Горькая

- У нас через два дня свадьба, а ты спокоен, словно ничего особенного не происходит, - Катя перевернулась лицом вверх, принимаясь поглаживать живот, который начинал потихоньку округляться, - тебе что, все равно как пройдет это безобразие? - Ты же сама говоришь, что это безобразие, с чего бы мне переживать, как оно пройдет, - Воропаев улегся на бок, присоединяясь к поглаживанию ее животика, - он сдвинулся чуть ниже, чтобы можно было прислонить к нему ухо. - Саша, что ты делаешь? - Катерина звучит более чем удивленно, она принимается почесывать ему затылок ноготками, - что ты собираешься там услышать? - Ну, надеюсь, что мой сын постучит мне оттуда лапками, - он принимается шуршать ухом по ее коже, оставляя поцелуи то тут, то там. - Мне не хочется тебя расстраивать, - уверяет его супруга, - но у него там еще и лапок особенно нет, так что, никто тебе пока стучать не будет. - Зря, я хороший, - обращается Александр к животу Катерины, - я бы даже сам себе постучал, если бы мог, - он щекочет носом кожу возле пупка, заставляя ее смеяться. - Себе постучал или настучал? - уточняет она сквозь довольный смех, - а то я, уже за один твой договор с Бойко, была готова настучать тебе по первое число! - Твоя мать очень злая женщина, - говорит Воропаев полушепотом, получая легкий подзатыльник, - вот, она еще и дерется. Тяжело нам будет с ней, ой, как тяжело. - Серьезно? - Катя дергает его за кончик уха, заставляя поднять голову, и, наконец, посмотреть ей в глаза, - если я такая невероятно плохая, то, что же ты со мной живешь, - Воропаев замечает смешинки в ее глазах, несмотря на серьезность тона. - Я живу с тобой в удовольствие, - заверяет он ее, снова целуя ее живот, - но это не отменяет того, что ты злая женщина, но, меня все устраивает. Тебя же устраивает, что я засранец? - ее пальцы снова зарываются в его волосы, принимаясь поглаживать кожу головы, и он буквально урчит под Катиной лаской. - Конечно, меня все устраивает, - она улыбается довольно, ласково, принимаясь поглаживать его щеку, - засранец там или нет, но ты мой, ты только мой. - Твой, - соглашается Воропаев, чуть поворачивая голову, чтобы поцеловать ее ладонь, - чьим же еще я могу быть? - она проводит указательным пальцем вдоль спинки его носа, а потом очерчивает линию губ. - Ты всем нужен, но только у меня на тебя все права - фактическая монополия, - Катерина произносит это довольно, - так что, ты мог бы стать чьим угодно, но ты мой. - Твой, - снова подтверждает Александр, - и твоим останусь, - он подтягивается на руках, чтобы поцеловать ее в губы, - тебе чего-то хочется? - Ага, - признается Катя, поглядывая на часы, - пломбира хочется, такого, правильного и настоящего, между вафельками, - она прикрывает глаза и вздыхает, - но мы его искать не поедем. Во-первых, потому, что такого пломбира больше нет, а во-вторых, сейчас слишком поздно для таких поездок. - Ты думаешь, что я никогда не выезжал так поздно? - смеется Воропаев, чуть приподнимаясь, но она удерживает его на месте. - Я знаю, как поздно ты мог ездить, как часто ты возвращался домой ночью, но со мной ты не будешь этого делать, - она охватывает его лицо двумя руками, - не будешь. - Ты что, до сих пор за меня боишься? - Александр спрашивает это совершенно серьезно, без тени смеха, даже немного напряженно. Если Катерина будет постоянно бояться всего, то, возможно, придется выбирать другую страну в пользу ее спокойствия. Как бы ему ни было жаль Андрея, в таком случае он просто забудет о ЗимаЛетто и увезет жену прочь от всех плохих воспоминаний. - Я всегда за тебя боюсь, - кивает Катя,- ровно с того момента, как осознала, что ты постоянно вляпываешься в какие-то неприятности. Но, я готова терпеть это напряжение вокруг нас, потому, что это часть твоей работы, часть твоей жизни. А вот рядом со мной, я буду делать все, чтобы ты был в безопасности. - Ты еще начни меня в вату заворачивать, - фыркает Воропаев, все-таки выбираясь из ее объятий. Катя поднимается следом. Они принимаются одеваться не сговариваясь. - И начну, если мне это покажется целесообразным,- фыркает она в ответ, и раздраженно вздыхает, когда привычная рубашка не застегивается на ее груди. Александр едва сдерживает улыбку, наблюдая, как два непослушных, налившихся холмика совершенно не желают помещаться в привычной одежде. - Не вижу ничего смешного,- строго говорит она, замечая его взгляд. А потом протягивает руку, - давай сюда свою рубашку, - Воропаев отдает ей