Диагноз

      Гарри Поттер был в полнейшей жопе.       Пульсирующая боль за глазами усилилась еще до того, как он посмотрел на жгучий дневной свет. Тошнота стала сильнее, и он сглотнул желчь, поднимающуюся по пищеводу. Он застонал, на такое неуважение голова отреагировала усилением боли, которой не было конца и края. Он знал, что не должен был идти в «Дырявый Котел».       Всего лишь скромно поздравить себя, честно. Гарри просто хотел выпить бутылочку огневиски, а затем бы пошел домой, готовиться к важному дню.       Но потом эти восхитительные волосы и безупречный подбородок в дребезги разбили все планы.       Зеленоглазый парень резко сел, мир закружился, и он надсадно заскулил, слепо ища очки. Надел их на лицо и взглянул на пол.       Он застонал, разрываясь между возбуждением и замешательством, когда его взгляд проследовал от длинных ног и мощных бедер до атлетической талии, которая расширялась и переходила в пару великолепных плеч. Мужчина все еще был здесь, и только покрывало прикрывало его восхитительную задницу. Гарри плотнее обернул свое вокруг тела, когда член дернулся. И задался вопросом, как он может бодрствовать, если чувствует себя настолько хреново.       Он уронил голову назад, облокотившись на диван.       Гарри ненавидел перепихон на одну ночь.       — Это не по мне, — прошептал Гарри сам себе.       – Очевидно, что прошлой ночью было «по тебе».       Мужчина перевернулся на спину, не стесняясь наготы, потянулся, разминая ноги и руки, показывая свой восхитительный пресс. Гарри застыл, когда острая боль прошла вдоль спины. Мужчина не был маленьким, и неожиданно тело решило напомнить об этом. Он пискнул от боли.       — Мерлин…так унизительно, — прошептал себе под нос Гарри, его щеки покрылись румянцем.       Мужчина встал, разминая рельефные мышцы. Гарри помнил, как они двигались и напрягались, когда тот вбивался в него снова и снова, после того, как нагнул через кресло. Гарри потряс головой и медленно встал, неожиданно благодарный за то, что был один в огромном особняке. Если бы Сириус и Ремус были здесь, они никогда не позволили бы ему забыть такое.       — Ты должен уйти. Собирай свои манатки и проваливай, — решительно сказал Гарри.       — Подумал, мы хотя бы поучаствуем в небольшом…утреннем совокуплении, — выдал привлекательный мужчина, ухмылка украсила его лицо. Гарри тяжело сглотнул.       Именно на эту ухмылку изначально и повелся Гарри. Она и огневиски, который тот купил ему. Ухмылка и вьющиеся темные волосы, и большие руки. Большие руки, которые оставили отметены на бедрах, про существование которых Гарри старался забыть. Мерлин, мужчина был таким соблазнительным.       — Темпус, — вместо ответа сказал Гарри, размахивая палочкой. Он вздрогнул, когда увидел время, и подпрыгнул, мотая головой. — Да… ты сказал «совокупление» и это так сексуально, но нет. Я опаздываю. На свой первый рабочий день. Не ок.       Том фыркнул, заинтересованно окидывая взглядом дом. — Мы все еще в Лондоне?       — Эм… да, — сказал Гарри, неловко смотря по сторонам. — Это… волшебный дом.       — Вижу. Довольно старый. Явно, что чистокровной семьи. Он твой? Подожди… мы с тобой в доме твоих родителей? — спросил мужчина. Его лицо было радостным, когда он прогуливался по комнате, в поисках портретов предков или, возможно, семейного древа. Гарри надавил пальцами на глаза, испуская стон.       Мужчина был гол и абсолютно бесстыден.       — Нет, мы в доме моего крестного. Тут… Нет. Мы не станем через это проходить: неловкие разговоры, которые делают ситуацию еще более неуютной, — Гарри сильнее сгорбился. — А сейчас, я приму душ, и ты к этому времени уйдешь из моего дома. Вот так… что ж, пока… мм…       Гарри еще гуще покраснел. Он забыл его имя.       — Думал, ты запомнишь мое имя, учитывая, как много раз выкрикивал его прошлой ночью, — прищурившись, сострил тот.       Гарри гневно посмотрел на него, нацелив волшебную палочку. — Хорошо. Извини, ладно. Я немного не в себе. А теперь, если ты не уйдешь до того, как я выйду из душа, я вызову авроров. Мой папа — аврор, так что будет неприятно. Для нас обоих. Но я это сделаю.       Гарри развернулся на пятках и скорым шагом направился к двери, покрывало хвостом волочилось за ним. Он остановился в дверном проеме и посмотрел через плечо. Мужчина оставался на месте: руки уперты в бока, до сих пор нагой и ухмыляется. Гарри покраснел пуще прежнего и угрожающе нацелил палочку на него, перед тем как развернуться и пойти через холл, завернув в ванную.       Он позволил покрывалу упасть к ногам и вздохнул, прислушиваясь к шуму за дверью. Гарри мог слышать каждый шорох, и пошел в душ лишь тогда, когда входная дверь с хлопком закрылась. Он вновь поднял палочку.       — Темпус.       Уже было девять тридцать.       Мерлин, это ж надо так опаздывать. Он был в полнейшей жопе.

