Менеджер

      Прохлада в студии обволакивает. Пробирается под ворот рубашки, взрывает мелкой россыпью мурашек вдоль позвоночника. Они бегут быстро-быстро, рассыпаясь на сотню покалывающих льдинок по всему телу, спускаясь к кончикам пальцев, оседая на них, будто навечно врезаясь под кожу. И он снова и снова опускает руки в карманы брюк, словно пытается согреться. Не выходит. И от чего-то по шее сзади прокрадывается колючая вспышка желания увидеть её взгляд на себе. Почувствовать кожей, как она скользит по его фигуре, всматриваясь так жадно, что воздух становится слишком тяжелым, терпким. Он чувствовал его каждый раз, даже стоя спиной к ней. Он знал, где она. Он слышал, кажется, каждый её вздох. И никогда… Никогда не показывал виду, что ловил её. Сейчас же слышит её тихий голос, прерываемый лёгкими смешками с примесью мужского тембра. Низковатого. С хрипотцой. Пак. Удачное сочетание, болезненно отзывающееся где-то под рёбрами. Она, действительно, ушла к Чимину. И кажется счастливой. Улыбается чаще даже не губами, а глазами. И Пак, словно специально, смешит её. Наклоняется совсем низко, будто собирается доверить ей самую важную тайну. Что-то шепчет на ухо, едва не соприкасаясь кончиком носа с её. И она слушает, широко распахнув глаза, кивает, а губы тянутся в улыбке. Тёплой. Настоящей. Настолько искренней, что она застревает у него в глотке, заставляя в бессилии сжимать пальцы в кулаки. Он отпустил её. Отпустил, а сейчас жалеет. Воспоминания ворохом проносятся перед глазами. Каждый раз, когда она заходит к ним, он чуть задерживает дыхание в слепой надежде, что она подойдёт к нему. Каждый раз… Она проходит мимо. Даже не смотрит в его сторону. А его кроет. Кроет так, что хочется разнести всю студию в щепки, потому что не его, потому что не с ним, потому что из-за него. И совершенно неважно, что вечерами он сжимает её тело в своих руках, судорожно втягивая её запах, чтобы потом, на следующий день, помнить его. Он каждую ночь зарывается носом в мягкие волосы, слышит бессвязный шёпот, от которого всё внутри звенит и переливается всеми цветами радуги. И целует. Целует жадно, словно в последний раз. Сминает губы, оставляет следы на её теле, словно истерически старается доказать себе, что она настоящая. Живая. И она рядом, с ним. Он не может насытиться ею. Ему хочется прикасаться к ней, впитывать всю в себя, задыхаясь от близости. До боли, до надорванного дыхания и жжения в лёгких от нехватки кислорода, потому что она горячая. Горячая настолько, что ему кажется, будто он сгорает заживо каждый раз, когда слышит её тихое: «Привет», что адресовано только ему. Пусть на этот вечер. На ночь. На утро. Но ему. Не Чимину. А Пак часто прикасается к ней, и кажется, что она не против. И руки сводит от того, что не он. Не он сейчас сидит рядом с ней, касаясь пальцами её руки, будто невзначай. И он знает, что Чимин даже не обращает внимания на это, но видит, как она откидывается на спинку кресла, как облизывает губы и чуть щурит взгляд, внимательно смотря Паку в глаза. Кивает, крутит ручку в пальцах, а потом улыбается ему. И щемит. Чертовски щемит где-то в районе солнечного сплетения, тут же сдавливая горло. И он срывается, ошибаясь во взятой ноте, привлекая к себе внимание всех. Не успевает отвести взгляд, лишь громче положенного втягивает воздух сталкиваясь с её глазами. Она не моргает. И Тэхён захлебывается в её глазах. Видит, как чуть расширяются зрачки, как губы тянут улыбку. Не такую, как для Чимина. Эта другая. Робкая, смущенная. Для него. Она слышала ошибку. Он уверен. И то, как она чуть наклоняет голову, прищуривая взгляд, медленно ведёт языком по губам, слегка прикусывая нижнюю… Это только подтверждает, что она всё поняла. Тэхён растворяется в ней. Делает глубокий вздох, сильнее сжимает микрофон и поворачивается к Джуну. Тот