственник, что был у Ривая. Невзирая на то, какие эмоции он показывал на собственном лице, на самом деле он был слишком чувствительный. Ривай встал, посмотрел на него последний раз.       — Прощай, Кенни.       А потом пришло осознание того, кто в какой-то мере был виноват в нынешнем состоянии Ханджи. И как он понял, то Кенни гонялся за ней не первый год, а много лет. И Ривай его родственник. И как он потом расскажет об этом самой Зоэ?

***

      — Она не просыпалась с момента, как мы вкололи ей обезболивающее.       Ханджи лежала в той же позе, на той же кушетке, вот только без сознания. С виду она мирно спала, но прошло уже доброе количество часов. Пока они дождались утра, пока победили Рода Рейсса, пока Ривай сходил на поиски Кенни, а после зашёл к Эрвину отдать коробку со шприцем, но она все спит.       — Она же многого натерпелась. Просто спит, не так ли? Отдыхает?       — Мы будем надеяться. Мисс Зоэ ведь не уточняла, где и как она прибывала эти дни?       — Нет.       — Капитан… Но нельзя исключать также, что как только мы вкололи ей обезболивавшие, организм расслабился и сам погрузил себя в…такое состояние.       — Вы имеете ввиду…кому?       Врач не ответил, но по его глазам Ривай понял всё. В госпиталь поступало все больше и больше раненых, как и солдат, так и гражданских.       — Капитан. Я понимаю, что она в ужасно тяжелом состоянии, но… Не могли бы вы сказать нам имя человека, который может о ней позаботится? Нам нужны…кушетки.       — Вы хотите… Перевести её на домашнее лечение?! — Он зверино посмотрел на врача, но тот не испугался, ответив.       — Да. А я буду её навещать.       Ривай схватил его за шиворот, прижал к стене, зашипел прямо на ухо. Мужчина начал терять воздух, но все вокруг не осмеливались подойти и разнять их.       — Мы только что говорили о коме. А вы предлагаете мне…это?!       — Да.       Аккерман, успокоившись, отпустил доктора. Он упал, ойкнул, а после встал, поравнявшись с Риваем.       — Просто расскажите мне, как её лечить.       Ханджи в итоге переместили в его комнату, уложив в той же позе на кровати. Врач объяснил всё от и до: какие витамины нужно ей колоть, пока она не очнётся, как ухаживать за ранами и о том, что нужно делать, когда она проснётся.       У Ривая немного пухла голова от этого, но Ханджи нужно было выводить из этого состояния. Он поставил себе кресло рядом с кроватью, а также тумбочку, на котором лежали самые нужные препараты.       Первую ночь он не спал вовсе, слушая, как Ханджи дышит. С одной стороны все это его пугало, с другой настораживала халатность врачей, а с третьей была маленькая надежда, что хоть так она отдохнёт.       Но также он и верил, что в ближайшие часы она очнётся, как ни в чем не бывало.       Но это уже просто невозможно.       Реабилитация будет долгой, если она ещё принесёт успехи. Раны то они залечат, но вот её ноги… Аккерман старался не думать, что Ханджи может просто стать инвалидом и провести оставшуюся жизнь в постели, а если повезёт, на костылях. Они тоже были роскошью для солдат.       Он старался не думать, что это треклятое обезболивающие вызвало такое, хоть так, вероятно, и было. А значит, это опять виноват он, потому что изначально врач не хотел колоть его, потому что это слишком дорого.       Четыре утра. Ривай Протер рукой лицо, поднимаясь за шприцем к тумбочке. Пора уколоть витамины. Теперь же она больше суток в отключке. Как бы Ривай всегда в лучшее не верил, здесь опять приходилось смотреть истинной проблеме прямо в лицо.       Остаётся надеется, что она вообще очнётся. Он даже не догадывался о условиях, в которых она прибывала, и что даже там она вырубалась, но все равно в итоге просыпалась, потому что сама себе поставила цель: узнать как можно больше информации от Рейссов.       И она это сделала. Передала все руководству, истратила силы, а после её замучили лечением и всё. Теперь неизвестно как её вывести из того состояния.       — Может, ты всегда хотела умереть, а я этого просто не замечал? — Сказал Ривай, сгорбившись над кроватью.       » — Всегда, когда она бежала от меня, Ханджи оглядывалась… И я точно видел, что она просто хотела выжить, а не жить. Но она запуталась изначально, не понимая себя. Поэтому и убила, стремясь лишь только выжить.»       Даже Кенни это заметил. Ривай корил себя за всё, что произошло с ней за последние дни, но и осознавал, что был настолько бессилен, что просто не мог ничего сделать. Какова ирония.       — Хорошо тебе спится, а, Ханджи? — Он усмехнулся самому себе. — Я вот даже сам с собой начал говорить. Безумие заразно?       Она и днём не очнулась. Сейчас солдаты восстанавливались, а Эрвин переваривал новую информацию, поэтому от Аккермана никто ничего не требовал. Но совсем скоро начнётся подготовка к Шиганшине.       Ханджи и не среагировала, когда он начал обрабатывать раны этой злосчастной мазью, что доставила ей столько боли. А на что он надеялся? Бинтовать её пока что все ещё было нельзя.       Риваю самому хотелось бешено спать, а это лишь одна ночь. Но она не очнулась ни на второй, ни на третий, ни на четвёртый день. Так и наступил пятый.       Аккерман все же дремал иногда, меж уколами, иначе бы и сам загнулся рядышком. Но все равно большую часть времени бодрствовал, ухаживая и проверяя её.       А Ханджи, наглая женщина, все никак не просыпалась. К нему часто заглядывали дети из его отряда, желая навестить любимого Майора и помочь, но Ривай прогонял мелюзгу, не желая ещё и их впутывать в это.       Потом пришёл Эрвин.       Не сказать, что он был очень рад его видеть, но здесь сделать уже мог меньше. Прогнать командующего рука у капитана, конечно, поднимется, но вот мешать визиту он не мог.       — Как она?       — Никак. Также. — Сухо ответил Ривай.       — Может, найти тебе замену? Думаю, Моблит справиться…       — Нет.        Эрвин сел за деревянный стул, что стоял у письменного стола. Ривай даже сейчас старался разгребать отчеты, ведь после всего произошедшего их было навалом, но все он не успевал. Смит это ценил, командующий ежедневно от него получал пару бумаг, которые обычно приносила Саша или Конни.       — Этот Кенни тебе больше ничего про Аккерманов не сказал? — Ривай повернулся в его сторону, — Просто любопытно. Вы с Микасой очень похожи. Я думаю, что это не просто так.       — Нет. Я передал тебе всё.       — А о ней тебе известно что? Может, успела сказать?       — Тебе, я так понимаю, нужна информация, почему её забрали и пытали?       Смит помолчал, вздохнул, поправил здоровой рукой волосы, стойко выдерживая злобно-уставший взгляд собеседника.       — Да.       — Ясно. — Ривай будет врать. Если Ханджи посчитает нужным, то потом сама расскажет, — Нет. Я ничего не знаю. Кстати…       — Да?       — Врач говорит… Очень маловероятно, что она вновь встанет на ноги.       Смит пожал плечами. Она хоть и была его подругой во времена кадетского корпуса, то сейчас все изменилось. Ему было крайне не до неё.       — Будем смотреть. В конце концов, у неё есть ты.       Эрвин более не заглядывал. А Ривай, когда сам для себя осознал правду всей этой истории, когда открыто заявил Эрвину о её возможном будущем, немного осмелел. Позволил перебирать и массировать её пальцы рук, что-то там рассказывая, иногда касаться щек, которых и вовсе будто не осталось.       Пока она была в отключке, то естественно ещё больше похудела. Врач их навещал, говоря ровно все одно и тоже.       — Ханджи? — Да, он совсем сошёл с ума. — Ханджи, просыпайся уже. Больно долго ты спишь, не находишь?       Он выглядел жалко. Умолять её проснуться было бессмысленно, она все равно его не слышит.       »  — Ситуация плачевна, капитан. Я думал, все будет легче».       Ничего не может быть так просто. Только он вытащил её из прошлого Ада, как она попала в новый. И сейчас было все ещё хуже.       