oblivion

При выходе из здания Хаккай не отпускал его руку ни на миг, а Юдзуха тенью шла сзади. Никто не говорил и Ханагаки это не смущало, он был занят прокручиванием случившегося недавно на крыше. Воспоминания были яркими, словно несколько минут назад там наверху действительно стоял взрослый Аккун, просивший спасти его. Не дай своему мозгу обмануть тебя, тот Аккун давно мертв и его нет в этой временной шкале. Точно, он не так давно видел своего друга в школе вместе со всеми остальными. Глаза щиплет от пролитых слез и снова дико хочется спать, а еще с утра он чувствовал себя чуть ли не марафонцем, готовым пробежать до Фудзиямы и обратно. «А стоит ли мне сейчас ходить в школу? Или меня определят в другой класс? Для детей с ограниченными возможностями» – горько подумал Ханагаки. Не то чтобы он плохо относился к таким людям, но мысль, что в него будут тыкать пальцами и шушукаться за спиной, была не самой приятной. «А может меня просто выгонят из школы?» Однако никакой справки ему не давали, Такемичи даже сомневался сообщила ли больница о его состоянии родителям. Эти мысли проскользнули по сознанию слишком быстро, чтобы начать беспокоиться о них. В любом случае, он никак не мог повлиять на эти вещи. Да и по сравнению с той работой, что ему необходимо было сделать, это казалось слишком неважным. Во-первых, нужно было поговорить со всеми о будущем. Во-вторых, постараться не давать своим мозгам растекаться, потому что если такое как сегодня повториться, то рядом никого может и не быть. В-третьих, приближалось Рождество, а это значит совсем скоро Хаккай Шиба и Юдзуха Шиба попробуют убить своего старшего брата. И Такемичи Ханагаки не должен допустить этого. Они втроем шли пешком довольно долго, не останавливаясь и изредка перекидываясь тревожными взглядами. Хаккай все еще не отошел от случившегося на крыше, иногда вздрагивал всем телом, вел плечами и продолжал идти. Юдзуха обеспокоенно поглядывала то на своего брата, то на Ханагаки, младший Шиба успел рассказать ей, что случилось на крыше. Такемичи, выстраивая план действий в своей голове, совсем не замечает куда они идут, и был безмерно благодарен обоим. Вряд ли он сейчас был бы в состоянии добраться куда-то самостоятельно. Когда же он решает взглянуть на окружающую его улицу, то находит ее отдаленно знакомой. - Хаккай-кун, куда мы идем? - К Мицуе, - торопливо отвечает младший Шиба извиняющимся тоном, - Прости, но сегодня ты побудешь с ним. Понимаешь, доктор попросил не оставлять тебя одного, а после сегодняшнего… - Я понимаю, все нормально, - перебивает Ханагаки синеволосого парня, он все прекрасно понимал и надеялся, что не слишком помешает Такаши, потому что, насколько он знал, Мицуя практически всегда был чем-то занят. - Мицуя-кун знает? – спрашивает блондин, волнующий его вопрос. - Я сказал, что тебе стало плохо и он сам предложил побыть тебе сегодня у него. У его матери сегодня выходной, так что с девочками водится она. Дом Мицуи был уже виден и только теперь Такемичи вспомнил, что правда был здесь. - Скоро уже Рождество, - задумчиво говорит Ханагаки, смотря на желтые листья, которые до сих пор держались на деревьях. Хаккай с Юдзухой напряженно переглядываются между собой. - Такемичи, я не знаю, нормально ли говорить об этом сейчас, но ты ведь знаешь, правда? – осторожно начинает Хаккай, заметно напрягшись. - Про то что вы планируете на Рождество семейные посиделки в церкви? Да, я знаю, - отвечает он так легко и беззаботно, словно люди перед ним не замышляли кровное убийство. - Мы сможем победить Тайджу? – с огромной решимостью спрашивает Юдзуха. Ханагаки смотрит на неё с грустью и усталостью. Юдзуха всегда защищала своего младшего брата, в каждом из вариантов будущего была рядом с ним, готова была встать перед Хаккаем, спасая от любых опасностей. - Вы снова попытаетесь его убить? – усмехается Ханагаки, ему совсем не хотелось проходить, через эту битву еще раз. Семейство Шиба утвердительно кивает и все