Горькая

Андрей, на самом деле, выглядел крайне удрученным, Александр прекрасно знал причину их встречи, и поэтому ждал, пока Жданов первым начнет диалог. - Как там Катя? - Андрей начал уж сильно издалека, - Я знаю, что сегодня она отправилась в больницу, что-то случилось? - Нет, все хорошо, - теперь Воропаеву кажется, что пригласить Жданова прогуляться в парке, было действительно хорошей идеей. Во-первых, при всем желании здесь не было лишних ушей, а во-вторых, можно было погулять в тишине, если кто-то из собеседников решит призадуматься, - у нее это плановый осмотр, поэтому все более чем в порядке. Но, ты же не ради Кати меня сюда пригласил, в самом деле. - Нет, не ради нее, - Андрей качает головой, а потом добавляет, заставляя Александра снова вздохнуть, - а как там Денислам? - Слушай, вот никогда не поверю, что ты так о нем заботишься, - Воропаев смеется вполне искренне, - у вас с ним не самые лучшие взаимоотношения. - В человека стреляли дважды, думаю, что я могу засунуть в задницу некую свою нетерпимость, хотя бы на короткий срок, - логика в словах Жданова есть, но верится в это с трудом. Александр кивает. - С ним все хорошо, Кристина от него практически не отходит, думаю, как бы парадоксально это не звучало, но, эта ситуация помогает решить многие их проблемы, - он припоминает взволнованную и восторженную старшую сестру. Кто знает, может быть, храбрость ее супруга помогла ей дополнительно разглядеть его. Воропаеву бы этого очень хотелось. Во-первых, он слабо представлял кого-то другого рядом с Кристиной, Ден был готов терпеть ее прихоти, выполнять ее пожелания, закрывать глаза на ее глупости, а во-вторых, рядом с ним она действительно могла чувствовать себя в безопасности. Он бы никогда не позволил себе принуждать ее к чему-либо, а учитывая то, как долго он ее ждал, в его терпении сомневаться не приходилось. - Возможно, следовало и меня подстрелить, - хмыкает Андрей, - может быть, и мои проблемы решились бы как по взмаху волшебной палочки? - Ты особо-то не обольщайся, и тут волшебной палочкой никто не пахал, - усмехается Александр, - я просто говорю то, что вижу, да и Кира далеко не Кристина. - Я знаю, что Кира не Кристина, и это, слава Богу, - Жданов срывает листок с дерева, принимаясь покручивать его в руках, - да и мы с Кирой поговорили, решили некоторые вопросы, жаловаться мне не пристало. - Тогда, почему ты жалуешься? - на самом деле Александр не собирается его задевать, просто так получается. Жданов, совершенно по ребячески, показывает ему язык. А что, здесь это сделать можно, никто не видит, никто не заметит, никто не расскажет, и не осудит. Они продолжают движение вперед, и Воропаев дает Андрею немного времени. - И ничего я не жалуюсь, - после длительной паузы ответ на вопрос звучит немного странно, но Воропаев решается не комментировать это, - во-первых, я имею полное право немного поныть, я тоже человек, я тоже слаб, а во-вторых, я просто уперся головой в стену. Оказывается, что кроме работы у меня ничего и нет. Я думал, что, возможно, Кира отдохнет, и мы сможем как-то… ну, знаешь… сначала… - Андрей, Кира не хочет сначала, - Александр ловит себя на том, что фактически уговаривает Жданова, он только кивает. - Я понимаю, - Андрей срывает очередной лист, и принимается его расчленять. - Нет, ты не понимаешь, - говорит Александр, на этот раз куда увереннее, - главная проблема в том, что Кира до сих пор тебя любит, искренне, как и тогда, когда ты ушел от нее к Кате. Но, она понимает, что ты не испытываешь к ней того же, и скорее всего испытывать не будешь, как бы ты ни старался себя заставить. Она не готова на суррогат отношений, больше не готова, не будь к этому готов и ты. Они снова молчат, но на этот раз Воропаев замечает, что Жданов погружается в глубокую задумчивость. Александру даже кажется, что он ошибся в своих предположениях и, возможно, Андрею и правда просто нужно с кем-то поговорить. Но, Жданов все-таки собирается с мыслями. Он отбрасывает от себя остатки листка. - Насколько уверенно Аркадий держит руку на пульсе дела Романа? - спрашивает Жданов это осторожно, едва ли не стыдливо, словно ожидает, что Воропаев должен взорваться праведным возмущением. - Думаю, не