ДИАГНОЗ

      — Все вы, я надеюсь, пришли сегодня в надежде поучаствовать в соревновании. Месяц назад вы были в школе, Хогвартсе ли, Шармабатоне ли, а может в Дурмастранге или даже в Ильвермони, учились быть волшебниками и волшебницами. Сегодня начнется ваше обучение на целителей. Те несколько лет, что вы проведёте здесь в качестве практикантов, будут лучшими и худшими в вашей жизни. Вы пройдете по лезвию бритвы. Оглянитесь вокруг. Поприветствуйте ваших соперников и соперниц.       Гарри посмотрел на остальных, сощурив глаза за круглыми линзами очков, каждого беря в расчет. Некоторые держались увереннее, чем другие. Одна девушка, в частности, выглядела страстно нетерпеливой, ее кучерявые волосы кое-как были прилажены в хвост, потрескавшиеся губы прикрывали несколько большие для ее рта зубы. Гарри снова взглянул на главного целителя.       — Восемь из вас выберут более лёгкую специальность: либо они станут частью министерской бюрократической системы, либо же уйдут в частную практику. Пятеро из вас сломятся под давлением. Двое попросятся уйти. Это ваша стартовая линия. Это ваша арена. Как вы будете играть, зависит только от вас, — с улыбкой на мудром лице сказал главный целитель Альбус Дамблдор. Он пропустил пальцы сквозь длиннющую бороду, заткнутую за пояс салатовой мантии. — А теперь вы услышите несколько слов: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка!       Гарри фыркнул, тогда как остальные практиканты неловко засмеялись. Комната звенела от напряжения, уже запахло застарелым потом и гормонами.       — Он безумен? — пробормотал один из парней. Он был выше остальных, долговязый и веснушчатый. Он провел рукой по густым рыжим волосам.       — Безумен? Он — гений. Величайший целитель, которого когда-либо видел этот мир, — сказал Гарри, наблюдая как мужчина праздно ходил по комнате, выуживая из кармана лимонные дольки, наблюдая за ними сверкающими голубыми глазами. — Но, да, он совсем выжил из ума.       Рыжеволосый парень удивился тому, что Гарри ответил, и расплылся в улыбке, тогда как вся комната пришла в движение: люди искали в шкафчиках вожделенные зеленые мантии, которые будут указывать на то, что они практиканты. Парень протянул руку.       — Рональд Уизли. Недавно выпустился из Хогвартса. Гриффиндор, — сказал он с улыбкой.       Брови Гарри поползли вверх. Он усмехнулся, приняв руку Рона, и потряс ее вверх и вниз. — Взаимно. Гарри. Теперь понятно, почему мы раньше не сталкивались. Общались в разных кругах. Я был слизеринцем.       — О-ох, — заикаясь, произнес Рон. Он нахмурил брови, но не отдернул руки, как подумалось Гарри. Рон широко улыбнулся, сконфуженно потирая рукой затылок. — Извини. Я… знаешь, моя сестра сказала вытащить голову из задницы. Факультетские предрассудки не имеют значения за пределами Хогвартса. Ты не похож на слизеринца.       — На самом деле я не таков. Шляпа считала, что мне подходит в равной степени и Гриффиндор, и Слизерин. Хотела отправить на Гриффиндор. Но я выбрал Слизерин, чтобы позлить маму и папу, — рассмеялся Гарри, пока они шли к их собственным шкафчикам, на ходу снимая мантии. Гарри разделся догола, игнорируя ошарашенный взгляд Рона при виде ровного ряда засосов вдоль ключицы. Он быстро набросил мантию на голое тело.       — Очень по-гриффиндорски, — одобрил Рон.       Гарри запрокинул голову и рассмеялся.       Они продолжили переодеваться, общение свелось к минимуму, но уже возникло легкое чувство товарищества. Гарри даже понадеялся, что они будут приписаны к одному и тому же целителю.       — Турпин, Энтвистл, Корнфронт, Хопкинс.       — Смитт, Эббот, Патил и Ранкорн, вы со мной.       Гарри поднял взгляд, интересуясь, когда же появится его наставник.       — Я с Адской Кошкой. А ты? — С любопытством поинтересовался Гарри.       — Я тоже! — неприятно прощебетал голос, прежде чем Рон успел ответить. Гарри взглянул на нетерпеливую девушку, которую заметил ранее, глаза расширились, когда он рассмотрел ее.       — Эмм… привет, — сказал Гарри, запнувшись. Он краем глаза посмотрел на Рона, но тот и так выглядел сбитым с толку энергичной девушкой.              — Я Гермиона Грейнджер. Тоже ходила в Хогвартс. Из Рейвенкло, если что. Определено не из ваших кругов, но я думаю, что знаю вас по подготовительным классам к Т.Р.И.Т.О.Н.ам. Вы можете себе представить, что в программе всего четыре девушки? Нелепость, не правда ли? В любом случае, я с Адской Кошкой тоже, — восторженно болтала она, ее губы изогнулись в маленькой самодовольной улыбке. Гарри поднял одну бровь и кивнул в ее сторону.       — Здорово, — протянул он, не позволяя себе закатить глаза.       — А ты? — сказала Грейнджер, поворачиваясь к Рону с меньшим энтузиазмом.       — Рон Уизли, — сказал Рон, уставившись на нее с чистейшим замешательством. Гарри скрыл улыбку рукой, пока искал в сумке пергамент и перья.       — Мило, — пренебрежительно сказала Гермиона. — Нам лучше поторопиться. Я слышала, что Адская Кошка не любит ждать.       Гарри едва ли обращал внимание на Гермиону, про себя он чертыхался. Он прибыл лишь с одним маленьким свертком пергамента, но без пера. В тот момент он спешил, практически падая с лестницы дома на площади Гриммо перед тем, как крутанувшись на пятках аппарировать к неработающему универмагу, под фасадом которого скрывается больница Св. Мунго.       — Проблемы? — спросил Рон.       — Да, я… я почти опоздал. Забыл перо, — пробормотал Гарри.       