трое останавливаются напротив дома Мицуи, – Ну как вам сказать, я не дам этому произойти, - Такемичи поднимает на них свои покрасневшие уставшие глаза, - Хаккай-кун, Юдзуха-чан, вам не нужно убивать своего брата, из этого не выйдет ничего хорошего… - Ты не понимаешь, Такемичи, - серьезно говорит Хаккай, - Мицуя был тем, кто показал мне, что значит настоящая семья, он говорил: «Используй силу для защиты». И тогда я поклялся, что защищу свою семью. Но, знаешь… Я решил, что ради защиты семьи я начну пользоваться насилием. Я убью Тайджу. - Хаккай… - тихо сказала Юдзуха. И Такемичи страшно, он вновь не смог убедить Хаккая воздержаться от идеи убийства. - Возможно я не понимаю, но я хочу помочь, пожалуйста позвольте мне… Хаккай поднимает руку вверх, прося его прекратить: - Такемичи, я уже давно решил это сделать и в этот раз я не отступлюсь. Прежде, чем Такемичи предпринимает попытку сказать что-то еще, из дома выходит Мицуя. Такаши оглядывает их напряженные лица с небольшим удивлением и волнением. - Ребят, что-то случилось? – спрашивает он. - Ничего, Таканчик, мы уже уходим. - Не хотите зайти? - Нет, нам уже пора, пока, Мицуя, Ханагаки, - Юдзуха улыбается обоим и они с братом уходят вдоль по улице. «Даже зная, что мне все известно наперед они не прислушались к моим словам», - Такемичи тяжело вздыхает, - «Значит снова получать от Тайджу», - он вздрагивает от воспоминаний ударов этого ненормального гиганта и вместе с Мицуей заходит в дом. *** - Хаккай звонил очень испуганный, что-то случилось? –спрашивает Мицуя дома. Луна с Маной действительно сейчас окружили мать и вместе смотрели что-то в их небольшой гостиной. Такаши быстро представил матери гостя, захватил ужин для обоих, и мальчики поднялись к капитану второго отряда в комнату. - Мой мозг начал функционировать немного неправильно, - «мягко сказано, Ханагаки» - говорит голос в голове, - Но поиграли мы отлично, - Такемичи улыбается, боулинг расслабил его, вся та приятная атмосфера игры окутала его, и он действительно смог немного расслабиться впервые за долгое время. - О чем вы говорили снаружи? – Такаши ставит невысокий столик и располагает его посередине комнаты, ставит на него пару порций домашнего удона с рыбой, а рядом кладет палочки. Такемичи садится напротив Мицуи и благодарит за еду, прежде, чем ответить на вопрос. - Я пытался отговорить Хаккая-куна от покушения на Тайджу, но он меня не послушал, - монотонно проговаривает он, вылавливая палочками из тарелки мясо рыбы. - Он хочет убить Тайджу? – испуганно повторил Мицуя. - Ну это сделает не он, Хаккай-кун на это не способен, а вот Юдзуха-чан да, сможет. Мицуя смотрел на еду, что приготовил сам, есть совсем не хотелось. - Если я правильно понимаю, то ты знаешь это наверняка, - Такемичи кивает, утыкается взглядом в тарелку и продолжает есть, - Это немного пугает. - Но я также знаю, как этому помешать, - говорит Ханагаки тихо, сейчас был не совсем тот момент, когда он хотел обсуждать всё это. Такаши наблюдает за тем, как блондин опустошает тарелку и отмечает, что к Такемичи вернулся аппетит. Он отодвигает от себя тарелку с удоном и берет в руки чашку листового чая. - Расскажешь мне? Я хочу помочь, - Мицуя запнулся, вспоминая как подействовали эти слова на Ханагаки в больнице. - Думаю без тебя бы мы тогда точно не справились, Мицуя-кун, - Такемичи наконец поднимает голову и смотрит на Такаши в ответ, голубоглазый еще раз благодарит за еду и тоже берет свою кружку. - Значит, мы уже останавливали семейство Шиба от резни? – хмыкает Мицуя всматриваясь в лицо парня перед ним. Он заметно похудел, на веках лежал темные синяки, а глаза красные и опухшие. «Снова плакал» - мелькает в голове. Такаши вспоминает до чертиков испуганный голос Хаккая, доносившийся из динамика. Он говорил невнятно, заикался и кажется всхлипывал. Сначала Мицуя подумал, что это связано с Тайджу и уже хотел ехать к младшему Шиба, но позже разобрал единственную фразу «Такемичи плохо», а