слегка касается его плеча, заглядывая в глаза. Он словно понял всё, будто считал их, а Ким лишь смотрит. Молчит. Джун хмурится, не отводит взгляд от друга, а потом тянет за рукав за собой, показывая команде, что нужен перерыв. И Тэхён уже знает, о чём пойдёт разговор… — Ты спятил? — Джун толкает Тэхёна в какую-то комнату, захлопывая с грохотом дверь. Смотрит прямо, сводит брови к переносице, поджимает губы. Ким же не знает, что сказать. Он снова и снова открывает рот, чтобы произнести хоть что-нибудь, но толком и сам не может сказать, что с ним происходит. — Тэхён, блять, какого хера ты творишь? Мы уже восьмой дубль делаем и исключительно из-за тебя, — гремит Ким-старший, а второй тяжело дышит и только. Кажется, он даже не моргает. Выдерживает тяжелый взгляд друга, чувствуя, как звенит всё внутри. У него стойкое ощущение, что его мир рушится с оглушительным треском. Хочется швырнуть всё к чертям, хлопнуть дверью и вернуться домой. Закрыться там, отключить телефон, завесить шторы. — Я проебался, Джун… — надтреснуто, на выдохе. — Что? — ошарашено замирает, не веря своим ушам. — Проебался. Всерьёз, — Тэхён всё также стоит перед ним, не отводит взгляда, а Джун видит в глазах беспросветную тоску. Хочется поежится, схватить его за плечи и встряхнуть так, чтобы у того клацнули зубы. — Я… Блять… — Ким зарывается пятерней в волосы, резко выдыхает, отводит первым глаза, шумно ведёт носом. — Прости… — звучит так жалко, что Тэхён сам себя ненавидит сейчас. В горле клокочет истерический смех. Он физически чувствует, как звенят голосовые связки, надрываясь в безмолвном крике. — Блять… Блять! — Старший сметает одним ударом со стола бутылки с водой. Они с грохотом падают на пол, разлетаясь в разные стороны. Тэхён заторможено наблюдает за той, что катится дольше всех. Горло сводит судорогой. — Сука, я знал. Блять. Я чувствовал, что какая-то хрень с тобой происходит, — Джун поднимает глаза к потолку, упираясь руками себе в бока. Скрипит зубами. — Что мне делать, Джун? — еле слышно, без надежды на ответ. Жалок. Он настолько жалок сейчас, что новый приступ смеха глушит, обрывая дыхание. Оглядывается почти рассеянно, замечая диван у стены. Медленно, на негнущихся ногах подходит к нему, опускаясь. Упирается локтями в колени, сцепляя пальцы в замок и прижимая их к губам. Микрофон всё также в руке. Мешается. Но он не может разжать рук, словно они примерзли. Будто он сам весь состоит из одной сплошной льдины. Холодно. Ему чертовски холодно. Джун медленно подходит к нему, двигает с отвратительным звуком стул, чтобы сесть напротив. — Как давно? — смотрит в тёмные глаза цвета пропасти. — Давно. Очень давно. Сразу же, — приглушенно, сквозь сжатые руки. Ведёт по ним губами, будто напоминание, что он всё ещё жив. — Блять… — зеркалит его позу с той лишь разницей, что сцепленные пальцы не касаются его лица. Смотрят друг на друга. Не называют имен, фамилий, дат. Ничего. Ким давно обо всём догадывался. Слишком красноречивыми были взгляды друга на неё. Слишком отчаянной улыбка, что мелькает каждый раз на его губах, стоит ей войти в помещение. — Нет. Всё хорошо. У нас с ней, — Тэхён будто пытается оправдать её. Себя. Их. И ни одно слово не может передать всего, что грохочет внутри. — Трахаетесь? — и ответ он уже знает. — Да, — коротко, прямо в глаза, почти с вызовом. И Джун не имеет права осуждать. Даже не пытается. Такое случается. И подстраховаться нет шансов. Он смотрит в глубокие глаза Тэхёна, видит отпечаток отчаяния на лице с примесью паники, а у самого внутри всё рвётся на атомы от злости, от бессилия, от понимания того, как Киму сейчас плохо. — Ревнуешь? — и снова вопрос, который не нуждается в ответе. Короткий кивок Тэхёна, темнеющий взгляд, шумный вздох. Джун набирает воздух, чтобы оформить мысли в слова, но дверь открывается. Светлая