Изуна Учиха

Через три недели пришло и моё время. Я собрала свои вещи на миссию. Была глубокая ночь, когда я вышла из дома и направилась к месту сбора. Там уже стояла шиноби — девушка, старше меня на два-три года. Лидером нашей группы был капитан Сакамото — опытный и спокойный человек, которому можно было доверить жизнь. Он коротко кивнул нам, приветствуя, и начал разъяснять детали миссии. — Наша задача — сопроводить госпожу Миюки из рода торговцев Танака к её жениху. Миссия займёт около двух-трёх недель, — объяснил он, показывая карту с отметками. — Возможно столкновение с противником, поэтому будьте готовы ко всему. Мы должны быть предельно осторожны. Команда выдвинулась в путь, и я ощущала морозный воздух, который проникал до костей. Я старалась ступать как можно тише. Внимательно следила за окружением, готовая в любую секунду активировать шаринган, если потребуется.  К закату мы разбили лагерь в укромном месте. Ночь опустилась на лес, и тьма окутала всё вокруг. Сакамото-сан дал указание соблюдать максимальную осторожность, чтобы не привлекать внимание. Мы не могли разжечь костёр для приготовления еды. — Акира, — представилась девушка, присаживаясь рядом со мной. — Изуна, — кивнула я в ответ. — Я дежурю первой, поспите, — сказала я. Она слегка сощурила глаза, будто не до конца уверенная, можно ли доверить дежурство мне. Но задавать вопросы не стала, лишь коротко кивнула. Я внимательно следила за лесом, вглядываясь в темноту. Луна едва освещала заснеженные деревья, и каждый звук казался громче, чем на самом деле. Где-то вдалеке завыла сова, а ветки слегка покачивались от лёгкого ветра. Я держала руку на оружии. Дежурство прошло спокойно. — Ваша очередь дежурить, — тихо сказала я. Акира кивнула, аккуратно поднялась и заменила меня на посту. Я улеглась на свой спальный мешок, укрывшись одеялом, и попыталась расслабиться. Но сон не шёл — холодный воздух, тёмный лес и ощущение опасности, которое витало в воздухе, не давали мне покоя. Я слышала, как тихо ступает Акира, обходя периметр лагеря. Спустя некоторое время я заметила, что Акира время от времени бросает взгляды в мою сторону, словно проверяя, действительно ли я заснула. Я закрыла глаза, притворяясь, что сплю, и почувствовала, как усталость постепенно начинает брать верх. Прошло несколько часов, и я почувствовала, как кто-то мягко прикоснулся к моему плечу. Я открыла глаза и увидела перед собой Акиру — её лицо было серьёзным. — Просыпайтесь. С первыми лучами солнца мы отправились в путь. Нужно было забрать процессию Такеши с невестой. Было холодно и зябко. Не хотелось выбираться из-под мешка, но пришлось. Мне уже хотелось обратно в клан, в свою тёплую кроватку. Наша команда из трёх человек прибыла в деревню спустя часов пять быстрого бега. Я запыхалась и старалась дышать через нос, дабы не простудиться, а вот остальную часть команды такой проблемы не волновало. Они спокойно дышали, будто только я бежала. Мда. Не очень хорошо получается. Танака были кланом, которому для жизни всего хватало, но для роскоши средств было маловато. Девушка была в кимоно, но даже в нём казалась хрупкой и худенькой. Её каштановые волосы были собраны в замысловатую причёску и закреплены алыми канзаши. Глава рода представил нас. — Думаю, госпоже стоит переодеться в одежду слуги, а Изуну одеть госпожой Танака, — сказал Сакамото-тайчо. Никто не возражал. Я тоже. Меня приодели. Лиловое кимоно сковывало движения и не позволяло делать лишние телодвижения. Оби слишком сильно затянули на талии. Мне казалось, что я вот-вот задохнусь от недостатка воздуха. Молчаливые слуги старались лишний раз не поднимать глаз, но я видела, как они вздрагивали, когда случайно касались моей кожи, или когда я смотрела на них чересчур долго. Это влияние статуса ниндзя? Или они просто зашуганные? Стоило мне выйти из здания, всё внимание оказалось на мне. Отец госпожи Танака коротко кивнул, Акира помогла залезть в паланкин, внутри которого уже сидела госпожа Танака Миюки в одежде прислуги. Она оглядела меня и коротко кивнула. В паланкин засунули железную посудину с горящим углём ради теплоты. Мне не было холодно, учитывая мою стихию. А вот Танака-сан, скорее всего, мёрзла. Паланкин немного покачивался, и тянуло на сон. Мне казалось, что