Настоящий человек

Я сел за стол. Вокруг пахло не очень, как от паяльника. Софи принесла мне бургер, завернутый в обертку с изображением меня, то есть Бона наверху. Ночью у меня уже был опыт в управлении пальцами, и сейчас я с большими усилиями, но все же смог развернуть обертку и увидеть бургер. Он был горячий и пах чем-то очень, очень… Как бы сказать… Чем-то удивительным. Я неумело взял его и со всей силы вцепился зубами. Еда! Вот, что мне нравится в человеческой жизни больше всего. Во рту — слюнки, а в животе — тепло-тепло… Я рвал зубами бургер и глотал, не прожевывая. Мной овладела какая-то необъяснимая сила! Мы сидели в помещении для работников. Это была небольшая кухня. — А чем тут пахнет? — спросил я, когда управился с бургером. Софи сидела и заинтересованно смотрела на меня. Мне показалось, она немного напугана. — Хах, это Брайан… Только не говори никому. Мы вчера перед уходом захотели приготовить блинчики… Ничего не получилось, и мы тут чуть все не сожгли. — А что такое блинчики? — О, это такие тонкие плоские лепешки. Ты никогда не ел блины? — Нет… — Ну ничего, я тебе потом приготовлю. Вкусный бургер? — Да! У меня не хватило ума попросить еще один. Почему-то мне стало стыдно за то, что я так некрасиво ел перед Софи, хотя тогда я просто не мог знать, как это правильно делается. — Рада, что тебе нравится! Это не лучшие бургеры в Брайтоне, конечно, но что есть. А… Извини, что спрашиваю, но можешь ты рассказать немного больше о себе, о том, откуда ты? — Ну… Я бездомный. — повторил я. — У меня нет дома. И работы. Я ночую на улице. Мне очень холодно и одиноко. — Как грустно! А кто твои родители? У тебя есть семья? Вместо «я не знаю» я счел удачным говорить «я не помню». Так и сказал. Что такое родители? Наверное, мои родители — это механики и инженеры. Их было так много, больше десяти. Они заботились обо мне, и благодаря им я рос и развивался. На всех праздниках, на которых я пел, у именинника было два родителя — женщина и мужчина. Иногда по одному. Наверное, у меня какие-то неправильные родители. Мы сидели так еще долго. Было тепло и хорошо. — Я иногда думаю, как же жаль, что в мире нельзя помочь сразу всем… — Как это? Софи вздохнула. Да, ей определенно было меня очень жалко. — Бездомным людям, животным, разным детям из неблагополучных семей… Иногда я хочу, чтобы всем вокруг было хорошо, но я же не могу осчастливить всех. Это невозможно. Мир так несправедлив. Вот взять тебя — ты же молодой парень. Почему же ты живешь на улице? Тебе на вид не больше лет, чем мне… Послушай… Ты принимаешь наркотики? — Нет. Я не знаю, что это такое. — Правда? Я был удивлен. Почему она переспрашивает? — Да. Понятия не имею. — Это очень странно… Кто же ты тогда такой? — Я не знаю. — ответил я честно. — Софи, я думаю, ты хорошая. Я пока не понимаю, что со мной происходит, но ты ко мне очень добра. Ты хороший человек. — Спасибо… Я тоже думаю, что ты хороший. У тебя умные глаза. Мне кажется, что у тебя и сердце доброе… Мы молчали. Я запил бургер молоком. Софи посмеялась, а потом отвела меня к зеркалу. Тогда-то я и увидел, что у меня остались смешные белые усишки над губой. Молочные усы, как сказала Софи. Я стер их тыльной стороной ладони. — Сейчас приедет босс, будь готов. — сказала Софи. — К чему? — К тому, чтобы провести на него хорошее впечатление, конечно. Ты же влез на его территорию как-никак. Обещаю, я сделаю все возможное, чтобы он согласился тебе помочь. А… Что с твоей