макушка осторожно рисуется из-за двери. Тэхён напрягается ощутимо. — Выйди отсюда, — рявкает Джун, едва Чимин входит в комнату. Видит растерянность и непонимание на лице Пака. — Я… — Чимин переводит вопросительный взгляд с Тэхёна на Джуна и обратно. — Я сказал, вали отсюда, — всё тем же рыком, но вдруг замолкает, бросив короткий взгляд на Кима. Медлит, от чего-то. Чимин мнётся ещё пару секунд и уже закрывает за собой дверь, окликаемый громким голосом Джуна. Снова входит в комнату, округляя глаза. Воздух будто электризуется вокруг. Протяни руку и ударит высоковольтным разрядом. — Вам надо поговорить, — Джун кусает внутреннюю сторону щеки, всё ещё сомневаясь в собственном решении, но ему кажется, что это единственный выход, чтобы успокоить торнадо в глазах Тэхёна. Тот сидит, застыв статуей, смотрит на лидера не моргая, медленно закипает. И Джун знает. Он прекрасно знает, что ещё мгновение и Ким взорвётся. Но он так решил. И потом лишь резко поднимается с места, хватает Чимина за локоть и почти кидает его на стул, где сидел ранее сам. Кладёт руку ему на плечо, сжимая ощутимо пальцы. — Вам надо поговорить. Нормально поговорить, блять, — смотрит в упор на Тэхёна, видит, как чернеет пропасть в его глазах, отдавая холодом, — как два нормальных мужика, иначе будет пиздец, который я разгребать не собираюсь. Всё ясно? — таранит взглядом обоих, видя, как нервничает Чимин, не понимающий, в чём дело; как сатанеет Тэхён, у которого будто весь воздух разом пропал из лёгких. Пальцы сжимают микрофон до белых пятен, проступающих на золотистой коже. Джун ждёт. Ждёт, когда сойдёт первая волна, искренне надеясь, что они не убьют друга. Они друзья. Они лучшие друзья. И это единственное, что им сейчас поможет. Широкими шагами пересекает комнату, подходя к двери. Оборачивается, видя, как Чимин и Тэхён в упор смотрят друг на друга. Надеется, что сегодня всё решится. Верит. Хлопок двери. Щелчок замка.

***

      Они не виделись с ней больше двух недель. Работа закрутила так, что все начали путаться в днях, часах, частях суток. Приходили домой и падали, чтобы на утро стянуть себя силком с кровати, сделать вид, что проснулись, да приехать в студию. Залёгшие мешки под глазами, нервные срывы, которые становились всё чаще и чаще, грозя, однажды, перерасти либо в отменный скандал, либо в кровавую драку. Со времён их дебюта такого накала не было. Ребята ссорились, сыпали отборным матом, скрипели зубами и ошибались. Все. На каждом шагу. С каждым днём становилось всё хуже. Сдерживать их сложнее. О личной жизни все забыли. День премии наступил неожиданно. Ещё недавно казалось, что до неё есть время, но сегодня, смотря на команду хмурыми взглядами, приближение апокалипсиса оказалось неизбежным и слишком скорым. — Ненавижу костюмы, — Чонгук играет желваками, наблюдая, как стилисты вкатывают вешалку в помещение. — Тебе-то что? — Тэхён затягивается электронной, вальяжно развалившись в кресле. Косится на младшего, который в последнее время предпочитает отмалчиваться, нежели участвовать в жизни группы. Бесит страшно. — Ничего, — огрызается Чон, даже не повернув головы в его сторону, — заебало всё. — Ты же так любишь арми, — издевается старший, хмыкая в голос, — ну так и изображай это дальше, — колечко дыма мягко слетает с губ, поднимаясь к потолку. Его новая менеджер морщит нос, Ким же едва не закатывает глаза. Серая. Невзрачная. Уверенная в том, что всё может. — При чём тут это? — младший заводится с пол оборота. — Я не хочу больше изображать отношения с тобой или с Паком. У меня фантазия закончилась, — голос понижается не хорошо, Тэхён уже знает, что грядёт буря. Морщится болезненно. — Меня, знаешь ли, тоже заебало слыть местной шлюхой, — Пак вырастает, словно из-под земли. — Моя мне на днях сказала, что сомневается, что я по девочкам, — Чимин скрипит