желанный предмет одежды, совершенно не споря. Он с наслаждением следит, как его супруга заворачивается в его рубашку, удовлетворенно принюхиваясь. На этот раз она преуспевает, заправляя ее в специально купленные джинсы с учетом ее временных особенностей фигуры. - Тебе очень идут мои рубашки, - самодовольно замечает он, выбирая себе одну из свежей выглаженных, - ты в них выглядишь просто потрясно. - Скоро я и в них влезать не буду, - Катя смеется, не без удовольствия наблюдая, как Александр натягивает джинсы, - теперь я, по крайней мере, знаю, почему ты не носишь их постоянно. Это выглядит слишком… аппетитно. - Я их не ношу постоянно, потому, что они не входят в официальный дресс код, - он принимается подкатывать рукава рубашки, открывая предплечья, - и я не думаю, что кто-то обращает внимание… - Юлиана сказала, что у тебя просто отпадная задница, - перебивает его Катя, буквально заставляя Александра подавиться собственными словами. - Что-что Виноградова сказала? - брови его подскакивают высоко вверх, и он принимается опускать их буквально усилием воли. - Ну, - Катерина почесывает затылок, явно испытывая легкое смущение от того, что она только что сказала. - Юлиана говорила это на одном из вечеров. Я еще тогда… мы с тобой не… ну, ты понимаешь? - Ага, - кивает Александр, стараясь не слишком сильно скалиться, - тогда ты как раз была замужем за Андреем. Давай, ближе к Виноградовой, мне прям очень интересно. А то в последнее время она готова была пристрелить из своего зонтика. - У тебя есть костюм с кремовым пиджаком, - услужливо продолжает историю Катя, и на тебя тогда официантка пролила бокал с вином, просто на него, и тебе пришлось его снять и щеголять просто в рубашке и брюках. А тебя таким видели крайне редко, понимаешь? Это выглядело словно… неприлично! И эти брюки на тебе… они так хорошо обтягивали… ну… - она становится буквально пунцовой, а потом выкрикивает, словно оправдываясь, - на тебя тогда все смотрели, Господи, ты, Боже мой! И у тебя задница реально была такая… Юлиана не удержалась и прокомментировала. - А что тогда подумала ты сама? - Воропаев делает несколько шагов к супруге, принимаясь поправлять ей воротник рубашки. - Я тогда была замужней дамой, - она чуть вздергивает подбородок самодовольно, глаза ее искрятся смехом и вызовом, - я тогда думала, что ты редкий шельмец. - Только это? - пальцы его скользят к пуговицам на рубашке, минус одна, минус вторая, вид на аппетитную, налитую грудь открывается буквально будоражащий. А может ну его этот пломбир? Он завтра целый холодильник ей затарит. - А еще то, что ты очень красивый мужчина, - она хлопает его по руке, снова застегивая пуговицы на рубашке обратно, - и мне не понятно, почему рядом с тобой не было женщины, которая бы была тебе под стать. - И какая женщина могла бы быть мне под стать? - Воропаев выгибает бровь, внимательно глядя Катерине в глаза. Она сперва поджимает губы, словно не собирается отвечать, но затем решается. - Тогда мне казалось, что возле тебя должен быть кто-то гордый, надменный, резкий, и, обязательно, просто стопроцентно, прекрасный. Это должна была быть женщина, при виде которой все бы теряли дар речи, такая… особа королевских кровей, знаешь? - А что ты думаешь по этому поводу сейчас? - ему крайне любопытно послушать ее размышления, понять, что для нее было действительно важным тогда, как изменились ее суждения. Он не искал в этом подтверждения ее любви, ему, правда, было интересно. Александр чуть склоняет голову к плечу, присматриваясь к Катерине. - А сейчас я думаю, что тебе плевать на всю эту наносную мишуру, Воропаев, тебе рядом нужен человек не для того, чтобы играть на публику, а для того, чтобы любил тебя беззаветно, нежно и… - он впивается в ее губы жадным поцелуем, не позволяя ей договорить. Катя смешно взвизгивает, явно не ожидая такого подвоха. Но, тем не менее, отвечает ему с явным удовольствием. Когда он разрывает поцелуй, она выглядит совершенно обескураженной и счастливой, - ты чего? - Я решил, что мы точно заслужили с тобой полуночное мороженое, - заверяет он ее, поправляя на ней воротник еще раз, - возможно, мы сделаем из этого хорошую традицию, что ты на это скажешь? - Скажу, что после таких поцелуев соблазнять меня нужно не мороженым, а постелью, - смеется она, - в том, что я на тебе повернулась, виноват тот твой ворованный поцелуй у подъезда, - признается ему Катерина, вздыхая, словно вспоминая что-то приятное и болезненное