после телефон забрала Юдзуха и спросила могут ли они привести Ханагаки к нему. Девушка заверила его, что все они целы, но младшие оба слишком напуганы, чтобы нормально соображать. - Да, - Ханагаки беззастенчиво рассматривает Такаши в ответ, этот человек всегда добивался своей мечты, уверенно шагал к ней на пути помогая своим близким. Такемичи не раз слышал от парней во втором отряде немного завистливые, но наполненные уважением, комментарии по поводу того, что все девчонки без ума от их командира. «Если Мицуя идет по коридору, то все взгляды направлены на него» - сказал ему как-то Пеян. И Ханагаки понимает почему, на Такаши было приятно смотреть. Красивые черты лица, неизменная сережка в ухе и эти пронзительные глаза, от которых Ханагаки не всегда мог спрятаться. «А помнишь его бледное лицо, украшенное цветами в гробу?» Такемичи жмурится, пытаясь отогнать образ, застывший перед глазами, кусает губы и теперь рассматривает полки с книгами позади сереневолосого, - И мы справились, чуть не умерли, но справились. У Тайджу тяжелая рука. - И все же, почему эти двое решились на убийство… Тут Такемичи вспоминает то, о чем никак не должен был забывать. Руки сжимаются, а прежняя злостью к этому человеку вновь возвращается. - Кисаки, - шипит он, - Как я мог забыть, Кисаки ведь жив, и до сих пор состоит в Тосве. Я забыл, как я мог забыть про него, Мицуя-кун! Это он! Это всегда он манипулировал людьми! - Успокойся, Такемичи… - Черт, нельзя было прохлаждаться в больнице! Я потерял столько времени, больше месяца! – вскрикивает он, не реагируя на слова одного из командиров Тосвы. Такаши быстро огибает стол, аккуратно берет Ханагаки за плечи и немного трясет. Такемичи удивленно смотрит на него. Мицуя держался на расстоянии вытянутой руки, но Ханагаки думает, что это все равно слишком близко. По крайней мере для него сейчас. - Такемичи, прекрати. Мы разберемся с этим, но сейчас тебе нужно отдохнуть. - Да, извини. *** Прибирались после еды они вместе при этом, ведя обыденные разговоры о погоде за окном, о еде, о доме, избегая щекотливые темы. Такаши разложил дополнительный футон рядом со своей кроватью и застелил его, пока Такемичи был в ванной. - Ну вот, футболка и штаны подошли идеально, а ты говорил большие будут, - ухмыляясь говорит Мицуя, смотря на переодетого Ханагаки, вышедшего из туалета. - Откуда ты знаешь мой размер? – Такемичи смотрит на разложенный футон, взгляд пробегается по комнате и снова возвращается к сегодняшнему спальному месту. - Я сшил тебе форму, если ты забыл, - Такаши расправляет свою кровать и наблюдает за Ханагаки, - Такемичи, почему ты избегаешь смотреть на меня? - Я не избегаю… - Избегаешь и это немного неприятно, - Мицуя обходит свою кровать, и присаживается на край, рядом с стоящим блондином, упирается локтями в колени, пока Такемичи продолжал смотреть на чистые зеленую простынь на матрасе, собираясь с мыслями. Он обещал больше не врать. А Такемичи Ханагаки, как известно, держит свои обещания. - Извини, в последнее время я не могу контролировать то, о чем думаю и, тем более не могу контролировать свои воспоминания, - Такемичи садится на футон и Мицуя перебирается к нему, пристраиваясь рядом. - Что ты имеешь в виду? - Это может тебе не понравится, - предупреждает Ханагаки. В комнате включены только два светильника, Мицуя-сан и Луна с Маной уже час как спят, в доме стоит тишина и от этого Такемичи хочется перейти на шепот. - Я готов выслушать, если это тебя тревожит, - голубоглазый не смотрит на него, любуется стеной, пока Такаши сидит рядом, практически касаясь плечом плеча. - Тревожит – не то слово. До жути пугает, - проходит несколько долгих минут, пока Ханагаки вновь не заговорит, - Когда Баджи-сан и Чифую-кун приходили ко мне, то я назвал его мертвым, думаю, он до сих пор злится по этому поводу… - Точно, он говорил об этом. - Не перебивай, пожалуйста, - блондин судорожно вздыхает, Мицуя видит, как трясутся его пальцы и готовится впитывать