Istanbul – New York

Колчек со свистом втянул воздух. В теле ни мышцы без напряжения. Даже зубы сжаты до побелевших челюстей, будто сейчас хрустнут. В гудении самолёта он расслышал собственное дыхание. Несвоейственное ему, — слишком быстрое. Ослепительные лампочки повсюду. Все внутри словно выгорело или потрескалось, будто асфальт от разорвавшегося снаряда. В лицо брызнули перца. Будто дом, куда они только что перевели местных жителей, поднялся на воздух. Он оглянулся. Он понятия не имел. Он шагнул. Он понятия не имел. Остановился. Он не имел ебаного понятия, где сейчас Салим.

***

Джейсон нервно подёргал ремень, пережимающий его поперек тела. Выругался под нос. Оглянулся на Салима. И прикусил язык. Джейсон до черта терпеть не мог, когда подчинённые отвлекались. В их деле от такого схватишь пулю и не моргнешь (не фигура речи). Но сейчас он сидел рядом с Салимом. И со скрежетом зубов приходилось терпеть себя. Тревоге вокруг уже не было конца. Или, может, это только Джейсону так казалось… Казалось, что всё до единого в самолёте бормочет и бормочет, как в кинозале на дерьмовом фильме. Джейсон нарочно не торопясь вдохнул и также выдохнул. Снова. В печенках сидел этот самолёт. Убийство. Вот что они имели. Убийство и новое восстание. Подумать только! Джейсон незаметно скосил взгляд на того, кто сидел рядом. Салим хмурился. «Нет, — подумал Джейсон. — Не время прятаться». Он открыто взглянул на Салима. Тот никуда не глядел и только сжимал и разжимал пальцы одной руки. Но он, видно, заметил Джейсона, потому что через некоторое время повернулся, взглянув в ответ, и выражение его лица, может быть, чуть смягчилось. Джейсон поджал губы. Он не хотел знать, не хотел даже представить, каково это — оказаться сейчас на месте Салима. Он сжал губы так плотно как мог, и все равно… — Ты как? — сорвалось у него. Салим попытался улыбнуться. Пробормотал что-то незнакомое на своем языке. Джейсон вздрогнул. Не потому, что последнее, что стоило делать сейчас Салиму, которого могли бы заподозрить в политическом убийстве, это говорить на своем языке. Просто он… ещё и ужасно давно не слышал, как голос Салима звучит на «самом деле». — Ч-чего? Что ты сказал? Салим прикрыл глаза. — Я… Просто рад. Что все это не в одиночку. Джейсон кивнул. И мигом хмуро подумал, что не будь его тут, Салим бы, вон, сел хоть со старушкой Морнингем. Да и Джейсон ему в общем-то не очень помогал… Только, как оказалось, носился вокруг и привлекал внимание своими подозрениями. И все же… — Вновь, — добавил Салим. Джейсон замер. Кивнул. Нет, тогда, в пещере, они были друг другу поддержкой. И сейчас не могло быть по-другому. — Как твои ребята? — вдруг спросил Салим. Джейсон сглотнул. Ему захотелось тоже знать какой-нибудь ещё язык, чтобы выругался на нем так крепко, чтобы у всех носителей уши завяли и высохли. Не у Салима, конечно. — Ни… Ни черта о них не слышал. Все это время. Салим кивнул. Не произнес ни звука. Не произнес, но Джейсону показалось, что между ними все же прозвучало что-то понятное. Что-то одно, разделенное на двоих. Будто они оба вздохнули. Он перевел взгляд и посмотрел на руку Салима, опущенную на колено. Крепкая, как камень или кусок железа, которому долго придавали форму молотом. Неровная, тугая кожа. У Джейсона руки не выглядели пока ещё так. Потёрто. Как выглядят руки работавших людей. Не бумажных блох, которыми Джейсон — он знал, — никогда не станет. И ещё… ещё он знал, каковы на ощупь эти руки. Салим кашлянул, и Джейсон отвёл взгляд. Чего он кашлять взялся? — Послушай… Джейсон. Я все хотел тебе сказать кое-что. Джейсон кивнул. Говорить не хотелось. — Но… — Салим помедлил. — Но не представляю, как это сделать. Надеюсь, ты не подумаешь, что я просто глупый, спятивший на старости лет… Джейсон повернулся к нему. Про чью старость он тут говорит? Салим