Помоги мне стать счастливым

Затишье перед бурей наступает Когда она пройдёт никто не знает Спокойствие и вера умирают И грани новой боли открывают

В каком смысле «домой»? Глаза Шастуна испуганно округлились. Худое тело затрясло крупной дрожью. Неужели Арсений сейчас отвезёт его к матери и отчиму?! Антона же там просто добьют. Виктор так просто не оставит мальчика в покое и вполне может закончить начатое. Увидев реакцию подростка, Попов сначала вопросительно поднял бровь, а потом, будто только что осознавая что мог надумать себе мальчишка, начал тараторить. — Нет, нет, Антош, я не верну тебя в ту квартиру ни за что на свете. Ты просто неправильно меня понял. Я тебя заберу к себе, — проговорил Арсений, поднимая руки в успокаивающем жесте. — Правда, правда? — с такой детской наивностью спросил мальчик, складывая брови домиком и смотря на учителя большими зелёными глазами. — Правда, правда, Антош, — тепло улыбнулся брюнет. Какой же он всё-таки очаровательный — отметил про себя Попов. Антон широко улыбнулся и, не сдержав переполнявших его чувств, кинулся на шею историка, стискивая того в крепких объятьях. — Спасибоспасибоспасибо, — тараторил одиннадцатиклассник, буквально повисая на шее брюнета. Поведение парня забавляло, умиляло и в какой то мере поражало. Как можно сохранить в себе такую детскую наивность и непосредственность, проживая всю жизнь в такой жестокости со стороны родителей? Арсений весело захохотал, отвечая на объятья. Их сейчас ничего не волновало. На душе обоих было до жути спокойно и это было слишком странно. Прошло несколько долгих минут, прежде чем мальчик отстранился от мужчины, смущённо улыбаясь. До Антона только сейчас дошло в каком положении он только что находился. — Простите, Арсений Сергеевич, — пробормотал мальчик, смущённо опуская взгляд в пол и нещадно краснея. Наверное, учителю неприятно такое детское поведение со стороны одиннадцатиклассника. Попов находил подобное поведение до жути милым, ему даже нравилось. — За что ты извиняешься, Антош? Всё нормально. И, пожалуйста, называй меня вне школы Арсений или Арс. Я ещё не настолько стар, — сказал историк, наблюдая за ярчайшей палитрой эмоций на лице Шастуна, после сказанной брюнетом фразы. Замешательство, недоумение, смущение, радость, смятение. Всё смешалось. Выражение лица Антона до того было смешным, что Попов не смог удержать рвущийся наружу смех. — Чего это вы смеётесь? — обиженно поглядывая на преподавателя, пробубнил мальчишка. Сейчас он был похож на нахохлившегося воробушка. — До чего же ты очаровательный, — историк продолжал хихикать. Отсмеявшись, учитель кинул взгляд на наручные часы. 17:26. Ого, как быстро прошло время. Пора уже ехать, — решил Арсений. — Собирай вещи, Антош, — улыбнулся мужчина, глядя на до сих пор обиженного ученика, который после его слов тут же поднял глаза. — Зачем.? — нахмурился парень. На лбу Антона буквально было написано «Загрузка…». — Как это «зачем»? Я же говорил, что нам пора домой, — усмехнулся преподаватель, позабавленный такой реакцией подростка. — А. Ладно. Сейчас, — вещей собственно у Шастуна тут было немного (читать как «не было вообще»). С собой был лишь телефон, который Антон нашёл у стены в весьма плачевном состоянии. Весь экран был покрыт паутинкой трещин, корпус был изогнут. Походу телефон с неплохой такой силой приложился о стену. М-да, а денег на новый у меня нет. Что теперь делать.? Будет чудом, если он вообще включится, в чём я очень сомневаюсь. Вот какого чёрта, Антон? Ты дохуя умный, чтобы телефонами кидаться в стены или что? И когда ты начал о себе в третьем лице говорить, кстати? Да уж, по тебе точно дурка плачет. Интересно, как скоро тебя «добрые дяденьки в халатах» в комнату, обитую войлоком затащат? Ставлю на то, что в ближайшее время. Так, хватит. Прекрати. Какой же я долбоёб Сделал вывод Антон, — Но с телефоном нужно что-то решать. Этот уже точно ничего не спасёт. — с грустью подумал одиннадцатиклассник, положив