oblivion

– Такемичи Ханагаки, верно? – Верно. – Вы уверены в своём отказе от лечения? – Вы даже не можете точно поставить диагноз, так что в своем выборе я уверен. – В любом случае, мы обязаны позвонить вашим родителям, чтобы… – Они не оплатят лечение, можете не терять время на звонки. Врач замолкает, с хмурым видом перебирает бумажки. Пациент же встает и направляется к выходу. Прощальных слов не будет, вместо этого медицинский работник уберет документы на чужое имя в архив. *** Такемичи давно закончил последние страницы толстой тетради. Некоторые абзацы идентичны, но хозяин вещи об этом не догадывается, сил и времени, чтобы перечитать нет. Ханагаки полностью обосновался в доме Сано и в больницу больше не ходит. Он вообще больше не выходит из дома. Отказывается от приготовленной ему еды и застает врасплох близких людей своими вопросами. – Как меня зовут? – Ты - Такемичи Ханагаки, я - Сано Манджиро, твой друг, ты у нас дома. Повторяет Майки раз за разом, день за днём. Вопросов не становится больше, наоборот, Такемичи стал меньше говорить и шевелиться. Он ослабел и болезненно похудел. Вглядывается каждый новый день в лица друзей с огромным удивлением, словно видя их впервые. *** Майки перелистывает страницы тетради Ханагаки, вчитываясь в них уже битый час. Голова шла кругом от осознания реальности написанного. Неужели у всех них может быть такое будущее? Неужели его друзья не заслуживают хорошую жизнь? Почему он – самый сильный из них – поступал так опрометчиво. Бумага мнется под сжимающейся ладонью. На последней странице неровным подчерком выведено: «Не оставляйте Майки одного. Никогда». «Так я стал обузой» - думает Манджиро и проглаживает смявшийся листок, закрывает тетрадь и бросает её на стол. На обложке Ханагаки написал, что прочитать обязаны все. Имеет ли он право вырвать оттуда пару страниц? Глаза непривычно щиплет. Как только из коридора доносятся шаги, Майки трет глаза и идет навстречу. Никому не нужно, чтобы Ханагаки ненароком расшиб себе голову. А позавчера он был близок к этому, не удержался на ногах и виском ударился о стол. Благо, голова у парня крепкая. Такемичи выглядывает с порога, неуверенно заходя на кухню, где все это время сидел Манджиро. – Привет, - тихо говорит он, с некой опаской оглядывая комнату, – А где все? – Они ушли три часа назад, - вздыхает Сано. Он помогает Такемичи дойти до стула и осторожно усаживает его, – Не помнишь, как вы прощались? Вы с Чифую долго говорили о чем-то у порога. Такемичи отрицательно мотает головой. Естественно он не помнил. Майки чертовски устал от этого. Видеть каждый день, как сияние родных глаз угасает. Руки обвиваются вокруг чужого тела. Такемичи рассеянно моргает, аккуратно обнимает в ответ. Чувствует влагу на своем плече и сжимает сильнее человека перед собой. Сердце щемит, нужные слова не подбираются. Что ему сказать, чтобы успокоить парня перед собой? Что он вообще помнил об этом человеке? Такемичи аккуратно кладет подбородок на плечо Майки. А тот и не думает отстраняться. Майки не мастер слов и выражений своих эмоций. Он чувствует, много чувствует, каким-то образом всегда точно знает, что чувствуют другие. Манджиро внимательно следит за каждым своим другом, близким человеком, знает, когда Дракен чем-то недоволен, когда Мицуя слишком подавлен, когда Баджи скрывает от них что вновь влип в какое-то дерьмо. Он знает и старается поддерживать их, незаметно, никогда не действуя открыто. Когда Такемичи сказал ему, что он переживает все в одиночестве, Майки не поверил. Не поверил, что Ханагаки так легко его раскусил. Тот всегда бежал на таран головой вперед, получал за это и со слезами на глазах улыбался во все зубы. Манджиро отстраняется, заглядывает в голубые глаза. И не видит Ханагаки, не видит в них больше своего героя. Какого это потерять человека, но держать его в руках? – Ч-что случилось? Почему ты плачешь? – заикаясь спрашивает Такемичи совершенно сбитый с толку. – Как меня зовут, Такемучи? – Майки обхватывает его лицо руками, заставляя смотреть прямо на него, – Моё имя. Такемичи мнётся, испуганно шарит взглядом по всему, лишь бы не встречаться с черными глазами напротив. – Ты не помнишь, - твердит Сано разочарованно, что Ханагаки вздрагивает. – Прости, - бормочет он, но его тут же осекают. – Это не твоя вина, - Майки отпускает его, резко