помедлил. А когда продолжил, то Джейсону показалось, слова медленно-медленно вытекают из его губ, как горячий металл. Казалось, что он сейчас признается в чем-то, чего Джейсон ни за что не хотел бы слышать. Казалось… — И все-таки, я… Аллах, это так тяжело. Я… На кресло перед ними кто-то упал. Мелькнули светлые глаза, искривлённый нос. Турок перегнулся через кресла и выдохнул. — Наконе-ец-то я вас нашел. Салим замер. Видимо, некоторые вещи могли сбить с толку даже его. Но он все равно исправился и сосредоточенно посмотрел на парня. — Ты! Как у тебя вышло пробраться? — Сначала долго высматривал вас. Потом понял, что там, где раньше сидели, нет. Потом проверил, что никто больше не угрожает мне ударом тока и… И вот. Да им и было не до меня! — парнишка скривился. Салим покачал головой. — Твоя щека… Точно не болит? Не онемела? Тот покрутил головой. — Стюардесса пообещала дать пачку льда. Правда, так и не принесла, глупая. Да и оно само прошло. А вы как? Почему вы вообще сюда пере… Турок перевел взгляд с Салима на место рядом. И — «ух ты!» — едко подумал Джейсон: наконец заметил его хмурого собеседника. Джейсон едва подавил желание показать средний палец, но вовремя прикрыл глаза. И очень медленно вздохнул. Это становилось уже традицией. «Считай до миллиона», — сказал сам себе. Во время посадки на самолёт он и не думал, как сильно может возненавидеть голос какого-то мальчишки. — А этот чего здесь опять?! — Этот — мой друг, — с завидным спокойствием сказал Салим. — Джейсон. — Ну да! Ещё скажите, сын, — хмыкнул турок.– Он же американец! И выглядит как типичный засранец. Прямо мой брат… Интересно, и этот умом не отличается? Джейсон оторопел. Парнишка болтал так, словно Колчека, мать его, больше не существовало. — А ведь вы — ничего. И костюм классный. Хотя для некоторых и старомодно это. Но я считаю, для мужчин это — шарм. Джейсон неожиданно ощутил тошноту. — Знаешь, как говорят у меня на родине про братьев? — подал голос он. — Если старшим бог дает пирог, то младшим достаются объедки. Так что надо ещё подумать, насколько твой брат… Джейсон не стал продолжать, но и этого хватило, чтобы турок развернулся к нему. — Не знаю, как у вас там! Но у нас на родине все рождаются нормальными. Джейсон кивнул. — Буду надеяться, в следующий раз, как встречу кого-то из вашей семейки, мне повезет больше. Турок сцепил зубы. От ткнул пальцем в грудь Джейсону, и Джейсон едва не отпрянул. — Не зря я сразу понял, что ты за… — Поверь на слово: лучше бы тебе не знать, — отрезал Джейсон. — Джейсон! Нам положено защищать их, а не… Турок внезапно побледнел. Оглянулся на Салима. Джейсон повернулся тоже. И Салим умолк. Видно, сам уже понял, что выбрал не те слова. Джейсон сцепил зубы. — Положено? — медленно повторил турок. — Че-ерт… Да я угадал. Ещё тогда ведь, ночью угадал… Так ты правда один из этих?! — И что тебе до этого? — прямо спросил Джейсон, которому уже надоело все это. — О-о! — протянул турок и перегнулся через сиденья ближе. — Нет, мне-то ничего! Это тебе жить со своим дерьмом. Тупая, следующая приказам овечка. Джейсон перехватил его за одёжку и крепко сжал. Мальчишка просто решил потрепаться, но Джейсон вдруг понял, что если он продолжит, парня приложат за утро второй раз. — Я повторю ещё раз: последний, детка. Если ты не заткнешься… Турок сжал губы и рванулся назад. Рука солдата держала крепко. — Что, будет как всегда?! Ударишь меня? Как вы всегда делаете? А я тебя не боюсь! Страшно, когда тебя бьёт человек. Представить не можешь, почему он так делает! А внутри таких как ты, живых людей нет, это все знают. Я презираю вас. И все! Все вас презирают! — По крайней мере, мы делаем то, что должно! — прошипел Джейсон. — Хоть кому-то иногда надо следовать тому, что им говорят! Он моментально заметил, как турок впился пальцами в мякоть кресел. Вздумает