Между слоями реальностей

      — ОТПУСТИТЕ! НЕТ! НЕТ!       По коридору разнесся нечеловеческий, зверинный крик. Нет, этот звук можно было сравнить разве что с воем. Нечеловеческий вой. Две молоденькие практикантки вздрогнули и поспешили в обратную от двадцать восьмой палаты сторону, напуганные этими звуками. Казалось бы, нечего идти работать в такие места, если психика слабая и не выдерживает криков каких-то сумасшедших. К сожалению не все, в том числе и опытные врачи, понимают, что практика нужна и для того, чтобы подготовиться к выбранной профессии психологически, не все помнят, что тоже были молодыми и неопытными, что так же вздрагивали первое время.       — НЕТ! Я ХОЧУ УВИДЕТЬ ЕГО!       Двое амбалов пытались удержать вырывающегося молодого человека. Чуть ли не вдвое здоровее, им с трудом удавалось сдерживать извивающего подобно змее парня. В темных кофейных глазах не сверкало, скорее горело безумие. Очаровательное, почти юношеское лицо было искажено в дикой гримассе, когда-то ухоженные и вьющиеся милыми кудряшками каштановые волосы отросли и растрепались. Просаленные и пропитанные потом, они липли к блестящим от испарины лбу, щекам и нежной, тонкой шее.       — НЕ ТРОГАЙТЕ МЕНЯ! НЕ ТРОГАЙТЕ!       — Черт, да зафиксируй ему ноги уже! Брыкается, как лошадь! — крайне недовольно сказал первый, хватая в одну лапищу два тонких запястья и пытаясь продеть одно в петлю.       — Думаешь это так легко?! — ответил тот, что старался провести похожие манипуляции с ногами. — Да твою ж... не держи его руки так. Сломает еще себе что-нибудь.       Первый на грани слышимости проворчал себе под нос что-то нелицеприятное в сторону пациентов клиники, впрочем, его слова утонули в очередном крике с требованием отпустить и позволить увидеть "его". Кого хотел увидеть паренек работники психиатрической больницы не понимали. Перехватив меньшие ладони своими большими руками иначе, чтобы больной и вправду не сломал себе конечности, мужчина наконец зафиксировал одно запястье в ремнях, со вторым после этого справиться было легче, а потом поспешил на помощь своему коллеге. Даже частично обездвиженный, парень не прекращал вырываться и кричать, опираясь на локти и пятки, невероятно сильно изгибая спину дугой, поэтому обоим медбратьям пришлось зафиксировать пациента и под грудью.       — Коннор Декарт, — незаинтересованный и уставший женский голос привлек внимание всех, кроме буйствующего пациента. В палату вошла медсестра с металлическим лотком в руке, привычно села на край кровати и приготовила принессенный в посудине шприц. — Подержите, — добавила она.       Утомленное выражение ее лица говорило о долгой смене и желании поскорее ее закончить. Тяжело вздохнув, женщина дождалась, пока один из коллег полностью не обездвижит правую руку проблемного пациента, а затем ввела ему раствор успокоительного. После этого лежащий на кушетке пациент сопротивлялся удерживающим его ремням недолго и постепенно слабел. Дернувшись конвульсивно еще пару раз, Коннор медленно обмяк, намеренно повернув голову в сторону еще открытой двери, в проеме которой стоял знакомый мощный силуэт. — Хэнк...

✧ ✧ ✧ ✧

      Нет! Нет! НЕТ!       Почему им просто не оставить его в покое?! Почему?! Он просто хочет увидеть его! Он приходит каждый вечер, и сегодня придет. Почему они не дают его увидеть?       Опять держат его. Что он сделал? Зачем его удерживать? Зачем ремни? Так больно, так больно. Он всегда говорил, что кожа у Коннора нежная, что синяки очень легко расцветают. Он не говорил "появляются", именно "расцветают". Говорил и целовал.       Он спас парню жизнь. Привел мысли в порядок, подарил возможность думать без агонии, а потом ненадолго ушел и стало хуже. Его не было слишком долго, достаточно, чтобы думать снова стало трудно, а потом он вернулся! Вернулся к Коннору!       Опять они его трогают! Оставьте его в покое! ОСТАВЬТЕ!       Как трудно думать...       Как...       трдн...       Он здь... Он нкогда не брос-сит...       — Хэнк...

✧ ✧ ✧ ✧

      — Просыпайся, Конни, — ласковый низкий голос вывел его из беспамятства.       — Хэнк... — слабым голосом протянул парень, выдавливая разбитую, но счастливую улыбку. — Они снова делают мои мысли тяжелыми, — сложив брови домиком, пожаловался он.       — Знаю, малыш. Но ты снова плохо себя вел.       — Прости...       Хэнк мягко улыбнулся и сел на край кровати, положив правую руку на щеку Коннора, мягко оглаживая заострившиеся от недоедания скулы. Внимательно глядя на них и на заметно осунувшее лицо, на запавшие глаза, на темные круги под ними, Хэнк недовольно прицокнул и убрал темную кудрявую прядку за ухо.        — Ох, Коннор, — недовольно-озабоченно укорил мужчина. — Ты опять отказываешься от пищи, тебе надо есть, милый. Посмотри на себя! Ты так исхудал.       Не зная, что ответить, Коннор виновато опустил взгляд. Хэнк так о нем заботится, и никто не любит его так, как он. Фокус расплылся из-за навернувшихся слёз, и парень тихо шмыгнул, пытаясь отвернуться. Андерсон на это только хмыкнул и обхватил ладонями голову собеседника. Наклонившись и оставив легкий поцелуй на потрескавшихся губах, мужчина поднялся на ноги.       — Теперь спи, я закончу обход.       — Ты ведь вернёшься? — полным надежды тоном спросил собеседник.       — Конечно, — мягко улыбнувшись, ответил Хэнк. — Засыпай. Я люблю тебя, Коннор.       — Я тоже люблю тебя, Хэнк.

✧ ✧ ✧ ✧

      — Кто такой Хэнк? — спросил здоровяк, ранее державший буйного пациента за руки.       — В смысле "кто"? — недоуменно нахмурился второй. — А, точно, ты же новенький. Доктор Генри Андерсон. Великий человек. Он заведовал отделением до Камски. Считай лично заботился о нём, — он махнул рукой через плечо назад, как бы уточняя, о ком именно. — В какой-то момент даже прогресс намечался. Чудик посмирнее стал и даже как-то... нормальнее.       — А что случилось?       — Андерсон умер полгода назад в автокатастрофе. Как только он узнал об этом, случился рецидив. С тех пор никаких улучшений.