У ангелов нет ориентации

16 век.

– Десять тысяч двести пятьдесят восьмой, у нас есть для тебя задание, – читает вслух ангел сообщение из совета, – В Казанском уезде найден нефилим, тебе нужно найти его и убить, – ангел молчит, смотрит в свёрток и молчит, – И что? Ой, стоп, тут на развороте есть продолжение, – переворачивает свёрток и начинает читать всё остальное, – Тебе будет выдан помощник-человек. Он уже работал с ангелами и знает некоторых. Его зовут Айдар, тебе важно с ним подружиться, ведь он знает всех в своём городе, – ангел молчит. Молчит. Молчит. Нервно кивает головой, – И ЧТО? Крик души разорвал тишину, в которой находился мужчина. Делает глубокий вдох и встаёт со стула, начиная наворачивать круги по помещению. Он не был готов стать личным детективом-киллером, его способность не для этого была ему дана. А, хотя, для чего же ещё? Ангел расправляет крылья и взлетает, покидая промежут. – Казанский уезд значит? И что это за болото? Ангел встаёт на землю и осматривается. Разные люди, с лёгкой узкоглазостью. На головах всех, неважно женщина ты, мужчина, парень, девушка или ребёнок, есть головной убор. У мужчин маленькая шляпка без козырька, прозванная в этой местности "Тюбетейкой", а у женщин - обычный платок. – Сэлэм, абый, хэллэр ничек¹? – спрашивает подошедший сзади парень. Ангел оборачивается и видит высокого русоволосого парня с зелёными, весенними, глазами, – Прости, привычка. – Сэлэм, Айдар, бик эйбэт², – смеётся ангел, смотря на секундное удивление со стороны парня. – Забыл, что вы все языки мира знаете. Даже татарский, – смеётся Айдар, заставляя крылатое существо тоже слегка улыбнуться, – Меня ты уже знаешь, я Айдар. Тебя как зовут? – Десять тысяч двести пятьдесят восемь. – Будешь Павлом. Ангел молчит, кивает. Понимает, для чего нужно пройти этот обряд посвящения с выдумкой имён, ведь на земле на тебя посмотрят как на сумашедшего, когда вместо имени ты продиктуешь им сумму трёх трёхэтажных домов в центре поселения. Айдар ведёт парня по светлой улице, немного рассказывая о том городке, где они сейчас находятся. Казань - именно так назвал этот русоволосый парнишка маленький городочек с населением, которое едва перекатилось за число 300. – Совет мне сказал, что ты знаешь всех в этом городе. – Да, так и есть. Я живу здесь всю свою жизнь, так что, многие люди либо мои друзья, либо родственники моих друзей, – Айдар на секунду замирает, – Есть даже дети моих друзей, но они тебе не понадобятся. Я знаю каждого ребёнка и поверь, их родители точно не ангелы. – Есть какие-нибудь идеи, кто может быть нефилимом? – Это точно не ребёнок, как я и сказал, – кивает Айдар, продолжая свой путь в одно заведение, – Все дети, которые есть здесь - чистокровные казанцы, никто с ребенком не приезжал, – человек останавливается около какого-то бара с незаметной вывеской и большими витражными окнами, – Но есть у нас одна приезжая танцовщица. Прибыла пару ночей назад, ничего о ней неизвестно, знаем, что татарка и всё. – Как называют? – Да Ляйсан прозвали, – кивает Айдар в сторону окна, указывая на миниатюрную девушку в самом центре линии, – Приставалы зовут ею Лясей, но она не против. Известная местная танцовщица, которую многие недолюбливают. – Слишком откровенные танцы? – Именно. – Могу я с ней побеседовать. Сквозь стекло не читается аура. – Попробуй, – кивает Айдар, открывая дверь ангелу и пропуская внутрь, – Девушка с характером, такие и в горящую избу и коня на скаку... Павел кивает, оставляя нового знакомого за одним из столиков. Подходит ближе к танцовщице, приветливо ей улыбаясь. Девушка замечает лёгкую улыбку и улыбается в ответ. – Мин