гаджет в карман и тяжело вздохнув. — Насчёт телефона не волнуйся. У меня остался где-то мой старый телефон. Я могу тебе его отдать, — предложил брюнет, заметив с какой печалью смотрит мальчишка на сломанный смартфон. — Да нет, ничего страшного. Думаю, я и с этим похожу. Поехали? — постарался улыбнуться Шастун, но получилось, если честно, весьма криво и неискренне. Мужчина недовольно покачал головой, но тем не менее, решил вернуться к этой теме позже. В конце концов, у них ещё будет много времени, чтобы поговорить. И поговорить, кстати, есть о чём. За это время у Арсения появилось большое количество вопросов, на которые он очень сильно хотел получить ответы, но для себя решил, что нужно подождать, пока они приедут в квартиру Попова. И, конечно же, он хотел поговорить по поводу порезов на теле парнишки. Да, он до сих пор помнил информацию, которую сказала ему Фролова. Всё таки, не так много времени прошло. Но для начала надо добраться до дома. Кстати об этом, Шастун до сих пор ждал ответа на свой вопрос и уже странно посматривал на учителя, который о чём-то задумался, глядя на ученика. Арсений встряхнул головой, отгоняя мысли. — Да, конечно. Пошли, — улыбнулся преподаватель и, накинув на себя пальто, обхватил предплечье Антона и потянул его за собой к выходу. Оксана столкнулась с парнями, когда те уже спускались по лестнице. — О, Арсений, Антон! Уже забираете его? — с улыбкой поинтересовалась врач у брюнета, получая в ответ такую же улыбку и кивок от Попова, — Как самочувствие, Антон? Готов покинуть больницу? — поворачиваясь к зеленоглазому парню, спросила Фролова. — Всегда готов, — со смешком ответил одиннадцатиклассник, — Чувствую себя намного лучше, спасибо. — Хорошо. Следите за ним, Арсений. И, Антон… Будь осторожнее, постарайся к нам больше не попадать, — улыбнулась Оксана. — Я очень постараюсь, — ответил парень абсолютно серьёзно. Фролова кивнула и, попрощавшись с Поповым и Шастуном, ушла в своём направлении. До выхода из больницы они дошли «без происшествий». Только когда они вышли до Арсения дошло, что он забыл вызвать такси и, хлопнув себя по лбу, отошёл немного в сторону от ученика, доставая телефон. На улице было пасмурно. Холодный ветер то и дело пробирался под толстовку Антона, заставляя кожу парня покрыться мурашками. Жёлтые и красные листья падали на землю, покрывая её тонким слоем. Серые тучи заволокли небо над Питером. Середина октября всё таки — подумал Антон, фыркнув. Подошедший Попов недовольно покачал головой, увидев как тело ученика начинает потряхивать от холода. Он незамедлительно снял своё чёрное пальто и накинул на плечи Шастуна. — Но. Арсений Се.. Арс, как же вы..ты? — уже было потянулся к накинутой вещи Антон, но словив строгий взгляд голубых глаз, убрал руки. — Со мной то ничего не случится, потерплю. Тем более машина скоро подъедет, — сказал Попов, взглянув на наручные часы. На часах было 17:45. За вещами, значит, теперь завтра заедем, — подумал брюнет. Шастун хотел было возразить, но решил не испытывать судьбу. Ждали когда приедет такси они в тишине, молчание длилось даже тогда, когда оба сели в машину. Оба думали о своём. — Куда едем? — поинтересовался водитель. — Нам нужно... — дальше Антон не слушал. До него доносились отдельные фразы, но сам парень не вникал в суть разговора. Он думал. Думал о том, что не может у него быть всё настолько хорошо. Похоже на какое-то затишье перед бурей, которая в дальнейшем понесёт за собой плохие последствия,— сделал вывод Шастун. Внутри было чувство надвигающегося пиздеца. Причём крупного пиздеца. Буквально через минут 10 машина остановилась. Арсений, рассчитавшись с водителем, вышел из автомобиля и открыл дверь со стороны Антона. Отогнав тревожные мысли прочь, подросток вышел вслед за Поповым, захлопывая дверь и направляясь за учителем. Чувство тревоги никуда не делось, а лишь разрослось ещё больше. Да что это такое?! Какого чёрта?!— нахмурился Шастун, следуя за учителем.