меньше чем всегда, - довольно честно отвечает Александр, - ты пойми, Роман, уже не первый раз перегнул все возможные и невозможные палки. Здесь замять и вытащить не выйдет ну никак. А то, что он был еще и под дозой, - Воропаев качает головой, - это работает как отягчающее, но никак не оправдание. - Я говорил с его адвокатом, - Жданов снова тянется за очередным листом, нервничает он не просто явственно, а еще и ощутимо. Его дрожь передается даже Александру, словно распространяется по парку воздушно капельным путем, - он говорит, что можно частично списать эту выходку на его… неадекватность. Понимаешь, невменяемость на фоне зависимости от наркотических препаратов. - А он, и правда, был зависим? - Воропаев уже готов корить себя за невнимательность. Он вздергивает брови вверх, силясь вспомнить, показывал ли Малиновский признаки зависимости, но его сознание отказывалось дарить ему хоть минимальные факты. - Нет, - качает головой Андрей, - никогда, правда, никогда. Ну, может, покуривал травку время от времени, это было. Но ничего серьезного, ни со мной, ни без меня, - Александр смотрит на него весьма скептично, но он только отмахивается, - нет, нет и еще раз нет. Я знаю, что ты думаешь, что я и остальных финтов не замечал за ним. Но, шила в мешке не утаишь. Ну, согласись, что зависимость такого рода скрыть невозможно. Согласись. - Согласен, - кивает Воропаев, замечая, что мысль о том, что Андрей мог не заметить о друге нечто такое, была для него практически невыносима, - я больше тебе скажу, что я тоже не заметил в нем абсолютно никаких признаков зависимости, или неадекватного поведения, ну, кроме его обычного идиотизма. - Это ты меня сейчас так успокаиваешь, - Андрей улыбается, но Александр отрицательно качает головой, - я по факту тебе говорю, я, правда, ничего такого не заметил, поэтому я и удивился, что адвокат считает, что у него получится протянуть эту версию. Или ты хочешь сказать, что Малиновский подтвердит свою якобы зависимость? - он выгибает брови в неверии, но, Жданов кивает. - Я виделся с ним, правда, один раз, больше мне не позволили. Да и, как я понимаю, Роман сам этого не хотел, - Андрей делает паузу, и Александр предполагает, что продолжения не будет, но, тем не менее, он продолжает, - Малиновский в тюрьме не выдержит. Я даже не представляю, кто там может выдержать. А если у них получится доказать, что все это получилось на фоне наркотической зависимости, его отправят на принудительное лечение в закрытую клинику. Денег на это у него достаточно, конечно, он будет под присмотром нашей доблестной милиции. После лечения он все равно должен будет отсидеть оставшуюся часть положенного срока. Но, возможно, за это время, он сможет подать на амнистию или что-то вроде того… - Ты мне сейчас зачем это все рассказываешь? - Воропаев ощущает, как под кожей начинает расплескиваться злость, - Андрей, я понимаю, что Роман твой друг, и ты ощущаешь и свою вину, и вообще думаешь, что ты был просто обязан его спасти, но это так не работает. Он стрелял в Катю, понимаешь? В мою беременную жену. И в твою бывшую, я стесняюсь напомнить. И если ты ищешь во мне поддержку, то… - Я не ищу поддержку, я даже понимания найти не пытаюсь, - Жданов прерывает его, вздыхая, - я просто рассказываю тебе о планах адвоката Романа, и хочу, чтобы ты знал, что я буду помогать ему добиться именно этого. Я думаю, что ему будет куда как полезнее поработать с психологами, взглянуть на свою жизнь под другим взглядом, чем реально оказаться за решеткой и больше никогда не вернуться к нормальной жизни. В конце концов, он ведь никого не убил! - Господи, Жданов, да ты меня просто поражаешь! - Воропаев даже голос повышает от шока, - он никого не убил не по собственному выбору, он не сделал этого только чудом! Ты понимаешь? Сущим везением, - Александр выдыхает, стараясь нормализовать тот всплеск внутри. - Понимаю, - неохотно признает Жданов, потирая шею, - просто… я думаю, что это он от отчаяния. Если бы он не дернул этой дряни, у него на такую гадость никогда бы духу не хватило. Я ни за что не поверю, - он останавливается, чтобы вдохнуть полной грудью, - я ни за что не поверю в то, что он собирался реально ее убить. У