одновременно. - А я даже не знал, что я настолько хорошо целуюсь, - подшучивает Александр, увлекая ее в коридор, где подпирает стену, пока Катерина мучительно выбирает между кроссовками, что выглядит стильно и симпатично, и простыми лоферами, что выглядят немного странно, но точно удобные. - У меня не такой большой опыт в поцелуях, - делится Катя, все-таки отдавая предпочтение лоферам, - но так как целовал меня ты, меня никогда не целовали. - Я был уверен, что ворую у тебя один единственный поцелуй, - пожимает плечами Воропаев, - возможно, это был привкус отчаяния? - Тогда почему этот привкус остался до сих пор? - на этот раз она ждет, пока он выберет обувь. Приходится ей соответствовать и обратить внимание на светлые лоферы. Да, стиль у них хромает на обе ноги на ночь глядя. - Возможно, я до сих пор под впечатлением, что мне с тобой так повезло, - он выпускает ее из квартиры, предварительно проверив, никто ли не ждет их на лестничной клетке. Она выскальзывает, тут же протягивая к нему руку, чтобы переплести их пальцы, и ему на миг кажется, что ее рука дрожит. - И когда ты окончательно уверишься в том, что я твоя и что никуда от тебя не денусь? - они выходят из подъезда, направляясь в ближайший круглосуточный магазин. Александр специально идет медленно, наслаждаясь прогулкой. Боже, он уже и забыл, когда в последний раз выходил куда-то вместе с Катей просто так, без необходимости или спешки. Да, когда они просто спали без обязательств он и то был романтичнее! Ему становится жутко стыдно, что он давно не уделял ей должного внимания, это нужно было срочно исправить. - Ну, наверное, когда ты мне родишь третьего ребенка, я успокоюсь, - обещает он ей, и Катерина совершенно серьезно кивает. Они идут какое-то время молча, а потом она принимается размышлять вслух, о том, что только что рассчитывала в своей гениальной голове. - Я согласна, правда не сразу подряд, а так, знаешь, чтобы через годик или лучше два. Чтобы и разница была не большая, но, чтобы у нас было время немного выдохнуть. У меня в роду ни близнецов, ни двойнят не было, а у тебя? - Нет, - качает головой Александр, - по крайней мере, я такого точно не припоминаю. - Значит, нам не может так повезти, чтобы мы с тобой сгоняли в роддом за двумя сразу. Тогда, мой план вполне себе реален, - она немного хмурится, на автомате касаясь живота, - возможно, придется нанимать няню. Я, безусловно, обожаю мою маму, но, я бы не хотела, чтобы она проводила с внуками двадцать четыре на семь. Так недолго и замену схлопотать, понимаешь? Воропаев понимал крайне слабо во всех этих заменах, переносах внутри семьи и подменах ролей. Это Катя в последнее время читала книги по перинатальной психологии, изучала архетипы и их работу в семье и просто старательно углублялась в тему младенцев и способа их воспитания буквально с первого дня. Но он был готов поддержать любое ее безумие, лишь бы она была счастлива. В магазине Кате решительно хочется всего и сразу. Александр предлагает накупить целый пакет, но она утверждает, что это плохая идея, именно поэтому они зависают у холодильника с мороженым на добрых полчаса. В итоге Воропаев и сам соблазняется на холодную сладость, выбирая себе пломбир, покрытый черничным льдом. Катя косится на его выбор неодобрительно. Ну, правильно, она-то мечтает о чистом пломбире. В итоге она находит то, что с виду напоминает ей желанный десерт. На кассе они нагребают еще разномастные шоколадки, совершенно вредный сок и никому не нужную упаковку тик-така со вкусом клубники, просто потому что Кате понравился ее цвет. А по пути домой, она, то и дело, откусывает от его мороженного, приговаривая, что это совершенно неправильное сочетание, и как он может это есть. Александр не комментирует то, что он, на самом деле, его и не ест, а просто держит, чтобы Кате было удобнее кусать и негодовать относительно вкуса одновременно. Ее собственное мороженное неумолимо тает в ее второй руке, и она жалуется ему на это, показывая сладкие молочные потеки на пальцах. Он облизывает один из них, вызывая у нее довольное хихиканье, поэтому он повторяет это еще раз и еще, пока она не привлекает его поближе, чтобы разделить с ним сладкий, поцелуй. Воропаев с удовольствием отвечает на него, совершенно не заботясь тем, что обе рубашки придется забросить в стирку сразу же по приходу, да и им двоим было бы не кисло отправиться в душ. Ведь ночь прекрасна, а женщина в его руках так желанна, что может быть важнее?

