Полосатый свитер

Сочетание успокоительного и песни Ремингтона создали невероятный эффект. Негативные эмоции больше не проявляли себя, присутствует лишь фоновая тревога, к которой Барретт куда более чем привык. Лейт самостоятельно поел, даже не скривился, что не может не радовать. Вообще, кажется, Эмсу скоро не потребуется присматривать за ним. Наконец, глаза художника отдохнут от пёстрых цветов и хаотики. Как бы приятно не было находится с Ремингтоном, Барретт соскучился по своему прекрасному творческому, беспорядку в такой же прекрасной, творческой квартире. Время перевалило за одиннадцать, музыкант долго уговаривал Эмерсона выспаться, хоть тот особо и не противился. — Да, всё, всё, буду я спать! — Ну и хорошо, пока! Ремингтон тихо закрыл дверь, выждал секунду, пока глухой щелчок полностью не иссякнет. Парень снова не рассчитал свои способности, обессиленно упал на кровать, ведь пока он помогал Эмсу, совсем позабыл, что недавно не было возможности встать. Нельзя так растрачиваться. Да, Лейту однозначно легче, сравнивая с прошлым, но и такое состояние далеко не радовало. Нет тревоги, спокойствия тоже нет, лишь тяжело. Веки сами слиплись, не давая их открыть обратно. Сон пришёл слишком быстро. Ремингтон даже этого не понял. Кажется, ему попался самый отвратительный вариант из любых возможных. Он от кого-то бежит, боится оглядываться и просто мчится вперёд. Слышны непонятные шумы сзади. Становится страшно. Сложно издать хоть малейший крик, будто рот завязан. Ноги ватные. Неизвестная тьма протягивает свои томные щупальца, пытаясь утянуть к себе. Ещё секунда и… Ремингтон не знает, чем закончилась эта погоня, он проснулся раньше. Не успев понять, что за ним уже никто не бежит, парень закричал, подрываясь с подушки. — Блять.- протянулось шёпотом, перед тем, как в соседней комнате послышались шаги. Он закрыл рот руками и сжался, пытаясь превратиться в невидимку. Стыдно за случившееся. Эмерсон ожидал, что так просто сегодня заснуть никому не удастся. Барретт открыл дверь, и сел на угол кровати, предварительно взяв с собой одеяло. — Сон страшный? В ответ увидел слабую улыбку и кивок. Всё затуманено, Лейту пока ещё сложно контролировать своё тело, поэтому Эмерсон заметил трясущиеся руки, сложенные на колени и неровное глубокое дыхание. — Убегал от чего-то, да? — Угу… — Мне остаться с тобой? — Барретт говорил без подтекста, но его фраза напомнила строчки из черновиков, кажется, Ремингтон тоже удивился, почти незаметно вскинув бровью. — Да, останься… На это время. Художник проигнорировал откровенное цитирование из записей и лег рядом. — Как ты понял, что я убегал от чего-то? Юноша повернул голову в сторону собеседника и накинул одеяло повыше. — Не знаю. Само как-то… Лейт, постарайся уснуть, хорошо? — Кто бы говорил. Хорошо. Ремингтон закрыл глаза, положил одну руку под подушку, а другой притянул кончик одеяла к плечам. Барретт понаблюдал за действиями парня, повторил тоже самое и слабо улыбнулся, понимая, что с Лейтом уснет очень и очень скоро. А точнее, через три… Две. Одну… Вот и всё. Он не врал себе, когда размышлял, что засыпает быстрее в присутствии Реми. Приятно. Даже без прикосновений ощущается успокаивающая теплота.

***

Юноша старался уснуть, но неприятный осадок после кошмара не позволил это сделать. Остаётся лишь ждать затишья в голове. Нет, это не про Ремингтона. Ну не может он просто лежать с закрытыми глазами. Нужно рассматривать что-то, перебирать в руках кончик одеяла или трясти ногой. Не сложно догадаться, куда Лейт направил взгляд. Конечно, на Барретта. Сквозь темноту, где лишь слабый свет с соседних окон позволял разглядеть хоть немного, виднелись очертания профиля Эмерсона. Эти синяки под глазами, заострённые скулы, тёмные брови кажутся уже такими привычными, но ранее, парень не замечал, что только при виде художника, губы натягиваются в нескрываемую улыбку, содрогается диафрагма, надрывается дыхание. Ремингтон очень тактильный, кажется, это уже упоминалось. Объятия для него- язык заботы, уважения и доверия. Лейт не вспомнит ни одного человека из своей жизни, которого не обнимал. Всегда он делал это по привычке. Объятия с другими не приносят таких ярких эмоций, как с Эмерсоном. Ведь, когда настолько закрытый и тревожный парень позволяет обнимать себя, так ещё и делает это в ответ, появляется ощущение правильности своих действий, полезности, нужности. Невозможно скрывать гордость за то, что Рем настолько сильно смог вбиться в доверие. Нет, он никогда пользоваться этим не будет. Исключено. После всего, что пережил Эмс, Лейт вообще не позволит себе в принципе сделать Барретту больно. Это не в его компетенции. Голова художника наклонилась в другую сторону, от чего плечи слабо вздрогнули. Рем вышел из своих мыслей и огорчился, что больше не сможет наблюдать за недвижным лицом. Вставать незачем, да и есть риск нарушить сон Барретта. Остаётся лишь таранить взглядом постеры на стене и надеяться, что скоро веки сами сомкнутся, а мозг отключится, желательно без выебонов в виде кошмарных снов. Спустя минут сорок, тревожный осадок совсем исчез. На этот раз, всё обошлось хорошо. Не особо понятное сновидение. Какой-то артхаус. И то не плохо.

