Сон.

Ебучий сон перестал преследовать Лёшу, как только он начал жить один. Он совершенно забывал кушать и в сети появляется редко. Но нет, ему не плохо. Он чувствует себя хорошо. Он начал думать, что отношения ему вовсе не нужны, но как только об этом подумал, зашёл на стрим Вовы, его косоёбило. Его трясло, у него закружилась голова и стало трудно дышать. Паническая атака впервые за год. А он только начался. К слову говоря, Новый год они вместе не отпраздновали. Вова покупал таблетки. Те самые обезболивающие, у которых если превысить дозу можно получить ахуенные галлюцинации. Вова в них видел только одно — счастливую жизнь с Лёшей, ту, которая уже скорее всего невозможна. Лёша чувствовал себя ужасно на фоне новой эйфории. Именно после той панической атаки у него не проходила тревога. Буквально в голове горело красным и так и кричало: Эй! Ты мозгами думаешь? Ты слишком долго не протянешь. И вроде бы, о чём это? Всё до боли в голове просто. О Вове. Для Лёши жить с Братишкиным было в кайф, для него это был сильный уют и другой вид адреналина. Будто бы наркотик, без которого у старшего ломка. А Вова хотел покончить с этим. С чем? Да он сам-то не в курсе. Сначала тоска по отношениям, хотя потом он понял, что этот перерыв нужен обоим. Потом по тактильным привычкам. Вова тактильный человек и не может без прикосновений. Но он перестал в этом нуждаться. Стримить стал в два раза больше и любые вопросы про Лёшу летели в пермач вместе с ником. Вова не считал ник человеком, ему привычней так. Если вдруг он поймёт, что это всё настоящие люди его охватит страх. Ему важно одно — знать что его смотрит он, но он понимает, что это невозможно. Двенадцатое число. Прошёл месяц. Никто друг другу так и не написал. Ведь один лежит дома и ловит кайф, а другой стримит, в ужасном настроении. Он ему не позвонил, не написал, да что уж там не подал признаки жизни! — Чат, а вы не в курсе, что там с Вовой Братишкиным? Сторчался походу там? Чат, конечно же, ничего не знал. Уже половина четвертого утра по МСК и Лёша закончил стрим. Что-то не так. У Хеса постоянная тревога, но не за себя, а за человека, что фиг знает где и фиг знает, что с ним. — Я так больше, сука, не могу. Сказал Алексей и накинул на себя куртку, взяв телефон, ключи от дома Вовы также от своей квартиры, он вызвал такси. Доехал до дома Братишкина за пятнадцать минут и зашёл в подъезд, позже поднимаясь на лифте. И вот, он стоит напротив квартиры Семенюка. Некий мандраж, но он заходит в квартиру. — А? Хес? Что ты тут делаешь? — Месяц прошёл. — А и в правду… — Луну я сегодня не видел, да и на небо не смотрел, но смотрю на тебя и хочется обнять. — Если это означает, что я до сих пор тебе нравлюсь, тогда просто обними меня и выкинь то, что я принимал, пока думал что наши отношения не вернуть. Лёша обнял Вову. Осторожно, нежно, будто боясь его повредить. Он проводил по его волосам, он их не мыл три дня уже как, гладил по спине и поцеловав мелкого в макушку, он сказал: — Сегодня мы должны наверстать этот ебучий месяц.