В рамках приличия

      Голос лектора убаюкивал. Приходилось бросать все силы на то, чтобы держать глаза открытыми: тяжелые веки так и норовили сомкнуться, отправив Юнхо в блаженный сон. Заявляться на учебу после убойной воскресной вечеринки Сана было весьма опрометчиво, но следовало отмечаться в университете хоть иногда, чтобы не попасть в списки на отчисление и не быть позорно вычеркнутым из семейного реестра.       А вот Сана это, похоже, мало беспокоило, раз он решил прогулять и не отвечать на сообщения. В отличие от своих гостей, он почти не пил, но в разгар вечера выглядел самым ненормальным: глупо улыбался, творил всякую смешную фигню, участвовал в сомнительных играх и фонтанировал шутками. Юнхо сначала недоумевал, какая муха укусила его друга, а потом он увидел абсолютно счастливое лицо новенького, не сводящего с Сана глаз, и все стало слишком очевидно.       В спину ткнули чем-то колким, вроде заостренного колпачка шариковой ручки. Юн недовольно скривился и нехотя повернулся.       — Чего тебе?       Одногруппник протянул ему сложенный вчетверо листок, едва заметно кивнув куда-то в сторону. Юнхо проследил взглядом за его движением, и сердце резко подскочило к горлу. Он схватил записку и поспешно ее развернул.

«Встретимся в обед под трибунами?»