зубами, почти выплевывая слова. — Так ты трахай её почаще, — отзывается лениво Джун, опускающийся устало на диван рядом с Чонгуком, который старательно делает вид, что его не существует. — Пошёл ты нахуй со своими советами, — Чимин злится, крутит часы на запястье. Шумно вздыхает, поднимаясь на зов стилистов. — У него явный недоёб, — поджимая губы, лидер провожает взглядом Пака. Тэхён же в очередной раз жалеет, что связал свою жизнь с этой профессией. И, кажется, сидящий рядом Чонгук, с ним согласен, судя по слишком усталому вздоху. — Он у всех. Я со своей рукой встречаюсь чаще, чем с девушкой, — младший морщится, признаваясь друзьям, — заебался дрочить, а на большее нет сил и желаний. — Зато экономно, — в Хосока летит пустой стаканчик из-под кофе. И, пожалуй, это было последнее, чем успели переброситься парни. Всё смешалось в одно: гримёры, стилисты, менеджеры. Гул голосов, наставления, распевки. Кто-то пытался урвать минуты сна; кто-то собирал терпение по крупицам, потому что оказалось, что костюм больше-меньше на размер. Устали. Они устали настолько, что у каждого чесались глаза и сдавливало горло. Лишь в лимузине все разом смогли выдохнуть. — Может, после забуримся в клуб? — Джун играет манжетами, прокручивая в пальцах запонки. — Я не против, — шесть пар глаз впиваются в Хосока. Тот цокает языком, закатывает глаза, но проглатывает язвительный комментарий. — Я столик могу заказать, — Чимин ведёт пятерней по идеально уложенным волосам, кусая пухлые губы. — Я угощаю, — Тэхён хлопает по карманам в поисках сигареты и замирает. Чонгук останавливает его руку, хмурится. — Мы в курсе, что ты на взводе, но не кури в машине, — сипит тот, смотря в глаза другу. Ким сдергивает мужские пальцы, играет желваками, но прислушивается. Маленькая победа в их общем недопонимании. — Приехали, — Джун поправляет пиджак, смотря в окно, — сначала идут младшие, потом мы, — озвучивает известный факт под тишину в ответ. Парни, кажется, задерживают дыхание, когда лимузин останавливается. Пауза. Мысленный счёт до десяти. Тэхён толкает дверь и выходит под оглушительный крик фанатов. Чонгук сдвигается на сидении, выходя следом за ним. Поднимает ладонь и машет, широко улыбаясь. Нагоняет Кима и закидывает руку ему на плечо, обнимая за шею. — Мне всегда кажется, что в такие моменты ты хочешь меня задушить, — сквозь улыбку цедит Ким, смотря на друга влюблённым взглядом. — Я на грани, — такая же улыбка в ответ под вспышки камер, отпускает Тэхёна и кивает фанатам. — Пидор, — слышится за спиной со смешком. Чон же оборачивается, ведёт языком по губам слишком развязно. Ждёт, когда Ким его нагонит, чтобы пройтись рукой по его волосам. Чонгук стекает пальцами по шее, смотрит прямо в глаза. — Всегда знал, что ты хочешь меня трахнуть, — дёргается от, налетевшего на них, Пака. Тот обнимает обоих за шеи, виснет, так блядски улыбаясь, что у обоих мелькает мысль, что тот не играет. — Больше страсти, теряете хватку, — Чимин подстраивается под их шаг, всё также повиснув на друзьях. — Пошёл нахер. Забыл, что теперь в трендах мы с тобой, — Чон машет кому-то в камеру, переводит взгляд на Кима, почти с блаженством выдыхая. Уверен, они уже запечатлены на кадрах. — Что-то Тэхён не похож на брошенного, — Пак стебётся откровенно, приближая лицо к Чонгуку, смотрит неприлично долго на его губы. Облизывается. — Тэхён вчера трахался, у него эйфория ещё не сошла, — кудрявый отвечает быстро, встречая недовольные взгляды обоих. Вот и первый кадр о том, как безнравственно и нагло Пак Чимин разбил счастье Ким Тэхёна и Чон Чонгука. Бинго. — Не пизди, — Пак кусает губы, смотря лисим взглядом, — когда у тебя был секс, ты, как фонарь, светишься после, — Чимин тянет всё такую же откровенную улыбку, в упор смотря на Чонгука. Тот успевает вовремя отреагировать, вставая слишком близко к