Гарри Поттер и всадники апокалипсиса.

Зельевар. Северус уже и не рад был, ходить в этот осточертевший кабинет, выслушивать стенания директора. — И вот что мне с этим делать? Как вернуть всё обратно? Гарри готовить нужно, пророчество ясно гласит «ни один не может жить спокойно, пока жив другой». Тёмный лорд скоро возродится, пророчество… Северус, вот что мне делать, подскажи, а? — А почему сразу я? У вас других кандидатов нет? Как дежурить в трёх коридорах, сразу — я, как преподавать в катакомбах замка, тоже без ручного зельевара не обойтись, может, хоть один раз в жизни, сделаете всё сами? Вроде, самостоятельный человек, маг, знаменитый своей победой над Грин-де-Вальтом. — Да иди ты, Север. Знаешь, чего мне стоила эта победа? Десять лет жизни! Сколько людей, магов, простецов околачивались возле него! Хоть один из них понял, чего он добивался на самом деле?! Да что там, я, как мог, откладывал казнь… Убить собственного друга. А тут вы! Не можете убить одного ребёнка! И вот результат, в мире появляется очередной Тёмный. Ты хоть представляешь, сколько сил мы угробили на то, чтобы выяснить и прервать всю линию родословных Тёмных Магов! И не надо мне сказочки про магию, будто она не бывает тёмной. Ещё как бывает! Я, я сам видел, на что способен Некромант, что творят обозлённые на жизнь волшебники! — И где вы это видели? В истории волшебства есть много тёмных моментов, я бы даже сказал, спорных. — Короче, не говори никому о том, что здесь было! Лучше пригони Гарри к комнате на втором этаже. Если хочешь видеть магию нового поколения, действуй, как я сказал! Ступай! Что за люди пошли, ничего не знают, ничему не учатся! — А кто половину учебников из библиотеки забрал неведомо куда? Ворчал Снейп покидая директорский кабинет, Альбус ответил сам себе, собеседник, пусть и невольный, успел скрыться. — Я сделал всё, что мог, дабы предотвратить появление очередной тьмы, ох, тебе не понять, Северус, ведь ты и сам когда-то шёл по пути зла. Нельзя сказать, что беседа ничего не принесла, наоборот, Дамблдор начал действовать. одна тёмная тёмная комната. Вот стоит стол, вокруг него — стулья, на которых сидят фигуры, скрытые от глаз ночным временем суток. В центре стола еле-еле мерцает огонёк свечи, от которой остался лишь огарок. — Включите свет! Сколько можно в темноте сидеть?! — Да хоть стоять! Магию не применять! Здесь маглы есть, ходят снаружи, не допусти Мерлин, заметят. — Да сколько можно! Мы маги или кто? С нами магия! — Спокойствие! Скоро всё закончится, оно поступило в Хогвартс, Брайан докладывает, игра началась. Сосуд пройдёт инициацию, мы поймаем бога! Братья и сёстры, пришло наше время! Шорох, сопение, щелчок клавиши, и комнату наполняет симфония неизвесного. Взяли её, видимо из серии про звёздных войн. Ду-дум ту-ду ту-ду-ду-тудум ту-ду-ду-у. — Выключай, маглолюбец сумашедший! Сам недавно ворчал что-то про простецов, нас всех подставить хочешь? «Да чего вас подставлять? Сами подставляетесь. Сидят в темноте, наивные, и считают, что мы их не видим и не слышим. Ну-ну.» Молодой человек из «Сопротивления» сидел вместе со всеми, но молчал. Он уже успел снабдить это сборище особо двинутых записывающими кристалами, так как в присутствии магии электричество не работает. Помехи, утверждают исследователи. Все они носят кольца, колья и брошки с самоцветом в оправе, поддельным, разумеется. — Значит, что? Действуем по плану! — А какой план? Хогвартс. У меня тот же вопрос. Джин сидел в комнате на втором этаже, куда его попросил подойти папа, проворчав при этом что-то о просьбе директора. Студент магии не сразу понял, рядом кто-то есть, и этот кто-то… Директор?! Дверь стремительно распахивается, Гарри влетает внутрь, закрывает её за собой нарочно медленно, чутко прислушиваясь к окружающей тишине. Оба наблюдателя затаили дыхание. Тут Альбус тихонько, волшебством, срывает покров с зеркала. Огромное, тяжёлое, в резной раме из столетнего дуба, на котором неведомый мастер что-то начертил. Гарри, ведомый любопытством, посмотрел в матово блестнувшую гладь. Чему тут отражаться? На небе даже звёзд не видно, а луны нет и подавно. Опять наш «светлый» подсуетился? — Мама? Папа? И Гарри прилип к образам в зеркале, надолго. Дамблдор хмыкнул, и, уже не скрываясь, тихонько прошёл за дверь, мальчик даже не почесался, он глупо, широко и как-то грустно улыбался, не сводя глаз со своего отражения. Джин начинал медленно закипать, он осторожно посмотрел в зеркало из-за плеча зачарованного. Сперва на глади стекла ничего не отражалось, кроме его лица, а затем. Он увидел себя, на чёрном коне, на плече сидел чёрный сокол, которого можно было принять за ворона, у копыт улыбался ему во всю пасть огромный пёс, тоже чёрный. Глаза горели потусторонним алым светом, высокий, поджарый, со стоячими ушами. Конь напоминал богатырскую ипостась, вороной масти, с длинной гривой, и красноватыми прожилками сосудов горячей, как лава, крови. Птица это вообще отдельная песня, он полностью напоминал тень, даже глаза и клюв с когтями были чёрного цвета. Всадник молод, горяч, одет просто, почти прозрачно, а глаза мёртвые, холодные, и говорит. Что? Пытается прочесть по губам Джин. Ва-, ла- слава?! Ей? Нет, Мэй? Нет. Дней?! Нет!!! Взревело внутри, нет! Слава ей! Кому?! Имя! — Слава Хель. Шепнул Джин и тут опомнился, словно услышав что-то, Гарри стремительно обернулся, Адамс так же стремительно спрятался в тень. — Я ещё прийду. Пообещал своим родственникам мальчик, накинул на плечи мантию-невидимку, и покинул комнату. Джин прошёл в свою спальню, н-да вот этого он не хотел вспоминать, так рано. — Зеркало желаний? Нет, истины. Как маги могли забыть об этой изнанке мира? Но главный вопрос, для чего меня призвали сюда? — Джин, тебя декан зовёт. Джин? Кто это? Потребовалась пара минут, прежде чем он вспомнил. — Сейчас буду. Ответил он, исчезая из спальни, Малфой, открыв рот смотрел на пустое место, которое секунду назад кто-то занимал. — Да что здесь происходит?! Я решительно отказываюсь понимать!