НЕБО ДЛЯ ДВОИХ (Фэндом по сериалу "Большое небо", 2018)

2. Через три дня вынужденного отдыха пришлось экстренно вылетать, везти врача на метеостанцию. Там роженица, мучается вторые сутки. Судя по тому, что один из метеорологов не отходил от рации, дела у женщины были плохи. С ними полетели женщина-врач и старый фельдшер, худой, с бородкой-клинышком. - Ребята, не дрейфь! В случае чего, слесарь-гинеколог доморощенный у нас свой! Поможет! Чертков начал балагурить еще до вылета, как только к борту «АН-2» подъехала машина скорой помощи и медики поднялись на борт. - Да и вообще, какого лешего будем перегружать самолет, один командир мог бы слетать и принять роды. Дай бог, будет парень, так еще одним Сергеем на этой земле станет больше. Сергей молча взял из рук женщины чемоданчик. - Осторожно, там хирургический инструмент. Стерильный. - Хорошо, хорошо! Не волнуйтесь. Пилоты пошли в самолет. Техник стоял рядом с крылом и на ветру подал Ющенко журнал диспетчерских разрешений. Химический карандаш расплылся от попавших на бумагу снежинок. Весь личный состав аэродрома во главе с Кимом Мартыновичем и нескольких гражданских лиц расчищали снежные заносы. А там где их ждали, метель сутки назад поутихла, но с утра по метеосводке ветер усилился. Сразу после приземления, Чертков подхватил под руку врача. Она была очень миниатюрная, почти как его Ксенька. Ветер сбивал женщину с ног. Со своими двумя большими чемоданами следом торопился фельдшер, направление движения указывал огромный детина с черной бородой. Последним к дому двинулся Ющенко, шел немного выдвинув вперед плечо. Понятно, что здесь на метеостанции они могут застрять не на одни сутки, если погода будет портиться дальше. Лишь бы все было хорошо. Отметил, что за длинным столом сидели пять человек. Все мужчины. Первым о себе заявил Чертков: - Привет! Ну и что тут у вас происходит? - Роды… Обреченно произнес бородач. Де-жавю... Чертов с Ющенко переглянулись, едва сдержали смех, рвущийся из груди. - Ничего смешного не вижу. Хмуро продолжил бородач. - Мужики, не обращайте внимания, это мы так, о своем, о девичьем… Было дело, баба у нас на борту рожала, чтобы снять напряжение произнес Чертков. В это время открылась дверь, появился фельдшер: - Ну, вот такое дело, мужики – помощь нужна. Кто хоть что-то знает о родовспоможении? - Он! Мой командир, он все умеет, и роды принимать! Чертков длинным указательным пальцем ткнул в сторону Ющенко. Сергей уже снял летную куртку на толстом меху, шел к рукомойнику мыть руки. Что он волновался, это ничего не сказать. У него начали трястись поджилки. Когда принимал роды в самолете у рыжей Наташки, такого не испытывал. Или там просто не на кого было надеяться, только на себя. В хорошо натопленном помещении, на длинном столе лежала роженица. Врач что-то ей говорила, женщина была бледная, в ее лице, в таких случаях говорят, не было ни кровинки. На Ющенко фельдшер натянул халат. Врач распорядилась: - Степаныч, займитесь наркозом. Вы встаньте вот здесь, справа. Будете ассистировать. Делаем кесарево, иначе потеряем ребенка! Волосы Сергея в один момент стали мокрыми, марлевая косынка, которой повязал ему Степаныч голову, не спасала. Пот стекал ручейками по вискам, лбу. Врачу стало понятно, что мужчина если и знает что-то о родах, то скорее всего теоретически. А хирургическое вмешательство – это ему и вовсе неведомо. Его самого еще не пришлось бы спасать. - На родах были? - Да, один раз. Принял мальчишку. - Сегодня все другое. Но справимся. Вот салфетки, по моему знаку будете вытирать мне со лба пот. Подавать инструмент, какой я покажу. Ничего