броситься, — Джейсон его снесет. Но турок не бросился. Он вдруг расслабился. Медленно поднял голову к Салиму. Как будто Джейсона тут не было. Снова. — Я, кстати, знаете, почему пришел?.. Я пришел, потому что… потому что собирался сказать вам кое-что. Можете отойти со мной недалеко? — он поднял голову на Салима и слегка улыбнулся. — Он с тобой не пойдет, — сказал Джейсон. И получил в ответ удивленный взгляд. Салим повернулся к турку, качая головой. — Это против введённых правил, ты сам знаешь. Говори здесь. — Я не… — Пожалуйста. Турок указал на грудь Салима. — Книга ваша, яркая. Я видел, как вы ее брали. И вспомнил тогда кое-что… Только сказать не успел. Салим вздрогнул. — Перед тем стукнули, я заметил… кто-то стоит около меня. Делает там что-то. Тогда я окликнул его. Он мои наушники зажал, когда на подлокотник опёрся. И тогда, перед тем, как он меня отпихнул к стенке, у меня взгляд упал на его руку. Розовая. Вся кисть и пальцы. Как обожженная. Джейсон бросил взгляд на собственную руку, ещё державшуюся за кофту парня, словно хотел проверить, что на ней ничего нет. Салим молчал. — И с чего бы тебе это не присочинить, м? — Джейсон хмыкнул. — С того, что мне не плевать на людей. — Уверен… что тебе не показалось? — тихо спросил Салим. — А ещё, с чего ты решил, что это вообще может быть важно, от кого тебе прилетело? Турок дернулся назад, вырвавшись из разжавшейся хватки, и бросил: — Детективы люблю почитывать. Там такое всегда не случайно. Турок свесился в проем и быстро взглянул между рядов. Должно быть, никого поблизости не было. Он немедленно шагнул вперед. Джейсон хмуро посмотрел на Салима. Салим молчал. Серьезно обдумывал. Потом ответил: — Не надо. Не надо, Джейсон, я знаю, о чем ты думаешь. Но я ему верю. И я согласен с ним: вряд ли все эти вещи — всего лишь случайность. Джейсон хмыкнул. Но тут же почувствовал, как Салим сжал его плечо. — Пожалуйста, — неожиданно горячо сказал Салим. — Пообещай мне. Не подозревай больше, пока мы не разузнаем ещё. Этим мы не поможем ни себе, ни остальным. Только разобщим всех. Салим наклонился к нему, внимательно смотря. Темные, мглистые глаза. И все равно добрые, несмотря на то, что посвятил всю жизнь смерти. Джейсон отвернулся от него и дёрнул плечом. Пусть так. Пусть будет так. Все равно сейчас они только и могут, что обдумывать имеющееся. Раз уж их рассадили и приковали к местам.

***

Джейсон посмотрел в окно. Дымка почти готова вплыть через стекло. Интересно, каково там пилотам… Солнца не видно. Ещё одиннадцать? Или уже полдень? Может, два часа? За год он отвык следить за временем. И теперь оно медленно тянется, незамечаемое. Джейсон больше не смотрел на Салима. Но чувствовал его присутствие. Лёгкое тепло рядом. Он тоже не шевелился. Казалось странным сидеть вот так, ничего не пытаясь узнать. Сидя в самом конце, они даже не видели, что происходило. Джейсон хмурился. Теперь, после появления стюардессы с электрошокером, все расселись и даже пристегнули ремни. Хорошо подействовало. Только Джейсону что-то не нравилось. Не давало покоя. Он не знал, что делают с послом. Может, его уже запаковали в пакет. Или кто-нибудь ещё также «спит», не замеченный никем. «Но есть все же что-то хорошее, да?» Джейсон опустил руку на подлокотник, случайно касаясь локтя Салима. Почему-то в первую секунду после того, как они сели на места Джейсона вместе, ему подумалось, что вместе они обязательно все обсудят и придут к пониманию, что вокруг происходит. Но говорить не выходило. Салим только кивал, а потом медленно погружался в себя, как в топь. Джейсон чувствовал, как его самого тянет туда же, стоит ему коснуться каких-то мыслей. И все, что теперь обретало смысл, — это глупое касание. Будто Джейсон подросток какой-то… Иногда к нему приходили мысли о бывшей команде. Он надеялся, они не остались в