Феянгел

У ангелов нет утреннего стояка. Ну, не то чтобы иметь утренний стояк удобно. Он явно лишний, когда мама после нескольких безуспешных попыток разбудить сдёргивает одеяло. Вообще принятая Тэхёном форма была практичнее прежнего тела. Она не пачкалась за счёт того, что ничего не задевала. Отсутствие потребности есть, пить, спать и ходить в туалет высвобождало уйму времени. Но к своим утренним стоякам Тэхён привык, сроднился с ними и теперь испытывал такую же нехватку, как если бы с тела исчезли родинки. Хорошо хоть родинки остались на месте! Тэхён как раз сидел на застеленной кровати и заглядывал себе в трусы, оттянув резинку, когда Чонгук на соседней зашевелился и открыл глаза. Тэхён не стал объяснять, что тут проходят поиски утреннего стояка. Он лучезарно улыбнулся и отпустил резинку, схлопывая своё смущение с громким щелчком: — Доброе утро! — Доброе, — промямлил Чонгук и сел в одеяле. — Прости, что спрашиваю, а ты э-э недоволен своим полом? Если хочешь, я могу называть тебя в женском роде, только ты, пожалуйста, ничего себе не отрезай! — Я доволен своим полом! — возмутился Тэхён. — Что ты там себе навоображал? Мечтаешь, чтобы к тебе на мужском этаже девушку подселили, а? — Нет, я ничего, — сказал Чонгук и заполыхал щеками так, словно он «чего». Обстановка разрядилась: вдвоём краснеть не так отстойно, как одному. — А ты вообще по девочкам или по мальчикам? — спросил Тэхён. Надо же было выяснить свои шансы. До сих пор влюблённости в парней не заканчивались ничем, но Тэхён не терял надежду. Правда, отсутствие утренней эрекции по-прежнему напрягало, но можно ведь просто целоваться. — Я ни по кому, — покраснел ещё гуще Чонгук. — Первый курс, какие мальчики, какие девочки! Тут бы успеть все работы вовремя сдать! Такой красавчик и ни по кому? Значит, будет по ангелам! Способ изображать живого человека и при этом преследовать другого человека Тэхён изобрёл ещё накануне: «Тебе туда? Какое совпадение, мне тоже!» Хотя вчера они почти никуда не ходили — весь вечер в комнате читали каждый своё. Теперь же он для виду посидел на закрытом крышкой унитазе в крохотном туалете, пока Чонгук за дверью чистил зубы, и умыл своё негрязное лицо, когда они поменялись местами. — Тебе ко скольки? — спросил Чонгук. — Мне… — Тэхён посмотрел на свои электронные часы, куда было загружено расписание Чонгука: «Первая пара — 9.00», — …к девяти. — А, так мы можем вместе выйти? Или ты на завтрак пойдёшь? — А ты? — Я внизу в магазине беру. — Ну и я типа того. Чонгук вынул из прорези держателя на стене электронную карточку, захлопнул за ними дверь, и они пошли к лифту. Там уже переминался с ноги на ногу какой-то парень. Он повернул к ним лицо — совсем не азиатское. Чонгук кивнул и сказал «привет», парень отзеркалил кивок и эхом поздоровался. Тэхён повторил то же самое движение головой и то же самое слово — ради Чонгука, ведь парень его, естественно, не видел. А если бы они встретили корейца, да ещё и знакомого, или того хуже, друга? «Познакомься, это мой новый сосед по комнате» — и вот нормальность Чонгука в глазах окружающих стремительно понижается вместе с кабиной лифта. Надо бы что-то придумать на будущее. В гудящей тишине лифта Тэхён повторял про себя действия при пожаре, землетрясении и, на всякий случай, нашествии инопланетян. Интересно, а сейчас пришлось бы вызволять и незнакомого парня тоже? Не бросать же его на растерзание инопланетянам. Если быстренько Чонгука спасти — не как с психбольницей, а от реальной опасности — то Тэхён сразу заработает себе освобождение. Впрочем, с этим можно и не спешить — общага прикольная, кто бы мог подумать, что студенты так классно живут. Комната чистая, а в холле с диванчиками на этаже есть даже плазма! Ну, и опять же шанс на романчик. Когда лифт привёз их вниз, европейское лицо сразу направилось к выходу и исчезло за наружной дверью, а Чонгук вдруг буркнул: — Придурок. — Кто придурок? — Тэхён уставился на мелькавшую за стеклом спину. Тут какая-то интересная сплетня? — Почему придурок? — Он в твою сторону даже не посмотрел и на твой кивок не ответил. Как будто тебя нет! — А, это! — махнул рукой Тэхён. — Не бери в голову. Супер, вот и объяснение готово, почему он для всех невидимка. И всё-таки! Чонгуку не всё равно, что кто-то выборочно не поздоровался с фриком в платье, с которым он сам знаком всего