***

Эмерсон сначала не понял где он и почему за окнами всё ещё темно, а в комнате светло. Голова начала тянуть неприятной болью, которая сразу дала понять, что Барретт однозначно проспал до вечера. Художник выпрямил руки и осмотрел их, будто за время пребывания во сне, они могли поменяться. Медленно поднял ватное тело. Все мышцы лица напряглись, пытаясь утихомирить спазм в висках. Пропустив несколько тихих матерных слов, Эмс вышел из спальни, утягивая руки в рукава кофты, которую ранее Ремингтон радушно дал парню. — О, проснулся! , — Лейт сидит на диване, сложив ноги по-турецки и смотрит что-то на телефоне. Из-за наушников непонятно, что именно. Барретт скривил лицо от резкого звенящего голоса и выставил руку вперед. — Чш‐ш, Рем, башка раскалывается, есть, бля, как нызвается…- мыслительный процесс идёт слишком туго, Эмерсон сжал переносицу и закрыл глаза. — Обезбол? — Да, точно. — Ой, сейчас дам! — Спасибо. Обломились надежды на то, что холодная вода поможет хоть немного. Она лишь вызвала колкие мурашки. Эмс вздрогнул и раздражённо хлопнул дверью ванны, снова возвращаясь к Лейту. — Вот, бери! — парень протянул таблетку и стакан воды. Только сейчас Барретт заметил на Лейте совсем свежий макияж и не особо домашние джинсы. — Спасибо, ты куда-то ходил? — Ага, на работу, вернулся пораньше просто! — Чего? Художник нахмурил брови и посмотрел на часы. Семь вечера. — Блять, я спал… Восемнадцать часов?! — Получается! — Че ты меня не разбудил? — Не хотел. Зато, ты выспался! Обычно же ты спишь мало. — Да, но блять, ладно, похуй.- Эмс сам не понял, что сказал, вопросительно вскинул брови и выпил таблетку. — Смешной ты! — Ремингтон постучал по плечу друга и снова уселся на диван. Не желая того, художник подавился и возмущенно топнул ногой. Буквально каждое прикосновение, каждый шорох сейчас отзывается нытьём в голове. — Да блять, аккуратней. — Хы, прости! Парень опять надел наушники и продолжил смотреть обзор на какой-то сериал, вышедший недавно. — Ремингтон, ты ел? Ответ не пришёл — Ау! — А? Что? Я не слышал! — Ремингтон вытянулся и поднял взгляд на стоящего напротив. — Ты ел? — Да. — Что ел? — сам художник терпеть не может этот вопрос, но других способов выявить правду он не нашел. Лейт гордо улыбнулся и цокнул языком. — Я сделал себе яичницу в баре и чай попил! — О, тогда молодец. Да и если бы не поел тоже молодец. Ну просто, ну ты понял. Ой блять, всё, я будто бухой. Вообще не соображаю, — парень махнул рукой и уселся около. Послышался тихий смех. — Да че ты ржёшь, мне хуёво, а он ржёт, блин. — Прости! Ты просто такой милый, капец! — Хах. Такие фразы уже давно стали привычными для всех, однако Барретт засмущался и сделал глубокий вдох. Так срабатывает довольно глупая привычка, когда сердцебиение начинает ускоряться. — Думаю, ты уже можешь снять бинты. Достаточно времени прошло, чтобы раны успели немного зажить. А то это…- художник снова не смог и мысли сформулировать, сознание плывёт.-Да блять! Уже не появилось желания улыбаться от очередной запинки. Действительно странное состояние. — Да, сниму. Слушай, а у тебя были ещё такие странные штуки? — Какие? То, что туплю? Да, случалось. — Часто? Давно? — Ну так… Раз в месяц, может реже. Лет с четырнадцати. — Ох, как же сильно мне это напоминает одну хуйню, — Ремингтон прикусил губу и начал расплетать марлю на руках. Брови собеседника вопросительно изогнулись. — Давай-ка завтра сгоняем к психиатру, Эмс. На лице появилось откровенное недопонимание. — Забей, не буду делать поспешных выводов. — Блять, ну ахуенно! Голова откинулась на спинку дивана, издав глухой шорох. — Ну ладно, давай сходим. Мне без разницы. — Отлично! Сейчас напишу мистеру Уотсу. Художник ухмыльнулся, услышав фамилию и помог другу стянуть оставшиеся бинты. — Кому-кому? — Мой психиатр! Карл Уост. Второе имя не помню… Вроде, Густав, но не отвечаю. А что? — Фамилия такая же, как и у одного философа, труд которого мне очень нравится. — Ого! Не знал, что ты увлекаешься философией! — Как… — и правда, Эмс никогда не рассказывал, что помимо рисования, он также питает сильную любовь в философии. -» Привет! Я смогу в ближайшие дни к тебе моего друга привести?» Ремингтон отправил сообщение, несколько раз перепроверив грамотность и прокрутив воспоминание, как в далёкие времена просил Карла перейти на «ты». — А можешь лучше рассказать про этого психиатра? — невероятно тревожно и стыдно даже думать, что скоро Барретту придётся откровенно говорить с неизвестным человеком. — Крутой мужик! Я с ним знаком с того момента, как переехал. Восемь лет, где-то, — парень отложил телефон и улёгся на колени художника, продолжая повествование.- Будь уверен, он профессионал. Очень грамотный, понимающий. Не стоит переживать, Эмс. Когда-то, это должно было случиться. Понимаю, что твою тревогу я ни капли не уменьшил, но тут остаётся только принять правду. Он и психиатр, и психотерапевт, короче, очень удобный врач. — Спасибо, просто, я никому не рассказывал о своём состоянии, кроме тебя и Себастиана, но ему я только кратко что-то там обьяснял, типа " мне плохо бывает, поэтому прости». — Да, я понимаю. Порезы действительно стянулись, но тем не менее, они продолжали доставлять много боли и неудобств. Рассматривая свои руки, Ремингтон вспомнил ситуацию, произошедшую сегодня. — А меня Лариса спалила, вроде… — С чем? — Да я перебинтовывался в туалете и забыл закрыть дверь на замок, а она зашла. — Бля… А что дальше? — Эмс даже не заметил, как его рука уже по привычке вплыла в волосы Лейта и продолжил слушать. — Я не сразу увидел её, но когда уже было поздно оправдываться, она просто посмотрела, помолчала и вышла. Я стоял боком, поэтому, не думаю, что там можно было разглядеть многое. Но она точно обратила внимание на бинты.