него же все смешалось в голове от той дряни, которую он принял. - Он уже на совершенно трезвую голову рассуждал о том, что собирался стрелять в Катю, понимаешь? - конечно, при этих заявлениях Воропаев лично не присутствовал, но на чашку кофе Марка Иванишина вытащил. Заодно и поболтали. Там, Александр, правда, не для протокола, ввел капитана в их ситуацию с ЗимаЛетто. Совсем немного, но этого было достаточно для того, чтобы Иванишин обрисовал и дополнил недостающими деталями многие моменты. - Да знаю я, - отмахивается Жданов, - но, что ему остается, кроме как признаться? Он же замечательно помнит, что было у него в голове, когда он пришел к вам… когда он пришел. Я знаю, что это его нихрена не оправдывает, я просто… - он прикусывает губу, а потом продолжает, - давай положим это так. Если Романа будут лечить, не от мнимой зависимости, а от того, что у него там, в мозгах, повернулось, это даст ему шанс вернуться в этот мир адекватным. А если он окажется за решеткой, то… то на нем можно будет поставить крест. Спроси у того же Бойко, спроси, какими выходят люди после тюрьмы. Он скажет тебе то же самое. Слово в слово. - Скажет, - не отрицает Воропаев, прекрасно припоминая искренне возмущение Марка относительно того, что им, богатым, не живется спокойно. Что теперь Роман может поставить на жизни самый настоящий крест, - но, что это должно поменять для меня, с чего-бы я должен проявить великодушие? - Ты лично ничего проявлять и не должен, - как-то слишком торопливо обращается к нему Жданов, и Александр понимает, что именно сейчас и прозвучит та самая просьба, - я знаю, что, на самом деле, ты совершенно не заботишься о том, как движется его дело. Оно весьма… резонансно, и спустить его на тормозах и так не получиться. Роман все равно получит… получит заключение, просто, где и как, это уже вопрос. Но, я знаю, что Данилевский не хочет отпускать эту ситуацию из своих рук. И, насколько я знаю его упорство, он собирается закатать его по полной. Я пробовал поговорить с Аркадием лично, но, ни к чему хорошему мы не пришли. Он вцепился в Малиновского мертвой хваткой. И я просто не верю, что он отступится сам, потому, что ему надоест. Я прошу тебя, ну отговори ты его! Тебя же он послушает, для тебя он все что угодно сделает, - в голосе Жданова слышится буквально отчаяние. - Я же не прошу, чтобы ты позволил его выручить. Не пытаюсь помочь ему избежать наказания. Я просто пытаюсь ему помочь… спасти его от возможности упасть еще ниже. - Ладно, - вздыхает Воропаев, - я ничего тебе не обещаю, но я поговорю с Аркадием. Но, учти, я не собираюсь тебе помогать выручать Малиновского, я хочу помочь тебе с твоим чувством вины, не более того. - Спасибо, - Андрей выдыхает это вполне искренне. Они идут дальше молча, просто наслаждаясь тишиной прекрасного парка. Воропаев прислушивается к легкому пению птиц, шелесту деревьев, которые создают ни с чем несравнимый шум. Почему-то безумно хочется оказаться в лесу, в окружении только природы и больше никого. Да, нужно организовать такой выезд - он, Катерина и больше никого. Это было бы идеально. Жданов тоже думает о чем-то своем, но морщина на лбу у него разглаживается, словно дышать ему стало гораздо легче. Александр косится на него, с понимающей улыбкой, за это время на них свалилось столько всего, что не только ему и Кате нужно было отправиться в лес, но и Андрею. Правда, с немного другими координатами, и подальше. Жданов замечает его взгляд, чуть вздергивает брови в удивлении, а потом спрашивает. - Слушай, а ты не знаешь, там, у Киры с этим Мишенькой все серьезно? А то, - он потирает шею, - у меня такое ощущение, что я на этом Борщове некую карму отрабатываю, понимаешь? - Понимаю, - усмехается Воропаев, - но, насколько я знаю, у Киры с ним исключительно дружеские отношения. Так что… - А ты уверен? - вдруг подкалывает его Жданов, - что у них там просто дружба, а то вдруг твоя сестренка решила, что из огня да в полымя это хорошая идея, а? Александр смеривает Андрея тяжелым взглядом, затем вздыхает, отворачиваясь. Парк прекращает радовать его столь сильно, а смех Жданова откровенно раздражает. - Заткнись, Андрей, - все-таки выдавливает он сквозь зубы, лучше заткнись.