сина белмим³, – с улыбкой проговаривает девушка, – Нэрсэ кирэк, бабай⁴? – Я такой взрослый? – смеётся Паша, осматривая своё тело, – Извините, Ляйсан, могу ли я украсть у вас пять минут вашего драгоценного времени? – Биш минут¹¹. Не более. – Ярар¹². Девушка кивает в сторону своей каморки, предлагая уединиться там, чтобы было удобнее разговаривать. Может сейчас и четыре часа вторничного вечера, но это не значит, что людей здесь нет. Люди есть всегда. Тем более те, кто любит, известную на всё поселение, танцовщицу. – Ляйсан, я могу так к вам обращаться? – спрашивает мужчина, получая лёгкий кивок от девушки, – Меня зовут Павел, приятно познакомиться. – Мне тоже приятно, – слегка улыбается девушка, – Что ты хотел? – Знаете, я здесь впервые, а мой друг, Айдар, сразу привёл меня сюда. Знаете, я даже сначала был против, но увидев вас, такую красивую в этом бело-зеленом платье понял... – невинно улыбается, смотря на девушку, – Что хотел бы угостить вас чашечкой чая, как-нибудь. – Ох, и не напасешься на вас времени, мои чайные кавалеры, – слегка фыркает девушка, спокойно снимая подол платья, оставаясь в одних белых панталонах, – Я узнаю у хозяина, до скольки он хочет сегодня быть открытым и сообщу тебе. Если хочешь, можешь посидеть снаружи, а сейчас я сильно занята, так что будь добр, оставь меня. Павел кивает и выходит из помещения, подходя обратно к Айдару. Парень спокойно пил лёгкую медовуху, осматриваясь по сторонам, видимо, высматривая красивых девиц. – И как она тебе? – спрашивает Айдар, стоит Паше сесть напротив. – Боевая девушка. Мне нравится. – Тебе нужно задание делать, а ты местных танцовщиц охмуряешь? Ну вы даёте, Павел Господович. – Я не смог её разговорить, она слишком деловая девушка. Сказала, что только после закрытия. И то неизвестно точно. Айдар слегка кивает, как бы одним своим жестом проговаривая короткое "Я предупреждал". В тот день Павел не смог особо поговорить с девушкой, лишь проводил её до дома, немного обсуждая выступление Ляйсан. Девушка была неприступной. Милая внешность, добрая улыбка, откровенная внешность. Но бойкий характер. Работа танцовщицей сделала её более серьёзной и менее наивной. И это нравилось Павлу. Подозрения о том, что Ляся - нефилим сошли на нет, когда аура девушки уж очень легко смогла открыться перед ним. В ней не было ничего ангельского. И это заставило Пашу расслаблено выдохнуть. Он бы не хотел убивать эту девушку. Днём - поиски нефилима. Вечером - прогулки и разговоры по душам с Ляйсан. Эта танцовщица уж слишком сильно влилась в его душу, чтобы так быстро прогонять ее. И вот произошло то, чего не ожидал никто. Ни Айдар, который так много времени проводил рядом с ангелом, ни сам ангел, ни даже Ляся. Утяшева, как потом выяснил небожитель, поцеловала парня. Так невинно, легко и коротко, словно боялась реакции. И она и вправду боялась. Боялась быть отвергнутым тем, кто ей впервые искренне нравился. И Паша ступил. Сильно ступил. Забыл ответить девушке, а та и обиделась. Не ходила на танцы, не впускала ангела домой. Не разговаривала ни с кем. – Павел, чыгып кит¹³, – кричит девушка из-за двери, даже не открывая её перед гостем, – Мин синен белэн сойлэшергэ телэмим²¹. – Мин сине яратам²². И она замирает. Открывает дверь, неверяще смотря на мужчину. Павел виновато смотрит в её глаза, пока не чувствует, как на его плечи ложатся мягкие женские руки. Ляйсан обнимает его. Прощает. – Дорес²³? – всё ещё неверяще спрашивает Утяшева, на секунду отходя от парня. – Эйе²⁴. Он целует её. Нежно, виновато, искренне. Целует, внося в свой поцелуй всю любовь. А он правда полюбил её. Как никого и никогда в