другу. Наклоняется, почти мажет губами по уху Пака. — На нас направлена камера справа, — с неизменной улыбкой, прикрывает глаза. Пак ведёт ладонью по его плечу вниз, цепляется за локоть, увлекая за собой за двери. Оба выдыхают. Тэхён посмеивается над ними, смотря себе под ноги. Ведёт языком по губам, искоса поглядывая на друзей. И давится воздухом, когда она входит в помещение следом. Длинное шёлковое платье под горло. Высокий разрез, почти полностью оголяющий покатое бедро. Она улыбается своему спутнику, а Ким запоздало вспоминает, что команда сегодня почти распущена. Значит, пришла сама. С кем-то. Тэхён всматривается в мужчину рядом с ней, пытаясь вспомнить, где он его видел. — Успокойся, — Пак хлопает друга по плечу, — я тебя очень прошу, не дури, — сжимает в пальцах рукав его пиджака. Ким медленно кивает, ведёт плечом, сбрасываясь его руку. Чимин же досадливо поджимает губы, почти с облегчением выдыхая, когда их увлекают журналисты. Это даст фору его нервному срыву. … — Кто это? — голос Кима звучит над ухом. Она вздрагивает, но головы не поворачивает. Потрясающие манеры. — Знакомый, — тянет шампанское, улыбаясь, — попросил пойти с ним. Я согласилась, — лёгкое пожатие плечами. Тэхён заводится. Скрипит зубами. Ему до тошноты противно. — Я хочу тебя, — вот так, сразу в лоб. Толкается языком в щёку, чувствуя её замешательство. — Тэхён, — девушка медленно поворачивается, сталкиваясь с бездной его глаз, — мы под прицелом сотни камер, миллионов глаз, а ты сейчас разговариваешь со мной, — она видит его улыбку и знает, что это игра. Он потрясающий актёр, который до последнего будет держать «лицо», потому что правила въелись ему под кожу. А ей так хочется видеть чаще его другим. Домашним. В растянутых штанах и футболке, взъерошенного и без капли грима. В такие моменты Хесу забывает, как дышать, потому что он — нереальный. Тэхён лишь однажды показался ей таким, но она будет помнить всю жизнь. В тот вечер он смеялся много, пил меньше, почти не курил. Пытался готовить и едва не спалил кухню. Она лишь смеялась, сидя в его рубашке на диване, наблюдая за тем, как растерянно Ким выглядит у сожжённой сковороды. Тёплый. Родной. Настоящий. Как они все. После того, как парням стало известно об их отношениях, она часто видела их в домашнем. Каждый открылся с другой стороны. Оказалось, что Джун больше молчун, любитель тихих разговоров до утра. С ним было уютно. Он будто соткан из надежности. Хосок меньше улыбается без камер, чаще теряется в мыслях, забывая о том, что вокруг есть люди. И он тревожит, потому что кажется, что он весь звенит. Юнги же вытащить из дома практически нереально и ей думается, что ему просто комфортно в своём одиночестве, потому что, цитируя его слова: «одному скучно никогда не бывает». Чонгук, далеко не тот ребёнок, которого играет перед камерами. Смешливый, улыбчивый, но с глубоким взглядом, натолкнувшись на который, теряешься. Он будто старше своих лет. Выглядит почти заносчиво, обороняясь от всего мира, потому что так проще… Легче. Так удобнее. И она, смотря в его оленьи глаза, чувствует, как щемит в груди от страха, что он сломался. Джин вообще предпочитает оставаться дома, редко отвечает на звонки и сообщения. Они все будто разучились общаться, шарахаясь от людей. И Ким Тэхён. Эстет с идеальным чувством стиля, предпочитающий классику во всём, любитель дорого алкоголя и джаза. Так звучит перед камерой и в СМИ. Так видят его фанаты. На деле же… Усталый мальчишка, который забыл, что значит — просто быть счастливым без сценария. Они все забыли. И боятся вспоминать. Наверное, ревность — это то, что осталось настоящим. Именно поэтому, сейчас, смотря в омуты напротив, она терпит. Молчит. Не останавливает, не оправдывается, не перечит. Просто улыбается, едва сдерживаясь от желания коснуться пальцами его щеки. И