***

В баре стоял пряный запах глинтвейна, девушка сидела за стойкой, закручивая пальцем ярко‐рыжие пряди волос. В телефоне ничего интересного не было, но и вокруг заняться тоже нечем. Мысли подсказали, что её прическа слегка распушилась, поэтому Лариса спрыгнула с высокого стула и направилась в туалет, дабы поправить неровные пряди у зеркала. Она не вспомнила, как ранее Ремингтон зашел туда же, и потянула ручку двери. Стоящий напротив Лейт заставил Ларису опомниться и уже было развернуться, но её взгляд остановился на задранных рукавах и бинтах в руках коллеги. Положение парня не давало полного обзора на его запястья, хотя на одном из них виднелись красные полосы. Стало понятно что к чему, она постаралась скорее выйти, пока её не заметили и вылить все эмоции уже за дверью, но голова Лейта предательски обернулась, тогда девушка просто сделала вид, что ничего не видела, глупо улыбнулась и ушла. — Ебать… — донеслось шёпотом. Руки неприятно свело от увиденного ранее, а голова наполнилась тревогой. Работница вернулась за стойку и удержала подступающую дрожь. Да, она догадывалась о проблемах её друга, он ей рассказывал некоторое, но чтобы настолько… Было принято правильное решение не расспрашивать Лейта и просто, как ни в чём не бывало, улыбаться ему. Всё-таки, тот загадочный Эмерсон давал девушке верные догадки, что неспроста художник ходил с барменом в день, после его долгого отсутствия. Хоть первая встреча Ларисы и Эмерсона не пошла так хорошо, как хотелось, но между Барреттом и Ремингтоном однозначно чувствовалась сильная эмоциональная связь, которая сверкала яркими искрами при любых, даже секундных переглядках парней. А селфхарм — сложное дело, которое не каждому понятно, но и носом тычить не в свои дела тоже вредно. Лариса успокоила себя и поняла, что Лейт в безопасности.