жизни... Время шло, прошло уже больше месяца проживания в маленьком татарском городке под названием Казань. Паша забыл уже про свою ангельскую натуру и всерьёз задумался о предложении. Услыхал от местных девиц, что это то самое, чего девушки ждут всю жизнь и решил сделать тоже самое и Ляйсан. Она же девушка. А он же уж слишком любит её. Утяшева согласилась сразу же, радостно обнимая своего жениха и расцеловывая его. Но на смену радости пришла беда. У Паши не было документа, и они с Айдаром сомневаются, что ангельская перепись принимается в мечети. – Лясь, матурым³¹, – тихо отзывает девушку, поглаживая её по волосам, – У меня возникли проблемы. Я потерял свои документы, – девушка испуганно соскакивает, смотря в глаза парня как-то и удивлённо, и обиженно одновременно, – Не думай, я не ухожу от помолвки, наоборот. Может есть другой способ обвенчаться, без документов. Как только я их восстановлю, сразу же сделаем всё официально. – Можно провести татарскую свадьбу, как я планировала. – Как скажешь, Кояшым³². Свадьба прошла тихо. Ну на земле тихо, в раю же был полный кошмар. Ангелы взбунтовались, зная, чем закончится эта помолвка. Ангел и человек. Грядёт нефилим. Ещё один. Мало же того, кто уже ходит по земле. Но Павлу было всё равно. Он уже давно отделён от Бога. Очень давно. После убийства ангела и человека его крылья почернели. Стали словно вороново крыло. И от этого, даже Сила, Престол и Власть не могли его контролировать. Наставлять? Да. Требовать? Да. Заставлять? Нет. И они не могут его заставить не жениться на этой татарской женщине. Айдар был рядом, всегда помогал ангелу во всём. Со свадьбой. С поисками нефилима, про которого уже месяца два как все забыли. – Слушай, а может это был не факт того, что сейчас есть нефилим, а предсказание? – спрашивает Айдар, сидя вместе с другом в том баре, где работала Ляйсан. Девушка уволилась и полностью посвятила себя семье, оставляя заработок на мужа, – Вы с Лясей теперь муж и жена, не замудрено, что скоро она забеременеет. – Я не могу её бросить. Я слишком люблю её. И Ляйсан правда забеременела. Так скоро и ожидаемо. Она человек. Женщина. Ей свойственно рожать потомство, потому для Павла это не было шоком. Зато на небесах случился массовый взрыв. Новый нефилим. Они не нашли другого, зато зачали нового. Красота... Айдар молчал. Его заданием было помочь Паше найти ребёнка ангела и человека, но всё, что ему сейчас остаётся делать, это идти к Лясе и ткнуть ей пальцем в уже немалых размеров животик, крича: "Мы его нашли, Паша!". И было бы смешно, если бы не было так грустно. Павел знал как обернётся рождение нефилима... Ляйсан умрёт. Сила, живущая внутри нее... Убьёт её. Все знали это. Айдар, Силы, Власти, Престолы. Ангелы. Все, черт вас побери, знали это. Но всем было плевать на мать чудовища, их волновал ребёнок. Точнее его скорая смерть... Айдар молчал. Так подозрительно молчал, что было даже неловко. Он был рядом, когда Ляся закрыла свои глаза, умиротворенная вечным сном. Был рядом, когда первый крик ребёнка разрезал тишину в квартире. И был рядом, когда Павел, в силу любви к женщине не сдержался и воскресил её. Просто, потому что может. Просто, потому что любит. Он совершил много ошибок, за этот год. Много ошибок, которые начались с одного простого "Привет". Ляйсан изменилась. Её душа мертва... Она не любит ребёнка, не любит Пашу, ей даже плевать на себя. Потому, когда в её дом пришёл человек с ангельским клинком в руках, чтобы убить ребёнка, она не кричала, а просто приняла тот факт, что её убьют. Её убили. Убили и ребёнка, а Паша с того дня потерял себя. Потерял своё сердце и душу. Он пропал.