слуги Танака слишком громко ходили, разговаривали. Я закрыла глаза и выдохнула. Люди так отличаются от шиноби... Хотелось спать. — Каково это — быть шиноби? Я медленно открыла глаза и посмотрела на юную госпожу. Ей от силы можно было дать четырнадцать, может, пятнадцать. Она сидела с прямой спиной и смотрела упрямо, хмуря брови. — Хм… Дерьмово. Я закрыла глаза, оперлась о паланкин и постаралась заснуть. Может, даже удастся поспать пару часов. Это было бы прекрасно. Сна, казалось, всегда мало в моей жизни. Как и спокойствия. — Когда я была маленькой, мне рассказывали сказки о шиноби, — вдруг сказала она, глядя наружу. — Говорили, что вы можете стать невидимыми, что ваши клинки отравлены ядом, и вы убиваете одним касанием. Что вы похищаете людей, и они исчезают навсегда. Я хмыкнула. Такие сказки рассказывали в каждом доме. И всегда — с оттенком страха. — Иногда так и бывает, — ответила я. Она посмотрела на меня, пытаясь понять, шучу я или говорю серьёзно. — Тебе страшно? — спросила я, чуть склонив голову. Миюки покачала головой. — Я... не знаю. Мне любопытно. Ты другая. Ты... настоящая. Я усмехнулась, прикрыв глаза. — Поверь, настоящая я тебе вряд ли понравится. Она не ответила. И я была рада. * К концу первой недели меня раздражало абсолютно всё: как дышала Миюка-сан, как качало паланкин, то, что я должна была сидеть, не двигаясь, каждый день, с рассвета и до заката. Я старалась не цокать на Акиру и на Миюку-сан. Я пыталась медитировать, тренироваться в сенсорике, раскачивать очаг... Господь Бог свидетель, я старалась. И эта… Миюка достала меня своими “будничными” вопросами. Она напоминала мне Тобио, который мог часами вести разговоры и любезничать, не переходя к сути — от этого она бесила меня ещё сильнее. Девочка держалась так, словно привыкла к тому, что каждое её слово взвешивают, оценивают. Я узнала эту привычку сразу. Такая же была у меня — лет с пяти. Или же… когда? Я почувствовала это раньше, чем произошло. Громкий треск дерева и глухой стук. Нападение. Паланкин резко накренился вправо. Я схватила Миюку за запястье и притянула к себе. — Вылезайте. Быстрее. Акира отодвинулась шторы, подгоняла нас. Сперва вышла Миюка, за ней я. Я чувствовала, как дрожат пальцы, сжимая рукоять куная. Снег под ногами больше не был белым — багровые разводы расползались, как трещины по замёрзшей земле. — Уведи госпожу подальше, — Акира, убедившись, что я услышала, пошла к нападавшим. — Давай, идём, — я вцепилась крепкой хваткой в запястье Миюки. Я уверена, позже на её нежной коже останутся синяки. Лес был более плотным, чем я рассчитывала. А госпожа — слишком медленной. Как только я подумала, что мы ушли достаточно далеко, меня ударили в бок. Я потеряла бдительность. Я охнула — больше от злости, чем от боли. Снег хрустнул подо мной, когда я упала на колено. В боку пульсировало. Кунай вылетел из моей руки почти инстинктивно — быстро, вслепую, в сторону тени, скользнувшей между деревьями. Меткость подвела из-за тяжёлой одежды, но я услышала, как оружие чиркнуло о кору. Почти попала. Миюка вскрикнула — тихо, но достаточно, чтобы я сжала зубы. — Тише! — прошипела я, вставая. В другой руке уже был кунай. Она прижала ладонь ко рту. Хорошая девочка. Учится быстро. Я отступила ближе к ней, спиной вперёд, чувствуя, как снег липнет к подолу кимоно. Вокруг стояла тишина. Та самая — тревожная. Та, которая звенит в ушах, потому что ты знаешь: эта тишина фальшивая. Я почувствовала взгляд. Резко повернулась, выставив кунай перед собой. Из тени выступил человек. Маски не было — лицо открытое, загрубелое, местами с обморожениями. Глаза — пустые, как у тех, кто давно привык смотреть на смерть. Возможно, он тоже шиноби. Возможно, наёмник. В руке — короткий меч, лезвие покрыто инеем. Я прикинула дистанцию. Слишком близко, чтобы просто убежать. Слишком медленно, чтобы защищать и себя, и её. Чёрт. — Кто вы? — спросила Миюка. Голос дрожал, но держался. Она спряталась за моей спиной, но выглядывала. Я едва не рявкнула на неё, чтобы молчала. Он всё равно не ответил бы. Мужчина скользнул взглядом по ней, потом по мне. Сосредоточился. Узнал. Ага. Значит, знают, за кем пришли. Я услышала хруст снега с другой стороны. Второй? Нет. Третий. Сердце забилось быстрее. Адреналин