***

— Надеюсь, она не будет делать глупостей. Даже, если что-то заметила, — художник оглядел руки Ремингтона и представил, что могла увидеть девушка. — Да не, она умная. Хуйни не сделает. Либо она хорошая актриса, либо действительно ничего не заметила, раз уж потом спокойно улыбалась мне… На телефон пришло уведомление. Внутри Барретта всё вздрогнуло. — «Здравствуй, давно ты мне не писал. Как самочувствие?» Художник не хотел заглядывать в чужой телефон, поэтому отвел взгляд, даже при таком положении, когда экран прекрасно видно, ведь Лейт лежит на коленях у Барретта. — Эмс, можешь смотреть, у меня нет секретиков! — «Я в порядке! Мне не нужно менять расписание терапии или что-то в этом духе. Я правда пишу, чтобы друга своего к вам поскорее записать!!!» — «Тогда мне нужно, чтобы твой друг сам мне написал, дабы примерно понять ситуацию.» Художник прикусил губу. — Ой, блять. А можно ты напишешь? — «В этом и проблема. Он очень стесняется и если бы не я, он даже не задумался бы обращаться за помощью!» Лейт отправил сообщение, поднял взгляд и получил одобрительный кивок. — «Ты уверен, что ему нужна медицинская помощь?» Лейт возмущённо цокнул и начал быстро бить по клавиатуре. — «Панические атаки, повышенная тревожность, апатия, слабость, частое отсутствие аппетита, неконтролируемые приступы агрессии, раздражительность, кошмарные сны, очень тяжёлое детство» — Эмс, можно я это отправлю? Барретт тяжело вздохнул и слабо промычал положительный ответ. — Только про детство убери, не хочу, чтобы он сразу в лоб задал вопрос. — Окей! Ремингтон исправил сообщение и нажал на кнопку «отправить». — «Понял, есть запись на завтра в 17:00 до 19» — Ого, быстро он. Но я не думаю, что выдержу два часа -"В 17 до 18. Окей?» — «Хорошо, скажи его имя и полный возраст.» — «Эмерсон Барретт, 22 года» — «Благодарю.» Экран телефона погас и парень посмотрел на Барретта. — Вот и всё! Если не понравится — другого найдём! — Пиздец… Страшно, честно говоря. Ремингтон взял парня за руку и слабо потряс ей. — Всё будет хорошо, Эми! Точно! Зато потом тебе пропишут лечение, представляешь, твоя тревожность спадёт! Не гарантирую, что ты сможешь избавиться от неё навсегда, но легче точно станет! — Было бы невероятно. Барретт пожал губами и провёл большим пальцем по руке Лейта. Очередной глубокий вздох, и сердце ускорило темп. То тепло, которое ранее легким разрядом изредка пролетало по телу художника, когда он только познакомился с Ремингтоном, перестало появляться вообще. Оно заменилось на постоянное чувство защищённости. Все стыдные, как ранее казалось, слова, действия превратились в привычные и до бабочек в животе приятные моменты. Год назад Эмерсон и представить себе не смог бы, что совсем скоро обретёт настолько близкого человека, которому он сможет позволять делать то, что например сейчас делает Лейт, а именно: рассматривает тонкие пальцы, переплетенные со своими пальцами, лёжа на бёдрах друга по несчастью, в психологическом плане. Хотя, сложно сказать, что это прямо такое уж несчастье. Барретт привык к своей тревоге, но вряд-ли когда-то уже сможет привыкнуть к жизни без этого яркого, трепетного, понимающего Ремингтона Лейта. Поэтому, то что их связали лишь проблемы с психическим здоровьем уже не кажется таким ненадёжным, наоборот, каждый нашёл себя в другом. Оба поняли, что помогая друг другу, они спасают и себя в том числе. Ничем хорошим бы не закончились бесконечные попытки выплыть со дна, лишь опираясь на такого же сломанного, утопающего человека, как и сам, поэтому Ремингтон принял абсолютно правильное решение уговорить Эмса на поход к психиатру. Негативных последствий это уж точно не принесет. — Эми, как ты спать собираешься? Я уже скоро захочу, а вот, что тебе делать, я без понятия. — Не знаю, порассказываешь разные истории, я может, тоже усну… — О‐о‐о, это по адресу! Тогда, давай, закажем еды, а то ты ничего не ел, и я расскажу, как весело прошел мой выпускной в одиннадцатом классе! — невозможно сдержать смех от забавных воспоминаний, парень хмыкнул и сжал губы, кончики которых натянулись вверх. — Давай. Двадцать минут и на журнальном столике уже расположилась большая пицца, а Лейт, наконец, удосужился переодеть уличные джинсы и кофту. — И так, да начнётся моя болтовня! — торжественно сказал Ремингтон, хватая кусок пепперони. — Я был тем ещё ебалаем в школе, как ты понимаешь. Стоял на учёте, за множественные драки, споры с учителями, срыванием уроков. Напоминаю, я успел это сделать за три года, ведь перевёлся в десятом классе. И вот, на выпускной, учителя неимоверно были рады, ведь их ненавистный я присутствовал в этой ебаной тюрьме последний раз! *** Ремингтон шёл в школу, пританцовывал, что-то напевал. Предстоящие планы будоражили всё внутри. -» Этот день им запомнится навсегда!» — крутилось в голове. Подведённые глаза, темная помада, рваные джинсы, цепи, растрепанные чёрные волосы выглядели привычно для самого Лейта, но для окружающих — никак нет. В обычные будни парень не выёбывался таким способом, ну, только немного. Сегодня — особый случай. Долгожданный выпускной, после мозгоёбки в виде экзаменов. За домами начали выглядывать знакомые окна, в которых горел свет. Несколько минут спустя Лейт уже поднимался по лестнице учебного заведения. Стеклянное постукивание в рюкзаке лишь