      Кровь застучала в висках. Сдерживая волнение, он украдкой глянул на автора записки. Девушка смотрела на него с нескрываемым интересом, накручивая локон на палец и, казалось, ни капли не смущаясь. Что-то лисье было в ее довольной улыбке. Юн отвел взгляд, чувствуя, как начали гореть уши. Сон как рукой сняло, зато в голову полезли самые разнообразные картины, не имеющие ничего общего с правилами приличия и морали. Медленно выдохнув, Юнхо уселся поудобнее, чтобы скрыть напряжение. Все его внимание теперь было приковано к большим часам над доской, отсчитывающим последние минуты до перерыва.       Он думал сразу последовать за девушкой, но как только прозвучал звонок, та быстро ускользнула из аудитории, буквально растворившись в толпе. Едва не сбивая одногруппников с ног, Юнхо протиснулся в коридор и нос к носу столкнулся с Сонхва.       — На пожар спешишь? — поинтересовался старший, оттаскивая в сторону за рукав.       — Типа того, — Юн глупо хихикнул.       — Следующая пара общая. Сядем вместе?       — Не думаю, что приду, — Юнхо помедлил мгновение, затем протянул другу записку.       Сонхва бросил взгляд на бумагу, и брови его сошлись к переносице.       — Соджин?       — Ага.       — Ты реально хочешь с ней замутить?       — Почему нет?       — Мне казалось, все знают о ее репутации.       Юнхо усмехнулся и похлопал Сонхва по плечу.       — Я ведь не жениться собираюсь.       — Все равно, мне это не нравится, — вздохнул старший. — Мало ли что.       — Хён, ты слишком много думаешь, — засмеялся Юн и продолжил шепотом: — Я знаю, как пользоваться презервативами, так что все будет нормально. Ладно, мне пора, — махнув другу рукой, он поспешил вперед по коридору.       — Не жалуйся потом! — донеслось вслед.       Прошмыгнуть в старый спортивный зал оказалось проще, чем он думал. Непривычная пустота и полумрак помещения на секунду перенесли его в иную реальность, будто из университета он попал в средневековый замок — настолько огромным и холодным казалось все вокруг. По спине побежали мурашки.       Запястья коснулись прохладные пальцы. Юнхо не успел ахнуть, как его уже затащили в темную каморку и толкнули спиной к стене.       — Я подумала ты не придешь, — прошептала девушка, прижимаясь всем телом.       Юн едва не задохнулся, но все же нашел в себе силы проскрежетать в ответ:       — Разве я мог отказаться от приглашения первой красавицы универа?       Соджин тихо засмеялась.       — Льстец.       — Я вообще врать не умею, — улыбнулся Юн.       Девушка отстранилась, но лишь на мгновение, чтобы включить фонарик на мобильнике и отложить телефон куда-то в сторону. Причудливые тени заплясали на потолке, очертания точеной фигуры Соджин отчетливо обрисовались на фоне полуосвещенной стены.       — Значит, ты всегда говоришь только правду? — произнесла девушка, прильнув к Юнхо и обдав его губы горячим дыханием.       — Угу, — промычал парень, сглотнув. Он почувствовал чужую маленькую ладошку на бедре, и в голове помутилось.       — И давно я тебе нравлюсь?       — Очень, — это было почти правдой.       — И ты фантазировал о чем-то подобном? — ладонь скользнула выше и легла на пах.       — Не раз, — не стал лукавить Юн, чувствуя, как кровь стремительно приливает к члену.       К его нескрываемому облегчению дальнейших вопросов не последовало. Соджин приподнялась на носочки и, запустив вторую ладонь в его волосы, коснулась губами его губ. Юнхо поддался, позволяя ей вести в поцелуе. Приторно-сладкий вкус тинта неприятно осел на языке. Отбросив неловкость, Юн запустил руки под кофту девушки, тут же нащупывая застежку лифчика и ловким движением расстегивая ее. Соджин простонала в поцелуй, что показалось несколько наигранным, но Юн отбросил эту мысль и сосредоточился на ощущениях. Он коснулся полной груди девушки, задев большим пальцем сосок. Соджин задрожала и скользнула губами к его шее. Ее поцелуи были мокрыми и липкими. Юнхо зажмурился, и инстинктивно попытался отстраниться, но Соджин вцепилась в него словно пиявка. Решив игнорировать не очень приятные ощущения, Юн продолжил исследовать руками податливое стройное тело. Под юбкой обнаружились чулки. Кружевные резинки напомнили Юну о былых фантазиях, которыми он раньше тешил себя. Но отчего-то позволить ладоням подняться выше он не мог.       — Ну же, Юно, не тормози, — выдохнула, Соджин. — Ты ведь давно мечтаешь трахнуть меня, чего же теперь ждешь?       Желание мгновенно улетучилось. Все было как-то не так. Неправильно.       Чем он вообще думал?       — Стой, Соджин, подожди, — не с первой попытки, но ему все же удалось отстранить девушку. — Прости, но мне кажется, зря мы…. Ничего не получится, извини.       — Чего? — лицо Соджин перекосило. — Ты прикалываешься?!       — Прости, мне не стоило…       — Да иди ты в зад со своими извинениями!       — Соджин… — попытался успокоить девушку Юн.       — Охренеть можно! От меня еще никто не отказывался! — даже в полутьме было заметно, как ее глаза сверкают гневом. — Ну и мудак же ты, Чон Юно!       — Ли Соджин! — Юнхо закипел. — Выражения выбирай!       — Пошел ты! — на ходу поправляя одежду, девушка выскочила из каморки и направилась к выходу из зала. — Я тебе это припомню, урод! — бросила она с такой злостью, что Юнхо сделалось совсем не по себе.       Стало невыносимо гадко и мерзко. Захотелось немедленно отмыться, будто всюду, где соприкасались их тела, налипла едкая грязь. Сглотнув, чтобы хоть как-то подавить подступившую тошноту, Юнхо схватил рюкзак, валявшийся все это время на полу, и уверенно зашагал прочь.       Мысли цеплялись друг за друга, уводя его от случившегося в какие-то совсем уж дебри. Вновь возникло ощущение, что все, что происходит с ним в последний год, — затянувшийся дурной сон. Он будто увязал в болоте, лишь иногда оказываясь на поверхности, чтобы глотнуть воздуха, и снова погружался в пучину. Этими короткими моментами передышки были его посиделки с друзьями, все же остальное….       Возможно, он слишком драматизировал. Вряд ли кто-то со стороны мог бы сказать, что он как-то изменился: он не впал в апатию или депрессию, не отдалился от общества, не совершал странных поступков вроде внезапного желания прыгнуть с парашютом или спуститься к акулам во время кормежки. Нет, он оставался обычным студентом, таким же, как и все. Но внутри все-таки что-то барахлило. Он и сам не мог бы ответить, что именно чувствует. Невидимая заноза засела где-то в глубине сознания, и вытащить ее никак не удавалось.       Внезапно Юн заметил, что ноги привели его в незнакомый район города. Это не испугало, лишь озадачило. Бог знает, где бы он мог оказаться, будь погружен в размышления чуть дольше. Ужасно захотелось оказаться дома, в тишине и спокойствии. Если бы еще зудящие мысли возможно было оставить на улице так же, как тявкающую соседскую собаку!       Поблуждав между тесно примостившимися домами, Юнхо вышел к широкой дороге и быстро отыскал автобусную остановку. Он уже не мог вспомнить, когда в последний раз пользовался общественным транспортом, хотя раньше находил это несколько забавным. Было в этом что-то такое: будто рыба в речном потоке, ты двигаешься куда-то вместе со всеми и одновременно отдельно. Не нужно ни с кем разговаривать, но наблюдать за окружающими, подмечая интересные особенности их внешности и поведения, не возбраняется. Напротив, это как будто даже само собой разумеется. Поток сам несет тебя в нужном направлении, и остается только вовремя вынырнуть, чтобы оказаться дома.       Он проскочил в закрывающиеся двери автобуса в последний момент, неуклюже толкнув грузного мужчину. Тот заворчал, и пришлось извиняться. Натянув маску чуть ли не по самые глаза, Юн умостился у окна так, чтобы никому не мешать, и, наконец, выдохнул. Одни пассажиры слушали музыку, беззвучно подпевая любимым исполнителям, другие, уткнувшись в экраны мобильников, хмурились или улыбались. Старушки перешептывались, поглядывая на окружающих. По нему тоже скользнул оценивающий взгляд. Аджума явно осталась недовольна его растрепанным видом, о чем, красноречиво жестикулируя, поспешила рассказать подруге. Ее негодование заставило улыбнуться.       Стало заметно легче.       На пороге Юна встретила домработница.       — Родители дома? — спросил он, пытаясь пяткой поддеть кроссовок. Тот упорно не желал сниматься, и это выводило из только что обретенного хрупкого равновесия.       — Господин Чхве на работе, госпожа Чон на встрече литературного клуба. Приготовить что-нибудь перекусить?       — Нет, спасибо. Я бы хотел, чтобы меня пока не беспокоили, — справившись, наконец, с обувью, Юнхо направился в комнату, где принял душ, переоделся в чистую одежду и плюхнулся на кровать.       Пялясь в потолок и лениво подбрасывая бейсбольный мяч, он силился понять, что же именно с ним произошло.       