* * *

- Ты из больницы и сразу ко мне? - Александр пожимает руку Андрею, замечая, каким напряженным и недовольным он выглядит. - Я не думал, что задержусь там так надолго, - признается он, растрепав пятерней и без того торчащие в разные стороны волосы. Видно, что сегодня, это было его любимое движение, - это мне еще повезло, что меня согласилась подбросить Кристина. Моя тачка после пулевых ранений теперь будет лечиться еще очень и очень долго, - он усаживается в одно из плетеных кресел, с благодарностью кивая за предзаказанный напиток, - Роману лучше, но я не уверен, что он до конца понимает, что это все не шутки, и что если он не свалит из города по восстановлению, его просто прихлопнут как комара. И я понятия не имею, как ему это донести. А проблема в том, что я мог бы махнуть рукой, не могу, потому, что мне не все равно, - он замолкает после того, как выпалил короткую и емкую тираду, - прости, я, просто, и правда не знаю что делать. Понимаешь? - Думаю, что нет, - честно отвечает Воропаев, - потому что я элементарно не был в твоей ситуации. Но, я постараюсь помочь тебе разобраться с Малиновским… - Давай, ты будешь использовать какое-то другое слово, - кривится Жданов, - а то в последний раз, когда с ним разбирались, ему ногу прострелили. Я до сих пор в шоке, что вся наша милиция под колпаком у таких личностей как Бойко. - Ну, положим, не вся, - философски замечает Александр, - но, это факт, что многие вопросы можно решить звонкой монетой и хорошими знакомствами. - Вот, ты меня совсем не успокоил, - Жданов трет лицо руками, - это же какой-то сумасшедший дом! - Сейчас, ты не доволен, - замечает Воропаев, - а вот когда отвозил машину в сервис, то ты был очень даже не против, что тебе не задавали лишних вопросов, о дополнительных отверстиях в твоем авто, разве не так? - Ты сейчас намекаешь, что у нас двойные стандарты? - Андрей отворачивается, отвлекаясь на красивую, молодую особу, что дефилирует рядом с ними. Неисправимый. Ничему его жизнь не учит, совершенно. - И на них родимых, - соглашается Александр, скалясь весьма плотоядно, - ты ведь хочешь все лучшее, ведь так? Но, когда это лучшее у других, это начинает выглядеть нечестно и неправильно. Так? - Хочешь сказать, что ты не такой? - брови Жданова скептически ползут вверх, - ты уж точно не бессребреник. - Конечно, нет, - соглашается Воропаев, - и я такой, я не просто хочу себе все лучшее, я беру это себе без зазрения совести и получаю это не без удовольствия. Но, я стараюсь не роптать на то, что наша система правосудия не работает, если я сам, своими же руками, шатаю ее время от времени. Честность с собой, крайне важная вещь, честность с другими, в моем случае, роскошь непозволительная. Ведь, если бы мы с тобой были такие правильные, то сдали бы с потрохами следователям и всю ситуацию в ЗимаЛетто, и Маргариту с Кирой, и Романа, ах, да, еще и Стаса до кучи, уж он-то точно парочку другую законов нарушил, пока мне помогал. Но, при таком раскладе, мне тоже нужно сдаваться властям и… - Я понял, понял, - отмахивается Андрей, - мы сами козлы, создающие себе проблемы, и пожинаем мы то, что посеяли. - Очень близко к истине, - кивает Александр, - так что, нам нужно исходить из той реальности, которую мы имеем. - Наша реальность такова, - с готовностью начинает Жданов, - у Малиновского прострелена нога, спасибо большое, что не колено, и есть вероятность, что он не будет хромать. Моя мать сидит на таких мощных антидепрессантах, что порой мне кажется, что она напоминает