намекало на будущее веселье. Ремингтон не пил много, наоборот, только на знаменательные даты. Поэтому он не особо и умел пить, прекрасно это понимая, парень открыл входную дверь, не сдержав злорадной улыбки. В холле нет людей, охранник куда-то отошел. Парень специально опоздал на торжество, дабы заполучить уйму внимания. Лестничный проход, ведущий к актовому залу, быстро преодолён. Внутри всё так и прыгает, рвётся на свободу, уже еле держится, чтобы не заорать от восторга. Из зала слышен голос завуча, договаривающего никому не нужные поздравления. Ремингтон послушал немного, прислонившись ухом к двери, передразнил голос женщины, заливисто рассмеялся и ударил ногой в хлипкую дверь, выбив к чертям всё крепление. Взгляды, в з г л я д ы, ВЗГЛЯДЫ. Их так много! Разные эмоции. Знакомые лица, тот задира, кажется не на шутку испугался, а вот та девчонка, наоборот, улыбнулась, прикусывая губу. Походу, многим надоел этот бубнёж от завуча. В глазах большинства загорелся интерес и желание подлить масла в огонь. — Всем здравствуйте! — игриво прокричал затейник торжества. — Ремингтон Лейт! Что вы себе позволяете?! — завуч пришла в ярость, её эмоцию поддержал директор. — Ой, а что вы себе позволяли, когда специально заваливали меня на экзаменах, а? — с наигранной грустью отдалось эхом по всему помещению. — Уёбки, блять. Ученики взбодрились, изо всех углов послышался шепот и смех. Кто-то негодовал и трагично вздыхал. А кто-то даже начал хлопать. — Выйдите и не срывайте праздник, или мы вызовем полицию, Лейт, — мистер Ури (директор) говорил сквозь зубы, сжав кулаки. — Да мне похуй, вызывайте что хотите, — парень не стал удосуживать себя дослушиванием криков разъярённого мужчины и прошёл дальше, обратившись к ученикам. Завуч и директор выбежали из зала. — Ребят, я бухло принёс, не думаю, что всем хватит, поэтому не прячьте своё. Уверен, я не один его притащил. Зал восторженно заговорил, но некоторые тихо собрали вещи и вышли. Лейту уже похуй, что там они думают. — Ремингтон, ты еблан?! Вырядился, как пидор, тебе слухов не хватает?! Могу добавить, шлюха дешёвая! — послышалось из рядов. Со стула встал высокий юноша и зло уставился на парня. — Долбаёбам слово не давали, Джон. Не нравится — я специально для тебя выбил дверь, родной. Или ты хочешь поплакать о своём мертвом бате-алкаше, который преследовал меня? Интересно, что же такого ты ему наговорил, — Ремингтона в самом прямом смысле несёт, он не отвечает за слова даже толикой разума, — Хм, этого, увы, никто не узнает. Думаю, его прогнившее тело уже съели крысы, но, благо он мертв и не чувствует боли! — поиграл голосом и засмеялся. Он редко позволял своим эмоциям язвить настолько сильно, но ничего, кроме похуизма и эйфории не чувствовалось, поэтому даже его сокровенный враг, который ранее набивал парню лицо, уже не пугал. Напротив, скривлённая от ненависти физиономия Джона Эванса вызывала ещё больше приятных колких мурашек, ускоряла сердцебиение, заставляла дыхание рваться. С лица не спадала пугающая улыбка. Словно Лейт — маньяк какой-то. — Да, реально, Джон, съеби! Ремингтон — единственная наша надежда на нормальный выпускной! — на удивление, поддержала длинноволосая девушка, Эмили, кажется. Её подхватили некоторые и начали крыть матом Эванса. Честно признать, Лейт даже их имён не знал. Он не ожидал, что такая фраза вызовет хорошую реакцию. — Да пошли вы. Ебланы. А ты… Убью, мразь, — процедил парень и ткнул пальцем в плечо Ремингтона. — Знаешь, я бы очень хотел умереть, честно говоря. Отправлюсь к твоему папочке, передам привет от любимого сынка, — донеслось у уха Джона. Парень прикусил губу и убежал, закрывая глаза руками. — Расплакался… Бедный, — с ненастоящей грустью сделал вывод Рем. — Похуй! Доставайте бухло скорее, до приезда полиции час, ну, может, побольше! — Лейт вскинул руками, словно шоумен, и широко улыбнулся. Из зала вышло ещё два десятка человек. Поднялся шум. Кто-то включил музыку, все разбились по группам. К Ремингтону подошли двое его знакомых- Доминик Харрисон и Эшли Франджипани, сложно назвать друзьями, но с ними парень общался больше всех. — Ну ты и устроил. Мы уже собирались думать, что сейчас ствол достанешь! — Доминик замотал головой и поднял брови. — Не, ствола у меня нет. Но есть две бутылки вискаря, бутылка джина и четыре бутылки сидра! Будете? — Ебать ты затарился. Ты же не пьёшь! — Розоволосая девушка поддержала удивление Доминика. — Ну, с кем не бывает! — Согласна, мне сидр! Мать убьет, если я напьюсь. — Не, мои родаки уехали, я буду виски! — Харрисон достал пластиковые стаканчики из своего рюкзака и протянул их импровизированному бармену. Первый глоток жгучего напитка не особо сказался на сознании. Так, подрасслабило немного. Лейт решил не церемониться и тоже выбрал виски. Второй глоток, третий… Первый стакан пуст. Стало ещё веселее. За спиной уже более трёх стаканов. Сказать, что Ремингтон в адеквате — напиздеть конкретно так. Он кричит песни на весь зал, позабыв чувство стыда, которое и так не появлялось в этот день. Залез на сцену, начал говорить откровения. — Я вас так, блять, ненавижу! Вы бы знали! Протяжный пьяный голос звучит забавно. Эшли наблюдает за парнем и не может сдержать смех. — Я бы хотел сжечь вас всех! — прокричал Ремингтон и кубарем покатился с лестницы вниз. Прекрасно.