Он давно поглядывал в сторону Соджин. Спорить с тем, что она красива, было бы глупо. И то, как эффектно она могла подать себя, тоже было фактом известным. Она не блистала в учебе, но дурой не была. Напротив, ее ум проявлял себя в хитросплетении университетских интриг. Она не просто сплетничала, как это делали другие. Нет, она умело вела запутанные, увлекательные игры, где кто угодно в любой момент невольно мог стать действующей фигурой. Соджин была непредсказуемой и совершенно безжалостной к тем, кто ей не нравился. Одни ее боготворили, другие люто ненавидели. Конечно, у такой девушки не могли не появляться поклонники. И вот тут уже она сама становилась объектом взволнованных перешептываний. Многие полагали, что ее многочисленные свидания зачастую заканчиваются в постели.       До Юнхо эти слухи тоже доходили, однако это его не беспокоило. Скорее, наоборот. Ведь каким бы он ни был красавчиком, обстоятельства сложились так, что до сих пор у него еще не было серьезных отношений. Он даже ни разу не приглашал никого на свидания. Звали его. Девушки его любили, и от их активного внимания иногда даже хотелось спрятаться. Несколько раз он уступал напору поклонниц, но дальше прогулок и неловких поцелуев дело не доходило. Потому упустить шанс по имени Ли Соджин было безумной глупостью. И он эту глупость совершил. Но стоило представить, что он снова там, с ней, что продолжает….       Юн поморщился.       Может, обстановка была не та? Не то, чтобы он был романтиком, но первый раз заняться сексом в какой-то каморке, наспех, боясь быть застуканным, наверное, не его вариант. В любом случае, ничего уже было не изменить, и вымолить у Соджин прощение вряд ли бы теперь удалось. Да и не хотелось.       Ненадолго отступившее мрачное настроение, снова бухнулось на него с удвоенной силой. Юнхо швырнул мяч в сторону и потянулся к наушникам. Музыка часто спасала в подобные моменты. Он включил любимый плейлист, закрыл глаза и будто погрузился в прохладную реку. Сквозь толщу воды проникали солнечные лучи, освещая причудливый подводный мир. Наверху же все дрожало и расплывалось, постоянно меняя очертания. Стало спокойно. Юн плыл, ощущая только легкость, пока какой-то посторонний звук не отвлек его. Нахмурившись, он прислушался. Звук долетал откуда-то извне, смешиваясь с музыкой и портя ее идеальный строй. Юн вынул один наушник. Где-то в доме звучала другая мелодия.       «Да чтоб тебя!»       Раздосадованный, он поднялся с постели и вышел из комнаты. Музыка совершенно определенно доносилась из гостиной. Уверенный в том, кто потревожил его покой, Юнхо спустился на первый этаж и направился к приоткрытой двери, полный решимости выплеснуть на младшего все свое негодование. Но отчего-то остановился, не решаясь войти.       Сидящий за роялем Чонхо выглядел жутко увлеченным и совершенно юным. Его обыкновенная серьезность куда-то подевалась, видимо оставшись в шкафу вместе с пиджаками и бесчисленными рубашками, что так раздражали своей безупречной выглаженностью. Черная футболка и джинсы — такой незамысловатый наряд делал его обыкновенным мальчишкой. Юнхо поймал себя на мысли, что впервые видит его таким, и почему-то это страшно его поразило. Губы парня шевелились, будто он беззвучно напевал какую-то песню.       Мелодия, чистая и пронзительная, проникала в душу, обжигая приятным холодком. Было в ней что-то чарующее. Она была полна той сладкой печали, которую испытываешь, расставаясь с героями любимой книги или уезжая из понравившегося места, надеясь когда-нибудь вернуться. Или когда достигаешь заветной цели, к которой шел извилистой тернистой тропой, и чувствуешь себя одновременно победившим и потерянным.       Пытаясь вспомнить, что за произведение это может быть, Юн не сразу сообразил, что Чонхо прекратил играть. Он бросил взгляд в сторону Юнхо и, конечно, не мог его не заметить.       Юн впервые понял, что значит выражение про ушедшее в пятки сердце. Он ощутил, как краснеет, но прятаться уже было поздно, а потому он распахнул дверь и недовольно пробурчал:       — Башка раскалывается, а еще ты тут бренчишь.       Чонхо насупился.       — Уж извини, мне надо репетировать. А тебе положено быть в универе.       — Следишь за моим расписанием?       — Нужен ты мне больно. Наушники надень, если что-то не нравится.       — Все мелкие такие борзые, или ты у нас индивидуум?       — Ненамного я тебя младше.       — Но младше.       — Уйди, ты мне мешаешь, — Чонхо пару мгновений сверлил его взглядом, затем его лицо приобрело привычную маску. Он сел ровнее и продолжил игру, будто и не прерывался.       Юнхо захотелось шибануть его по пальцам клавишной крышкой.       В кармане завибрировал телефон. Юн усилием воли подавил в себе гнев и вышел из гостиной, доставая мобильник. От Сонхва пришло сообщение. Ты где? Все нормально?       Не хотелось признаваться другу, что все пошло не по плану, но и врать не хотелось тоже. В конце концов, Юн набрал ответ.