* * *

Дверь квартиры открылась. Антон замер на пороге в нерешительности. Какого чёрта я вообще здесь делаю? Нужно домой валить. Он ведь, наверное, пошутил. Да, точно! Это было лишь для того, чтобы успокоить меня. Наверное, я ему уже надоел. От меня ведь одни проблемы. Вряд ли он хочет возиться с недолюбленным, лопоухим мальчишкой из неблагополучной семьи. — Проходи, Антон, — подтолкнул его в коридор Арсений, зайдя следом и закрыв дверь, тем самым обрубив все пути к отступлению. Походу придётся побыть тут некоторое время. Что-ж, ладно. Но потом нужно будет обязательно уйти и не навязываться. Он, наверное, от меня уже устал. Побуду здесь часик и уйду. Не буду его своим присутствием напрягать. Он и так много для меня сделал. Довольный своим решением Шастун разулся, повесил пальто учителя на вешалку и хотел уже было пройти дальше, но замер в нерешительности. А куда идти то? Я же тут ничего не знаю. Бля… — Чего встал, как вкопанный? Проходи уже, ну, — сказал учитель, видимо задолбавшись ждать пока мальчишка перестанет тупить, и начал мягко подталкивать того в спину. Пройдя дальше, они вошли в просторную гостиную, совмещённую с кухней. Чуть дальше находился ещё один широкий коридор. Там же находилось несколько дверей. Видимо, спальня, ванная и туалет — подумал Антон. Вся квартира была выполнена в светлых тонах, в стиле минимализм. В воздухе витал приятный запах лаванды и одеколона историка. — Присаживайся. Чувствуй себя, как дома. Я сейчас вернусь, — произнёс мужчина, показав на чёрный диван, прежде чем скрыться за дверью какой то комнаты. Мальчишка сел и продолжил с интересом осматривать помещение. Плазма на стене, фикусы, расставленные по углам, мягкий чёрный диван, но больше всего привлекло внимание Антона окно, располагающееся в гостиной, а вернее широкий подоконник. Шастун подошёл к окну и стал всматриваться вдаль, вид из квартиры учителя открывался потрясающий. — Что высматриваешь? — поинтересовался недавно вошедший в комнату брюнет. Шастун вздрогнул от неожиданности и резко повернул голову на источник звука. На несколько мгновений он замер. Попов казался ему до жути красивым. В домашних клетчатых штанах и белой футболке он выглядел очень уютным. Этому человеку может не идти хоть что-то?!— возмутился у себя в голове подросток. — Прости, не хотел напугать, — улыбнулся преподаватель. Антон только сейчас заметил, что в руках мужчины что-то находилось. А именно: стопка одежды. Одиннадцатиклассник недоумённо повёл бровью, как бы спрашивая «Нахера?» — Что? Ты же не думал, что я шучу. Я не отпущу тебя обратно в ту квартиру, — ответил историк на немой вопрос, — Вот сменная одежда. Должна подойти. Если нужна ванная, то по коридору, вторая дверь справа. Антон не видел смысла спорить, да и сил, если честно, не было, поэтому молча взял протянутые вещи и пошлёпал в заданном направлении. Переступив порог ванной, мальчик не смог сдержать восхищённого вздоха. Комната была сделана в нежно-голубом цвете, отдалённо напоминающем цвет глаз учителя. Решив не терять время, Антон стянул с себя толстовку и джинсы, аккуратно сворачивая их и складывая в одну стопку. Как оказалось, Арсений дал ему пижамные штаны и серую футболку. Вещи сильно висели на исхудалом теле подростка, но парня это особо не заботило. Взяв свою повседневную одежду, он вышел из ванной и пошёл в гостиную, укладывая стопку вещей на диван и направляясь на поиски Попова. Нашёл он Арсения на кухне. Мужчина сидел за столом и пил чай, задумчиво смотря куда-то вдаль. Напротив брюнета стояла ещё одна кружка и Антон, не нарушая тишины и стараясь не мешать, сел напротив, пододвигая вторую кружку с чаем к себе и начиная его медленно пить. Попов заметил появление парня в комнате и решил начать разговор. — Антон, я хотел бы с тобой поговорить, но сначала, — Арсений достал из кармана штанов какой-то предмет и, положив на стол, пододвинул юноше. Это оказался смартфон. — Арсений Сергеевич, спасибо, конечно, но я не могу его взять, — произнёс парень. Учитель недовольно покачал головой. — Антош, я им всё равно не пользуюсь. Тебе нужнее, забирай, — с нажимом в голосе сказал Попов и пристально посмотрел на шатена. Парень, не выдержав этого взгляда, неохотно взял телефон и положил в карман пижамных штанов. — Твою сим карту я туда уже переставил, так что насчёт этого не беспокойся, — улыбнулся историк, слыша в ответ смущённое "спасибо", — Ну, а теперь я хотел бы с тобой кое о чём серьёзно поговорить, — в голосе появилась строгость. Школьник напрягся, по коже прошла дрожь от такого тона преподователя, — а именно, насчёт твоих порезов, для начала, — во взгляде читалось беспокойство, строгость и небольшая злость. Глаза Шастуна испуганно расширились. Твою мать, откуда он узнал?! — Зачем ты это делал? И не вздумай мне лгать, — продолжал мужчина, синие глаза потемнели, казалось, на несколько оттенков, становясь почти что чёрными. — От.куда в.вы узнал.ли? — парень начал заикаться от страха. — Это сейчас не важно. Просто объясни мне, для чего ты это делал, Антон? — Шастун вздохнул. Что-ж, похоже придётся рассказывать. Он слишком долго бегал от этого разговора. — Тогда, думаю, стоит начать с самого начала, - тихим голосом начал свой рассказ Антон, - когда то у меня была хорошая, любящая семья. Отец и мать любили друг друга, проводили со мной много времени. По выходным мы все вместе ходили гулять в парки, в кинотеатры. Куда угодно. Родители любили друг друга, я любил их, они меня в ответ, — от хороших воспоминаний на лице Антона проступила небольшая улыбка. Он трепетно хранит в себе воспоминания тех дней. Смех матери над, порой глупыми, шутками отца, их прогулки в парк аттракционов, совместные поездки. Попов слушал внимательно, не перебивая, вникая в каждое сказанное слово, — Но когда мне было лет 7, в один из дней родители сильно поссорились. Они очень сильно кричали друг на друга. Я лишь забился в углу своей комнаты, боясь выйти, — улыбка пропала, глаза стали стеклянными от наполняющих их слёз, а в голосе слышалась ужасная боль. Шастун будто погрузился в события того ужасного вечера, после которого его жизнь разделилась на «до» и «после».