рубашкой? Я посмотрел на свою рубашку, потом на ту, что была на Софи, и вдруг понял… — Ты же надел ее на левую сторону! И правда, наши с Софи рубашки отличались. Моя выглядела не так аккуратно, с ней что-то явно было не так. — Ха-ха! — Софи беззлобно посмеялась. — Давай я помогу тебе привести себя в порядок. Я только сейчас заметила, какой ты весь грязный… Сначала Софи сказала мне снять рубашку. Затем она вывернула ее и попросила снова надеть. Ничего не поменялось, на самом деле, только теперь пуговицы было легче застегнуть. Она посмотрела на мои ладони, они были грязные и в какой-то пыли. То же самое было с волосами, они будто спутались. В ванной для работников я сполоснул лицо в холодной воде, и Софи помогла мне расчесать волосы. Если честно, я был слишком горд, чтоб позволять Софи обходиться со мной, как с уличным щеночком, умывать, вытирать, поправлять мне все неаккуратные места, но забыл, что по своему же рассказу таким и являлся. Еще я чувствовал, что Софи можно было доверять, и хоть я и был беспомощным в теле человека, которым я не знал, как управлять, и что с ним делать, с ней я почему-то чувствовал себя уверенно. Спустя пару минут я стоял перед зеркалом и снова смотрелся на себя. На этот раз я себе нравился, ведь выглядел опрятно и хорошо. — Ну вот, теперь ты чистенький! — улыбнулась Софи. У нее был довольный взгляд. — С-спасибо… — сказал я. Что-то подсказывало мне, что я должен был это сказать. С улицы послышался какой-то гул… — О боже, это мистер Кранкен! Ты готов? Босс Софи подъехал к ресторану, и она повела меня в основной зал с прозрачной витриной. Из-за нее можно было увидеть взрослого мужчину в ярко-синем костюме и блестящих очках. — Я буду говорить. Постой пока тихо. Софи что-то задумала, я это знал. Босс зашел в ресторан. У него была твердая уверенная походка, да и выглядел он очень мужественно. На вид он был старше меня — около носа и губ на коже виднелись складки. Я вдруг понял — это Кранкен… Знакомое имя. — Доброе утро, мистер Кранкен! — выпалила Софи, как только он вошел. Да уж, она его либо очень уважает, либо очень боится. — Привет, Софи, привет, Брайан. — не глядя на нас сказал босс и прошел мимо. Он принял меня за того Брайана? Мы что, так уж похожи? — Эм-мм… Это не Брайан, мистер Кранкен, это… — Что? Кранкен обернулся, поправив очки на носу. Он приглядывался ко мне. Мне захотелось спросить, какого черта он пялится, но сдержался. — Кто вы, мистер? — сказал он. Софи посмотрела на меня. Я понял, что нужно отвечать мне, а не ей. — Я бездомный. — сказал я снова. — У меня нет дома. Я ночую на улице. Мне очень холодно и одиноко… — Ты влез сюда ночью? — мистер Кранкен казался строгим. Как он догадался? — Так получилось! — вступилась за меня Софи, схватила за руку и нахмурила брови. — Так, тихо, Софи, я сейчас говорю не с тобой. Так ты залез сюда, взял одежду работников, поел наших бургеров и думаешь теперь, что я не вызову полицию? — Но я… — я развел руками. — У тебя хоть документы есть? Я не знал, что это такое. — Нет… — Так, все, я не хочу это слушать. Софи, проводи молодого человека до выхода, мне еще надо работать. — Но Феликс! — закричала вдруг Софи. Мистер Кранкен ошарашенно посмотрел на нее. Наверное, она назвала его по имени, и этого человека звали Феликс Кранкен. Странно. У меня такое ощущение, будто я всегда это знал. — Этому парню нужна помощь, и только мы можем ее оказать! — продолжала Софи. — Я нашла его сегодня спящим на сцене, он был