Глаза Грейнджер засветились. — Ох, у меня есть перо. Конечно…       — Держи, приятель. Запасное перо со встроенной проверкой орфографии. Из Всевозможных Вредилок Уизли. Мои братья близнецы — владельцы. Это на Косой Аллее, — сказал Рон. От гордости его щеки покраснели, от чего веснушки стали более заметными.       — Спасибо, друг. Это великолепно, — сказал Гарри, забирая яркое неоново-голубое перо из протянутой руки Рона. Он заткнул его за ухо, купаясь в лучах легкого неодобрения от Грейнджер.       — Как думаешь, почему ее прозвали Адской Кошкой? — с любопытством поинтересовался Рон.       — Может потому, что она чокнутая? — фыркнул Гарри, азарт потек по венам.       Грейнджер нахмурила брови. — Может это происки завистников. Она, вероятно, великолепна. Она — великолепна. Я читала о ней, и она столько всего сделала: одновременно занималась недугами от заклятий и травмами от рукотворных предметов…       — А ты много болтаешь, не так ли? — перебил Рон.       Грейнджер сделала кислую рожу, и Гарри позволил вырваться короткому лающему смешку, сумев проглотить остальное. Он отказывался смущаться под пристальным взглядом девушки.       Она напоминала ему мать. Он небрежно отмахнулся от нее, прежде чем продолжить идти вперед.       Поколебавшись, он остановился, когда понял, что кроме них в комнате был кто-то еще. И медленно обернулся к дверному проему.       Адская Кошка была старше, чем ему представлялось.       Целитель Минерва Макгонагалл была высокой, суровой женщиной, которая выглядела в своей салатовой мантии куда более пугающе, чем ей следовало бы. Черные волосы забраны на затылке в тугой пучок. Поверх надета черная шляпа, накрененная на один бок, выделявшаяся на фоне светлой мантии. Гарри сглотнул, когда целитель отделения недугов от заклятий шагнула вперед.       Грейнджер, похоже, не испытывала опасений. Она выдвинулась с восторженным взглядом.       — Здрасте, я Гермиона Грейнджер. Я…       Целитель Макгонагалл скрестила руки на груди.       — Грейнджер, Уизли, Лонгботтом и… Поттер, — Макгонагалл скорее констатировала факт, чем вопрошала.       Гарри вздрогнул при упоминании фамилии, но кивнул, игнорируя то, как Грейнджер неизящно раскрыла рот. Он посмотрел через плечо, ища Лонгботтома. Увидел довольно высокого, круглолицего блондина, качнувшегося вперед, его щеки пылали.       — У меня есть пять правил. Запомните их, — твердо произнесла Макгонагалл. — Правило первое: не стоит подхалимничать. Я и так не испытываю к вам и толики уважения. Это, вероятно, вряд ли изменится. — Она взмахнула палочкой, и из воздуха появились четыре буклета. Гарри взял стопку из ее рук и передал остальным, все это время он внимательно слушал. — Протокол работы при оказании неотложной помощи. Матроны «вызовут» вас. Вы поймёте когда: ваши палочки будут искриться. По цвету искр определяется степень срочности. В буклетах все есть. Ваши действия при каждом «вызове» — бег. Беги — правило номер два.       Она уже начала идти, и Гарри, радостный, последовал за ней. Они вышли в вестибюль и прошли зону регистрации, залитую искусственным светом наколдованного солнца, что светило через ненастоящие окна. Мебель отличалась от той, которую Гарри видел ребенком. Больше не было шатких деревянных стульев и старых выпусков «Ведьминого досуга». Сейчас все было сделано из блестящего металла, светившегося как галеон или сикль. Выглядело красиво и в то же время безвкусно.       — Ваше первое дежурство начинается прямо сейчас и продлится 48 часов, — сказала Макгонагалл, не считая нужным поворачиваться к ним лицом. Лонгботтом уже выглядел взволнованным. Гарри надеялся, что тот продержится. Он был похож на приятного человека. — Вы, практиканты, низшие звенья медицинской пищевой цепи. Вы будете проводить диагностические осмотры, варить зелья, работать каждую секунду днём и ночью, пока не сдадитесь, и при этом не жаловаться.       Она быстро вела их через оживленный холл, кивая тем, кто приветствовал ее по имени. Она завернула в длинный извилистый коридор, а затем внезапно повернулась, открывая дверь в комнату со множеством кроватей, огражденных шторами. Они выглядели слишком удобными, и по мнению Гарри, предназначались пациентам. Он помнил длинные ночи, когда ждал родителей в комнате, похожей на эту.       — В ординаторских заведующие отделениями и дежурные целители с большей вероятностью займут их. Мой вам совет: спите, когда вам представится такая возможность. Отсюда вытекает правило 3: если я сплю, не будите меня до тех пор, пока ваш пациент не начнет умирать. Правило 4: умирающему пациенту лучше не быть мертвым к тому времени, как я прибуду. Не только потому, что вы кого-то убьете, но так же разбудите меня без причины. Все понятно? — Спросила Макгонагалл, поворачиваясь к ним лицом.       Лонгботтом вяло поднял трясущуюся руку и побелел под строгим взглядом Макгонагалл.       — Вы перечислили только четыре правила. А сказали, что должно быть пять, — пробормотал он еле слышно.       Вдруг палочка Макгонагалл извергла сноп красных искр, и Грейнджер негромко вскрикнула от удовольствия, а Рон подался вперед, широко раскрыв глаза.       — Правило номер пять: когда я двигаюсь, вы следуете, — твердо сказала Макгонагалл и затем припустилась так быстро, что практически бежала. Грейнджер первой начала двигаться, и они втроем, подчинившись, побежали следом за двумя женщинами.       Улыбка Гарри стала шире. Так вот каково это быть целителем.       