сахарно

он смотрит в любимые вечно смеющиеся глаза, когда слышит опаляющие слова: — отлично, дилюк! я тебя понял. рагнвиндр понимает, что глаза на самом деле не смеющиеся. что венти больно, и боль свою он пытается скрыть за улыбкой. рагнвиндр осознает это, но грубые слова уже слетели с его языка, и теперь он, как бы ни хотел, не может забрать их обратно. он пожалел о том, что сказал венти, что тот ведёт себя по-ребячески, слишком глупо, неуместно, и что любить его от этого очень сложно. он пожалел о том, что сказал венти, что ему не нравится его любить. бог ветров улыбнулся лишь, а глаза, такие живые, всегда веселые глаза, на мгновение потухли, а позже подернулись фальшивой насмешкой, словно эти слова нисколько его не задели, не причинили ему боли. рагнвиндр прекрасно понимал, что причинили. венти молча встал и вышел из комнаты. не хлопнул дверью, не разозлился, бросив какое-нибудь оскорбление, не стал игриво канючить и хныкать о том, что дилюк так жесток и серьезен, просто взял и вышел... и только тогда мужчина понял, что сказал несусветную глупость. оставаясь один в комнате, где они последние два года постоянно были вместе, он наконец осознал, что это могло стать точкой невозврата. и тогда, ему стыдно себе в этом признаться, что-то в нем треснуло, разбилось на части, не позволяя себе склеиться снова, объятое страхом. венти только-только ушел, не прошло и двух минут, а дилюк уже был готов разлететься на тысячи тысяч кусочков. — венти! крик его, приглушённый и хриплый, вырвался из горла с каким-то нежеланием, ему было страшно обращаться к ушедшему. он знал, что виноват. стены ответили ему отраженным от них возгласом. и никто не вернулся. никто не кинулся ему на шею с восклицанием: "это шутка, шутка, а ты повелся!" венти был ранен его словами не в шутку. дилюк положил руку себе на лицо, тяжело, громко и с выдохом прорычав. ему было очень стыдно. он хотел было позвать ещё раз, но знал, что никто не придет. венти не придет к нему, сколько бы он не просил. дилюк остался один в комнате, но не смог заставить себя побежать возвращать венти. наверное, тому просто нужно было время, чтобы подумать, чтобы побыть одному, и сейчас рагнвиндр мог только сильнее его разозлить. им лучше пока побыть друг без друга. венти сегодня был очень счастливым и радостным, по крайней мере, выглядел таким. рагнвиндр очень устал и планировал просто лечь спать, но венти не сиделось на месте: он всё звал гулять, валяться в траве на лугу, звал на улицу, чтобы там он пел дилюку песни, но вместо этого получил сдержанный отказ. - с тобой скучно, дилюк, - пропел он на это, - неужели не хочется тебе провести время со своим любимым? - у меня есть не только любимый, - возразил на это рагнвиндр, - у меня есть работа и обязательства, и я не могу всегда уделять тебе много времени. - я знаю и не претендую, - уклончиво ответил венти, - знаю и не претендую, но почему бы не развлечься немного? тебе не нужно работать все время. дилюк поднял на него уставший холодный взгляд. должно быть, барбатос не понимал его полностью. должно быть, тот слишком беззаботно относится к жизни и к своему собственному статусу, хотя ему самому стоило быть ответственнее. дилюк знал, что венти – не просто бард, а божество, которое должно хранить свой народ. - если бы ты мог обеспечить безопасность мондштадту, - ядовитые слова сорвались с его языка прежде, чем он успел подумать о том, насколько они болезненны, и венти прервал его, бессильно подняв руку в безмолвной просьбе остановиться. казалось, он весь сжался, ему было неприятно. он знал, чем дилюк мог бы закончить фразу. с кем-то еще венти бы просто отшутился, но не с ним. - пожалуйста, не продолжай, - искренне попросил он, - я знаю, что ты скажешь. но дилюк распалился. - ты словно ребенок, хотя намного старше всех нас вместе взятых, - бросил он, - мне это не нравится. ты лишь дурачишься, сбрасывая с себя ответственность, перекладывая ее на чужие плечи. я люблю тебя, но мне так сложно это делать. я люблю тебя, - какую острую фразу он выдумал и как сильно он в ней ошибся, - но мне это не нравится. а теперь венти ушел. ушел, оставив после себя лишь липкое, противное и ледяное чувство одиночества. ближе к полуночи рагнвиндр вышел в сад: сон к нему не шел, и почти два часа до этого он просто лежал на