Я дома. Норм

Я видел Соджин

И?

Она буквально молнии из глаз метала. Что у вас там произошло?

Ничего

Чон…

Ничего — в смысле «между нами ничего не было». Я передумал

Ого. Боюсь, ты теперь в ее черном списке

Пошла она к черту

Ладно, не злись. Завтра придешь?

Да

Обедаем вместе. Отказ не принимается

Ок

      Прекрасные звуки, издаваемые роялем, ужасно контрастировали со скребущим внутри чувством. Сжав кулаки и стиснув зубы, Юнхо вернулся в свою комнату и врубил громкость в наушниках на всю. Любимые песни больше не расслабляли, но помогали чувствовать только дискомфорт и вскоре появившуюся в висках саднящую боль. Юн пытался взяться за макет для проекта, но быстро бросил это занятие. Чертежи тоже недолго задержали на себе его внимание. Под руку подвернулись ножницы, и скоро папка с миллиметровкой потеряла часть содержимого, превратившегося в подобие конфетти. Юн собирал нарезанные бумажки в ладонь и медленно, словно песок, высыпал их обратно на стол. Это занятие на какое-то время увлекло его.       Раньше у него были идеи и цели. Он старался учиться, участвовал в спортивных соревнованиях, делал все, чтобы им гордились, чтобы обеспечить себе поступление в университет и светлое будущее. Иногда это давалось таким трудом, что он едва не валился с ног, но даже в те непростые времена он не испытывал такой страшной неопределенности, как теперь. Он больше не знал к чему стремиться. Будущее виделось призрачным и неясным. Иногда чудилось, что его — этого будущего — вовсе нет, а значит, и смысла стараться больше не было. Может, друзья однажды вытащили бы его из этого болота, но появился господин Чхве со своим сыном.       Юнхо тяжко выдохнул.       Было бы неправильно с его стороны вменять в вину маме и отчиму то, что они нашли друг в друге поддержку. Им обоим тогда было очень непросто, и сойтись, наверное, было лучшим решением. Но почему судьба и о нем заодно не позаботилась?       За грохочущей музыкой он едва расслышал стук. Вынув наушники, он решил, что оглох: тишина комнаты окружила будто вакуум.       — Да? — проскрежетал Юн, глядя на дверь через плечо.       — Солнышко, спускайся к ужину, — приглушенно прозвучал голос госпожи Чон.       — Хорошо, сейчас.       Голова гудела. Боль стискивала виски и давила на глаза. Юн глянул на себя в зеркало и недовольно скривился. Выглядел он не лучшим образом. Кое-как пригладив взъерошенные волосы, он вышел из комнаты и с чувством, будто идет на казнь, спустился в столовую.       Остальные уже были там. Господин Чхве просматривал что-то на планшете, мама что-то вполголоса говорила ему, на что тот иногда кивал головой. Чонхо неторопливо поглощал свой ужин. Он смотрел прямо перед собой, и по выражению его лица невозможно было понять, что он чувствует и о чем может думать. Это раздражало даже больше, чем вечная занятость его отца. Все в нем, даже застегнутая на все пуговицы рубашка, рождало желание двинуть ему как следует.       Юнхо юркнул в кухню, где тихонько выпросил таблетку от головной боли, и вернулся в столовую, бесшумно заняв свое место. Всей душой он надеялся, что никто, как всегда, не обратит на него внимание. Но именно в этот вечер, именно тогда, когда его расположение духа было хуже некуда, отчим вдруг решил поиграть в заботливого отца. Отложив планшет, господин Чхве пробасил:       — Как дела в университете, Юно?       