выжигал усталость. А я думала: включать ли Шаринган? Я шагнула вбок, загородив Миюку. — Не двигайся, — бросила я ей тихо, почти шёпотом. Я чувствовала, как она замерла за моей спиной. Не то чтобы я верила, что она меня послушает, но всё же. Попытка — не пытка. Первый напал быстро — не шиноби, но опытный. Его меч свистнул, я увела лезвие кунаем, сделав шаг назад. Бок снова прострелила боль. Тяжёлое кимоно цеплялось за ноги. Чёртовы тряпки. Второй появился слева. Я успела заметить вспышку стали, наклонилась, пропуская удар над головой. — Беги! — крикнула я Миюке и сама же прокляла себя в ту же секунду. Она не побежала. Я почувствовала, как она вцепилась в край моего рукава. — Нет! Меня обдало жаром. Снег под ногами вдруг показался кромкой пламени. Я рванулась вперёд, врезаясь плечом в первого нападавшего. Он не ожидал, что я пойду на сближение, оступился. Кунай вошёл ему под рёбра. Точно. Я повернула лезвие. Он захрипел. Выдернула. Уклонилась от второго. Третий оказался самым быстрым и самым юным. Он выскользнул из-за дерева, схватил Миюку за волосы, дёрнул. Она закричала. У меня сжался живот. Рука метнулась сама, я бросила кунай, не целясь. Только бы не попасть в неё. Но клинок вошёл ему в горло. Горячая кровь брызнула на снег. Он осел на колени, захрипел, руки схватились за шею. Я развернулась, готовая встретить второго. Он уже бежал прочь. Сердце билось в висках. Воздух обжигал лёгкие. Я медленно подошла к Миюке. Она стояла посреди багрового снега, глаза распахнуты, лицо бледное, губы дрожат. На виске капля чужой крови. Я вынула кунай из шеи погибшего. Не шиноби — наёмник. Я чувствовала, как дрожат пальцы, сжимая рукоять куная. Кунай до сих пор в моей руке, рукоять тёплая от крови, но я не могу его отпустить. Я смотрю на него. Не знаю, сколько прошло времени — несколько ударов сердца или вечность. Ветер поднимает снежную пыль, словно пытается спрятать нас обоих от чужих глаз. — …? Голос Танаки. Резкий шёпот, срывающийся на хрип. Я не понимаю, но киваю, не оборачиваясь. Она не подходит ближе. Думаю, она видит мою руку. Я чувствую её взгляд. Я опускаюсь на колени, не осознавая, зачем. Руки начинают работать сами — привычное движение, как нас учили: обыскиваю тело, ищу свитки, знаки клана. Всё механически, как будто я просто инструмент. Но под перчаткой я чувствую его тепло. Ещё не остыл. Где-то рядом приглушённые голоса — Акира и Танака. Они тоже в напряжении, но кажется, всё обошлось. Мы сделали то, что должны были. Я смотрю на лицо убитого. Глаза всё ещё открыты, серые, с тонкой тёмной каймой — я почему-то запомню этот цвет. Его ресницы чуть дрожат от ветра. И это выглядит жутко.  Я протягиваю руку, почти не думая. Провожу пальцами по его векам. Закрываю. Почему-то это самое страшное. Закрыть. Потому что теперь это окончательно. Я встаю. Пальцы всё ещё сжимают кунай, хотя он больше не нужен. Я поспешно прячу его в складки кимоно, но рука дрожит, и я боюсь, что Танака и Акира заметят. Мы идём дальше. Я в порядке. Все в порядке. Снег скрипит под ногами. Ветер обжигает лицо. Я делаю вид, что мне холодно, чтобы оправдать красные глаза. Я не вспоминаю, как он выглядел. Я обещаю себе, что не буду. Но ночью, когда мы разбиваем лагерь, я вспоминаю глаза. Эти серые глаза. Я смотрю на свои руки. Они чистые. Но я всё равно чувствую запах. И вдруг понимаю: это клетка. Никогда не станет легко. ** Мне казалось, что я только прикрыла глаза, как паланкин дернулся, останавливаясь. Снаружи раздались приглушённые голоса – слуги переговаривались короткими, скупыми фразами, стараясь не нарушить покой госпожи. Или мой. Я не сразу поняла, кого они больше боялись. Миюка слегка шевельнулась напротив, и я уловила её движение даже сквозь полудрёму. Она приподняла край занавеси, выглянула наружу, а потом снова опустила ткань. — Приехали? — пробормотала я, голос охрипший, будто я не дремала, а проспала целую ночь. — Почти. Это постоялый двор. Отец решил, что нам лучше подготовится, чем идти грязными. — Её голос был тихим, но ясным.  Я выпрямилась, размяла шею, приученную к дискомфорту. Одежда стесняла, но я уже начала привыкать. Почти. Когда полог паланкина откинули, к нам заглянула Акира. Её взгляд скользнул по мне быстро, но в нём я уловила тень беспокойства. Или мне показалось? — Госпожа, — Акира сделала лёгкий поклон, обращаясь к Миюке. — Комнаты готовы.  — Хорошо, — ответила Миюка с той же сдержанностью. Я выбралась из паланкина следом за ней. Воздух был прохладный, пахло сырыми дровами, мокрой землёй и чем-то жареным. На крыльце постоялого двора крутились несколько мужчин, судя по одежде – торговцы, но мне хватило одного взгляда, чтобы понять: оружие носили не только для вида. Миюка шла впереди, держась гордо, несмотря на платье прислуги. Я шла за ней, и никто не смел смотреть слишком долго, но я всё равно чувствовала эти взгляды – на спине, на руках, на шее. Привычка. Шиноби всегда чувствуют. Комната оказалась простой, но чистой. Две постели, разделённые ширмой, в углу жаровня, от которой веяло теплом. Стены тонкие – я слышала голоса в соседних комнатах, шаги в коридоре, как кто-то сдвигал посуду за стеной. Я села на край постели, сбросила с плеч  кимоно, оставшись в тонком нательном халате. Воздух коснулся кожи, и я наконец смогла вдохнуть свободно. Миюка медленно развязывала шнурки на грубой обуви служанки. Пальцы её дрожали – скорее всего от холода. — Ты устала, — сказала я, наблюдая, как она морщит лоб, стараясь не выдать раздражения. — Все устают, — ответила она, не поднимая глаз. Я усмехнулась – коротко, почти беззвучно. — Не все умеют это так скрывать. Она подняла голову. Во взгляде мелькнуло что-то вроде обиды, но больше – интерес. Может, даже уважение. — Ты спала? — вдруг спросила она. Я пожала плечами: — Немного. Было слишком громко, сложно заснуть. Она кивнула, будто поняла. Мы молчали какое-то время. Только потрескивали угли в жаровне. Мы легли спать. Я слышала, как она тихо переворачивается на другой бок. Несколько раз. Не могла уснуть. Я же слушала. Всегда слушала. Шаги за дверью, скрип пола, приглушённый смех мужчин внизу. Звуки ночи. Ничего подозрительного, но я всё равно держала руку на холодной рукояти куная под подушкой. Привычка. Сегодня был последний день миссии — потом можно домой. Госпожу Миюку Танака нарядили подобающе. Я вернулась к своей юкате.  Мы проводили её до дома жениха — рода Такеши. Процессия двигалась медленно, по устланной гравием дорожке.  Когда мы вошли во внутренний двор, нас встретили. Почтительные поклоны, вежливые улыбки. Но я видела глаза — оценивающие, настороженные. Эти люди смотрели не на невесту. Они смотрели на нас. Шиноби. Я всегда чувствовала этот особый взгляд. Смешанный из страха, уважения и отвращения. Будто мы были чем-то нечистым. Не совсем людьми. Пусть так. Я стояла чуть поодаль, когда к нам подошёл слуга. Объявил, что нас ожидает чай, и добавил, что дальнейшая охрана не потребуется. Мы завершили свою часть. Теперь мы просто провожатые, которые скоро исчезнут. Я почувствовала взгляд Миюки. Повернулась. Она стояла рядом с высоким мужчиной, должно быть, её женихом. Он говорил с другим мужчиной, но она смотрела на меня. Когда отец отвлёкся, она сделала шаг ко мне. Незаметный для остальных. Схватила за руку. Её пальцы были тёплыми. — Я знаю, что… для тебя это просто миссия, — она прикусила губу, словно не была уверена, стоит ли это произносить. — Но я надеюсь, что мы сможем встретиться ещё. Я смотрела на неё. Несколько секунд. Может, больше. Эти слова — такие простые, но в них было что-то настоящее. Что-то что заставило меня ответить. — Может быть, — тихо ответила я. Она кивнула. Быстро, почти с облегчением, будто получила разрешение на что-то, что не могла себе позволить. А потом сделала шаг назад, вновь став послушной невестой. Я молча смотрела, как её увели внутрь. *** Обратный путь показался короче, чем я ожидала. Мы почти не разговаривали. Сакамото-сан был доволен выполненной задачей, Акира как всегда молчалива, а я… я просто хотела домой. Каждое движение, каждый шаг казались механическими.  Мы достигли деревни поздно вечером. Ворота нашего клана показались мне прочнее и надёжнее, чем когда-либо. Дом. Я скинула обувь, сняла пояс с оружием, присела на край футона. Я легла, завернулась в одеяло, уткнулась лицом в подушку. Дышала медленно, глубоко. Запах трав, дерево, немного дыма от очага. И всё равно чувствовала этот проклятый запах крови. Я закрыла глаза. Увидела его серые глаза. Я сжала зубы.  Мне кажется, это никогда не пройдет.