кровати, смотря в потолок. он думал о своих словах и о том, что чувствует огромную вину. он сказал это на эмоциях, которые раньше себе не позволял и поклялся не позволять снова. более того, он точно знал, что все-таки не прав. он осознал свою ошибку, но теперь ему было не перед кем извиниться. наверное, венти ушел, может, он больше и в таверне не появится, не говоря уже о винокурне. до этого венти никогда не обижался на дилюка настолько, что покидал его. в саду было прохладно, ветер колыхал листья на деревьях. было оглушительно, оглушительно тихо. рагнвиндр успел забыть, каково это, ведь сотни ночей проводил вместе с венти, который всегда был таким шумным, веселым и заводным, вечно играл на лире или как-то подшучивал над своим возлюбленным. иногда дилюка это утомляло, хотелось покоя, тишины, но сейчас это его совсем не привлекало. покой становился тревожным, тишина больно била по ушам. где там венти, который сейчас бы мягко коснулся его плеч, поцеловал бы и провел тонкими пальцами по струнам лиры? дилюк сел на скамейку. ни одной живой души рядом, лишь белое птичье перышко опустилось у его ног. белое перышко? дилюк внезапно вздрогнул, усилием заставляя себя не вскочить со скамейки. вместо этого он медленно поднял голову, переводя взгляд на крышу винокурни. тонкий, худой стан выделялся против лунного света. он сидел на крыше, свесив ноги и обняв себя своими крыльями. дилюк видел его в такой форме лишь однажды, и запомнил, насколько барбатос прекрасен таким. - не спится? – по-заботливому спросил венти, - в мондштадте все спокойно сегодня, ничего не угрожает ему… тебе было бы хорошо отдохнуть. дилюк набирает в грудь побольше воздуха, он хочет заговорить с ним, извиниться. - венти, я… - я стащил пару яблок в фруктовой лавке, - похвастался барбатос, беззастенчиво перебивая его, - сегодня хорошая ночь, на небе ни одной тучки… мне нравится забираться на высокие места, вроде крыши твоей винокурни, и смотреть на небо. надеюсь, ты не возражаешь! - я хотел сказать… - что, дилюк рагнвиндр, - насмешливо обращается сидящий на крыше, выбирая какую-то соринку из своего крыла – это оказывается листик, и он падает следом за пером к ногам мужчины, - стало скучно без меня? мне тоже! тебе повезло. предлагаю пойти и лечь вместе, помнишь, как прошлой ночью нам было хорошо, а? мне очень понравилось! у тебя иногда бывает такой голос, такой чудесный, мягкий, бархатный… я бы его слушал и слушал. мне хотелось всего тебя расцеловать из-за звуков, которые ты издаешь. тебе ведь нравится проводить со мной время таким образом? дилюк хотел было возмутиться: ему не нравилось, что венти в такой неуместный момент говорит об их сексе. - всем сильным и смелым воинам ведь нужно, чтобы кто-то иногда гладил их по голове, правда? – не унимался венти, - жаль, что одному из самых сильных и смелых попалась не самая хорошая пассия. - венти! – повысил голос рагнвиндр. - пожалуйста, дай мне сказать, - в глазах венти мелькнуло что-то неопределенное, дилюк не успел понять, что именно это было, он наклоняется, подаваясь корпусом вниз и вперед, к сидящему внизу, посмеявшись, подмигивает ему, - неужели ты думаешь, что я обижен? нет, конечно, и тебе не нужно извиняться за то, что ты думаешь. я лишь не хочу, чтобы тебе было плохо. у меня плохо получается заботиться о своем народе, но я бы хотел, чтобы хотя бы одному из тех, кого я пытаюсь беречь, стало немного лучше! он говорит это с такой беззаботной интонацией, будто рассказывает шутку. однако рагнвиндр уверен, что сейчас тому очень плохо и больно, и все из-за неосторожных, острых и неправдивых слов. - пожалуйста, иди ко мне, - тихо просит дилюк, освобождая побольше места на скамейке. барбатос хлопает глазами, склонив голову, и светящиеся косички забавно спадают вниз по его плечам, одна ложится на любимую шею. он сначала совершает рывок, видимо, желая действительно оказаться рядом с владельцем винокурни, но все-таки остается на месте. - венти, я был не прав, - низким голосом говорит рагнвиндр. очень тихо, но он знает, что острый слух возлюбленного уловит даже самый неслышный его шепот, - я знаю, что ты заботишься о народе и… - и знаешь, что этого недостаточно, - венти с улыбкой пожимает плечами, - и я тоже это знаю. моих стараний недостаточно и меня самого недостаточно тоже, чтобы в мондштадте