Плоть от плоти твоей

      Чем беспутному Змею так приглянулась крыша его замка, Кощей не понимал, но уже лет двести, как смирился с тем, что периодически чешуйчатая оглобля располагался на черепичном скате с кувшинами вина и изволил предаваться пьянству. Иногда, после очередного кувшина он лез целоваться, иногда что-то уныло-тоскливо напевал. Наверное, очень романтичное, но у Кощея от этого, с позволения сказать, пения болели уши, и тогда он сам уже стремился заткнуть клыкастую пасть поцелуями. Что ни говори, а поцелуи у Змея всегда получались превосходно.       Сегодня Змей пил, поглядывал на темное небо с узеньким, едва видным, серпом месяца и усиленно думал. Ну, насколько этому способствовали несколько пустых кувшинов. Впрочем, судя по тому, как натужно двигались ровные, будто подстриженные брови, думал дракон очень старательно. Кощей хмыкнул и тут же припал к горлышку кувшина, стараясь скрыть смешок.       Змей наконец перестал пытаться завязать узлом собственные брови и вытянул когтистый палец вверх, словно пытался проткнуть черное полотнище ночи. С кончика золоченого когтя соскочила крошечная искорка и стремительно взмыла вверх. Кощей недоуменно опустил кувшин, а в небе вдруг расцвёл огромный огненный одуванчик, искры-пушинки которого тут же разлетелись и погасли. А потом ещё один. И ещё. Красные, синие, зеленые, лиловые, белые и огненно-золотые цветы расцветали в небе на миг один за другим. - Красиво, - едва слышно выдохнул Кощей.       Змей легонечко кивнул.