Никакого позитива не происходило. Состояние стремительно ухудшалось, а он ничего не мог сделать.       — Ханджи, даже дети за тебя волнуются. Ты же не эгоистка, хоть о них подумай. Нам то с тобой уже уготованы могилы, а вот им ещё рано… — Ривай оперся затылком о мягкую спинку кресла. — Я волнуюсь.       Тишина.       — Ты прости меня, что я не сберёг тебя. Я снова сделал неправильный выбор… — Срок её «сна» перешёл уже на седьмой день. Это худшая неделя в его жизни. — Ханджи, Ханджи… Кенни сказал мне, что я тоже Аккерман. Теперь не сможешь шутить, что у меня нет фамилии. — Он говорил равномерно, не надрывался. — А ещё он мой дядя. Я вообще не думал, что скажу тебе это, но ты ведь все равно меня не слышишь. Ты там хоть отдыхаешь?       Прошло ровно восемь дней, он просто позволил себе походить по комнате, надеясь никого не разбудить этажом ниже, потому что на улице стояла темная ночь. Надо же было чем-то себя занять. В глазах плыло, несмотря на то, что сегодня он поспал около двух часов, а для него это было нормально. Кажись, у него отрасла щетина, которая обычно его раздражала донельзя, но сейчас он даже не обратил на неё внимание.       Шорох.       Ривай обернулся. Застыл в шоке на несколько секунд, а после, как ни в чем не бывало пошёл в её сторону и уселся на кресло.       — О. Очнулась наконец. Долго ты спала.       — Ч…то?       — Молчи. Иначе я заткну тебе рот. — Он поймал её болезненно-вопросительный взгляд, вздохнул. — Восемь дней ты была в отключке.       Ханджи не ответила, как он и приказал. Просто для блага. Потому что в тот раз она говорила столько, сколько точно не нужно было. Зоэ только хмурилась и резко дышала.       — Болят? — Она слабо кивнула. — Я не могу вколоть тебе обезболивающие. Не хватало, чтобы ты ещё уснула. Дать попить?       Ханджи теперь лишь моргнула, надеясь, что он её поймёт. Мужчина встал, налил из кувшина прохладной воды в стакан и вернулся к женщине, предварительно поставив его на тумбочку.Сидя на кровати рядом, он аккуратно приподнял её голову и приоткрыл рот, левой рукой вновь взяв жидкость. Медленно прислонил стакан к её сухим, бледным губам, следя за резвыми глотками. Из-за такой позы болела шея и плечи, но зато ушла сухость во рту. Когда та допила, он вернул стакан обратно, а сам опять уселся на кресло.       — Кормить пока тебя не буду. Утром.       Есть она и не особо хотела. Переодически скуля, она не сводила с него взгляда, перебирая пальцами рук. Он закатил глаза.       — Ханджи, я не могу ничем помочь тебе.       — Дай…руку.       Зоэ прекрасно все понимала, но от этого боль не уменьшалась. Ривай секунду посмотрел на неё, а потом признал своё поражение и переместился с кресла на край кровати опять. Сегодня он и минуты спать не будет. Левой рукой он гладило её по волосам, пусть они и были сальными, а правой ухватился за её, оглаживая кисть и пальцы.       — С утра должен прийти врач. Может, какие лекарства принесёт. Ты все же очнулась. Дети приходили, кстати. Волновались за тебя.       — Как… Они? Битва… С Родом Рейссом?       — Удачно. Они все выжили, но раненых и мертвых все равно много. Коронация Хистории совсем скоро.       — А Шиганшина?       — А что Шиганшина? Сейчас о ней не говорят. Нужно дождаться пока восстановятся раненные. — Женские очки лежали на письменном столе, поэтому разглядеть его она не могла. — Ты помнишь же, что у Эрена получилось окаменеть? — Кивок. — Мне…передали шприц с сывороткой и ту баночку для брони. Ну, в теории. — Теперь Ханджи была удивлена. — Не важно кто передал. Потом расскажу.       Напоминать о болезненных воспоминаниях он не хотел, хоть Ханджи по-видимому и была настроена иначе.       — Что-то… Ещё было?       — Вроде нет. Я не выходил из комнаты особо.       — Как…мило.       Ривай вновь сказал ей помолчать, а сам все продолжал рассказывать совершенно положительно окрашенные события, о которых был в курсе.