овощ. Раньше она, время от времени напоминала мне заводную куклу, с этой приклеенной улыбочкой, а теперь она временами бывает такая заторможенная, что даже на меня не реагирует! - Что-то Павел перестарался с лечением, - Воропаев хмурится, - я понятия не имел, что с Маргаритой все так плохо, может… - Не может, - немного раздраженно отмахивается Андрей, но продолжает немного спокойнее, - не может, потому, что это не отец отправил ее лечиться. Она сама пошла к врачу. Ей… ей было очень тяжело, я ведь с ней общаться перестал, да и Кира тоже. С отцом они в последнее время со скандалов не вылезали. Когда она снова решила наладить… контакт, я сказал, что буду говорить с ней, только тогда, когда она выбросит из головы все эти навязчивые мысли относительно тебя и… Короче, она пошла на лечение, но, что-то мне совершенно не нравится его подход. - Если хочешь, то Ден поможет найти другого специалиста, - предлагает Александр, - успокоительные, это, конечно, хорошо, но с ними тоже не нужно перебарщивать. - Не нужно, - кивает Андрей, - это безумие какое-то, - он качает головой, - как Кира? - Насколько я знаю, нормально, - Воропаев отвечает немного уклончиво, даже осторожно, потирая обручальное кольцо, - мы с ней не слишком часто сейчас общаемся. Но, я стараюсь следить за тем, как она там. - Ты что, своим поведением пытаешься ее наказать? - Жданов смотрит на него пристально, буквально в неверии. - Кира же всегда для тебя была светом в окошке, я думал, что ты быстрее найдешь с ней общий язык снова. - Мы и найдем с ней общий язык, - уверенно заявляет Александр, - но сейчас мне не просто, понимаешь, я мог потерять Катерину. Много раз мог потерять, понимаешь? И поставили ее под удар не чужие люди. И мне. И ей. Она хоть и храбрится, хоть и хорохорится, но, ей страшно, до сих пор страшно. Я даже не представляю, как она будет себя чувствовать, когда Маргарита с Павлом появится на свадьбе. Я даже не представляю, как она будет реагировать на Киру! - Катя всегда отличалась сдержанностью, - пожимает плечами Андрей, - ты, правда, зря беспокоишься, она сможет сыграть нужную роль. - А я не хочу, чтобы она играла роль, - отмахивается Воропаев, - я хочу, чтобы Катя чувствовала себя комфортно на своей свадьбе, пусть она и является комедией в трех действиях на потеху публики. - Да будет она счастлива, - Жданов хмыкает, замечая скепсис на лице Александра, - будет, я тебе говорю. Как минимум моя мать не доедет до вашей свадьбы, в таком состоянии отец попросту не выпустит ее из дома. Хотя, я бы ее и одну не оставлял, но, думаю это решаемо, особенно, если мы подберем другого врача. Но, с Кирой разбирайся сам, тут я тебе не советчик. - Кира не может не присутствовать, - Воропаев кривится, словно от зубной боли, - она моя сестра, это будет… неправильно, я не могу ее не позвать. Но это так, отвлечение от основной нашей темы. Ты от меня что хочешь? - Я хочу, чтобы ты помог мне донести Роману, что ему нужно нахрен убраться из города, пока его не убрали на два метра под землю! - Не кричи, - Александр оглядывается по сторонам, замечая интерес людей к их разговору, - я и сам думал над этим вопросом. Думаю, я знаю, как и куда мы сможем убрать Малиновского хотя бы на некоторое время. - Твой тон меня немного успокаивает, - Андрей приосанивается в кресле, - давай, делись своим предложением, а я порадую тебя возможностью своровать твою супругу в свадебное путешествие без вреда для компании. - Звучит, как хорошая сделка, - кивает Воропаев, - слушай сюда, сперва мы…