Они двигались по извилистому коридору назад к регистрационной зоне, и там, где недавно передвигалось несколько человек, сейчас происходил настоящий хаос. Бригада целителей и практикантов, облаченных в лимонные и болотно-зеленые мантии соответственно, окружили парящие в воздухе носилки. Пациент лежал прямо, как будто палку проглотил, удерживаемый на месте полноценным заклятием пут.       — Что тут у нас? — строго спросила Макгонагалл.       Целитель с короткой стрижкой до подбородка выступила вперед. — Ибдор Эвиус. Дуэль из-за какой-то нелепицы вышла из-под контроля. Глупо. Этот — весь в рваных ранах и получил проклятие раздробленного сердца. Мы применили к нему полноценное заклятие пут, чтобы сохранить его неподвижным. И его, и заклятие заморозили, но вы же знаете, это чудовищная дрянь.       — А его оппонент? — спросила Макгонагалл, одновременно начав двигаться, и взмахом палочки повела за собой носилки.       — Она выиграла. Была задержана до момента выяснения всех обстоятельств. Аврор Блэк занялся делом. Потом точно захочет заскочить и переговорить с этим, — сказала врач.       Гарри побледнел при упоминании имени аврора, но сохранил лицо. Макгонагалл кивнула.       — Поняла. Я его забираю. Этот случай будет трудным, — пробормотала Макгонагалл перед тем как, повернувшись, посмотреть на своих практикантов острым взглядом. — Кто-нибудь может сказать мне, как лечить проклятие раздробленного сердца?       Гарри открыл рот, но рука Грейнджер молниеносно взметнулась вверх.       — Как только заморозка спадет с пациента, и проклятие остановится, необходимо изолировать проклятие от магического ядра пациента. После произнесения контрзаклинания, начинается процесс лечения. Сердца необходимо осторожно соединять с помощью магии и зелий, а следы присутствия темной магии следует уничтожить, — уверенно продекламировала Грейнджер.       Гарри взглянул на Рона. Тот закатил глаза, его губы растянулись в ухмылке.       — Очень хорошо, Грейнджер, — сказала Макгонагалл. — А теперь кто скажет с помощью чего рассеивают темную магию?       — Шоколад, — решительно выпалил Гарри.       — Звучит неправдо… — начала Грейнджер.       — Хорошо, Поттер. Сюда. У нас не так много времени, — произнесла Макгонагалл. Грейнджер одарила его взглядом, и Гарри улыбнулся в ответ. — Чары заморозки МакКиннон никогда не были хороши.       Лонгботтом и Рон немедленно последовали за Макгонагалл. Грейнджер смотрела на Гарри, ее руки были скрещены, и она еле слышно вздохнула, прежде чем пойти.       — Проблемы, Грейнджер? — позвал Гарри.       — Нет. Просто…шоколад. Смешно. В голове не укладывается, — пробормотала она, прибавив шаг.       — Почему, только из-за того, что ты не прочитала об этом в книге? — бросил ей вдогонку Гарри, увеличивая шаг, чтобы нагнать. Он был всего лишь на несколько дюймов выше ее, но шла она быстрее, глаза следили за спиной МакГонагалл. — Да, я знаю твой типаж. Прочитала все книги наперед, так? «П» по всем Т.Р.И.Т.О.Н.ам. Даже по дополнительным.       — Что ж, хотела быть подготовленной. Могу одолжить свои книги, если ты не знаешь… — произнесла Грейнджер.       Гарри моментально остановился, гневно смотря на нее.       — Думаешь, я глупый? — спросил Гарри, сузив глаза, взгляд был направлен на девушку с густой копной волос.       Ее глаза расширились, и она гневно тряхнула головой.       — Нет, я не считаю тебя глупым в принципе. Я хотела сказать, что ты не можешь быть глупым, если попал в эту программу. Даже если твоя мать… — залепетала Грейнджер, и Гарри рукой закрыл ей рот. Она затихла, издав едва слышный жалобный звук, от чего Гарри стало за нее стыдно.       — Правило первое: никогда больше не упоминай при мне мою мать, — сказал Гарри строго, повернулся на пятках и припустился дальше по коридору, лавируя в море врачей, чтобы догнать Макгонагалл и остальных.       Они завернули в палату, доктор Макгонагалл отлевитировала пациента на кровать и взглянула на него, глазами пробежавшись по неподвижной фигуре.       — А сейчас, я отделю проклятие от тела и магического ядра пациента. Механизм действия проклятия таков, что оно непрерывно подпитывается магическим ядром жертвы и влияет на кровь. Почему с данным проклятием труднее бороться? — гаркнула Макгонагалл.       Рука Рона поднялась первой, и Макгонагалл повернулась к нему, сузив глаза. Рон открыл рот и издал тихий писк, на лице читалось неподдельное изумление. Гарри прыснул в кулак.       — Эм…это…что ж…потому что оно не имеет собственной силы, так? Жертва не может справиться с проклятием самостоятельно, так как две части ее собственной магии борются друг с другом? И заклинания действуют еще и на тело, оставляя отметки, не говоря уже о крови? — голос Рона становился все выше и выше с каждым произнесенным словом, тело напряглось от неуверенности.       Макгонагалл подняла бровь. — Вы спрашиваете у меня? Или рассказываете?       — Рас-рассказываю, — запнулся Рон.       Макгонагалл кивнула. — Хорошо. Я напоминаю, чтобы вы делали заметки. Дабы отделить проклятие, мы используем универсальное заклинание: Апомонóно.       Глаза Гарри расширились, когда тело вздрогнуло, и пациент сделал глубокий вздох и выдохнул через нос, тончайшие пары черного цвета выпорхнули вместе с мельчайшими частицами белых искр.       — Назальная реакция подскажет, что заклинание было успешно применено. А теперь, после этого кто-то другой бы пошел искать контрзаклинание. Это не первый мой случай проклятия раздробленного сердца. Áкророгмóн — произнесла Макгонагалл, быстро и точно выполняя движения палочкой, и пациент вздрогнул вновь. Гарри с интересом наблюдал за тем, как к пациенту возвращается бледность. Как только было произнесено контрзаклинание, дверь со крипом открылась, из-за чего все четверо практикантов подпрыгнули. МакГонагалл не дрогнула.       — Что у нас, целитель Макгонагалл? Еще один болван сунулся туда, куда не следовало соваться?       — Точно, целитель Снейп. Кучка идиотов, — протянула Макгонагалл. — Практиканты, это доктор Северус Снейп, заведующий отделением отравлений растениями и зельями. Вы, скорее всего, время от времени будете на его попечении.       Северус Снейп был в точности таким, каким его описывал папа Гарри. Высоким, худым, с желтоватой кожей, ужасным нравом и крючковатым носом. Он не применял правила этики по отношению к пациентам, соблюдение которых Гарри ожидал от других врачей, и, похоже, не терпел зеленый, так как был облачен в чернейшую из мантий. Он посмотрел на каждого из них по отдельности, сузив черные глаза, на долю секунды задержав взгляд на Гарри перед тем, как перевести его на Лонгботтома.       — Начнем, — проговаривая каждый слог, сказал Снейп.       — Грейнджер, ты на зельях. Будешь работать со Слагхорном. Лонгботтом, собери информацию. Поработай с архивами. Посмотри, есть ли у нас другие истории болезни на него. Напиши его семье. Поттер, разбуди пациента и дай ему шоколада. Он теперь под твоей ответственностью, — Макгонагалл повернулась на каблуках и пошла к выходу. Гарри улыбнулся себе, когда увидел вокруг завистливые лица; он получил своего первого пациента.       — Эм… целитель Макгонагалл? Что насчет меня? — позвал Рон.       Макгонагалл посмотрела через плечо. — Ты пойдешь работать в отделение травм от рукотворных предметов, — сказала она, в ее глазах показалась искорка удивления. Целитель Снейп вымелся из комнаты сразу после нее, оставляя практикантов друг с другом. Рон застонал.       — Травмы от рукотворных предметов. Я должен буду работать с идиотами, — ворчал он, вылетая из комнаты.       — П-пойду искать информацию о пациенте, — пробормотал Лонгботтом, и Грейнджер кивнула в знак поддержки, взяв Лонгботтома под локоток к его вящему удивлению.       — Архив — вниз по коридору от лабораторий. Мы пойдём вместе, — сказала Грейнджер, стараясь не смотреть на Гарри. Тот вздохнул, перенес вес на одну ногу и поднял палочку, наконец-то он остался один на один со своим пациентом.       — Ренервейт.       Мужчина подпрыгнул, просыпаясь с вытаращенными глазами и в панике. Он осмотрелся по сторонам, его губы скривились в оскале, прежде чем выражение лица сменилось на озадаченное. Светлая челка упала на глаза, и он тряхнул головой, откидывая волосы назад.       — Где она? Где эта маленькая сучка? — прошипел он.       — Мистер Эвиус, вы в больнице магических болезней и травм им. Св. Мунго. В вас попало проклятие раздробленного сердца, но мы работаем над тем, чтобы соединить все кусочки, — сказал Гарри, осторожно подбирая слова, в то время как тело было напряжено до предела.       — Вонючий пидор, членосос… сраный выродок, бляди, — рычал мужчина, выплевывая мерзкие слова, за которые мать Гарри оттаскала бы за ухо. Гарри смотрел с выпученными глазами. — Ты похож на ребенка. Приведи нормального врача! Мне нужен нормальный целитель! Мне подсунули ребенка, у которого даже нормальной мантии нет, и выглядит он, как будто его сейчас стошнит. Целитель!       Гарри таращился с широко раскрытыми глазами на Ибдора Эвиуса.       Черт. Сегодня явно не его день.

ДИАГНОЗ

      Рон устало притащился, со звуком опустив поднос, наполненный ростбифом, запеканкой, черным пудингом, большой порцией картофельного пюре и, в завершении, тартом с заварным кремом и большой бутылкой тыквенного сока. Взглянув на еду, он немедленно приступил к трапезе, несмотря на то, что Грейнджер и Лонгботтом в отвращении скривили губы. Он посмотрел поверх еды.       — Что? — спросил Рон, распыляя кусочки пюре по подносу. Грейнджер закатила глаза и чопорно стала есть жареную курицу с овощами, аккуратно отпивая из стакана с водой.       — 48 часов, Грейнджер. Сорок восемь. Если не поешь сейчас, кто знает, когда в следующий раз представиться возможность?       — Я часами пытался отыскать информацию о пациенте. Вы знаете, как много историй в подвале? Там целый лабиринт, — пожаловался Лонгботтом, поедая сэндвич, и Рон вилкой указал на него.       — Ты пытался справиться со студентом Хогвартса, который блевал слизнями, потому что пытался пользоваться неправильно работающей палочкой, — возразил ему Рон и ухмыльнулся, когда Лонгботтом скривился. Грейнджер одарила его неприязненным взглядом. — Мне повезло, что аппетит не пропал.       — По всему зданию расставлены торговые автоматы, Рональд, — парировала Грейнджер. — Если ты голодный, то кладешь галеон и просишь еды. Это не так уж и сложно.       — Так вот что эти коробки делают? У них там внутри маленькие домовые эльфы готовят? — спросил Рон с интересом, продолжая поглощать еду и создавая небольшой бардак вокруг себя.       — Конечно же нет! — вскрикнула Гермиона. Было похоже будто она собирается разразиться еще одной тирадой, но она взяла себя в руки, попутно помахав двум другим практикантам. Невысокая девушка индийской наружности широко улыбнулась им, в то время как ее блондинистый компаньон скривил губы в отвратительной усмешке. — Рон, Невилл — это Падма Патил и Захария Смит. Они под началом Помоны Спраут.       — Кто такой Невилл? — спросил Рон с набитым ртом.       — Я Невилл, — огрызнулся Лонгботтом перед тем, как повернуться к Падме и Захарию с теплотой в глазах. – Вы под началом той самой Помоны Спраут? Она написала великолепнейшую из работ по растениям, о которой я когда-либо читал. Изобрела вакцину от петрификации, правда не слишком-то известную.       — Она замечательная, — с улыбкой заверила его Падма.       Захария пожал плечами и сел рядом с Роном, прямо напротив Гермионы и Падмы. Рон послал парню хмурый взгляд, когда тот задел его локтем.       — Она ничего, я думаю. Немного толстовата, — ухмыльнулся Захария. Рон фыркнул, но затих под всеобщими пренебрежительными взглядами. — Но если вы так говорите… Я хочу сказать, что вы должны быть умными, чтобы поступить в Св. Мунго. Особенно после того, как Дамблдор и Эванс задали планку.       Гермиона расцвела. — Вы знали, что Гарри имеет здесь связи?       — Гарри? Какой Гарри? — с интересом спросила Падма. Она тихонько жевала сэндвич, переводя взгляд с одного практиканта на другого.       — Гарри Поттер. Знаменитая шишка. Его отец – главный аврор Джеймс Поттер. Из чего вытекает, что его мать — Лили Эванс, — сказала Гермиона, подпрыгивая от восторга на сидении. Лонгботтом, Захария и Падма издали тихие звуки восхищения, после чего Грейнджер закачала головой вверх и вниз, как болванчик.       — Та самая Лили Эванс, — выдохнула Падма.       Рон нахмурился.       — Кто такая Лили Эванс? — спросил он.       — Метод Эванс способствовал тому, что мы можем лечить пациентов более эффективно, чем раньше, — фыркнул Захария. — Где ты учился?       Прежде чем Рон успел ответить, вклинилась Падма. — Она живая легенда. Стала Мастером по зельеварению и алхимии в возрасте девятнадцати лет, а затем, в двадцать три, перевернула мир здравоохранения. Метод Эванс сочетает в себе лечения проклятий с помощью зелий. Однажды она сможет сотворить панацею — таблетку от всех болезней…       — Она выиграла денежную премию за новаторский подход на Всемирной конференции по Алхимии в Каире и удостоилась Ордена Мерлина первого класса, дважды, — прошипела Гермиона, пребывая в восторге.       — К слову о родительском давлении, — вздохнул Лонгботтом, почти печально.       — Мерлин, я убила бы за такую мать, как Лили Эванс, — сказала Грейнджер себе под нос. — Я бы убила за то, чтобы быть Лили Эванс.       Рон хотел было открыть рот для ответной реплики, когда покачнулся, во все глаза смотря на приближающуюся фигуру. Все разговоры о Лили Эванс прекратились, едва Гарри появился у стола и со смаком принялся за еду, в первую очередь выбрав пирог с патокой. Когда он закончил, то поднял взгляд, зеленые глаза ярко сверкнули за линзами очков.       — Ибдор Эвиус — заноза в заднице. Если бы я не был вынужден спасать жизни, то прикончил бы его собственными руками, — со злостью буркнул Гарри. Он замолчал, когда понял, что все уставились на него, как если бы тот был цирковой обезьянкой.       — Здрасте, идиоты, — выкрикнул голос. Практиканты откликнулись, уставившись на целителя Снейпа, вплывающего в столовую с прищуренными глази. — Должен был догадаться, что найду вас болтающимися без дела. Об этом должно быть написано на стенде, но решил поделиться хорошими новостями лично.       Гарри вздрогнул от угрожающего тона, в который окрасился голос Снейпа, когда тот навис над ним.       — Как вы знаете, первый индивидуальный урок зельеварения числится за практикантом, показавшим наиболее впечатляющие результаты. Так как я главный в первой лаборатории, то выбор остается за мной. Я избираю Невилла Лонгботтома для урока варки зелья от синдрома касания Мидаса. Мои поздравления, — насмешливо сказал Снейп, хватая Лонгботтома за плечо и больно сжимая. Логботтом скривился от силы воздействия и скрючился, тогда как Снейп удалился, полы мантии волнами вздымались вокруг него.       — О-он назвал меня? — прошептал Лонгботтом.       — Да… так и есть, — с неверием в голосе сказала Грейнджер. Гарри наклонился вперед, рассматривая лицо Лонгботтома.       — Поздравляю, Невилл, — вздохнул Гарри. Он прикусил язык, удерживая обидные слова, готовые сорваться с губ. Лонгботтом всегда будет слабым звеном. Нет нужды уничтожать его до того, как он сделает это собственноручно.       Они сидели в напряженной тишине, осторожно поедая пищу, их взгляды перемещались с Гарри на Лонгботтома. Сын величайшего целителя, когда-либо работавшего в св. Мунго против неизвестного парня, который спотыкается и краснеет весь первый день. Гарри поежился под их взглядами, его раздражение росло, и все, что ему теперь хотелось — это огрызнуться на них.       — Что ты говорил о твоем пациенте, Гарри? — спросил Рон, нарушив странное напряжение за столом.       — Ох. Ибдор Эвиус. Просто заноза. Он ругался как сапожник, не позволял позаботиться о мелких повреждениях, а затем попытался отказаться есть шоколад. Мне пришлось попробовать его первым, чтобы убедить его, что это неизощренный прием легилименции, для того… — Гарри остановился, когда почувствовал, как потеплело в кармане, и он вытащил палочку, смотря, как красные искры рассыпаются, попадая в еду, свистя и сжигая недоеденные остатки.       Они смотрели в тишине.       — Э-это красный. Нехорошо, — пробормотала Грейнджер.       — Черт, — прошептал Гарри. Он вскочил со стула, чуть не растянувшись на полу, прежде чем побежать, палочка в руке все еще рассыпала снопы красных искр. — С дороги! С дороги! Мерлин!       