Убийственно.

Холодный дождь тек по щекам, как и слезы, мешаясь с кровью, полученной от многочисленных надрезов лезвием. Сейчас рядом с ней играл какой-то конченный реп с миллионом битов, и под каждый бит, она оставляла на своей руке новое глубокое ранение, делая это из шутки, и из желания отыграться и отпустить всю свою боль. Работает это правда не так и возвращается перманентно, но она готова жить ради этого мимолетного удовольствия. Прыгать девушка сегодня, конечно, не собиралась. Во-первых, потому что двухэтажный, и максимум что будет, останешься инвалидом. Во-вторых, потому что сегодня умирать просто не хотелось. Конечно, это произойдет точно не сегодня. Сегодня — для нее просто очередной день с сэд-моментом, но точно не день смерти. Не время умирать. Уведомления приходят на ее телефон сначала один раз, а потом начинают реально бесить, потому что приходят каждую секунду: так обычно происходит, когда спустя огромное время, у нее наконец врубается интернет, так что она просто решает забить на этот факт и вырубить телефон. Еще один способ «по-взрослому справиться с проблемами», для нее — покурить. Но не сигареты типа «Винстона», «Мальборо», а ашки со вкусом кокоса, например. Ну так, легонько позабавиться. Дождик заканчивался с ее слезами. Все же плакать вечность не может никто, и она не исключение. Она итак проплакала час или больше. Теплое, летнее солнце светило в глаза, видимо уже заболевшей девушке. Как люди говорят? Теплота — это щедрость сердца, тонкость чувств и благородство поступков? Что ж, у Роро-чан этого не было. — Эхх… Если бы Кенма был тут… — прошептала она, едва ли потянувшись в промокшей пижаме. — И что было бы тогда? — произнес парень в, по-обыкновению, зеленой куртке. — Мы бы с тобой остались дома на весь день. — произнесла девушка, мило улыбаясь парню, а потом затихла. — Ты чего пришел в такую рань? — Хм. — произнес парень, оглядев ее. — Я тебя из окна видел. Писал, чтобы ты оделась теплее, а ты меня игнорила и продолжала резаться, никого не слушая. Дура, одним словом. — произнес он, присаживаясь к ней, чтобы обнять и согреть. — Угу, твоя дура. — произнесла она, мило помычав ему в шею. — Что? — Люблю тебя.