***

— Дальше я вообще ничего не помню! — Лейт вытирал глаза от подступивших слёз смеха. — Я очнулся в камере. Как рассказал мент, я был в отключке часа три, до этого пытался спиздить у него дубинку. Навёл я тогда шума! Благо, никто из ребят не пострадал! До того, как я оборвал со всеми связи, Доминик говорил, что я в пьяном угаре сам пошёл в ментовку, взяв всю ответственность на себя! Горжусь! Барретт с середины истории уже перестал верить, что это действительно был Ремингтон. Вся ситуация звучала, как подростковый сериал. На некоторых моментах он посмеивался, а вот на моменте разговора Джона и Лейта, Эмерсон открыл рот и округлил глаза, такого от Ремингтона не ожидал. Не сказать, что разочаровался, наоборот, пусть это очень жестокая фраза, на неё были причины. Стало даже спокойнее, оказывается и этот добряк способен на настолько пиздецовые слова. Эмс хитро улыбнулся, узнав ещё лучше личность Лейта. — Ахуеть! Слов нет, Ремингтон! — Знаю, я такой, хе-хе! — если бы их диалог был бы в переписке, после этой фразы обязательно бы стоял смайлик чёртика, но такой возможности нет, поэтому, Рем сам изобразил эту эмоцию, если вообще так её можно назвать. — На самом деле, я тогда был в жёсткой стадии мании. Прямо пиздец, никогда такого не было. Я уже начинал думать, что просто сходил с ума по полной. — Да, это понятно по твоему рассказу… А почему ты так ненавидел Джона? — Ой, ну если кратко — он постоянно меня пиздил, распускал мерзкие слухи, которые, конечно же не являлись правдой, ну, только если совсем маленькая часть, подставлял меня, спалил своим уёбкам о моих порезах, которые увидел случайно! Урод, надеюсь, его переехал трамвай! На последней фразе, Барретт подавился газировкой и засмеялся. Такой Лейт очень удивлял. — Ты сказал, что отчасти правдивы. Что за слухи, если не секрет? — Ну сами слухи — это типичные слухи о парне, который хоть немного выделяется, — Лейт прокашлялся, чтобы изобразить комично задиристый голос Джона: — Всем даёт, его ебало пятеро, продаёт свои интимки старым мужикам, пидор, пидоросня, пидрила, шлюха, гомосек, извращенец и подобное! Эмерсон нахмурил брови, уже чувствуя, как хочет въебать в лицо этому мудаку. — У кого что болит, как говорится… А что из этого правда, извиняюсь, может я что-то о тебе не знал? — с шутливой серьёзностью прошептал Эмс. — А правда из этого- то, что мне действительно могут нравиться парни, а так, ничего больше, — Ремингтон сказал это с такой лёгкостью, будто каждый день по три раза совершает каминг аут. Эмерсон застыл. Нет, он не гомофоб, просто… Так резко и без " Эмс, мне нужно тебе кое что сказать…» — Глупо распускать такие слухи…- постарался поддержать диалог. — Ой, а я не говорил? Барретт отрицательно замотал головой. — Ну, вот теперь будешь знать, я бисексуал! — Приятно познакомиться, я Эмерсон, — отшутился художник и сам засмеялся от своей фразы. Смех подхватил Реми. Барретт уловил себя на мимолётной мысли, что его даже обрадовала эта новость. Он не познал свою ориентацию точно, ему нравились девушки, даже встречался с двумя, это удивляло. Никогда не нравился свой пол, но то, что он чувствует к Ремингтону уже пугало немного. Не сказать, что удивляло. Барретт просто откровенно боится. Не хочет верить и отрицает, что ему может хоть кто-то понравиться, тем более, если этот «кто-то» — парень. Это сплошные проблемы. Да, состоял в отношениях, но… И Эмс, и его партнёрки понимали, что делает он это лишь чтобы заполнить пустоту внутри. Не получилось, кстати. Мысли быстро сменились, когда Лейт начал рассказывать новую историю. Барретт отвлёкся и принялся вникать в слова.

***

Полдесятого. Хоть Эмерсон и проснулся два с половиной часа назад, спать уже захотелось. План сработал на ура. Ремингтон умеет заговорить, забрать все силы и потом спокойной ночи пожелать. Интересно, как ему это удаётся? Художник лениво хлопал глазами, прислонившись щекой к спинке дивана. Лейт закончил последнюю на сегодня, но не последнюю навсегда историю. — Ты что, спать захотел? — Да, честно говоря. — Эх, а я только разогнался. Ну ладно, тогда я пошёл, сейчас тебе одеяло принесу, ты его у меня оставил! Барретт помедлил с ответом. — Давай. Парень быстро выкинул упаковку от пиццы и шмыгнул в спальню. Затем снова вернулся, отдал одеяло и ушёл уже до утра. Свет погас. Эмерсон не верит, что опять ложится. Да, у него было такое похожее состояние, но настолько долгого сна — никогда. Тревожно. Переизбыток — тоже плохо. Ничего не поделать. Спать хочется очень.