Он протиснулся сквозь толпу целителей, стоящих в очереди за ланчем, проскользнул под плывущем в воздухе подносом и поскакал по ступеням. Лифта бы пришлось ждать дольше. Он в один прыжок преодолел два пролета лестницы и выскочил в отделение недугов от заклятий. Он помчался к комнате Ибдора Эвиуса и нахмурился, когда увидел толпу матрон, одетых в весенне-зеленых мантиях. Они шептались, энергично и возбуждённо.       — Извините, простите, это мой пациент, — Гарри прилагал усилия, чтобы протиснуться сквозь толпу, пока не оказался у кровати. Его челюсть отвисла.       Половина лица Ибдора была черной, высохшей и гнилой. Глазное яблоко выглядело слишком большим для глазницы, неприлично выпячиваясь наружу. Чернота распространилась вниз по той же половине тела, исхудавшей и некротической, пахнущей застарелым мясом, которое хранилось слишком долго.       — Никогда не видела ничего подобного. Не на практике, — прошептала одна матрона.       — Что это? — шепотом спросила другая.       Гарри сглотнул, приподнимая за конец одеяло Ибдора, чтобы посмотреть на правую ступню. Гной сочился из трещинок на почерневших ногтях, ступню покрывали сочащиеся черные язвы. И Гарри знал. Знал, потому что когда-то он думал, что станет аврором и его отец с крестным иногда развлекали историями о темных и опасных проклятиях и о миссиях, в которых они принимали участие. Это походило на точно такое же заклинание, которое едва не убило крестного.       — Он был проклят опустошением Хелы, — прошептал Гарри. — Кто-нибудь вызовите мне целителя Макгонагалл.       Гарри поколебался еще мгновение, прежде чем закрыл глаза, глубоко вздохнув для успокоения, когда понял, какую оплошность совершил. Он развернулся, выходя из комнаты, руки крепко сжаты в кулаки.       — Гарри? — позвал его голос.       Он проигнорировал Грейнджер, идя вдоль коридора и заворачивая к ближайшему туалету, Грейнджер следовала попятам. Гарри повернулся к мусорке и его вывернуло желчью и пирогом с патокой. Он схватился за живот, и его снова вывернуло, тело неконтролируемо дрожало от сильных спазмов. Затем он выпрямился, вытирая желчь тыльной стороной ладони, и посмотрел в зеркало на шокированное отражение Грейнджер.       — Если ты когда-нибудь кому-нибудь… — начал Гарри, но затем наклонился над раковиной, его вырвало снова, он напором воды смыл рвотные массы.       Грейнджер покачала головой. — Я не стану, — прошептала она.       — Отлично. Мне нужно вернуться к пациенту.

ДИАГНОЗ

      — Я понимаю, что вы делаете, Северус, но Лонгботтом едва не вылетел из программы. У него только «Удовлетворительно» по зельеварению на Т.Р.И.Т.О.Н. Он не тот практикант, которого вы желаете, — настаивала Минерва, пока Северус подметал в лаборатории, собирал необходимые ингредиенты и расставлял котлы — один оловянный, один латунный и один медный.       — Если у него всего лишь "У" по Т.Р.И.Т.О.Н.ам, то что он здесь делает? — парировал Северус.       Минерва вздохнула, ее руки были скрещены на груди. — Он получил "Выше Превосходного" на Т.Р.И.Т.О.Н. по травоведению. Альбус решил пойти на встречу. Северус, я не позволю третировать этого мальчика, — решительно заявила Минерва.       Северус сделал паузу, оборачиваясь к ней, прищурив глаза. — Позволить мне?       — Каждый год ты выбираешь практиканта, и этот практикант страдает больше других, — со злостью прорычала Минерва, отказываясь сдаваться.       — Угнетай одного, и остальные присмиреют, — огрызнулся Северус. — Разве не так ты говорила, когда обучала меня?       Минерва помедлила, наморщившись, когда Северус взглянул на нее, в глазах светился триумф. Она вздохнула, расслабляя напряженные плечи, и шагнула вперед, салатовая мантия струилась вокруг нее.       — Северус, я понимаю. Но не могу позволить этого. Лонгботтом слишком ранимый, — мягко сказала она.       — Лили была такой, — напомнил ей Северус.       Минерва усмехнулась. — Не сравнивай мальчика с Лили Эванс. Это абсурд. Выбери кого-то другого. Что насчет Грейнджер?       — И терпеть ее зазнайство?       — Она получила "П" по всем Т.Р.И.Т.О, Н.ам, — вставила Минерва, и губа Северуса изогнулась, выражая презрение.       — Что делает ее еще более невыносимой. Она научится большему, если будет практиковать терпение. Дадим ей оступиться пару раз. Тогда увидим, — резонно заметил Северус, и даже Минерва кивнула в знак согласия с его словами.       — Что насчет Уизли? — спросила Минерва.       — В нем ничего нет, кроме рыжих волос и веснушек.       Минерва вздохнула. — Ты должен выбрать Поттера.       — Чертовски верно, я выберу сына Лили. Он выглядит в точности как его отец. Вероятно, в точности такой же, как его отец. Заносчивый, бездарный, имеет склонность к нарушению правил, жаждущий внимания, наглый и готовый выезжать за счет славы матери, — рассуждал Северус. Хотя Минерва и закатила глаза, она исподволь наблюдала за своим бывшим студентом, расхаживающим по лаборатории, бормочущим разные бредни себе под нос.       — Они знают, кто он только из-за его фамилии, Северус. И у меня сложилось впечатление, что в мистере Поттере нет и намека на наглость, а наоборот, большая доля заниженной самооценки, — сказала Минерва. Северус остановился, уставившись на нее прищуренными глазами, но Минерва развернулась, потрясая головой.       