***

Дима и Серёжа молчат, в упор смотря на нового для них ангела. Антон с Арсом тоже молчат, не понимая, каким ветром к ним занесло Василька. Антон быстро встаёт со своего места, обращая внимания на себя, пока Арсений скрывает засосы. – Дима, Серёжа, идите пока в комнату, – просит ангел, вставая из-за стола, – Антон, тоже. – Нет, Арсений, в комнату идешь ты, мне нужен Антон. Каратыши останавливаются, поворачиваясь в сторону своего высокого др.. Однокурсника, не понимая, что происходит. Арс продолжает стоять на месте, держа Антона за локоть и не думая даже уйти. Шастун оборачивается к друзьям и своему ангелу. Слегка наклоняется к нему и кладёт руку на щеку, слегка поглаживая. – Всё хорошо, я скоро приду, – гладит ангела по волосам, взъерошивая и так взъерошенную причёску. Поднимает взгляд на парней и слегка улыбается, – Присмотрите за ним. Арсений опускает руку парня и слегка кивает, уходя в сторону каратышей. Только тогда, когда дверь в комнату закрывается, Антон поворачивается в сторону ангела и скрещивает руки на груди. Василёк молчит, смотря сначала по сторонам, осматривая помещение. Молчит, не знает с чего начать. С того, что Антон нефилим? Или с того, что он выполнил задание, которого даже не было? Или с того, зачем он сюда пришёл? Хрен знает. – Ты не выполнил задание, – о да, Василий, это именно то, что ты хотел сказать. – Ебать, а я не знал. – Задания и не было, – проговаривает ангел, сжимая за спиной божественный клинок, который, по его мнению, может убить Антона, – Ты нефилим, а я просто обязан тебя убить. – Что? Шастун даже не может ничего сказать. Появление меча заставило его просто замереть. От страха. Непонимания. Не понятно, от чего, он молчит, даже сделать шаг назад не может. Вообще пошевелиться не может. Арсений чувствует, чувствует страх, чувствует непонимание. Чувствует и сжимает руки в кулаки. Дима и Сергей вопросительно смотрят на него, не понимая, что тот собрался сделать, но Арс сам не понимает. Не понимает, что он должен делать. Просто чувствует. – Уйди, – тихо шепчет Антон, наконец-то отмирая и делая полушаг назад. – Антон, кого ты обманываешь, ты же хотел смерти, всегда, – смеётся Василий, делая уверенный шаг к человеку, – А знаешь почему? Ты устал. Сильно устал, но не знаешь от чего. А я знаю, – большие глаза, сумашедшая улыбка. Он сошёл с ума. Знание того, что Антон нефилим - свело его с ума, ведь... Его ребёнок. Его сын. Сын, которого убили. Его сын тоже был нефилимом, но его убили, а этот. Этот Антон, он всё ещё живёт, так почему он должен жить, когда его сына убили? – Ты нефилим, Антон. Не-фи-ли-М. Сколько в тебе жизней? Миллионы? Миллиарды? – Что ты несёшь, псих? – Антон упирается поясницей в стол, ставя руки перед собой, – Уходи. – О нет, Антон, ты точно не будешь жить. Почему такие ничтожества, как ты должны жить? – он чувствует присутствие своего сына. Здесь, рядом, в этой квартире. И это сводит с ума ещё сильнее, – Мой сын. Его убили, когда он был младенцем, а ты. Кто ты такой, чтобы жить? – Давай расставим всё по фактам, – хмурится Шастун, отходя от стола и выпрямляясь. Скрещивает руки на груди, одной из которых подпирает подбородок, – Я нефилим, у тебя есть сын. Я тебе что-то сделал, за что ты хочешь меня убить, но у тебя нет на это причин, так что ты покрываешься теми, кто это сделал? – Антон наворачивает круги по комнате, – Правильно понял? Кроме того, уточним, что я не хотел жить, это правда, но это не значит, что какой-то лох с мечом может прийти сюда и угрожать мне. Да? – ангел опускает меч, слушая человека так, будто тот говорит какие-то интересные вещи, – Так, ещё раз объясни, зачем я должен умирать? Только потому что твоего сына убили? Извини, чувак, но не я его убивал, кроме того, не я пал, чтобы переспать с бабой и зачать ребёнка, так что, тут не я виноват. – Ты мне зубы не заговаривай, – рычит Василий, снова возвышая меч над головой, – Тебе нельзя жить, ты не человек, не ангел. Ты никто... – Спасибо, что уточнил. Правда я и без тебя знал. – Заткнись!!! Я сказал заткнись, – кричит ангел, – А хотя, что это я с тобой разговариваю. Арсений собирает всю