***

— Эмс, ты снова дохуя проспал, вставай! , — пропел Лейт, укладывая у зеркала волосы. Непонятный сон разрезал звенящий звук, это заставило скривиться и накрыть уши подушкой. Из-под неё раздался ленивый скрип, напоминающий голос человека с ангиной. — Сколько времени? — Восемь утра! — Пизде‐ец. — больше всего Барретт ненавидел просыпаться и понимать, но нихуя не выспался, даже если спал 21 час за сутки. — Согласен… Я скоро уйду, не скучай! Эмс хмыкнул и откинул подушку в ноги. — Ой да больно надо, я усну. — Как хочешь! Состояние Лейта почти стабилизировалось, это была довольно короткая депрессивная фаза. Сейчас он находится в золотой середине. Не плохо и не эйфория до дрожи. Нет особого смысла выходить на работу раньше, но на месте уже не сиделось, поэтому, когда часы показали ровно 8:30, парень ещё раз посмотрел в зеркало, убедившись, что макияж не смазан, порезов за водолазкой не видно, причёска привычно хаотична, направился к выходной двери. — Не забудь поесть, в холодильнике еда! Пока! — Угу. Пока. Барретт не сообразил, в какой момент успела появиться еда, но его это не сильно волновало, художник перевернулся на бок и снова провалился в сон, даже не обратил внимание на отсутствие подушки.

***

Погода приятная, светит солнце. Не особо холодно, комфортно, коротко говоря. Музыка в наушниках лишь добавляет красок. Ремингтон уже подходит к бару. Лариса ещё не пришла. Немного тревожно общаться с ней. Вдруг заметила, всё-таки… Девушка появилась, когда Лейт уже успел подготовить кофемашину, протереть все стаканчики, поверхности и тому подобное. — Доброе утро, — непривычно вяло протянула Лариса, откидывая сумку на диваны. — Доброе, что-то случилось? — Ой, всё ты всегда знаешь! — Конечно, это же я! Девушка улыбнулась и села за барный стул, складывая руки на стойку. — Не выспалась совсем… Ремингтон скрыл подходящую ухмылку. — Весёлая ночка? — Не то слово… До четырёх утра пыталась уложить спать пьяного Себастиана. Он еще и подрался там с кем-то, в общем, трэш. — Хахаха, забавно! — Да… Как Эмерсон поживает? — Нормально! Спит всё время, думаю, сейчас тоже спит, хоть перед уходом я его смог разбудить… Тут уже девушка не сдержала таинственной улыбки. Кажется, Ремингтон настолько привык к тому, что Барретт почти живет у него, даже не придал этому значения, в то время, как Лариса довольно-таки удивилась и, спрятав ухмылку, склонила тяжёлую голову на стол. — Поня‐ятно… Вы живете вместе? — вдруг, сама того не ожидая, выдала подруга. — Что? Нет! — парень похлопал глазами и почесал затылок. — Ну, точнее… Ну как сказать, нет, официально нет. Просто… На это были свои причины, он уже скоро уедет. Просто на ночёвку остался. — выжал Ремингтон и залился красным румянцем. — Ясно, ясно! — Мне нужно будет в три часа уйти, дела важные… — Опять филонишь! Какие дела? Новость, что Эмс идёт к психиатру радовала Лейта (с одной стороны), но других она уж точно не порадует, поэтому не стоит говорить. — Секрет! — Ну и пожалуйста, — девушка наигранно обиделась, надув губу.

***

За два часа почти никто не посетил бар. Только все те же погруженные в работу личности. Бармен немного переживал, что у Барретта снова будет болеть голова, поэтому написал ему. — «Спишь?» Даже через тридцать минут ответа не пришло. — Точно спит… — шёпотом сделал вывод Лейт и позвонил в спящее царство. На удивление, трубку взяли. Послышалось хриплое «Ало‐о» — Просыпайся блин! Опять голова болеть будет! — Она уже. — Так, обезболы в аптечке, я не отключусь, пока не буду уверен, что ты встал! — Ремингтон, че тебя так это ебёт, всё хорошо. — Ну я переживаю, пожалуйста! Тем более, нам через три часа уже выезжать надо. Лариса делала вид, что абсолютно ничего не слышит и с очень умным видом натирала тарелки. Подозрения, что эти «важные дела» связаны с Эмерсоном подтвердились. — Ладно, встаю, — с другой стороны трубки послышалось зажигание плиты. — Вот, слышишь, чайник ставлю. Сейчас обезбол выпью. — Молодец! Всё, пока! — Пока. Ремингтон успокоился. Очень интересно, каков будет итог разговора с психиатром. Есть подозрения, но лучше дождаться и проверить свои знания в психиатрии попозже. *** — Всё, Ларис, я пошёл! До встречи! — Давай, пока-пока! Дорога домой казалась вечной, Лейт напомнил себе героя из какой-то драмы, когда тоскливо смотрел в окно автобуса, разглядывая капельки дождя. Погода немного испортилась. Снег растаял и оставил лишь грязь повсюду. Всё, авто приехало на нужную остановку, ноги ускорили темп и перешли на бег. Очень много энергии и её некуда деть, увы. — Только бы этот дурак не спал, — пробормотал парень, прокручивая замок. Пустой диван порадовал. — Я дома! — Привет, — вяло протянулось за углом. Барретт сидел на стуле и что-то вырисовывал на листе. Влажные волосы собраны в хвостик, похоже, Эмерсон очень старался над работой. — Как голова? — Выпил две таблетки, а сейчас уже хочу выпить всю пачку нахуй. Не помогло, а жаль. Болит голова, — художник тихо говорил, не поднимая взгляд. Кончики губ лейта опустились, он подошел с Эмсу и сел за свободный стул. — Ну, всю пачку пить не стоит, конечно. Уже скоро выходить будем. И так весь день на нервах прошел, ещё и напоминания Реми стали немного раздражать. Барретта уже посещали мысли, что ничего у него нет и психиатр не нужен. Просто придумывает, дабы его пожалели. Логично же. — Что рисуешь? — Замок. Давно хотел нарисовать. — Прикольно! Но боюсь, что нужно отложить его и начать собираться! Нервный, кривой, громкий вздох. — У‐у, понял, понял! — Лейт встал со стула и убежал в спальню, снова воцарился грохот. — Дурак, блин. В руках у белобрысого появился скетчбук и черная гелевая ручка. — Покупал давно, так и не воспользовался, тебе нужнее, дарю! — протянул всё добро другу. — Можешь порисовать, пока ехать будем, как я понял, рисование — твоя терапия и успокоительное. Эмерсон поднял взгляд и расплылся в улыбке, попытавшись скрыть её наклоном головы вниз. — Правильно понял. Спасибо… — Кстати, тебе очень идёт хвостик! Пропуск нескольких ударов сердца. — Я так не думаю, но спасибо, мне приятно. — А жаль, что ты так не думаешь! Всё, короче, нужно готовиться на выход! Вновь вернулся прежний яркий Ремингтон. Только его бодрый голос заставлял делать всё, лишь бы снова не появлялись те ноты безразличия и опустошенности. Тревога не ушла, желание не пойти к психиатру тоже не исчезло. Барретт собирался только ради этого неугомонного дебила, который сейчас бегает по комнате и чё-то поёт. Скетчбук прекрасно подходит для переноски, приятный цвет листов, удобный размер и главное — отсутствие этих дурацких клеточек, линеечек, кружочков, треугольничков, хуй знает, что ещё может настолько бесить, как эти мешающие детали. Парень сложил всё в сумку, распустил хвостик и надел худи. Он готов. — Всё, думаю, можно идти… — О, ты ел? — Да. — Молодец, тогда я сейчас такси закажу и поедем! — Нихуя, богатый.

