Пляски Запретного леса

      Вход в «Три метлы» был украшен волшебными фонариками, дарящими уютный золотистый свет. Из-за дверей доносились приглушённые звуки, говорящие о том, что празднование уже началось. Рон неловко почесал затылок и виновато улыбнулся — он десять минут искал свои парадные носки, из-за чего они несколько задержались. Гарри ободряюще похлопал друга по плечу и распахнул двери.       В пабе вовсю играла музыка, звенели смех и весёлые разговоры. Парочка амуров носились под потолком, разбрасывая блестящие розовые сердечки, одно из которых попало прямо в бокал со сливочным пивом, которое на подносе несла мадам Розмерта. Сие действие ей весьма не понравилось, и она с полувозмущённым-полушутливым криком начала отгонять озорничающих ангелочков подальше от себя.       Столы, составленные теперь вместе, образовывали форму полукруга, в центре которого сидели родители Гарри, ведущие увлечённую беседу. Мама улыбалась от уха до уха, и даже издалека Гарри видел ямочки на её щеках и сияющие глаза. Папа, ероша и без того взвихрённые волосы, отчаянно жестикулировал руками, разыгрывая какую-то сценку, отчего мама заливалась звонким смехом, прижимая ладошку, одетую в огненно-красную перчатку, к губам. В какой-то момент папа со страшными глазами накинулся на неё, обнимая и целуя в оголённую шею — платье оставляло плечи открытыми, чем папа не преминул воспользоваться. Принявшая было шутливо возмущаться мама вдруг остановилась, заметив Гарри, и, шепнув что-то на ухо отцу, кивнула в его сторону.       Гарри широко улыбнулся — сколько бы лет не прошло, они всё ещё продолжали дурачиться и любить друг друга как впервые. Ласковое и нежное тепло разлилось в его груди, а сердце забилось чаще — их отношения всегда были для него примером, идеалом, к которому он стремился. Перед глазами промелькнул образ Драко, и Гарри, в миг зардевшись, обнял подошедших к нему родителей.       — Мерлин, как же ты вырос! — мама сжала его руки в своих и поцеловала в щеку. Гарри вернул ей поцелуй и на секунду зажмурился, когда папа потрепал его по голове.       — Мам, мы не виделись меньше месяца! — возразил он.       — Для нас прошла целая вечность, Гарри, — озарённое улыбкой лицо папы, казалось, скинуло ему десяток лет. — Пойдём за стол или ты, может быть, хочешь пообщаться с кем-нибудь из наших старых школьных друзей? — он подмигул Гарри и понизил голос, ладонью отгораживаясь от мамы: — По секрету, сегодня седьмому курсу наливают без вопросов о возрасте.       — Джеймс! — мама пихнула его под бок и взяла Гарри под локоть. — Розмерта, может, и сделает скидку на празднество, но от зоркого материнского взгляда ты ничего не утаишь!       Она говорила об алкоголе — Гарри понимал это. Но холод всё равно неприятно кольнул желудок, и улыбка Гарри дрогнула. Стоило ли рассказать им о Запретном лесе? Отец поймёт и скорее всего даже похвалит, но мама… Стоило говорить им о Драко?..       — Сегодня ваш день, так что… — начал Гарри, но папа прервал его на полуслове, подхватывая маму под руку.       — Тебе совсем не обязательно обхаживать своих престарелых родителей. А о Лили не переживай — я найду, чем её занять!       — Вообще-то я всё слышу, — напомнила мама, грозно сверкнув глазами. Папа схватился за сердце, изображая поражение в неравном бою. Гарри хихикнул и вдруг спохватился, вытаскивая из кармана небольшую шкатулку.       — С годовщиной вас, — произнёс он от всего сердца. — Не сидушка от унитаза, но…       Мама приняла подарок и открыла крышку. На изумрудной подставке два серебряных животных — олень и лань — заинтересованно повернули головы с глазками-угольками в её сторону. Это были сложные, ювелирно точные чары трансфигурации, давшиеся ему далеко не с первого раза. Несколько часов он потратил только на то, чтобы фигурки выглядели естественно и приходили в движение аккурат в момент открытия шкатулки. Гарри немного боялся, что выбранные им цвета будут ассоциироваться со змеиным факультетом, но, глядя в восхищённые глаза матери, понял, что не прогадал: его слепленная впопыхах поделка ей действительно понравилась.       — Ну ты даёшь! — присвистнул папа. — МакГонагалл просто обязана поставить тебе «Превосходно» по своему предмету!       Поблагодарив его очередными объятиями, родители, извинившись, отошли встречать остальных гостей, которым Гарри не мог найти конца и края. Старый одноглазый аврор Аластор Грюм, чья жуткая аура следовала за ним тёмной подозрительной тучей, отсалютовал фляжкой чете Лонгботтомов, радостных от встречи с сыном. Молли Уизли оттирала с носа Рона очередное пятно, скорее всего являющееся веснушкой. Близнецы, выпустившиеся пару лет назад и уже успевшие открыть успешный магазинчик волшебных гадостей в Косой Аллее, вовсю рекламировали свои новые изобретения Аберфорту Дамблдору, который, впрочем, не особо-то и разделял их энтузиазм. Сириус, приобнимая за талию Ремуса, вёл оживлённую беседу с темноволосой волшебницей. К ним-то Гарри и решил подойти.       — Привет, Гарри! — лающе воскликнул Сириус, завидя его. — Позволь представить тебе Доркас Медоуз, нашу школьную приятельницу! Доркас, это Гарри, мой крестник и сын виновников торжества.       — Приятно познакомиться, миссис Медоуз! — поздоровался Гарри, разглядывая сухощавую женщину с резкими чертами лица и острым взглядом. Он слышал о ней от родителей, но встретиться лично довелось впервые.       — Упаси Мерлин, только не «миссис»! — воскликнула та, взмахнув пустым стаканом, что всё это время держала в руках. Вопреки на первый взгляд строгому виду, она излучала добродушие и расслабленность. Последнее, впрочем, вполне вероятно было вызвано высоким градусом и беседой с Сириусом, с которым просто невозможно оставаться серьёзным дольше одной минуты. — Я всё ещё чувствую себя шестнадцатилетней девой, положившей глаз на твоего крёстного!       — Девой с двумя близняшками, — оскалился Сириус. Медоуз легко рассмеялась, но голос её звучал сухо и отдавал дымной хрипотцой — Гарри сходу признал за ней заядлую курильщицу. И, судя по невесть откуда взявшемуся полному бокалу пенящейся жидкости, ещё и любительницу хорошо выпить.       — Именно, именно! — покивала она и обратилась к Люпину. — Как там мои сорванцы, Ремус?       Тот издал звук, отдалённо напоминающий последний вздох умирающего животного.       — Даже учитывая, что ты была не лучшим примером для подражания, если они всё же пойдут по твоим стопам, у Хогвартса ещё есть шанс на спасение, — мрачно высказался он. — Несколько подпалённых причёсок, пара выбитых зубов, отработки по всем возможным предметам даже у тех преподавателей, которые у них ещё не ведут. И это только за первые две недели! Их боится даже Пивз, а Филч предпочитает обходить стороной! По сравнению с ними близнецы Уизли — новорождённые книззлы!       Медоуз зашлась в громком, кашляющем смехе. Гарри упустил тот момент, когда её бокал вновь успел опустеть, но скорость и незаметность просто поражала. Вроде бы она была первой и единственной ученицей Аластора Грюма. Что ж, тогда это многое объясняло.       — Признаюсь честно, Ремус, я несказанно рада, что эти маленькие чертята, наконец, вылетели из родительского гнёздышка и теперь создают проблемы другим людям. Материнство — далеко не моя стезя. Я люблю их, правда, но настолько устала от бедлама, в который они превращали мой дом, что теперь просто наслаждаюсь долгожданным отпуском. Со временем вы найдёте подход к ним, но я не буду вам в этом помогать.       — Чем я так тебе насолил? — простонал Люпин, падая лбом на плечо Сириуса. Выглядел он убийственно расстроенным.       — Забрал себе любовь моей юности, — отозвалась Медоуз, пожав плечами. — О! — она вытянула шею, выглядев кого-то в толпе гостей. — Фабиан! Пойду, сообщу нерадивому папаше прекрасные новости с хогвартских полей битвы!       Когда Гарри моргнул, Доркас Медоуз уже испарилась, будто она никогда и не беседовала с ними. О разговоре напоминал лишь лёгкий шлейф алкоголя да страдальческое выражение лица Люпина, на которого, казалось, свалились все тяготы этого бренного мира. Гарри для себя решил, что никогда не пойдёт преподавателем — в Хогвартс ли или куда-нибудь ещё. Не в силах управлять собственной жизнью, он определённо не смог бы контролировать чужие.       Оглядевшись, Гарри приметил Медоуз рядом с высоким рыжим мужчиной, судя по всему, тем самым Фабианом, которого он также смутно помнил, но не мог сказать о нём ничего конкретного.       — Фабиан Прюэтт, — пришёл на помощь Сириус. — Брат Молли Уизли. Не самый приятный человек, но для Медоуз — идеальная кандидатура.       — Она сказала, что была в тебя влюблена, — заметил Гарри. — Ты так спокойно к этому относишься?       — А почему нет? — Сириус пожал плечами и крепче обхватил Ремуса, из-за у того еле заметно порозовели кончики ушей. — Всё это в прошлом. Я был тем ещё сердцеедом — за мной гонялась добрая половина Хогвартса. Только вот счастье оказалось совсем под боком, и его я отчего-то долго не замечал.       Сириус ласково взглянул на Ремуса. Сердце Гарри пропустило удар.       — А ты? — спросил вдруг Люпин. — Ты поговорил с человеком, взволновавшим твоё сердце?       На осознание вопроса Гарри потребовалось несколько секунд. Поняв, о ком идёт речь, он тут же вздрогнул и опустил взгляд в пол, чувствуя, как пылают его щёки. Сердце билось, как бешенное, а во рту пересохло, поэтому Гарри без раздумий схватился за один из разносимых мадам Розмертой бокалов и осушил его на добрую треть. Ледяная жидкость вспыхнула в горле и колючим пламенем прошлась по его внутренностям — алкоголя в коктейле явно не пожалели.       — Да, я поговорил с ним. И, кажется, я тоже ему симпатичен. Но… — Гарри запнулся, вспоминая грустный взгляд, улыбки, протянутую руку и неожиданное предложение. Из лёгких в тот же миг выбило весь воздух. — Я пока ни в чём не уверен. Ни в чём, кроме своих чувств.       — О, Гарри, — Ремус протянул руку и сжал его плечо. — Прекрасно, что ты разобрался в своих чувствах.       — Теперь тебе остаётся только действовать, Сохатик! — подхватил Сириус. — Не иди по стопам своего отца, потому что добиваться человека шесть лет — это, конечно, красивая история, но не самая радужная!       Гарри рассмеялся, чувствуя, как по его телу струится тепло. Во что бы то ни стало, семья обязательно поддержит его. Теперь он уверен в этом!       Подхватив с левитирующего подноса ещё один коктейль, Гарри направился к друзьям. Сегодня он намеревался как следует повеселиться!