* * *

Маленький Антоша сидит в углу своей комнаты, обнимая небольшими ручками плюшевого медвежонка и вслушиваясь в звуки за закрытой дверью. Он не может понять почему родители кричат друг на друга. До ушей малыша доносятся лишь отрывки фраз. Антон тянется к ушам маленькими ладошками, мечтая не слышать этих ужасных криков, но тут он слышит крик матери и хлопок двери. — Вали отсюда! Видеть тебя не желаю! Далее он слышал лишь редкие всхлипы матери. Ребёнок отложил плюшевую игрушку, поднялся на ноги и тихо пошёл в сторону коридора, откуда доносились звуки. Мальчик аккуратно приоткрыл дверь и, шлёпая босыми ногами, поплёлся в нужном направлении. Мама сидела на полу. Из её глаз текли слёзы, из груди вырывались судорожные всхлипы. Малыш подошёл к матери и обнял её. — Мамочка, не плачь, пожалуйста, — прошептал мальчик, крепко стискивая мать в объятьях. Но неожиданно женщина оттолкнула от себя сына. Антон, не ожидав подобного, сильно ударился головой об стену. — Свали отсюда, щенок! Не приближайся ко мне! — кричала на него мама. Мальчик поднялся и, не обращая внимания на боль в затылке, побежал в комнату, утирая слёзы, бегущие по пухлым щёчкам. Он забежал в детскую, снова забиваясь в угол и обнял медвежонка, подавляя всхлипы. Он не мог понять, почему некогда любящая, ласковая мама так поступила? Что такого случилось?

