Память о нём

А вот мы пришли к тому, с чего начали... Союз сидел на крыльце дома и наблюдал красивейший закат... В доме не горел свет, лишь тусклая лампочка горела у дома и освещала подающие с неба снежинки. СССР помнил, как он, будучи ребёнком, гулял с отцом и ловил снежинки, как отец смеялся... Эх... Что бы о нём не говорили, Российская Империя был лучшим отцом и изменился ради сына. А каким отцом был Союз? Россия и Казахстан говорят, что лучшим. Латвия и Литва говорят, что такого отца и врагу не пожелаешь. Кому верить? А ведь скоро Новый год... Союзу так хотелось прожить ещё хоть годик, чтобы посмотреть, как будут править его дети, какие будут внуки, если они вообще будут... Но ведь ничего не поделаешь. И время не повернёшь назад. Вообще, СССР говорил со своим правительством на счёт расформирования его территорий. Он хотел сделать всё так, чтобы остаться живым. Но эти грёбаные идиоты знали, что если Союз останется живым, то он сможет заменять любого из детей и самолично управлять сразу несколькими державами. Им это не было выгодным, но убивать воплощение никто не хотел. Поэтому Союз дожил до 91-ого года, его болезнь развивалась и скоро "съест" его. Союз устал так жить. Он понимал, что РСФСР, Белоруссия и Казахская ССР будут грустить. Но он уже не мог спокойно дышать. Боль сковывала его тело и приближала его к смерти. Вдруг пальцы на руках начало пощипывать. Союз посмотрел на руки. Он стал рассыпаться... Горько усмехнувшись, СССР посмотрел на висящие на его шее медальоны и отцовский крестик. На него вновь нахлынули воспоминания. Счастливое детство, отрочество, свержение отца, становление на Мировой арене, войны, ссоры детей... Всё промелькнуло перед глазами. Только сейчас Союз понял, каким счастливым он был. Он не верил в бога, но искренне надеялся, что это не конец. Он уже почти растаял, как вдруг он вдалеке увидел четыре фигуры. Одна высокая, статная, с элегантной тростью, вторая с белоснежными крыльями, третья с лучезарной улыбкой, а четвёртая–чуть грустная, в фуражке и в кителе. Они пришли за ним... *** Он уже растаял... На кресло упали два медальона, крестик и повязка на глаз... Зря Союз говорил, что его не запомнят... Память о нём пройдёт сквозь века...