отворачиваясь, – Иди спать. И Такемичи уходит, придерживаясь за стенку. *** В тот самый вечер, Такемичи оказался дома один. Снегопад на улице продолжался с самого утра, такой непривычный для теплой Японии, снег долго не задерживался на улицах города, практически сразу же тая. Ханагаки, заснувший несколько часов назад, просыпается в поту. По подсчетам друзей, парень должен был проспать до завтрашнего утра. Как и всю последнюю неделю. Такемичи тяжело дышит и окликает людей, что обычно находились в доме. Никто не отвечает ему. Голубоглазый скидывает с себя одеяло и резко встает. В глазах моментально темнеет, а голова идет кругом, Ханагаки садится на край кровати, хватаясь за голову. В ушах стоит звон, и он не прекращается даже когда зрение возвращается. Такемичи, немного придя в себя, обходит весь дом и не найдя никого просто выбегает на улицу. В своей спальной футболке и домашних шортах. Он бежит долго по холодному асфальту в поисках чего-то или кого-то. Ханагаки потеряно оглядывает округу. Парень стоит перед храмом, таким знакомым. Но и здесь не было ни единой души. Кажется, он знал почему пришел сюда, но вспомнить никак не удается. Резкая волна усталости окутывает тело. Он начинает задыхаться, легкие перестают слушаться своего хозяина, не хотят больше впускать драгоценный воздух. Парень присаживается на ступеньки, ведущие к храму, сгорбившись пополам, и отчаянно глотает воздух, что с каждой минутой дается все сложнее. Слёзы стекают по щекам, он хочет позвать на помощь. Страшно, как же страшно. Губы размыкаются, но так и не произносят ни слова. Кого он только что хотел позвать? Яркие образы мелькают в голове, но их не уловить, не поймать, не различить, не вспомнить. Отчаяние охватывает тело, беспомощность забирается в грудную клетку и сдавливает, выбивая последний воздух их лёгких. Он должен был что-то сделать. У него получилось изменить..? Что изменить? Они обещали быть рядом, почему я сейчас один? Кто обещал? С губ срывается одно единственное слово. ­«Помоги» Грудная клетка больше не поднимается, а снег покрывает холодеющее тело. Утром его найдут те, кто обещали, те, кого он забыл. *** Майки нехотя открывает глаза, всё еще сонно оглядывая место, где он умудрился заснуть. Это мастерская Доракена, которую они вместе с Инупи наконец довели до ума. Кен возился с его мотоциклом, одетый в эту смешную униформу. Манджиро не сдержал смешка, а в ответ ему моментально прилетает бутылка с водой. – Не попал, Кен-чин, теряешь хватку, - Майки делает пару глотков, пытаясь отойти правдоподобного сна, – Знаешь, мне снился ужасный долгий сон, где наш Такемучи умер, и мы все его хоронили. – Майки… – Мицуя потом заперся в своей мастерской и отказывался выходить несколько недель, пока семья Шиба не выломали дверь, за Чифую по пятам ходили Баджи и Кадзутора, потому что боялись за его состояние. Даже ты рыдал как девчонка, - блондин натянуто смеётся. Кен присаживается рядом с диванчиком. – Ты тоже плакал, - говорит он и ждет. Ждет пока до его друга дойдет. И реальность приходит, безжалостно, сдирая пластыри со старых ран. Майки медленно кладет голову на подушку, боясь пошевелиться, так будто все кости в его теле были сломаны и каждое неосторожное движение причиняло ему боль. Мягкость подушки ощущается ужасно противно, лучше бы это был камень, о который можно было бы размозжить себе череп. Он не двигается и не закрывает глаза, даже не моргает. Смотрит черными омутами в никуда в голове еще нет ни единой мысли, а когда проскальзывает та самая, липкой чешуйчатой змеёй, то сердце начинает колотиться слишком сильно, как будто пытается разогнать кровь так, чтобы его человек убежал куда-то далеко, туда где его чувства не достанут его. Только такого места нет и сердце зря старается. Майки всегда отрицал наличие души у человека, но что сейчас так болит под ребрами, воет и пытается разорвать его легкие? Он переводит взгляд на Доракена, но не может его разглядеть. Наконец первые слезы скатываются по щекам. И не могут остановиться, они копились слишком долго. А Доракен первый раз в своей жизни видит животный страх в глазах своего друга. Майки рыдает навзрыд, дрожит слишком сильно, а Кен может только сжимать его в объятиях, чувствуя влагу на своем лице. Может слёзы смогут исцелить их, как это делал их Плаксивый Герой. Завтра точно будет лучше.