ангельскую силу, ослепляя своим светом всю комнату. Сергей и Дима зажмуриваются, пряча глаза в объятиях друг друга. Ангел распускает свои крылья и исчезает из комнаты, появляясь на кухне. Василий возвышает меч над Антоном, уже желая пронзить его грудь, в надежде убить. Время не замедляется, ведь перед Шастуном не человек. Ангел. С божественным оружием. Арсений замирает, ангельская сила исходит из него, чуть ли не разрывая, но он не может пошевелиться, своими глазами наблюдая за тем, как над его человеком возвышается сильнейшее оружие неба. Антон закрывает глаза и застывает. Меч уже почти вонзился в него, уверяя в скорейшей погибели. Дима и Сергей так не вовремя выходят из комнаты, решаясь тоже узреть то, что происходит на этом минном поле. Шастун резко берёт меч рукой, останавливая. Глаза закрыты, тело уже не дрожит от страха. Все замирают, в шоке уставившись на Антона. Даже Василий замер, в шоке наблюдая за этим существом, которое так просто остановило меч, до которого никакое волшебное, и не очень, существо не может коснуться. Кроме Бога. Но ведь Антон не бог. Не бог же? – Я сказал, – проговаривает Шаст, всё ещё с закрытыми глазами держа меч рукой, – Уходи! Он кричит, меч в его руке плавится, заставляя Василька просто уронить предмет на пол и в страхе взглянуть на нефилима. Антон делает шаг к ангелу и раскрывает глаза, заставляя Арсения сделать испуганный шаг к нему. Он боится. Но не Антона, а того, что тот хочет сделать. Арс хочет подойти, чтобы успокоить Шастуна, но тот резко его останавливает. – Лучше уйди, ангел мой, не хочешь же пострадать. Арсений послушно делает шаг назад, поворачиваясь в сторону каратышей. Василий смотрит на парней и замирает. Его сын... Он здесь... – Убить меня пришёл? – глаза больше не травянисто зелёные. Они белые, как первый январский снег, как сладкий ванильный йогурт, как свадебный голубь. Они белые и... Пустые, – Ты не сможешь меня убить, Василёк, не прыгай выше головы. Слегка смеётся, издевательски поглядывая на ангела. Это не Антон. Он больше не Антон. В нём говорит нефилим, тот, кто спал уже более двадцати лет. – С... Чего ты взял? – пытается делать серьёзный вид, но потеря меча заставляло его просто дрожать от страха. – Ты не помнишь меня? – делает наигранно обиженное лицо, по детски надувая нижнюю губу, – Ах, Паша, Паша. Не помнишь меня? Василий молча смотрит на Шастуна, сглатывая и отрицательно мотая головой. Антон издевательско смеётся, подходя к ангелу. – Обидно, конечно, но мне не трудно напомнить всё другу.... Кладет свою руку на лоб Василия. Глаза закатываются, подобно Антону, и они застывают. 20 век до нашей эры. Антип. 19 век до нашей эры. Артемий. 17 век до нашей эры. Арефий. 15 век до нашей эры. Артемий. 10 век до нашей эры. Анеле. 8 век до нашей эры. Ананий. 5 век до нашей эры. Антип. 3 век до нашей эры. Анастасий. 2 век до нашей эры. Арефий. 1 век. Александр. 2 век. Артемий. 3 век. Артемий. 4 век. Артемий. 5 век. Александр. 7 век. Анатолий. 8 век. Альберт. 10 век. Антоний. 13 век. Артем. 15 век. Александр. 16 век. Айдар. 18 век. Анатолий. 19 век. Антон. 20 век. Альберт. 21 век... Антон. Воспоминания, словно одно мгновение, пролетели перед глазами, показывая Антона в разных веках, начиная с двадцатого века до нашей эры и заканчивая... Сейчас. Шастун убирает руку, позволяя ангелу посмотреть на себя. – Вспомнил, малыш? – глаза белые, наивно удивлённые. Улыбка злая, издевательская, – А ведь мы были друзьями, когда-то... – Но.. Ты же умер, тогда, в шестнадцатом веке... – Меня нельзя убить, – улыбается, подходя ближе, – И ты знаешь об этом. – Почему. Почему ты вернулся? – Василий трясется, идёт нервно назад, утыкаясь поясницей в столешницу. – А ты разве не знаешь? – снова удивляется, но снова наигранно. Лживо, – Тогда, твоего сыночка... Убил я. И Василий замирает, сердце перестает биться, он даже не шевелиться. Сергей и Дима молча стоят около двери, слушая это всё. Страх пробил их до самого сердца. Арсений тоже молчит, он напуган. Он чувствует все эмоции. Страх. Боль. Обида. Непонимание. Шок. Уверенность. Он не боится Антона, он чувствует то, что собирается сделать