уходит. Также молча. Тэхён смотрит ей вслед, а желание напиться до беспамятства становится невыносимым. Он разворачивается на пятках и ловит Пака, так вовремя оказавшегося рядом. — Ты столик заказал, — подталкивает его к их диванам, тянет за собой, чтобы он сел рядом. — Да. Воспользовался твоей картой, — тот кивает, смотря на сцену. Не слушает, что там говорят. Соскальзывает взглядом по людям, толкает Кима в бок, указывая на девушку, стоящую не так далеко от них. — Подонок, — Ким прослеживает в указанном направлении, кивает, похабно улыбаясь, — до утра? — Да. Предки уехали? — Пак раздевает взглядом девушку. — Отправил их отдохнуть неделю назад. Должны вернуться через месяц, — Тэхён ведёт пальцами по губам, играет бровями, когда чувствует на себе чей-то взгляд. Оборачивается и сталкивается со знакомыми глубокими. Хесу смотрит прямо, подставляя ухо под мужские губы, что что-то нашептывают. У Кима сводит руки. И так вовремя оглашают победителей, заставляя семерых парней подняться с диванов. Они знали про победу заранее, но всё равно в груди приятно щемит. И на сцену выходить легко. Тэхён подталкивает Чонгука, идущего впереди, шлепками по ягодицам. Тот шипит сквозь улыбку, запускает руки в карманы брюк и медленно оборачивается. Действие второе. После антракта. Парни мгновенно меняются на глазах. Джун дежурно расставляет всех у микрофона, намеренно оставляет Чона межу Паком и Кимом, тянет поближе Джина. Следом Хосок и Юнги. Чонгук чувствует, как Чимин опирается на его плечи, кладёт голову на, сложённые, руки. Заученно ведёт взглядом по Тэхёну, будто специально игнорируя друга за спиной, но прислоняясь к нему поближе. Щелчки камер. Идеально. Тэхён медленно поднимает взгляд на Чонгука. Смотрят неприлично долго друг на друга. Младший отводит глаза, выхватывая лидера. Они знают каждое слово, каждое движение, каждый вздох друг друга. Всё отрепетировано годами. — Ты сегодня с нами? — шёпотом на ухо. — Да, — едва заметный кивок. — Пама оставишь одного? — Чимин пальцами медленно скользит по его уху, цепляя колечко серьги. — Он с Лу, — Чонгук ведёт шеей, — она у меня пока живёт, — наклоняет чуть голову, подставляясь под прикосновения Пака. Смотрит на Тэхёна. Тот скрещивает руки на груди, поджимает губы. — Вы съехались? — кажется, Чимин удивлён. — Сам не знаю. Я хочу расстаться, — искренне. Прямо на сцене. Чон соскальзывает взглядом с Кима на лидера и делает шаг в его сторону, лучезарно улыбаясь. В последнее время ему доверяют микрофон чаще. Фанатки млеют, он специально смущается, часто моргая и растягивая идеальную улыбку по губам, опускает взгляд, словно в неловкости. Твиттер взлетит от охов и ахов. Тэхён подходит сзади. Кладёт подбородок ему на плечо, смеётся его «ошибкам», а Джин ловко обхватывает младшего за талию, оттаскивая под дружный смех зала от микрофона. Десять из десяти. Камеры щёлкают, ослепляя. Тэхён мажет взглядом по залу и застревает на одном-единственное человеке. Хесу сидит, закинув ногу на ногу, поглаживает подбородок пальцами. И Ким готов уже отвернуться от неё, когда замечает, как девушка убирает руку с подлокотника кресла. Ведёт по бедру, медленно раскрывая разрез. Прямиком под шёлк. У Кима спирает дыхание. Он обнимает Чона за талию, сцепляя пальцы у него на животе. Чонгук напрягается лишь на несколько секунд, а после откидывается спиной ему на грудь. Взгляд Кима прикован к ней. Девушка просовывает руку глубже, заводит себе между ног. Смотрит, не отрываясь. А Тэхён, словно чувствует всё то, что сейчас делают её пальцы. Он замечает яркий румянец, проступающий на щеках. Знает, что она сейчас проникает под линию её нижнего белья. Намокает. Ким сильнее сжимает Чона в своих руках. Тот дергается, но держится на отлично. — Перестань на неё смотреть, — совсем тихо. Он уверен, что друг слышит. — Не могу, — голос