каждое слово, что будет произнесено сейчас, - Тогда, когда он подошел ко мне, я видел не того, кто стоял передо мной. Я видел другого человека. Его тоже зовут Баджи Кейске и он ученик той же школы, что и наш Баджи-сан, он тоже дружит с Чифую, с Майки, Дракеном и другими, делает всё тоже самое. Только тот Баджи умер 31 октября от ножевого ранения. Тот Баджи пырнул себя ножом, чтобы спасти своего друга, и по сути его не существует, как и всего, что произошло тогда с тем Баджи 31 октября, этого в принципе не существует, потому что об этом помню только я. И я помню, как его хоронили и оплакивали. Я до сих пор помню слова, которые он сказал мне перед смертью, и помню, как тот Чифую рыдал и держал того умирающего Баджи на руках. Ком застревает в горле, а в груди что-то тяжело стучит и это отнюдь не сердце, сердце сейчас бьется тихо и быстро, словно пытается убежать из этого спокойного дома. Такемичи шмыгает носом и заставляет себя продолжить. - Этого не произошло здесь, потому что я оттолкнул Кадзутору. Понимаешь, этого не существует ни для кого из вас. Но это есть в моих воспоминаниях, как и другие события, как другие смерти. Тогда, дома, я видел того мертвого Баджи, который стоял передо мной и что-то спрашивал. И такая непроизвольная замена иногда повторяется с другими людьми. Мне жаль, но я видел и твой труп, Мицуя-кун. Представь себе, я был на твоих похоронах, - он горько усмехается, - И я помню какого умирать самому. Я помню какого это - ощущать смерть, как держать умирающего на руках. Прыгая от будущего к прошлому, что-то постоянно шло не так, и это каждый раз больно и страшно. И я помню всё это. Пока еще помню. Мицуя слушает и старается не дышать, старается не сделать ничего, что могло бы помешать рассказу. Всё, что сейчас говорилось в его небольшой комнатке при тусклом свете, было слишком личным, слишком сокровенным и просто слишком. Таких разговоров не повторяют дважды. Он видит, как ломается спина Ханагаки, как он горбится и пытается подбирать слова, держать дрожащий голос. Мицуя думает, что у него отлично получается, потому что ему самому становится тяжело дышать. - Когда врач объяснил мне, что такое альцгеймер, то я подумал, что самое страшное, это то, что, когда я буду умирать я не вспомню ни одного лица, никого из близких мне людей. - Врачи еще не поставили точно диагноза, рано говорить о таких вещах, - его голос хриплый, чужой, скажи он им что-нибудь своим сестрам, они бы его не узнали. - Я… это странно… но я чувствую, что это мой последний шанс. Я не смогу больше переместиться во времени. А сегодня был не первый раз, когда я думал, что нахожусь в одном из плохих будущих, при этом физически находясь здесь, - голубые глаза расширяются от осознания, он проводит обеими ладонями по лицу, - Я, черт возьми, чуть не спрыгнул с крыши сегодня. Черт, надо извиниться перед Хаккаем-куном… Мицуя испуганно вскидывает брови, ему точно нужно будет поговорить об этом с Хаккаем в ближайшее время. - Думаю, он будет в порядке, запомнит это на всю жизнь, но будет в порядке. Что ты имеешь ввиду под последним шансом? - Сделать все правильно, чтобы все остались живы и Майки не сошел с ума, - блондин вытирает скопившиеся слезы в уголках глаз, но на их место сразу же прибегают другие. - А он это сделает? - Сделает, более того, не было ни одного будущего, где он был бы нормальным. - Звучит очень обнадеживающе. Но теперь у тебя есть дополнительные руки, не так ли? – беззвучные слезы медленно скатываются по щекам Такемичи, а сам он смеется, хрипло и противно. - Прошу не говори так, было будущее, где Майки с Доракеном узнали о моих «способностях» и закончилось это ужасно. - Мне очень жаль, - говорит Мицуя. А Ханагаки кивает. Слезы всё еще бегут, когда его заключают в объятия и он расслабляется, утыкаясь в чужое плечо, позволяя ткани под его щекой намокнуть соленой горькой водой. На утро этот разговор будет казаться таким же нереальным, как и путешествия во времени когда-то.