* * *

— Через некоторое время я узнал, что в тот же день мой отец разбился в автокатастрофе. Мать начала пить, много пить. В том году я должен был идти в школу. Мы с папой покупали и готовили всё к ней заранее, форма, обувь, тетради, портфель. Но не было самого главного. Семьи, поддержки родителей. Я до сих пор помню линейку первого сентября. Все дети стоят со своими родителями, весело переговариваются. А я стоя далеко ото всех совершенно один, старался сдержать слёзы. А резаться начал, потому что мне так было легче. Когда папа умер, я долго не мог это принять. Постоянно плакал, надеялся на то, что всё ещё может измениться, стать как прежде, но этого так и не произошло. Позднее появился Виктор, который возомнил себя моим кровным отцом. Пил вместе с матерью, бил за любую провинность, даже самую незначительную, считая это хорошим воспитанием. В физической боли я находил утешение, она мне помогала, заглушала моральную, но эффект, если честно, не длится долго. Когда не мог справиться, брал лезвие, резал руки, ноги, ключицы, всё что попадалось. Кто-то скажет, что это лишь подростковый максимализм, но… Не в моём случае. Мне пришлось рано повзрослеть, когда исполнилось 14 лет, начал искать подработку, любую, всё-таки надо было как то себя обеспечивать: едой, одеждой, — по щеке Арсения потекла слеза. Мужчина смотрел на ученика и думал, сколько же всего тот пережил за свои 17 лет. Голос Антона был безэмоциональным. Перед глазами проносились картинки прошедших дней, по щекам катились слёзы, но парень словно их и не замечал. В комнате воцарилась абсолютная тишина. Арсений прокручивал в голове всё, что только что услышал и не мог поверить. Как он это смог пережить? Боже мой… Неожиданно прозвучал рингтон телефона. Шастун достал гаджет и кармана штанов и посмотрел на экран. Неизвестный номер По коже пробежали мурашки, в груди тревожно забилось сердце, но Антон, пересилив себя, провёл по экрану, принимая вызов. — Здравствуйте. Шастун Антон Андреевич? — спросил грубый мужской голос. В полнейшей тишине Арсению было прекрасно слышно весь разговор. Учитель настороженно замер, вслушиваясь в каждое сказанное слово. — Здравствуйте. Да, это я, — неуверенно произнёс юноша дрогнувшим голосом. — Ваши родители Гранин Виктор Дмитриевич и Шастун Майя Александровна? Нет. Быть не может. Только не это. Нет-нет-нет. — Да, — Шастуну было плевать, что он только что сказал, что его родителем является Виктор. В предложении было имя матери, что для мальчишки имело большее значение. — Примите мои соболезнования. Ваши родители разбились в автокатастрофе два часа назад. К сожалению, полученные ими травмы были несовместимы с жизнью. Спасти их не удалось. Ещё раз примите мои соболезнования, — сказал мужчина и сбросил трубку. Арсений резко перевёл взволнованный взгляд синих омутов на Шастуна, он слышал весь разговор от начала до конца. Антон сидел неподвижно, сжимая телефон в руке и вслушиваясь в короткие гудки. В голове из раза в раз проносились одни и те же слова «Спасти их не удалось». Сердцебиение участилось, дыхание сбилось, тело начало очень сильно трясти, непрошенные слёзы побежали по щекам. Её больше нет. Она мертва. Ты больше никогда её не увидишь. Ты теперь остался один. Один. Один…, — набатом стучало в голове подростка. Антон любил свою маму ни смотря ни на что. Он надеялся, что когда-нибудь он всё-таки сможет нормально поговорить с матерью, услышать от неё, что она гордится своим сыном и любит его, что она попросит прощения за своё отношение к нему, что они снова смогут стать семьёй. Он не мог поверить в то, что это случилось. У него больше не было ничего. Внутри всё разрушилось к чертям, испарилось. Он больше не услышит нежный голос матери, не обнимет её, не увидит,никогда. Всхлип вырвался из груди, телефон, который Антон так и держал у уха выпал из руки. Шастун встал со стула и хотел убежать, уйти, но конечности его не слушались и потому, как только парень попытался сделать шаг к двери, то тут же упал. Глаза лихорадочно забегали по комнате, не задерживаясь ни на одном предмете. Вдруг, тёплые руки учителя обвили талию мальчишки, прижимая к себе. Антон вцепился в плечи брюнета, как в спасательный круг. — Арсени.й С.Сергеевич, о.она… — слова давались с трудом. Выговорить предложение являлось невыполнимой задачей. — Я знаю, Антош, я слышал. Всё будет хорошо, малыш. Я рядом. Ты не один, — прошептал брюнет, прижимая мальчишку к себе ещё сильнее. Антон не смог больше сдерживаться. Он плакал навзрыд ещё очень долгое время. Арсений всё это время находился рядом, крепко сжимая мальчишку в объятиях и успокаивающе гладя его по голове. Когда вымотанный несколькочасовой истерикой подросток уснул, Попов отнёс его на свою кровать, стараясь не разбудить. Дыхание парня до сих пор было неровным. Арсений же ушёл в гостевую спальню. Вскоре он погрузился в беспокойный сон. Этот день был трудным для них обоих. В дальнейшем, им предстоит разобраться ещё со многим. Но, пока что, им обоим нужен отдых.

Жизнь разлетелась на куски, боль в теле, И слёзы крупным жемчугом на грудь, Дрожит рука, плюс нервы — на пределе, Так хочется забыться и уснуть. Рыдает сердце, обливаясь кровью, Не в силах боль утраты пережить, И безуспешность обжигает скорбью, Которую ничем не заглушить. Мучительно терять родных и близких, Не хочет разум принимать — Их больше нет, ушли они из жизни, Душа болит и хочется кричать.