Ираке. Теперь Джейсон с радостью бы выбил дерьмо изо всех, всех и каждого, кто подстраивает эту бесконечную войну… Только что толку? Джейсону оставалось надеяться, что его ребята, Semper, сука, Fi, выбрались давно. И только его одного продержали под арестом так долго. Говоря честно, он ведь единственный, кто мог это заслужить. Единственный, кто объединился с врагом, «поставил команду под удар». Джейсон возвел глаза к пластиковому потолку, вздыхая. Хотя все и прекрасно знали, что это было только уловкой, их оправданием, лишь бы выжить соки, заставить никому, никому на свете не говорить о том, что они видели там, в аду. Ирак оказался поганым местом. Проклятым вдвойне. Для американцев. Для иракцев. Джейсон беззвучно вздохнул. Этот год сделал его слабым. И он сам не знал, отчего. Сначала просто просыпаться ему стало незачем. А теперь он летел домой, и вот, даже мысль о своей, о действительно «своей» кровати доводила его до тошноты. Джейсон посмотрел на подлокотник. Там, где соприкасались его потасканная жизнью родная толстовка и клетчатый бурый пиджак Салима. А Салиму-то ради чего лететь в Америку? Джейсон прикинул в голове. Многие слова стерлись из памяти, но кое-что оставшееся он отлично помнил. То, что его поразило тогда. Салим — редкий «крутой» иракский солдат. Со взрослым сыном, которого воспитал сам. С бросившей женой. Может, летит к жене? Джейсон отодвинул руку, прижав к телу, словно хотел согреться. Ему бы стоило относиться уважительно хотя бы к Салиму. А не… Джейсон беззвучно хмыкнул. Год назад ему казалось, он оба поняли все тогда… Над проклятым шумерским храмом, когда Салим, уперев в него карабин, не отреагировав на подначивания, не разнес его тупую голову. И после, в пещерах, когда Джейсон оказался у стены с прижатой к кадыку железной трубой. И с вызовом шепча «попробуй» оказался отпущен. Ему казалось, они почувствовали это тогда оба. Джейсон подстёгивал себя этой мыслью, чтобы бежать быстрее, чтобы выжить и отбить атаки крылатых тварей. И к концу всего он начал верить, что они с Салимом защищают друг друга каждую секунду не просто так. Не потому, что у международных врагов возникли дружеские отношения. Но потом, за весь год сказочные, мать их, надежды, что Салим тогда испытывал что-то кроме желания выжить, хоть бы и с его помощью, и — может, немного — дружеских чувств, рассыпались пеплом. Должно быть, это только для Колчека все смешалось тогда от предчувствия близкой смерти. Потому что, если произносить это прямо, с иконой там, и самому себе в лицо, то Джейсон чувствовал себя возбужденно после этого. Зло, растерянно и возбужденно. И не мог перестать думать, что делает Салим. Почему спасает его раз за разом. А сейчас Джейсон смотрит в рожу своей глупой судьбы и пытается вжаться в кресло, чтобы никого не касаться… Смешно. Так смешно, что хоть подохни. Джейсон оглянулся на Салима. И совершенно неожиданно обнаружил, что он спит. Джейсон прикрыл глаза и постарался не рассмеяться. Он улыбнулся. — Что, дружище, хоть минуту вся эта гадость с смертями и заботами о других тебя не трогает? — прошептал он. — Вот находишься ты на высоте где-нибудь в паре миль над землёй и думаешь, как скоро повидаешь бывшую жену. Или сына в университете проведаешь… Уставший разум медленно повел его в эту стезю: в мысли о другой — чужой и спокойной жизни. Как будто не было и не будет больше в жизни Салима всей этой войны. Джейсон скользнул полуприкрытым взглядом по лицу Салима. «Красивый», — легко подумал он. Воинственный. Даже во сне серьезный. И даже у него в Америке что-то есть. Джейсону стоило бы у него поучиться. У Джейсона в Америке — ничего. Джейсон вытянулся, оглянулся насколько мог. Нет, никого. И никто не смотрит. Джейсон посмотрел на свои пальцы. Не нежнее и мягче, чем поверхность автомата с налипшими гарью, песком и кровью. Он ещё