* * *

Александр следил за тем, как Катерина сушила волосы огромным махровым полотенцем насыщенно рыжего цвета. “Для лисицы” гласило на открытке, которую Кристина приложила к комплекту полотенец, и такому же рыжему халату. Решилась на такой подарок старшая Воропаева от того, что увидела, что Катя постоянно щеголяет по дому в халате Александра. Кате подарок понравился просто безумно, она радовалась мягким пушистым полотенцам как ребенок, и в тот же вечер утащила супруга в душ, чтобы опробовать их в действии. Подарком она осталась более чем довольна, да и Воропаеву не было причин жаловаться. Правда, ему больше понравилось принимать душ с любимой женщиной, а потом медленно вытирать ее после него, чем сами полотенца, но подарок он оценил по достоинству. Единственной вещью из подаренного комплекта, которой Катерина отказывалась пользоваться просто наотрез, был халат. Она прекрасно чувствовала себя в его привычном зеленом облачении, и расставаться с ним не хотела совершенно. Сейчас он наблюдал за тем, как она проводила полотенцем по волосам вверх вниз, и практически мечтательно улыбаясь. - Ты чего? - немного удивленно спрашивает она, замечая его взгляд, - что-то не так? - Все так, все слишком так, - кивает головой Александр, - ты просто очень красивая, и я не могу перестать любоваться, - честно признается он, наслаждаясь тем, как она неудержимо краснеет. Это он любит в ней больше всего - искренность, не наигранность. Она отбрасывает в сторону полотенце, поправляя халат. - Скажи мне честно, - Катя прикусывает нижнюю губу, - ты так сильно любишь меня смущать, или у тебя это получается само собой? - Получается само собой, потому, что я люблю тебя смущать, - довольно отвечает он, протягивая к ней руку, предлагая пересесть к себе на колени. Что Катерина проделывает с огромным удовольствием. Она прижимается к нему теснее, потираясь носом о его щеку, а затем принимается оставлять короткие поцелуи на его скуле. - Саша, любимый, родной, - шепчет Катерина ему нежно, ласково, буквально на грани слышимости, - теперь все будет хорошо? Просто скажи мне, что все будет хорошо. - Конечно, - он поворачивается к ней, коротко целуя его в губы, - теперь все будет хорошо. Теперь все будет так, как нужно! - Так как нужно, - Катя удовлетворенно выдыхает ему в губы, - как нужно, - он опускает руку на ее животик, поглаживая. УЗИ, да и все остальные анализы в том числе, показывали исключительно положительные результаты. Их малыш рос здоровым, и у него будет не менее здоровая, счастливая и довольная мама, и... отец. Отец у него тоже будет, этот самый отец теперь будет себя беречь, беречь ради своей женщины, своей семьи. Он привлекает ее для поцелуя еще раз, просто потому, что ему нужно выплеснуть весь тот страх и нежность что скопились в нем за долгое время. - Я люблю тебя, - говорит он ей, завершая поцелуй, и заглядывая в чуть затуманившиеся глаза супруги, - как же я люблю тебя, Господи, не могу тебе передать. - А ты не передавай, - смеется Катерина, едва касаясь кончиками пальцев его лица, - ты просто люби, а я все буду знать, буду чувствовать, буду верить. - Ты мне сейчас буквально обещаешь мне верить всегда-всегда? - он поглаживает ногу супруги мягко и игриво, чуть забираясь пальцами под полу халата. - Я твоя супруга, - Катерина довольно улыбается, чуть сильнее приоткрывая халат, тем самым открывая доступ рукам Александра к своему телу, - разве я не должна тебе верить всегда-всегда? - она смотрит на него с хитринкой, чуть поигрывая бровями. Воропаев довольно скалится. Нет, все-таки Кристина права, она лисица, как есть лисица. Он прижимает ее к себе сильнее, стараясь при этом быть максимально осторожным. Александр медленно скользит носом вдоль ее шеи, наслаждаясь легкой дрожью, что проходит по ее телу. Он ласково касается губами ее кожи. - Ко мне заходил сегодня Аркадий, - делится Катя, томно вздыхая, - выглядел он более чем довольным, хотя, я думала, что он расстроится. - Расстроится? Почему он должен был расстроиться? - Воропаеву приходиться оторваться от такой нежной кожи, - да, Данилевский сел с адвокатом Малиновского за стол, но по своей воле. Я его об этом не просил, просто рассказал, что так угнетает Андрея во всей этой ситуации. Аркадий решил помочь. - А тебя… - Катя прижимается немного сильнее, - а тебя не беспокоит, что Роман выйдет из этой больницы и попробует… потом еще раз… - Катюш, ты, наверное, не понимаешь, как будет выглядеть… лечение Малиновского. Аркаша договорился с адвокатом на своих условиях. Ты что, Данилевского не знаешь? - Знаю, - неуверенно отвечает Катерина, - но, ты знаешь, я ни о чем его не расспрашивала, я