сложного, справимся. Старалась спокойно говорить врач. И кого она успокаивала: его или себя? - Галя, она спит. Начинай. Я помогу, если будет нужно. Перед глазами Сергея только кровь, кровь: руки врача, простынь. Смотреть как врач делала разрез он не смог, отвернулся. И вот в руках у него трепещущее, слабо пищащее синеватое тельце. Нет, Наташкин пацан тогда орал так, что было его крик слышно сквозь рев двигателя и шумевшую за бортом грозу. А этот ребеночек еле пищит. - Вон теплая вода, масло, займитесь ребенком. Фельдшер что-то говорил врачу о давлении, дыхании, глубине сна, Ющенко не слышал и не понимал. У него в руках была крохотная девочка, которой нужно заняться, так распорядилась доктор. И вдруг, как будто бы на него нашло озарение: ловко положил ребеночка на простынь, набрал в рот холодной воды и брызнул на девочку. Она вздрогнула и закричала, не так громко, как его первый крестник, но закричала. Намочил теплой водой большой кусок бинта и начал протирать тельце ребенка. Ловко переворачивал с боку на бок. Плохо помнит, как и чем перерезал пуповину в первый раз. Ведь перерезал! Сейчас все стоит перед глазами: как доктор Галя вынула из чрева женщины ребенка, держала на весу скорченное в форме эмбриона тельце и велела ему перевязать пуповину как можно ближе к животику, и перерезать ее острым скальпелем. Ну, вот малышка, у меня есть еще и крестница! Доктор и Степаныч делали свое дело, а Сергей как опытный неонатолог осматривал ребенка: ножки, ручки, пальчики, ушки и так далее. Вот доктор Галя остановилась рядом с ним, развернула пеленку, в которую Ющенко завернул ребенка. - Вы молодец! Со своими так ловко научились обращаться? - Нет, у меня своих нет. Но будут, я обещаю… - А я вас знаю. Вы года два назад приняли на борту роды, мальчика. Мы вас встречали, я ребенка забрала с ваших рук. - Да, было дело… А в это время Второй пилот Чертков, с врожденным умением быть в центре внимания, с восторгом рассказывал, таким образом снимал напряжение, в котором пребывали присутствующие мужчины: «Тогда Ющенко летал со мной вторым пилотом. И вот девку, рыжую-рыжую, конопатую, приспичило рожать. А гроза стеной стоит, не прорваться. Серега, Виктор махнул в сторону помещения, где скрылись медики и Сергей, как колдун, смотрит на часы, что-то шепчет и говорит мне: «Нет, не успеем в поселок. Она рожает, точно рожает»!, а сам бросил штурвал и нырк, в салон. Я ему: «ты куда» ? А он мне – роды принимать! А тут эта девка вдруг как заревет, как корабельные ревун! Был бы парашют, я выбросился бы к чертовой матери, прямо в грозу! Вот нисколько не вру. А ему хоть бы что! Принял мальчишку, говорят, что рыжая Наташка его Сережей, как моего командира назвала». И вдруг один из бородачей сказал: - Спасибо. Это моя жена, а меня тоже Сергеем звать. Я не хотел , чтобы сына называли моим именем, а Наташка сказала, не твоим, а нашего спасителя. Могла бы и твоим, Чертков. - Так в чем проблема? Дети у вас с Натахой должны быть яркие: ты огромный и черный, а она маленькая и рыжая! Твое дело сделать, а наше – роды принять! Засмеялся Виктор. Вдруг все притихли, с напряжением ждали. Давно из соседнего помещения не раздавалось ни звука. Скрипнула, приоткрылась дверь, появился Ющенко, содрал косынку с головы, которую можно было отжимать. Курчавый чуб, цвета спелый соломы свисает мокрыми липкими прядями. Черткову вспомнилась расческа, с которой Ющенко раньше не расставался, и в минуты волнения доставал ее из кармана, чтобы причесать есенинские кудри. И где теперь Серегина реликвия? Давно потерялась вместе с футлярчиком. - Девочка… красавица! *****