сиплый, будто ото сна. — Она провоцирует, — Чон улыбается, подмигивает камере, укладывая руки на сцепленных тэхеновских. — Удачно, — Ким усмехается. Звучит глухо. — Через пятнадцать минут будет перерыв. Вдоль по коридору, справа, есть подсобка. Там нет камер. Впереди ещё пять номинаций. Мы в одной из них, — продолжая улыбаться, рассказывает младший. — У тебя будет двадцать минут. — Не хочу спрашивать, откуда ты знаешь об этом, — Ким хмыкает, заглядывая в глаза Чонгука. Тот лишь ведёт бровью, а на фотографиях тех камер, щелчки которых сейчас заглушает голос Джуна, отпечатается момент, где Ким Тэхён слишком пристально смотрит на друга, по губам которого растягивается игривая улыбка. … — Тэхён, — девушка едва успевает за мужчиной. Он крепко держит за локоть, тянет за собой, искусно огибая людей. Увлекает всё дальше, толкает дверь, входит следом за ней. Секунда. Вторая. Резкий разворот. Глухой удар тела о дверь. Сиплый выдох. — Ты специально? — Ким мажет губами по нежной шее, втягивая её запах. — Не понимаю, о чём ты, — она наклоняет голову в бок, открывая доступ. Шумно втягивает воздух сквозь зубы, прикрывая глаза. Пальцами хватается за мужские плечи. Её ведёт. Каждый раз, когда он рядом, ей нечем дышать. Каждое его прикосновение, будто ожог. Каждый поцелуй, словно прыжок в бездну. Ледяную. Тёмную. И падению нет конца. Он задирает рывком подол платья, подхватывая под бёдра. Женские ноги обвивают мужскую талию. — Ты ласкала себя во время нашей речи, — глухо. Прикусывает кожу на шее едва ощутимо, едва сдерживаясь, чтобы не впиться зубами, оставляя после себя наливающийся след. Так хочется коснуться её горячей кожи. Так нестерпимо желание буквально вгрызаться губами и зубами в нежную кожу, чтобы сорвать всхлип с зацелованных губ, к которым он не может прикоснуться сейчас из-за макияжа. Сжимает до боли её бёдра, толкается, а она скулит от ощущения его напряженного паха. И, вдруг, опускает обратно на пол. — Мне хотелось… — с придыханием, упираясь затылком в дверь. Задыхается, когда Тэхён опускается на колени перед ней и сминает шёлк платья. — Мне тоже, — Ким дёргает бровью, смотря снизу вверх. А потом мягко целует выше колена. Ей не хватает воздуха от этой картины. Хочется сорвать с него пиджак и следом рубашку, коснуться его; запустить пальцы в мягкие локоны, сжимая их в кулаках, потому что он слишком. Такого Тэхёна хочется касаться. Такого Кима хочется целовать и вылизывать, наплевав на всех и всё. Такого Ким Тэхёна хочется трахать до отключения рассудка. Он же скрывается под чёрным шелком, сдвигает её нижнее бельё и ведёт мазком у неё между ног, нарочно прикусывая клитор. Поднимает женскую ногу, забрасывая себе на плечо, слизывает смазку и толкается языком в неё. Девушка упирается руками в стену по обе её стороны, пытается удержать равновесие. Тэхён же продолжает вылизывать, не останавливаясь ни на секунду. Срывает дыхание. Она теряет рассудок и зажимает рот рукой, едва ли не размазывая помаду, потому что его язык доводит до обморока. Всё плывёт перед глазами, в ушах шумит, а Ким толкается им глубже, с остервенением сжимая её бёдра руками. Не даёт двигаться, выше поднимая ногу. И она стонет в голос, потому что он подключает пальцы. Длинные, тонкие, искусные. Её никогда не интересовало, где и с кем он научился так ласкать. Ей было всё равно, потому что то, что он дарит, — нереально. Дыхание срывается. Зубы врезаются в ладонь до крови. Тело сотрясает мелкая дрожь. Ещё немного и она упадёт, если бы не сильные руки, удерживающие её в вертикальном положении. Юркий язык обрушивает поток мурашек, доводя до яркого оргазма. Ему достаточно нескольких минут, чтобы её тело взорвалось яркими вспышками, а сознание уплыло, унося за собой чувство реальности. Тэхён поднимается с колен, пальцем вытирает губы. Смотрит почерневшим взглядом. — Я