просто… - Ты просто решила себя накручивать, - улыбается Воропаев, продолжая ее при этом очень нежно поглаживать супругу, - это на тебя совершенно не похоже, чего это ты решила отказаться от формальной логики в пользу чистой паники? - Я… - она хмурится, недовольно поджимая губы, - я просто… ты специально? - она хлопает его по плечу, - ты злишь меня для того, чтобы я перестала бояться? - На самом деле, я делаю это для того, чтобы ты захотела разобраться, а не думать о том, что будет, если, - Александр тянется, чтобы получить от нее свой законный поцелуй, и буквально урчит, когда Катя отдается этому процессу с явным удовольствием. Но, все хорошее нужно заканчивать. Во-первых, и дышать когда-то нужно начинать, а во-вторых, нужно все-таки приоткрыть Катерине те карты, с которыми в этой игре остался Данилевский. - Я с тобой забываю, что какие-то проблемы существуют в принципе, - делится Катя, выглядя расслабленной и довольной, - ты мое личное успокоительное средство. - Ну вот, - смеется Воропаев, пытаясь состроить обиженный вид, - раньше я был возбудителем, а теперь успокоительное, по-моему, ты понижаешь меня в звании. - Дурак, - она снова шлепает его рукой, и целует, чтобы доказать обратное. Александр даже жалеет, что подначил ее. Им нужно закончить поднятый вопрос, чтобы окончательно развеять Катины сомнения, а вместо этого у него поднимается кое-что другое. Катерина ощущает его растущий интерес и довольно скалится, она даже принимается недвусмысленно ерзать, заставляя его шипеть, прикрывая глаза. - Стоп, - приходится ее зафиксировать на своих коленях, - давай сперва договорим, а потом мы закончить другие наши… Господи… дела, - он снова прижимает ее теснее, - ну не ерзай ты, имей же совесть! - Все, не буду, - смеется Катя, все-таки замирая, она закидывает руки ему на шею, - поделись со мной, что такого тебе рассказал Данилеский, о чем не поделился со мной. - Аркадий пристал на… учреждение закрытого типа с двумя условиями. Первое, учреждение подбирает он, и второе, так как Романа на время должны будут признать недееспособным, так как он будет проходить лечение, Аркадий становится его поверенным. Он будет распоряжаться всеми активами и финансами Романа, до его выхода из этого места. - Я не думаю, что его признают невменяемым, - сомнения в Катином голосе более чем достаточно, - для этого он должен создать гораздо большую проблему, а я на это не готова. Но, я так понимаю, там есть свои условия? - Правильно понимаешь, недееспособность это неправильный подбор термина. Скорее, на это время у Романа должен быть… опекун. Тот, кто будет вести его дела. Данилевский подходит на эту роль идеально, - Воропаев скалится, - по крайней мере, сам Аркадий думает именно так. - Я все-таки думала, что поверенным Романа, в таком случае, станет Андрей. Какие бы отношения у них не были сейчас, но дружба и доверие… Я думаю, несмотря ни на что, Малиновский ему доверяет. Поэтому, я не понимаю, как у Аркадия получилось все это провернуть, - Александр замечает, как по лицу супруги пробегает волна задумчивости. Да, вот такой собранной он любил ее еще больше. Невероятная женщина. - Я думаю, Данилевский согласился бы, чтобы Андрей стал поверенным Романа, если бы последний не слыл таким манипулятивным засранцем, - пожимает плечами Воропаев, - ты пойми, Малиновский, зная, что все его деньги находятся в руках у Жданова, тут же найдет способ, чтобы получить их на руки, и если не выйти быстрее то, по крайней мере, сделать свою жизнь максимально комфортной. - А Аркадий не хочет ни первого, ни второго? - не то спрашивает, не то сама отвечает на свой же вопрос Катерина. Александр только кивает. - Данилевский искренне хочет, чтобы Роман получил все сполна, но при этом, не нарушая морально-этических принципов, о которых так беспокоится Андрей. И поверь, если Аркадий вбил себе что-то в голову, он это обязательно выполнит. - Ты веришь, что Роман может выйти после этого совсем иным человеком? - Катерина преисполнена сомнением, и Воропаев отрицательно качает головой. - Нет, я думаю, он выйдет тем же, кем туда и войдёт, - он поглаживает её волосы, пропуская пряди сквозь пальцы, - но, я знаю что даже после того как он выйдет, в его голове красной ниткой будет гореть одна единственная мысль - никогда не приближаться к нашей семье. - Это очень обнадеживает, - супруга вдруг прикусывает губу, переходя на игривый лад, - с этим мы разобрались, а как относительно нашей второй поднятой проблемы? - она ерзает у него на коленях, явно демонстрируя свой интерес. - Сейчас мы с этим разберемся, не волнуйся, - довольно произносит Александр. А Катерине приходится снова идти в душ.