Where’s my home?

— Все мы живём в коробках. — Ты что, дурачок? Мой дом — планета Земля. И куда бы я ни пошёл, любое место, где повешу шляпу — будет моим домом. Хёнджин будет вспоминать эти слова Джисона непростительно часто. Нам всегда говорят, что человек — это существо, нуждающееся в кровном уюте, тепле, убежище и безопасности. Проще говоря, всё, что нужно для обычного смертного, можно найти в месте, которое называют простым существительным: — Дом. Там, где сердце, правильно же? — плавная улыбка на припухлом лице не видна перед собой в настоящем, зато сама по себе чётко вырисовывается в воображении. Хёнджин разговаривает с Джисоном каждый день с тех пор, как покинул родные края провинции в поисках лучшей жизни. Их с Соном дружба — это единственное, что он забрал с собой оттуда, пусть и в виде телефонной связи. Хоть Хван поддакивает, мол согласен с философскими мыслями по ту сторону провода, но на деле понимает лишь глупое филологическое значение слов, а не их истинный смысл. — Так что я не вижу причин расстраиваться. На твоём месте, я бы только радовался. Ты ведь не раз говорил, как ненавидишь родственников и как родители тебе надоели, — отрицать Хван не возьмётся, из его уст такое правда вылетало, и не раз. У Хёнджина были свои причины, по которым он сбежал из дома. Он не жалеет, но здравый рассудок порою накрывают плохие мысли и даже что-то из разряда чувства вины. — Исходя из утверждения, что дом там, где сердце, то место, которое ты покинул, никогда и не было домом. Поэтому, чтобы не грустить впредь, тебе достаточно просто найти что-нибудь, что сможешь назвать местом, в которое тебя тянет душа. Местом, которое ты полюбишь. Ну или человеком, который любую канаву для тебя превратит в рай одним своим существованием, — заключает Сон. — Я понимаю, но есть проблема. Хван отодвигается от письменного стола, сразу же упираясь спиной в стену. Комната два на два, в которую вмещается только кресло с письменной мини-гарнитурой и отсутствие кровати, потому что для неё места уже не хватило; зато есть матрас. Такова жизнь на чердаке в кошивоне*. Не то, что бы Хёнджин не верил в вечную, сильную любовь. Просто Хвану семнадцать и за это время жизни он понял, что находится в затруднительной ситуации под названием «реальная жизнь». — Какая проблема? Джисон не поймёт, что значит фраза Хвана про коробки. Джисон живёт в просторной квартире многоэтажки, где мама готовит ему завтрак, обед и ужин; где родственники заботятся о нём, когда он болеет. Джисон ссорится с отцом и одноклассниками, но после тяжелого дня расслабляется в горячей ванне. Джисон танцует в своей комнате, когда ему грустно. Джисон возвращается с прогулок в одно и то же место каждый день дольше, чем на протяжении месяца. Он не переживает, что его могут выселить в самый неподходящий момент, как, например, отсутствие денег в сезон метелей. И ещё он, возможно, и правда из тех, для кого дом «везде» просто потому, что его сердце любит много чего в этом мире. А у Хёнджина от стены до стены расстояние чуть больше собственного роста. Общие с другими жильцами туалет и душевая, и если кто-то застрянет, в коридоре, где от стены до стены едва ли поместятся два человека, выстраивается огромная очередь. Он живёт совсем один и если заболеет, то можно будет разве что пенять на себя — так могут и выселением грозить, потому что никто не захочет подхватить заразу. Но дело вовсе не в сантиметрах между стенами и не в квадратных метрах съёмного жилья. Хёнджин и правда живёт в самой настоящей коробке, но… Есть кое-что похуже. Он поворачивает голову, глядя на плакат, на котором нарисовано небо. Представляя, как будто там и впрямь настоящее окно, облака и голубое небо, он приходит к выводу сам: — Я никого и ничего не люблю.

И, наверное, никогда не смогу.