его человек. Он хочет убить. Убить Василия и ему это не нравится. Арс не хочет допустить этого. – А хотя стой, – неожиданно проговаривает Шаст, игриво проводя языком по верхним зубам, – Обновим информацию. Твой сын жив. – Всмысле? – Я убил только Ляйсан. Твою Лясечку, – смеётся. Это точно не Антон. Антон внутри, бьётся о стены и кричит, пытаясь выбраться, но не может, – А твой сынок. Он такой чистый, лучистый, нежный, славный. Мне стало жалко его. Я же не монстр какой-то... – Нет! Ты монстр! – кричит Василий, резко осмелевший. Антон злобно рычит и хватает ангела за шею, затыкая. – Не перебивай меня, мразь, – проводит другой рукой по спине, хватая крыло в свою ладонь и до боли зажимая, – Я не убивал твоего сына и он жив. Жив до сих пор, – тянет крыло в бок, заставляя Василия насильно расправить их, – И... Он здесь. Улыбается, оборачиваясь к каратышам. Нагло смеётся, задерживая внимание на одном, но снова возвращается к Василию, ловя каждый его удивлённый взгляд. – Да да, малыш. И ты меня ещё называешь монстром? – проводит руками по спине, останавливаясь на тех местах, где тело сплетено с крыльями, – Монстр - это ты. Со всей силы вырывает часть ангела, заставляя Василия закричать от боли. Арс от удивления открывает рот, зажмуриваясь и прячась лицом в плечо Дмитрия. Позов и Матвиенко в шоке смотрят на высокого, даже не шевелясь. Невидимые крылья резко становяться видимыми, тяжёлым грузом падая на пол. – Ты посмотри на их цвет. Они чёрные, Паш, – смеётся Шастун, опуская ангела. Василий от боли скручивается, чуть ли не падая на пол, – И стали они чёрными не тогда, когда ты зачал нефилима. А раньше. Намного. Арс неожиданно появляется между парнями, смотря с надеждой на Шастуна, который так резко смягчился. Антон. В нём проснулся Антон, который лишь кричал: "Не трогать его!". И как бы смешно не было сейчас, не нефилим управляет Антоном, да и не Антон управляет нефилимом. Шастун - сам и есть нефилим. Он. Он один. – Человек, – наивно шепчет ангел, раскидывая руки в стороны, – С него хватит. Антон молчит, смотрит ровно в глаза своего ангелочка. И Арс честно видит, как белая радужка медленно сменяется на зелёную. Он успокаивается. Но не успевает нефилим успокоиться, как тяжёлая рука Василия падает на шею ангела, до боли сжимая. Задушивая. – Он, – больно шепчет Павел, – Он твоя слабость. – Отпусти его, – рычит Антон, на секунду прикрывая глаза, снова сменяя зелёный цвет на белый. Злобно белый. – Я не смогу убить тебя, ты прав. Но его запросто. Кладёт два пальца на лоб, заставляя Арсения закатить глаза и расслабиться в руках. Антон хватает Василия за руку и ломает, вытаскивая своего ангела из лап смерти. Сжимает отключившееся тело одной рукой и усаживается на корточки перед Василием, который сжимает руку и скулит. Не может восстановиться, сил нет. Все ушли на то, чтобы отрубить Арса. – Никогда не трогай мое, малыш. Шастун быстро щёлкает пальцами, разрывая ангела на мелкие кусочки. Он мёртв. Василий мёртв. Кусочки тела растворяются в пространстве, не оставляя после себя ничего. Дима и Сергей всё ещё стояли скраю, не знали что делать. Боялись. Боялись Антона. Шастун опускает тело ангела на пол, поглаживая его по голове. Один глаз ярко-зелёный, Антоновский. Второй белый. Чисто белый. Шастун проводит рукой по лицу ангела, делая самый серьёзный вид. Он намерен, намерен исцелить этого ангела, просто потому что... Любит. И что творит любовь с этими существами... – Перестаньте уже трястись, я не трону вас, – фыркает нефилим, кладя свои руки на грудь ангела, – Помогите ему, когда он очнётся. – А ты? – спрашивает Дима, подходя ближе. – А я... Антон со всей силы сжимает грудь ангела производя целый столб света. Кричит, от боли, но продолжает, исцеляя своего ангела. Дима и Серёжа зажмурились, прячась в плечах друг друга. Свет ослеплял, давал жизнь, забирал силу. Исцелял, душил, лечил. Свет пронзил всех, заставляя людей вокруг лишь прятаться. Но прятаться от него бесполезно, он достанет каждого. Свет пропадает, позволяя каратышам снова разлепить глаза. Антон слабо улыбается и падает назад, закрывая глаза в умиротворенном сне...