Плоть от плоти твоей

      Змей тонул в этих глазах, рвался всей своей сутью навстречу, но Он уходил, исчезал, пропадал. Не до конца. Мелькал где-то на самом краю зрения или звал глубоким голосом, а потом снова пропадал.       Кощей лишь пожимал жилистыми плечами и отказывался помогать искать. «Личная жизнь дело личное», а он тут, видите ли, не причем. Тот ещё друг!       Но долго на Кощея Змей злиться не мог. Все его существо устремлялось к Единственному и неуловимому. Змею доставались лишь ничтожные крохи: легчайший поцелуй, когда даже вкуса губ не разберешь да редкие мимолётные объятия, когда даже не успевал согреть своим огнем, бегущим по жилам. А потом снова погоня, мелькающий изящный силуэт, короткий взгляд жгучих глаз, ускользающий осадок чужого близкого дыхания. - Посмотри на меня! – умолял Змей. Он никогда никого не умолял до этого.       Но его мольба истаивала в воздухе предрассветной дымкой. - Посмотри на меня, - Змей плавился от желания прикоснуться к чужой коже.       Внутренний жар истекал куда-то вовне, не давая освобождения. - Посмотри на меня…       Змей уже не надеялся на ответ, когда словно из тумана выплыл чей-то угасающий шёпот: «Крепче…».       Змей моргнул, и увидел запрокинутое бледное лицо с затянутой поволокой зеленью глаз. - Увидел, - облегчённо прошептал он в пахнущие стылым льдом и горькими травами волосы. - Услышал, - эхом откликнулся распластанный под ним Кощей. - Да ладно вам, соколики, - Яга спрятала лукавый взгляд за краем берестяной кружки с душистым отваром. – Хорошо же вышло.       Змей с Кощеем переглянулись и, ни слова не говоря, плечом к плечу вышли в крохотную дверь, удивительным образом пропустившую их обоих.