голодным и еле как говорил, я только-только помогла ему привестись в порядок, а вы уже говорите, что надо его отсюда вышвырнуть на улицу! Опять! Ему нужна помощь, мистер Кранкен, пожалуйста, проявите вашу человечность! Кажется, то, что сказала Софи, на него подействовало. Феликс снял очки и протер их, задумавшись. Он долго молчал, а я удивленно смотрел на Софи. Интересно, что значит слово «человечность»? — Что ты предлагаешь? — наконец, сказал Феликс. — Чтоб он жил в нашей подсобке и помогал по работе. Например, мыть полы и убирать со столов беспорядок. Хотя бы бесплатно. Мы будем за ним ухаживать, а у него будут друзья и кров. И он перестанет бродить по улицам. «За мной не надо ухаживать!» — сначала подумал я, но вспомнил, что я сам ни дня не продержусь. Мне захотелось фыркнуть. Кранкен вздохнул и посмотрел на меня, подумал немного и сказал: — Ну ладно. Софи, когда придет Брайан, скажи, чтоб достал чертежи для Сьюзан со склада, она вчера просила. А Дженни напомни посмотреть программу на сегодня, она вечно это забывает. А ты… Как там тебя? Пойдем со мной. Софи смущенно кивнула, а мы с Феликсом пошли по коридору вглубь здания. Под моими ногами была плитка красно-синего цвета. Яркая. Наконец, мы достигли двери с надписью «Босс» и вошли. Феликс включил настольную лампу, переложил какие-то бумаги со стола в ящик и развалился в кресле. — Ох. — вздохнул он. — Что мне с тобой делать? — Не знаю. — сказал я. — Ладно, сынок, вот что. Ты можешь работать у меня, а взамен вместо денег получать крышу над головой, еду и воду. Ты согласен? Мне не нужны были деньги, ведь я толком не знал, как их использовать, и на что можно тратить. Да и что мне было нужно? — Согласен. — Тогда я принимаю тебя на работу. Только ты должен стараться изо всех сил, а еще не показываться на глаза, чтобы, ну сам понимаешь… Могут спросить, что это у меня за джентльмен, а у тебя даже документов нет. Ближе к вечеру я покажу тебе твою комнату, а кушать можешь остатки еды с праздников и готовить из того что есть на кухне для работников. Я — Феликс Кранкен, а ты… Как тебя зовут? — Я не знаю… не помню. — Как же так? Феликс задумался. — Слушай, да ты, поди, наркоман. «Наркоман» было похоже на слово «наркотики». Что это, мать вашу, значит?! Почему я слышу этот вопрос уже второй раз?! — Нет! — оскалился я. — Я понятия не имею, что это такое! — Ну, верю на слово. Я буду следить за тобой каждую секунду, пока ты тут находишься… Увижу что-то подозрительное — полетишь к себе на помойку. Я понятно выражаюсь? — Да. Феликс почесал затылок. — Так тебе что, имя придумать? — Да, пожалуйста. — обрадовался я. — Будешь Бон. Прямо как наш ресторан. По фамилии… Ай, ладно, будешь пока Кранкен. Чего уж… Понял? Если спросят, ты — Бон Кранкен. — Бон Кранкен. — Да. — Я как будто бы ваш сын. — Размечтался! — Феликс вдруг разозлился и нахмурился. — Ну все. Позже я оформлю пару бумаг и бейджик, будешь как полноправный работник. Сегодня пока привыкай и осматривайся, а завтра я дам тебе первое задание. Я был рад, ведь меня не бросают на произвол судьбы. Я воскликнул: — Спасибо, мистер Феликс Кранкен, я вас не подведу! — Ой, не надо мне тут. — он прокрутился на своем кресле и повернулся ко мне спиной, смотря в окно. — Я иду на очень большую уступку, и ты должен оправдать мои ожидания. Иначе вышвырну тебя и не пожалею. А теперь давай… Ты свободен. Шуруй. Это означало, что мне надо уйти, и я ушел. Я был так счастлив, как никогда до этого.