***

Разговорчивый водитель. Этого, блять, не хватало. Эмерсон не может даже карандаш в руки взять — ломать не хочется. — Погода сегодня, плохая, да? — таксист не удосужился поинтересоваться, нужны эти вопросы или нет. Похуй! Можно же просто забить болт на комфорт своих клиентов! «Пизда, блять, пусть он завалит ебало.» — высветилось уведомление у Ремингтона в телефоне. Парень тихо засмеялся и начал тоже что-то писать. — «АХАХАХ так и думал, что ты щас будешь злиться» — «А че ещё мне остаётся делать!» — «хочешь, наушники дам?» — «Музыка только всё ухудшит.» — Вот ваше поколение совсем отупело. Смотрю на вас, аж плакать хочется. — Что? — уже не удержался Барретт. — Так конечно, ещё и слышите плохо. Гаджеты! — Понятно. Водитель продолжал повествовать «очень интересные истории» как его обманули на деньги в каком-то магазине, никто не вслушивался. Ремингтона больше волновал Эмерсон. Он не на шутку раздражён и встревожен. — «Я как то могу помочь?» Барретт не заметил сообщение, тогда Рем слабо постучал по его плечу и указал взглядом на телефон. — «Хз, есть одна идея.» Это что? Сокращенная фраза от ЭМЕРСОНА? Интересно, заинтриговало. Художник отпрянул от окна, пододвинулся ближе к Лейту, положил голову на его плечо и развернул ладонь, невербально предлагая взяться за руки. Предложение, конечно, принято. Хоть сначала Ремингтон сильно удивился. Оказывается, не так уж и много надо, чтобы помочь. Незамолкающий водитель перестал так сильно надоедать. А вот сердцебиение отбивало чёткие 110 ударов. Ничего, прорвёмся. С каждой уменьшающейся минутой на навигаторе подступало всё больше и больше тревоги.

***

— Приехали! Машина резко затормозила, тогда раздражение перевалило за край, нужно куда-то деть эмоции. Эмс вышел первый, выждал, пока Лейт покинет машину и наклонился, с максимально злой и холодной физиономией обращаясь к водителю. — Если бы этого белобрысого со мной не было, клянусь, я бы вам язык вырвал нахуй. Ноль звёзд вам в приложении. Дверь звонким стуком захлопнулась, художник со счастливой улыбкой обернулся на ахуевшего Лейта. — Побежали, пока он из машины не вылез. За спиной слышны крики и маты, но звонкий смех парней всё заглушил. Лейт чуть не врезался в стойку регистрации, немного напугав работницу. — Запись к Уотсу, Эмерсон Барретт! Девушка аж подпрыгнула от неожиданности. — Первый этаж, кабинет второй, левое крыло… — Да я знаю! Хз, почему подошёл к вам! Спасибо! Ещё присутствовала отдышка, поэтому стоит немного посидеть. — Ну что? Ты как? — Стрёмно… — Надеюсь, всё будет хорошо, удачи, я тут! — Угу. Эмерсон сглотнул и вежливо постучал по нужной двери. — Входите! Страшно.