один день. Слова про «ничего не имею против» оказались не просто словами. Они зашли в магазин в здании общаги. — Нет, серьёзно, не грузись, — развил мысль Тэхён, проходя между полок. — Все всегда включают игнор. Им неловко на меня смотреть, потому что они не знают, как реагировать. Ты только не приставай к ним, я сам такое не люблю. Слышишь? Ни в коем случае не гоняйся ни за кем, типа: «Это мой сосед, а ну покивали все быстро!» Так ты только хуже сделаешь, они начнут меня стебать. Обещаешь? — Но это же ужасно? — остановился между стеллажей Чонгук. — Когда все ведут себя так, как будто ты не существуешь? — Да я типа привык. И не смей меня жалеть, понял? Чонгук поклялся, что жалеть не будет. Но его огромные глаза глядели так, словно он уже начал. В магазине он взял себе сэндвич, а Тэхён сделал вид, что обдумывает еду: — Хм, что-то мне пока завтракать не хочется. Они вышли из общаги, и Чонгук принялся за сэндвич. Пришлось ему подсказать: — Можно попробовать? Один укус. Сэндвич, как и рис вчера вечером, на вкус был почти неземной. Тэхён перекатывал свой кусочек языком, смаковал, сглатывал слюну, жевал и никак не мог нажеваться. Пусть Чонгук был не очень сообразительным в плане поделиться едой, и всё-таки! Он не стеснялся идти по кампусу рядом с Тэхёном. Это была толерантность не как модный тренд, а самая настоящая как она есть. Та, от которой по правде становится тепло — даже тому, кто надел платье поневоле и вроде как примазался к чужой дискриминации. Впрочем, если бы Тэхён разгуливал тут с проволочным нимбом на башке и в белом балахоне, толерантность ему бы тоже пригодилась. Или если бы он вздумал рассказать про все-все разы, когда влюблялся в парней. Этих разов в жизни было больше, чем с девушками, и он втайне подозревал про себя, что никогда не заходил с девушками дальше поцелуев, потому что с парнем было бы интереснее. Но все его краши мужского пола, к сожалению, в этом плане никакими Тэхёнами не интересовались. Зато прямо сейчас один конкретный краш шёл рядом по мощёной дорожке между газонами. Он не знал про Тэхёнову невидимость — и всё же согласился, чтобы парень в платье топал с ним плечом к плечу. Вокруг открывались чудесные виды на университетские корпуса, деревья зеленели под сентябрьским солнцем, и Тэхён оценивал свои шансы примерно как сто процентов. Впрочем, когда он влюблялся раньше, прогнозы были такие же. Чтобы не выглядело со стороны, будто Чонгук говорит с воздухом, Тэхён сам завёл длинный монолог про свои школьные случаи — ну, и ещё с целью произвести впечатление, конечно. Чонгук поглядывал искоса и иногда смеялся — очень искренне, обнажая длинные передние зубы… его это не портило, наоборот. Он вообще был весь такой настоящий, что тянуло его потрогать. В ангелофейском обличье Тэхёну очень не хватало этого самого «потрогать», и сейчас он шутливо толкал кулаком, хватал за запястье: «Смотри, вон там!», а потом и вовсе ненадолго забросил руку на плечо. Чонгук дёрнулся, но промолчал. Больше всего хотелось притянуть его за шею поближе, но Тэхён себя удерживал. Под предлогом «Какое совпадение!» он сходил на потоковую лекцию в огромном амфитеатре, где не проверяли посещаемость. Приятно было посидеть на одной скамье со студентами. Тэхён отсел повыше, чтобы не мешать Чонгуку общаться с его корешами и не палить свою невидимость, если тот захочет поделиться: «У меня новый сосед. — Кто? — Вон он», — а там, где сидит Тэхён, кругом ещё куча народу. Он не слушал профессора, а всю лекцию решал вопрос, что делать сначала, если в аудиторию ворвётся сумасшедший стрелок: обезвреживать злодея или закрывать собой Чонгука? Остальные Чонгуковы занятия были в маленьких классах, и Тэхён торчал снаружи, подглядывая в стеклянный прямоугольник на двери. Ждать возможных злодеев так даже удобнее: когда они заявятся, то он первый их заметит. Но лучше бы они перенесли свою стрельбу на другой день. У Тэхёна появились планы, в которые несчастные случаи не вписывались. И спасение Чонгука вместе со своим последующим освобождением он бы лучше отодвинул так далеко, как только возможно. Оберегать без всяких перестрелок и погонь оказалось вовсе не скучно, когда хранимый такой классный. Видневшаяся через стекло склонённая голова и так притягивала взгляд — не по обязанности. Слова «можно смотреть хоть весь день» обрели буквальный смысл.