Она бы и дальше могла распинаться, но знала Северуса. Он был твердолобым с первого дня, когда они поступили с Лили. Они же вдвоем так сильно изменились и не поменялись вовсе. Лили выросла при первой же возможности, редкий алмаз среди стекляшек, Северус, хоть и был блистательным, но позволил своей неприязни потопить себя. Минерва надеялась, что с прибытием Гарри – вылитой копией Джеймса, кроме глаз – встряхнет мужчину; позволит ему осознать, что еще над многим предстоит поработать, многое изучить, многое совершить.       Вместо этого пробудился дракон.       — Из-за него Лили уехала? — потребовал Северус.       — Лили уехала, потому что подвернулась прекрасная возможность. Она все еще жаждет поглубже изучить поле деятельности, вместо того чтобы просто продвигать свою карьеру, — нравоучительно сказала Минерва. Северус издевательски ухмыльнулся ей, пропуская мимо ушей старую шпильку, и Минерва вздохнула, скрещивая руки. — И она уехала, потому что хорошая мать.       — Объясни. Потому что, когда она объясняла, это звучало как бред, — предложил ей продолжить Северус, одновременно перебирая истории пациентов, раскладывая их рядом с ножами, ингредиентами и котлами.       — Гарри многому предстоит научиться. Я не могу себе представить, какого это постоянно быть в тени своей матери, когда она стоит рядом и отбрасывает ее. И Лили пойдет на пользу Франция. Она разрабатывает новую учебную программу, и работа привела бы ее туда сама, — сказала Минерва.       Северус задумчиво прогудел. — Лили всегда гналась за неосуществимыми мечтами.       — И достигала их. А теперь, возвращаясь к твоим практикантам… — сказала Минерва, глаза ее сияли и Северус закатил свои, разворачиваясь на каблуках. Минерва шагнула вперед, как раз тогда ее палочка задрожала в держателе. Вытащив ее, увидела сноп красных искр, извергаемых из вершины и гаснущих у ее ног.       Она подняла взгляд. Палочка Северуса извергала красные искры на подол его мантии.       Глаза ее сузились. — Это Ибдор Эвиус. Пойдем.

ДИАГНОЗ

      Гарри не отвернулся от пациента, даже когда двери открылись, и доктора Макгонагалл и Снейп вошли в палату. Грейнджер примостилась в углу, стоя на посту словно дементор. Она не покидала его, с тех пор как его вырвало в туалете. Чья-то рука дотянулась до него и развернула, лицо Снейпа было болезненно бледным.       — Что. Ты. Натворил? — прошипел он, капли слюны попадали на лицо Гарри.       Гарри вырвался из захвата. — Я ничего не делал. Это не моя вина! — закричал он в ответ, разминая плечо, так как оно болело от силы примененной Снейпом.       — Так что же, половина тела пациента внезапно решила убежать? — командным тоном спросил Снейп.       — Определенно нет, это проклятие опустошения Хелы, — возразил Гарри.       — Думаешь, умно испытывать меня? — прошипел Снейп, его голос внезапно опустился до шепота. Гарри не отступил, смотря в упор на высокого, подобно летучей мыши в человеческом обличии, мужчину. Он ждал ответной реплики.       — Это не моя вина. Вина лежит на моих учителях. Вы оба пропустили самый базовый тест из учебника, — выплюнул Гарри и повернулся к доктору Макгонагалл. Ее рука прижалась ко рту, она была в ужасе от осознания того, что произошло с телом мужчины. — Целитель Макгонагалл, никто не применил диагностических чар.       Макгонагалл вздрогнула, и даже лицо Снейпа скривилось в раздражении… на Гарри или самого себя, практикант не был уверен.       — Здесь нет виновных… — попыталась сказать Гермиона, дабы разрядить обстановку.       — Нет, мы все виноваты. Не только я, — решительно заявил Гарри. Он посмотрел на них, руки были скрещены на груди. — Перед тем, как прийти сюда, мы брали уроки врачевания в Хогвартсе. Вы же двое — дипломированные целители. И давали клятву. И вы не справились. Мужчина страдает, потому что никто из нас не вспомнил и не перепроверил.       — И что же ты предлагаешь нам делать, мальчишка? — прошипел Снейп. — Я…здесь…никто не выживал после проклятия опустошения Хелы. Особенно такого мощного, что оно успело распространиться так быстро.       — Мы спасем пациента, — решительно сказал Гарри, ударяя рукой по изножью кровати. На его лице было угрюмое выражение. — Так мы и поступим.       — Это выше моих сил, — мягко сказала Макгонагалл. Она обратилась к Снейпу. — Стоит позвать Альбуса?       — Он гений, но не в силах сделать этого. Он целитель разума. Это же трансфузионное заболевание. Кровная магия. Темная кровная магия, — сказал Снейп и посмотрел поверх Макгонагалл с неопределенным выражением на лице. Оно не походило на презрение, которые он выказывал Гарри, но там присутствовала доля раздражения, отвращения и вынужденного уважения.       — Целитель Макгонагалл? — спросила Грейнджер.       — Тогда Том. Нам нужно «вызвать» главу отделения недугов от заклятий. Северус, «вызови» целителя Риддла, — собравшись, сказала Макгонагалл. Снейп кивнул и вытащил палочку, как раз в это время в дверной косяк кто-то постучал.       Все обернулись, и Гарри почувствовал, как жизнь покидает его прямо здесь и сейчас.       Высокий, привлекательный мужчина выглядел еще лучше во врачебной мантии. Она была изумрудно-зеленой, под цвет факультета Слизерин, а его волосы были аккуратно уложены, по сравнению с тем сексуальным беспорядком, с которым он покинул дом. Он шагнул в палату, его бордовые глаза вспыхнули, когда он пристально вглядывался в целителей. Наконец взгляд переместился к Гарри, и в глазах зажглось удивление и предвкушение.       — Вы «вызывали»? — протянул целитель Том Риддл.       Гарри был не просто в жопе.       Ему настал пиздец.