***

      Гарри не помнил, как оказался на восьмом этаже. Он всё ещё чувствовал флёр опьянения, вяжущий из клубка мыслей некую абстрактную, сюрреалистичную картину. Тёмный коридор хранил в себе тишину тысячелетней древности волшебного замка, и Гарри в его поздних блужданиях сопровождала лишь осенняя прохлада, шаловливо покусывающая кожу. Не ставя перед собой цели, не знал он и о конечной точке своего пути. Ноги, слегка заплетаясь, вели его по казавшимся нескончаемыми коридорам. Может быть, он просто что-то напутал своим затуманенным мозгом? Портрет Полной Дамы располагался этажом ниже, а за ним его ждала уютная гостиная и тёплая кровать.       Гарри зевнул и остановился у окна, выходящего на Запретный лес и кусочек Чёрного озера, блестящего в лунном свете. Ясное небо давало кентаврам простор для пророчеств, а хрупкий лесной народец вновь разжёг уходящий к кронам костёр. Их песни, воздушные и таинственные, отголосками памяти раздавались в душе Гарри, и он видел перед собой смутные силуэты счастливых фейских плясок. Среди них не танцевал лишь один — тот, кому наскучила та весёлая, но кажущаяся нескончаемой лесная жизнь. Драко ждал его, сидел на старом, обросшем мхом пне, или блуждал в отдалении, ни от кого не скрывая задумчивую грусть, потому что, наверное, никому из его народа вовсе не было до него дела. Они проживали жизнь в едином ритме, в едином сознании — они понимали друг друга так, как левая рука понимает правую, как близнецы Уизли понимают друг друга. Феи не имели кровных привязанностей — Гарри понял это из своего сна, казавшегося теперь эфемерным, нереальным. Но Драко отличался от них. Гарри верил, — хотел верить — что Драко вспоминал его. Ждал. Был заинтересован. И, может быть, даже скучал.       Звук, похожий на разбивающуюся о каменный пол водную каплю, раздался вдали коридора, и Гарри, вздрогнув, тут же повернулся, вглядываясь в мрачные тени, играющие с лунными переливами. Обуреваемый страхом, проклиная своё гриффиндорское сердце, Гарри шагнул в направлении звука.       Девочка, призрачно-белая, словно горный хрусталь, выглянула из-за угла и махнула ему, приглашая за собой.       — Полумна, — прошептал Гарри пересохшими губами. — Полумна, постой!       Его тихий крик потонул в холодном отчаянии каменных стен. Из лёгких разом выбило весь воздух — Гарри задыхался, не в силах произнести и слова. Он не взял с собой карту, а потому не знал о передвижениях Филча. Полумна скрылась за поворотом, и Гарри шагнул за ней, постепенно ускоряясь. Он не видел девушку с того самого путешествия в Запретный лес — она испарилась так внезапно и незаметно, что Гарри даже в какой-то момент начал переживать. Казалось, она играла с ним, а вместе с тем — и с его нервами. Всё ещё задыхаясь, Гарри приблизился к повороту и осторожно выглянул из-за угла.       Коридор кончался тупиком. Полумна, раскачиваясь взад-вперёд на босых ногах, улыбалась и махала ему тонкой, казавшейся прозрачной рукой. Почему-то одета она была в белое платье с длинными рукавами и словно изнутри светилась жуткой, потусторонней красотой — Гарри ещё никогда не видел её такой. Сердце гулко билась в ушах. При всём желании он не смог бы различить ни предупреждающего мяуканья миссис Норрис, ни угрожающих криков Филча — мир в одно мгновение потерял всякий цвет, запах и вкус. Остался лишь оглушительный грохот, сминающий разум, а вместе с ним и всякие непрошенные мысли. И Полумна Лавгуд, исчезнувшая в открывшемся напротив гобелена с троллями проходе.       Гарри сглотнул, не помня, в какой момент ноги привели его к массивным резным дверям. Он никогда не видел их, и вместе с ним они казались ему невыносимо, болезненно знакомыми. Полумна скрылась за ними. И Гарри шагнул вперёд в твёрдом намерении узнать правду.       Зал за дверьми оказался громадным Гарри замер с раскрытым ртом, во все глаза разглядывая подсвеченные лунным светом горы книг, мётел, гобеленов, шкафов и прочего хлама, уходящие высоко вверх к потолочным сводам. Из всего Хогвартса, наверное, только Большой зал мог сравниться с ним по размерам. Десятки, если не сотни тысяч оставленных здесь предметов — обыденных, волшебных, откровенно маггловских — составляли огромные улицы-лабиринты. Гарри минул буфет с треснувшими стёклами, заставленный помутневшими пыльными склянками, обогнул угрюмое чучело тролля в седой шляпе с потрёпанными краями и свернул налево, к высокому витражному окну. Если сюда просачивался лунный свет, значит они выходили где-то на восток…       Шорох сбоку заставил Гарри вздрогнуть и обернуться. Полумна подняла на руки бюст какого-то волшебника с надетым на него старым париком. Аккуратна, маленькая тиара блеснула между его пыльных волос. Гарри замер и медленно перевёл взгляд на Полумну. Та, улыбаясь, смотрела на тиару.       — Полу…       — Гарри! Гарри, ты тут? — раздался знакомый голос. Гарри подпрыгнул и заозирался по сторонам. Из-за буфета, который он только что прошёл, выглянула обеспокоенная Гермиона. — Что ты тут делаешь? Пойдём быстрее в гостиную, пока нас не спохватились!       Гарри вновь взглянул на то место, где только что стояла Полумна, но ни её, ни бюста, ни тиары уже не было.       — А где… — Гарри запнулся на полуслове. Странное предчувствие подсказывало: Гермионе не следовало знать про Полумну. — Где это мы вообще? Как ты меня нашла?       — Невилл сказал, что ты ушёл на восьмой этаж, — отмахнулась Гермиона, приближаясь к нему. Она всё ещё была в персиковом платье с вечеринки, и волосы её, слегка растрепавшиеся, всё ещё были уложены в причёску. Но вместе с тем она казалась теперь такой неестественной, неправильной, будто всё, что окружало его, являлось частью долгого, сладкого сна, от которого он не мог пробудиться.       Гарри незаметно ущипнул себя за бедро. Наваждение не прошло. Гермиона взяла его за руку и потянула за собой.       — Что тебе потребовалось в Выручай-комнате? — спросила она, не глядя на него. — Ты хотел что-то спрятать?       — В Выручай-комнате? — глупо переспросил Гарри.       — А где ещё мы, по-твоему, находимся? — Гермиона усмехнулась. — Ладно, видимо, мне впредь нужно следить за количеством выпитого тобой алкоголя, а то ты так и продолжишь сбегать от нас.       Она взглянула на него через плечо. Её улыбка, мягкая и добрая, слегка дрогнула.       — Тебе больше не нужно никуда уходить. Все твои друзья и родные здесь, Гарри.       Гарри осторожно кивнул. Возможно, Полумна действительно привиделась его опьянённому разуму: уж слишком часто он думал о ней в последнее время. А Выручай-комната, считав его воспоминания, могла подкинуть правдоподобные иллюзии.       С твёрдой уверенностью в том, что завтра он обязательно поговорит с Лавгуд, Гарри отправился вслед за Гермионой в гостиную Гриффиндора.       

***

      На завтраке он пытался разглядеть маленькую белокурую девочку за столом синего факультета, однако та словно сквозь землю провалилась. Может, она всё же ухала домой? Или попала в Больничное крыло? Тревога всколыхнула внутренности, неприятно скрутила живот. Куда она могла исчезнуть? И так ли уж нереален был её образ в затуманенным алкоголем воспоминаниях о вчерашней ночи?       Гарри не успел подумать об этом как следует: громогласный голос директора Дамблдора разнёсся по Большому залу, заставив каждого без исключения студента повернуть голову к преподавательскому столу.       — Прошу минуту вашего внимания, уважаемые студенты, — произнёс директор странно печальным голосом. Он обвёл тяжёлым взглядом зал, на секунду задержавшись на Гарри. Былое мерцание его очков-половинок потухло. — Я хотел вам сообщить трагичную новость: сегодня стало известно о смерти одной из наших учениц...       Нет.       — ...студентки Когтврана...       Нет, нет, нет! Это не могло быть правдой!       — Полумны Лавгуд. По личным обстоятельствам она неделю назад отбыла домой, где с ней произошёл несчастный случай...       Гарри подскочил со скамьи. Сотни взглядов устремились в его сторону. Сбоку, со стороны Джинни Уизли, донёсся сдавленный всхлип. Гарри открыл было рот, чтобы сообщить всем, что он видел её вчера, видел своими собственными глазами, но слова застряли у него в горле.       Это не могло быть правдой. Гарри метнул взгляд в сторону преподавательского стола. Флитвик отсутствовал, профессор Макгонагалл сидела, опустив глаза в стол, профессор Снейп с преувеличенным интересом разглядывал собственные руки. Дамблдор не улыбался. Дамблдор не излучал привычные теплоту и радость. Дамблдор смотрел на Гарри всё тем же печальным взглядом, исполненным болью и сожалением.       Гарри попятился. Он видел Полумну вчера, видел!       Кто-то окликнул его, но Гарри не повернулся на голос. Чуть не запнувшись, он развернулся и побежал прочь, стремясь унять бешено бьющееся сердце.