Лабиринт

Не сразу Рокэ замечает пробежавшую между ними кошку. У их кошки золотые глаза и светлая шерсть. Рокэ кажется, что он видит тонкие светлые линии у Дика на плечах. Их хочется снять, провести ладонью по темной ткани. Смять и прижать. Мой, мой, мой! У вредной кошки есть имя. А л ь д о. Слишком часто оно звучит теперь в их уютном мирке. А л ь д о - то, А л ь д о - другое. Я-сегодня-задержусь - Рокэ слышит только: А л ь д о. Следующим выстрелом - белые рубашки Дика. А л ь д о сказал, что Ричарду идёт. Рокэ сидит одиноким вечером над чашкой шадди. Он думал - всё теперь будет хорошо. Могло же ему раз в тридцать семь лет улыбнуться счастье? Да, он думал так про каждое свое чувство, но с Диком уютное это счастье казалось настоящим. Рокэ думает: пусть. Дик устал от его мрачности, устал, что видятся нормально они только по выходным, устал, что Рокэ всегда решает куда они идут и что будут смотреть. С А л ь д о легче смеяться, о, Рокэ слышал их телефонные разговоры, с А л ь д о Дику ближе, теплее, искреннее. Ричарду легче будет с ним. Житься, дышаться. Дик возвращается ночью, целует в висок и даже не замечает, что Рокэ не тянется его обнять. Сетует Рокэ, что тот не спит. Небрежное "С кем гулял?" застревает у Рокэ в горле - он знает с кем. Дик, попорхав ещё немного по кухне, пошумев в ванной, идёт спать, бросив небрежное "Приходи". Рокэ всё сидит над пустой чашкой из под шадди. В третьем часу ночи Ричард выползает из спальни, сонный и настороженный, садится напротив. "Что-то случилось?" Ты случился, смешной встрёпанный мальчик. Зачем ты со мной случился? Рокэ не хочет жаловаться, не хочет говорить о своих подозрениях, боясь заметить в любимых серых глазах, что прав. Дику нужно спать, завтра рано вставать, Рокэ молчит, не зная как отвечать. "Знаешь, так родители в детстве делали. Молчали и губы вот так поджимали. Я должен сам догадаться где накосячил? Я в это наигрался, вот так!" Дик показывает черту на горле и тряхнув головой спрашивает "С тобой так не делали?" Хочется зажать глаза ладонями, чтобы он не увидел стыдных капелек в уголках глаз. У Рокэ в мыслях не было наказывать Дика молчанием, он ведь решил уже, что сам виноват, задушил заботой, обделил вниманием... Рокэ переводит взгляд в окно, избегая смотреть Ричарду в глаза. "Иди спать. Всё в порядке." - отвечает единственное на что его хватает. Дик встает. "И вот так тоже. Мама говорила - я не обиделась. А на что она не обиделась, догадайся сам!" Под утро, измаявшись окончательно, Рокэ приходит в комнату. Ложится рядом с Диком, тыкается в теплый загривок. Тот в ответ обнимает в полусне, переплетает их пальцы и все страхи кажутся дурным сном. Просыпается Рокэ один, но простынь рядом ещё тёплая, с кухни тянет шадди, что-то лёгкое еле слышно играет по радио. Почти хорошо, почти спокойно. На кухне Ричард говорит по телефону и в один момент снова так нежно тянет свое А л-л-л ь д о, что удержаться и не грохнуть крышкой шаддимашины смог бы, наверное, разве что, святой. Дик оборачивается, заканчивает разговор, пообещав "потом позвонить", откладывает трубку и смотрит на Рокэ прямо. Чему ты так удивляешься, все же ясно. Ясно и так, без слов и тебе, и мне. И пусть Рокэ не нарочно, не привлекал специально внимание, просто что-то в нем вдруг сломалось настолько, что вбитые с детства понятия о "недопустимом" и как не должно вести себя, и уж, тем более, что таким образом не подобает показывать обиду, вдруг рассыпались в мелкие осколки. И нестерпимо хочется шарахнуть ещё и дверью или разбить чашку, прямо грохнуть о плитки пола. Через секунду уже за свое желание стыдно и обжигает стыдом, но и сил отвернуться нет. - Рокэ, я сказал тебе - я не буду играть в эти шарады. Хочешь о чем-то поговорить, что-то обсудить - говори. Мы же решили разговаривать, если что-то не так, помнишь? Нечего здесь обсуждать, милый мой, хороший может-уже-не-мой, с горечью думает Рокэ. Что же здесь обсуждать? Они стоят близко-близко и Рокэ вдруг хочется взять Дика за руку и поправить ему кольцо на пальце, вечно оно перекручивается камнем чуть в сторону. Он позволяет себе это сделать, а потом сжать его пальцы, но даже на такое важное сейчас, единственно важное "я люблю тебя" не хватает слов. Если бы он мог, он сказал бы "ты мне нужен". И "неужели ты не знаешь, как ты мне важен?" Дик прижимается сам, обнимает за талию. - Ладно, последний раз, - вздыхает он, - Ты что... Серьезно ревнуешь? К Альдо? Рокэ молчит, но не сдерживает вздох облегчения. Это ответ и вопрос, и просьба разубедить. Дик бросает "Глупый" и утыкается ему в шею. Шадди остывает, они молчат, обнимаются, а после Ричард просит "Скажи хоть что-нибудь, Рокэ. Я как с Русалочкой живу последние сутки". Рокэ молчит, молчит, молчит... Но когда тишина становится звенящей, начинает читать стихи. Всё, что вспоминает подряд. Хрипло, частя, с выражением и речитативом. Лишь бы не бередить только утихнувшее сердце. Не вспоминать. Не спрашивать с ноткой истерики "Я тебя потерял?" На стишках о барашке, Дик смеётся. Закрывает ему рот поцелуем, наново благословляя молчание. Вечером Дик говорит "Надо вас познакомить. Вы понравитесь друг другу, я уверен!" Рокэ прекрасно знает: они с Альдо друг другу н е п о н р а в я т с я.