Юнхо едва не подавился соком.       — Да нормально, вроде, — ответил он чуть слышно.       — Ты сегодня рано вернулся домой, — продолжал отчим.       Юн метнул взгляд на младшего.       «Сдал меня, зараза?!»       Ответного взгляда он удостоен не был.       — Д-да. Чувствовал себя не очень.       — Юно, ты в последнее время часто жалуешься на здоровье, — забеспокоилась госпожа Чон. — Может, стоит обратиться к врачу? Доктор Кан чудесный специалист…       — Не надо, мам. Все не так уж страшно.       — Зря ты так. Мама права, — поддержал жену господин Чхве. — Сейчас это может показаться тебе ерундой, но что, если потом перерастет в нечто серьезное? Лучше сразу провериться и принять меры, если понадобится.       Юн опустил глаза, боясь, что родители прочтут в них его мысли, в которых находилось мало приличных слов.       — Хорошо, ладно, — выпалил он. Ему хотелось быстрее закончить этот разговор. — Как только появится время, пойду к врачу, — он с трудом натянул улыбку и взялся за приборы.       — Вот и отлично, — видимо довольный собой отчим заговорил о какой-то выставке, увлекая в разговор жену.       Юнхо с трудом пихал в себя еду, запивая соком каждый кусок, камнем падающий в желудок. Все казалось безвкусным, пресным и сухим. Чонхо же, казалось, вообще витал где-то в облаках другой вселенной, не реагируя на происходящее. Когда он вдруг поднялся из-за стола, Юн даже дернулся от неожиданности. Выждав пару мгновений, он тоже откланялся и поспешил следом.       Он нагнал младшего у лестницы и резко рванул за рукав. Чонхо, не ожидая подобного, шмякнулся спиной о стену.       — Эй, ты что творишь? — возмутился он.       — А ты?! — Юнхо навис над братом, и понизил голос до свистящего шепота. — Смотрю, привычка стучать у тебя с рождения, да?       — Чего? — нахмурил брови Чонхо.       — Какого хрена ты сдал меня отцу?       — Я? Ты совсем головой поехал? Я его до ужина не видел даже.       — Тогда откуда он знает, что я прогулял универ?       — Слушай, не знаю, что за тараканы у тебя в голове, но ты мне не интересен, отстань уже, — Чонхо фыркнул и оттолкнул старшего.       Юнхо открыл рот, чтобы ответить, но завис.       И почему он подумал на Чонхо? Это казалось логичным, единственно верным предположением всего пару мгновений назад, но теперь виделось по-детски глупым. Кто угодно из прислуги мог невзначай упомянуть о его раннем возвращении. Или даже целенаправленно доложить об этом.       Он почувствовал, что снова краснеет. Было ужасно неприятно ощущать себя дураком, и особенно при Чонхо. Злость разгорелась еще сильнее.       — Да пошел ты! — толкнув брата плечом, Юн взлетел по лестнице и поспешил закрыться в комнате. Прислонившись к двери, он вцепился пальцами в волосы, и зажмурился, изо всех сил стараясь успокоиться.       В коридоре послышались шаги: Чонхо тяжелой поступью прошел мимо его комнаты. Юнхо выть хотелось оттого, насколько его бесил этот человек. И больно было думать, что впереди еще много лет сосуществования с ним бок о бок.       Он умылся ледяной водой, чтобы хоть немного привести себя в чувства, смел в мусорное ведро нарезанную бумагу, и взялся за один из макетов в надежде отвлечься от всего, что произошло. Он бился с час или полтора, но не выходило ничего путного. Выругавшись, Юн бросил это занятие и завалился в постель.       Это был отвратительный день. Абсолютно ужасный.