раз опасливо огляделся. Вдруг ощутил себя правда подростком. Совсем ребенком. Не этим придурком, который подлизывался к Салиму. Джейсон посмотрел внимательно. Салим опустил голову на ладонь, склонился вниз, как статуя мыслителя какого. И Джейсон хотел нарушить музейный запрет не трогать экспонаты руками. Он медленно подвёл ладонь. Джейсон вдруг осознал, как долго, как чертовски долго он не касался кого-то живого, желая этого. Салим не двигался. Джейсон моргнул. Нет, ему нельзя. Нельзя… Или же… Пальцы коснулись теплой кожи. Будто воды. Джейсон затаил дыхание. Он очень легко, так осторожно, как мог, провел по щеке Салима. «Это просто человек», — прошептал сам себе Джейсон и сам себе не поверил. Под пальцами словно искрилось. Салим, Салим… Не за колючей проволокой. Не по ту сторону дула карабина. Джейсон чувствовал, с какой пугающей силой ему хочется больше. Как он желает всего. Всего, что возможно. Дотронуться до волос. Погладить по голове. Как тогда отреагирует Салим? Улыбнется своей особой улыбкой, которая заставляет все вокруг наливаться светом? Или оттолкнет Джейсона к стене? Джейсон скользнул пальцами к его шее, ниже уха. Под кожей легко отдавался стук сердца. Если Джейсон коснется этого места губами… Как тогда отреагирует Салим? Внезапно Джейсон отдернул руку. Прижался к своему месту. Пальцы жгло, но рефлексы… Рефлексы, они — не жена. Никуда не деваются. В сторону их мест кто-то шел. — Можете быть уверены: американцы совершат все возможные глупости, и ещё несколько таких, которых невозможно придумать… Значит, такой позиции ты придерживаешься, мой друг? — нежно спросил знакомый голос. — Наверное… Вроде того. Помолчали. Джейсон спрятал пальцы в кулаке. — Дальше вы найдете сами? — спросил турок. — Теперь найду. Джейсон услышал, как Донна поблагодарила проводника, и спустя мгновение она показалась из-за сидений. Джейсон встретил ее равнодушным взглядом, надеясь, что если он не будет думать о колотящемся сердце, то оно утихнет. Донна села туда же, где прежде был доставучий парень, и словно не замечая, что Салим дремлет, сказала: — Рада, что смогла вас найти. Наконец мы можем поговорить. Джейсон? Это ведь вы? Ее блестящие мелкие зубы, почему-то особенно запомнившиеся Джейсону, снова показались в улыбке, но какой-то беспокойной. Джейсон мигом припомнил, как она болтала с Салимом, и доверия в себе не обнаружил. Он хмуро кивнул и указал ей на Салима. Внезапно дамочка согласно покачала головой, наклонилась к нему… и легко потрясла Салима за плечо. Салим вздрогнул и медленно приподнялся, удивленно поглядев на нее. Джейсон помрачнел. — У меня для вас новости, — сказала она. Салим пробормотал что-то. Оглянулся. Потом, должно быть, вспомнил, что происходит, и заторможенно кивнул. Джейсон вздрогнул, услышав его охрипший ото сна голос. — Донна?.. Что-то ещё произошло? — спросил он. Донна так и оставила лежать руку на плече Салима. Она быстро покачала головой. — Вы говорили мне про загадочного стюарда, помните? Джейсон удивленно посмотрел на них. Салим неожиданно кивнул. Тогда Донна продолжила и вдруг обернулась к Джейсону. — Я думаю, что нашла его для вас… И могу сказать: он действительно чем-то похож на вашего друга. Салим перевел взгляд на Джейсона и словно только заметил его здесь. Хотя, наверное, так и было. Он посмотрел на него, и Джейсон непонимающе нахмурился. Друг? Они говорят о нем? Что ещё за стюард? — И я могу с ним поговорить? — спросил тем временем Салим. Донна улыбнулась. — Мы все можем с ним поговорить. Он вышел, чтобы ответить на вопросы пассажиров. Салим моментально поднялся. Бросил неуверенный взгляд на Джейсона, словно хотел что-то сказать. — Пойдемте, мой сателлит, — мягко сказала Донна, уже беря его под руку. Салим непонимающе сдвинул брови, но, видно, не стал ей перечить. Джейсон хмуро последовал за ними.