***

      — Ну что, Эрвин? — Вальяжно сказал Дариус, поправляя складки на своём пальто, — Есть что?       — Она все ещё спит.       — Жаль. Уже вся армия знает, что вместе с Эреном и Хисторией похитили и нашего дорогого Майора.       — Когда она очнётся, я опрошу её, главнокомандующий.       Помолчали. Заклай что-то писал, при этом нашептывая. После со звоном положил перо на деревянный стол.       — Эрвин. Вы же учились вместе, когда были кадетами. Вообще ничего странного не замечал?       — Вы же знаете, что Ханджи и странности это одно и тоже. — Эрвин тепло улыбнулся. — Однако, когда она только поступила на учения, такой она не была. Это потом Ханджи… Расцвела. Сначала она была более закрытой и холодной. Но почему я не знаю.       — Как думаешь, как она связана с королевской династией?       — Негативно. — Дариус всплеснул руками, мол, да что ты говоришь. — Я думаю, она им насолила раньше. А когда предоставился шанс, они и её украли.       — С тобой, конечно, все понятно, но Ханджи тоже была в десятке лучших. Почему она пошла в разведку?       — Мы не говорили на этот счёт.       Дариус кивнул. Этот разговор был больше похож на допрос, но он ничего нового не узнал.       — А капитан говорил что-то?       — По его словам он ничего не знает.       — Знаете что, Командующий… Что-то мне подсказывает, что они умудрились по-тихому нарушить субординацию.       — Мне… Ничего неизвестно на этот счёт.       Конечно, Смит догадывался, но и болтать об этом повсюду он не собирался. Может потому что они были его друзьями, а может просто не хотелось разводить очередной конфликт перед Шиганшиной.       — Как ты и просил, Эрвин, я отправил заявку в другие корпуса для вступления в ваши ряды новобранцев перед возвращением стены Мария. Не поверишь, но отклик есть.

***

      — Я сама могу!       — Да?       Ривай кормил её с ложечки мягкой кашицей на воде, переодически борясь с женскими капризами. Когда Зоэ попыталась перехватить все в свою инициативу, то почти уронила и испачкалась, но он, закатив глаза, помог ей.       Ханджи не нравилось быть такой беспомощной и тот факт, что её кормили.       С ложечки!       Как маленького ребёнка. Но несмотря на все это, в душе было тепло и от того, что о ней заботятся. Ханджи не доела, поэтому с этой мерзостью нужно было покончить уже Риваю.       — А когда придёт врач?       — Через час. А что? — Ханджи поджала губы, мол, просто спросила.       Он и впрямь навестил их через час. Врач уселся на кресло, а Ривай оперся о стену, все внимательно слушая.       — Она очнулась ночью?       — Да. — Строго ответил Ривай.       — Как вы себя чувствуете?       Соврать хотелось, но Ривай все равно расскажет потом правду. С детства прошло много времени и она научилась лукавить и скрывать. Враньё стало почти что ежедневным.       — Плохо. Все болит.       — Вы ели, Мисс Зоэ?       — Да.       Говорить стало чуть легче, но боли никуда не делись. Сердце стучало бешено, будто чувствуя что-то плохое.       Она не понимала что конкретно. Врач вроде был рад её пробуждению, а вероятно это означало, что все не так плохо и потеряно. Но вот Ривай был мрачнее грозовых туч. Она пыталась разузнать у него, что случилось, но тот был молчалив.       Врач все расспрашивал, рекомендовал новые лекарства, давал Риваю наставления об уходе.       — Мисс Зоэ. Послушайте… — Аккерман тот час же отвернулся вовсе, осознавая, что он сейчас скажет, — Ваши ноги… Вы их все ещё не чувствуете?       Ханджи и не задумывалась о них. Поразмыслив секунду, она как ни в чем не бывало ответила:       — Да.       — Мисс Зоэ… Шанс конечно есть, но он равен… Одному к ста. Вы вряд ли снова начнёте ходить, Майор. Вы меня понимаете?       Ханджи посмотрела на Ривая, ища ответы у него, но он даже и повернуться к ней не мог. Потом снова на врача, отчего у неё опять заболела шея, а после просто встала в неловкий, беспомощный ступор. Панически задышала, теряя контроль над эмоциями. Да, Ханджи никогда не ценила собственную жизнь, но и не думала, что однажды столкнётся с таким.       — То есть… Это можно сказать невозможно? Встать… на ноги. — Слёзы предательски щипали глаза, но Ханджи старалась их сдерживать.       — Да, Мисс Зоэ. Скорее всего вы навсегда останетесь… — Некая смелость пробудилась во враче, он был уверен, что говорить нужно было именно сейчас, — Инвалидом.