было безопасно, а главное, чтобы все в нем были свободны. что делать, мастер дилюк? ведь и ты несвободен: ты чувствуешь себя обязанным защищать это место. но что самое интересное, мастер дилюк… несвободен и я. это забавно так выходит! как думаешь? дилюк снова жестом указывает на место рядом с собой с теплотой глядя на барбатоса. его белые крылья дарят его внешнему облику такую… легкость и невесомость, венти совсем эфемерный, выглядит маленьким и хрупким. он говорит грустные вещи, и владелец винокурни знает, что тот обижен, и теперь перед ним хочется извиниться и утешить его в своих объятиях. венти смотрит на него, кажется, как-то оценивающе что ли, щурится, хмурит брови, а потом, окончательно сдавшись, слетает к рагнвиндру и устраивается у него под боком. - я постарался подарить всем любовь и свободу, - голос его подрагивает в ночной тишине, - но меня все-таки недостаточно. дилюк не помнит, как именно поворачивается к нему, положив тяжелые ладони на узкие плечи, не помнит, как успокаивающе и ободряюще повел ими чуть вниз, к лопаткам и мягким крыльям. он помнит лишь, каким соленым был их поцелуй из-за слез венти и каким горьким он был от понимания рагнвиндром того, что он ужасно перед любимым виноват. - извини, - нелепо шепчет он, продолжая бессознательно касаться крыльев, подниматься снова к плечам и снова опускаться в попытках успокоить и утешить. венти смотрит на него и смеется, глотая слезы и хмуря брови. он хочет выглядеть сердитым, но получается больше выглядеть жалобным и милым, - я обратил внимание только на несовершенства, но забыл о тех прекрасных вещах, что ты сделал и продолжаешь делать. и самое главное… венти снова не дает ему договорить: он сжимает его ладонь своими тонкими пальцами и устало упирается лбом в его плечо. уже понятно, что он его простил. дилюк замолкает и замирает, не желая спугнуть такого кажущегося неуловимым и печальным архонта, потом поглаживает его по голове, перебирая темные пряди. - и самое главное, - через некоторое время все же продолжает он, - для меня честь защищать город, который существует благодаря тебе. это не обязанность, это мое желание. и даже если я выгляжу несвободным, быть таким – это мой полностью свободный выбор. должно быть, барбатосу в таком легком наряде может быть прохладно, потому он аккуратно поднимает его на руки, чтобы забрать в дом. венти как пушинка, такой мягкий, податливый, и совсем ничего не весит… и у него такие красивые, красивые, словно сотканные из самого ветра, крылья. в расстеленной кровати холодные одеяла и подушки, потому легким движением руки рагнвиндр разжигает камин, усадив венти на кровать. он смотрит ему в глаза и не может оторваться: его обуяла достаточно непривычная для него нежность, и теперь он чувствует себя слабым и уязвимым. что ж, вряд ли грустный венти воспользуется этим… перед ним нужно загладить вину. - я попрошу принести чаю, - дилюк собирается открыть дверь, чтобы позвать аделинду, но венти говорит «не стоит», и тот останавливается, - вина, может? - мастер дилюк так подобрел! - просто если это помогает тебе от грусти. - от грусти есть средства и поэффективнее. - правда? какие? – дилюк отпускает дверную ручку, поворачивая голову к сидящему на кровати, но на кровати его не оказывается. венти вплотную рядом с ним, вставший на цыпочки и мягко улыбающийся. вот где зато он оказывается. - поцелуи любимого, например! – с задором заявляет он, оставляя почему-то очень смешной и крайне невинный поцелуй на щеке рагнвиндра. – очень помогает. дилюк вынужден отшатнуться от напора венти – хоть это и было очень мягко, но тот застал его врасплох неожиданным появлением рядом. - ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя еще раз? – на всякий случай уточняет он. - именно этого и хочу, - признается венти, переступая с ноги на ногу, - много-много-много раз. когда рагнвиндр слегка наклоняется, чтобы встретиться своими губами с чужими, он внезапно чувствует, как кто-то чрезвычайно ловко расстегивает уже вторую пуговицу его жилетки. вопросительный взгляд встречается с озорным, в котором не осталось ни капли грусти. - и ты больше совсем не печален? - конечно нет, ведь я знаю, что ты меня любишь. и так сладко звучит его голос, и так сахарны его уста, что дилюк расстегивает третью пуговицу жилетки уже сам.