***

Донна ловко рассадила их на места поближе к началу салона, и теперь Джейсон мог наблюдать из-за чужого немытого затылка, как все оживлённо чего-то ждут, ежесекундно высовываясь в проход или поднимая макушки над креслами. Толпа продрала глаза и теперь шевелилась. В паре рядов от него был Салим, и Джейсон сначала старательно отводил от него взгляд. А потом ловил себя в очередной раз на том, что смотрит в его сторону. Он почему-то надеялся, что Салим обернется снова и кивнет, дав понять, что все в норме. Но Салим больше не оборачивался, не кивал. И Джейсон бестолково оглядывал вновь и вновь свое окружение, сжимая и разжимая пальцы в кулаки, как Салим до этого. Он успел уже расслышать скрипучий голос миссис Морнингем, которая спорила с кем-то, навязывая свою жизненную мудрость. Но больше из знакомых ему никого видно не было. Только некоторые кресла продолжали пустовать. Ещё через сколько-то минут все разом зашевелились активнее. В начале салона показалась оранжевая куртка. Бортпроводник… парень, видно, тот самый. Джейсон вдруг почувствовал странное волнение. Наконец-то он что-то поймет. Он прищурился, смотря на стюарда. В это время стюард оглянулся на кого-то позади себя, скрытого за портьерой, и, вздохнув, с сомнением посмотрел на пассажиров. Откашлялся, дав людям затихнуть. — Доброго полудня, пассажиры рейса Нью-Йорк — Стамбул. Я совершаю обращение, делегированный нашими пилотами. От лица нашей компании, я и все сотрудники нашей авиалинии просим прощения за допущенные волнение и тревогу среди пассажиров нашими непродуманными действиями, — скромно начал он. — Мы крайне сожалеем, что старшему бортпроводнику пришлось применить средство вооружения для усмирения части… разбушевавшихся пассажиров. Однако… — он помолчал. — Однако это стало вынужденной мерой, которую нам пришлось применить под указанием диспетчеров и координаторов рейса. В случае, если мы принесли серьезные неудобства кому-то из пассажиров, вы можете обратиться в… — Послушайте-ка! — раздался чей-то голос. — Да, сэр, вы! Так вы наконец-то ответите на наши вопросы? Перебитый стюард сжал губы, но кивнул. — Я… Конечно. Что бы вам хотелось узнать? — Что у вас с ог’ганизацией? — спросила вдруг одна из женщин громко, и Джейсон молниеносно узнал в ней похитительницу чужих подушек. — Почему на бог’ту, где вег’оятно, убили человека, вы позволяли всем болтаться вокг’уг тг’упа, как вздумается? Стюард побледнел. Он быстро заговорил. — Именно поэтому наш персонал просит прощения. Наше руководство оказалось в крайне затруднительном положении. Мы должны были заставить всех сесть и держать ремни пристегнутыми до конца полета. Но он длится слишком долго, чтобы это позволялось регламентом. А потому мы обязаны позволять пассажирам двигаться время от времени, ведь длительное сидение может угрожать здоровью некоторых из вас. Но и прямо сейчас это увеличивает риск того, что кто-то… кто-то ещё может погибнуть. Понимаете? — Я слышала, — подала голос Донна, — что в таких случаях самолёт экстренно садят где-нибудь поблизости. Разве это правило не работает до сих пор? — Все так. Но наши капитаны приняли решение не разворачивать самолёт обратно к Европе. — А мы что, уже над Тихим океаном? — вдруг выдохнул турок где-то позади. — Уже час, — с удовольствием кивнул стюард. Джейсон внезапно ощутил легкий холодок, пробежавший по спине. Он с тревогой пробежался глазами вокруг: Салим был на месте. Но все же, казалось, словно кто-то… Джейсон перевел взгляд на стюарда и заметил, как тот отводит глаза в сторону. — Что за черт… — даже прошептал Джейсон. Он и забыл, как погано ощущается беспричинная тревога, а теперь вот ни с того ни с сего вспомнил. И дело, вроде бы, было не в том, что они этой стотонной махиной зависли над самой гигантской лужей на земле. — Одно спасение — пассажиры из первого класса. Они не поддались панике, — заметил в ответ на что-то стюард. — А вы? Вы и ваши коллеги имеете какие-то предположения, что все же случилось с этим бедным мужчиной? — обратилась старушка Морнингем. — Если ему навредили, то это ведь должны были записать видео-камеры, верно? Ваши эти лампочки на потолке. Стюард вдруг поменялся в лице, он нервно оглянулся назад, потом глянул на миссис Морнингем. Джейсон напрягся. Если сейчас произойдет что-то… Стюард сделал шаг в салон самолет, отлипнув наконец от порога, на котором все время стоял. И снова замер. — Мы… Мы бы хотели знать, что случилось с этим пассажиром. И уже скоро узнаем. По прилете хранилище с записями камер видео-наблюдения станет доступно полиции. А пока что… мы сделаем все, чтобы не допустить других жертв, — четко проговорил он. Только через несколько мгновений Джейсон заметил, что стюард ушел, так и не ответив на другие вопросы. Он оглянулся вокруг и заметил, что все заметно успокоились, видимо, услышав про полицию. Джейсон попробовал перестать хмуриться. Не вышло. Что-то ему категорически не понравилось в этом парне. Он вздохнул и опустил голову, так, чтобы лица не было видно со стороны. «Не подозревай, старик, не подозревай», — сказал он себе.