бы трахнул тебя, но времени нет, — шепчет в губы, обнимая за талию и прижимая к себе. Она мычит лишь в ответ, не в силах пошевелиться. Тэхён посмеивается, довольный её реакцией. Поправляет одежду, намеренно задевая оголенное тело. — Мне пора на сцену, — целомудренно целует в висок, словно не он только что толкался языком ей между ног, — если захочешь продолжения, дай знать, — толкает на себя дверь и выходит, поправляя пиджак. Входящее сообщение: Чонгук: У тебя две минуты. Тэхён отправляет смайлик в ответ. На сцену выбегает в самый последний момент, застёгивая пуговицу пиджака. С разбега напрыгивает на Чонгука, повиснув на его спине. Тот прогибается лишь на пару секунд, а Ким чувствует, как спружинили его мышцы, удержав обоих от падения. — Срослось? — улыбается, подхватывая друга под коленями. Подбрасывает, удобнее перехватывая его. — Вполне, — Тэхён игрив. Обнимает за шею, дыша знакомым запахом. Ему нравится парфюм Чона. — А как же девочки в клубе? — кажется, Чонгуку передаётся его настроение. — Одно другому не мешает, — Тэхён сползает с его спины, отбирает у Юнги награду, нарочно медленно ведёт по ней пальцами, стреляя взглядом в камеру. — Неужели трахался? — Пак оказывается тут как тут, улыбается, сужая взгляд. — Уходим. Машина ждёт, — Джун не даёт Тэхену ответить, направляется за кулисы, на ходу стягивая пиджак. Сзади слышится возбужденный визг поклонниц. Все разом втягивают шею в плечи. — Всё. Блять, — Хосок распахивает полы пиджака, вытягивая ноги. В лимузине голубоватый свет мягко очерчивает усталые лица. Юнги сидит, прикрыв глаза. Джун дремлет у него на плече. Чимин копается в телефоне, отмахиваясь от Тэхёна и Чонгука, вытягивающие шеи, чтобы подсмотреть. Джин открывает окно, и пинает Кима-младшего. Тот протягивает ему электронную не глядя. — Ресторан заказан. В клуб поедем после, — Пак поднимает голову, окатывая покрасневшими глазами друзей, — надеюсь, никто не сольётся. — Я был там, — Чонгук читает название в телефоне Чимина, — наших там много, — морщится. — Ты против айдолов? — Джун приоткрывает один глаз, стягивает пиджак, отбрасывая в сторону и закатывает рукава. — Нет. Просто не хочу, — нехотя признаётся младший, игнорируя вибрацию телефона в кармане. — Забей. Мы едем просто отдохнуть. Выпьешь, потрахаешься, да и всё, — Тэхён шумно выдыхает, проверяя свой. Ничего. Абсолютно. Неприятное чувство давит на виски, сжимая горло. Не выдерживает и открывает чат. Исходящее сообщение: «Я думал, что отлизал хоть на точку от тебя.» Ответ приходит сразу же. Входящее сообщение: Хесу: Ты ждал? Исходящее сообщение: «Нет» Чонгук отбирает телефон. Исходящее сообщение: «Ты уже дома?» Тэхён с подозрением косится на друга, сосредоточенно отбивающего ответ. Входящее сообщение: Хесу: Да Исходящее сообщение: «Раздевайся» Ким давится воздухом, пытается отобрать телефон, но с младшим этот номер не проходит. Тот отмахивается, цокает языком. Входящее сообщение: Хесу: Зачем? Исходящее сообщение: «Хочу увидеть тебя без одежды» Чон улыбается блядски. Играет бровями, Ким закатывает глаза. Входящее сообщение: Хесу: *вложение* Исходящее сообщение: «Камеру ниже, нижнее бельё тоже снимай» — Какого хуя ты творишь? — Ким смотрит на брюнета во все глаза. — Готовлю тебе почву для секса, — открывает вложение и отворачивается, чтобы не смотреть, — или ты собираешься трахаться с теми, кто под кайфом? Ким гоняет на языке ответ, но вовремя замолкает, принимая игру Чонгука. Ему нравится. Исходящее сообщение: «Приласкай себя. Хочу увидеть, как ты течёшь» Чон возвращает телефон другу, похабно улыбаясь. Ким толкается языком в щёку. — Паскуда глазастая, — беззлобно комментирует старший, но всем видом показывает, что доволен. — Ким, ты — сука, — слышится в ответ, ощущая пинок ногой. До клуба добираются быстро, успев переодеться в обычную одежду.