Горькая

Чемодан казался слишком огромным, когда она принялась складывать в него самое необходимое. Но сейчас, когда Катерина сидела и удрученно разглядывала целую стопку вещей, которая так и не смогла поместиться в него, она испытывала что-то схожее с отчаянием. Александр вошел в спальню в одних пижамных брюках, старательно вытирая влажные волосы полотенцем. - О, ты еще не собралась? - он довольно оскалился, и Жданова взвесила в руке косметичку, которую как раз собиралась пристроить в угол и без того переполненного чемодана. Хороший снаряд или нет? А какова аэродинамика? - Если я этим в тебя брошу, как ты думаешь, у тебя будет шишка? - спрашивает она недовольно, косясь на ухмыляющегося Воропаева. - Если попадешь, то очень возможно, что да, - подтверждает Александр, медленно приближаясь, - но в таком случае, я просто-напросто не дам тебе парочку советов по складыванию дорожного чемодана. Так что ты выбираешь? Сомнительная месть или гарантированная помощь? - Я выбираю никуда от тебя не уезжать, - бухтит Катерина, косясь на мужчину, что как раз оказывается за ее плечом, - почему ты так старательно отсылаешь меня прочь, под таким благовидным предлогом? - Кать, ты же знаешь, что я никуда тебя не отсылаю, - он садится за ее спиной, осторожно обнимая за плечи, словно ожидает, что она в любой момент готова сбросить его руки. Катя откидывается назад, в его объятия, чтобы он притянул ее к себе еще сильнее, - ты вернешься так быстро, как только сможешь. Вы вернетесь. И ты, и Кира - вы обе должны хорошо поработать с японскими партнерами, это сейчас для ЗимаЛетто не менее важно, чем стабилизация компании, которой занимаемся мы с Андреем. Я сам не хочу тебя отпускать, но работа… - Саш, скажи мне еще раз, что все будет хорошо, - она понимает, что эта просьба совершенно абсурдна, но когда он снова и снова повторяет, что все будет хорошо ей и правда становится легче. Ведь каждому человеку хочется верить в лучшее. - Конечно, будет хорошо, а как же может быть иначе, - Воропаев прижимает ее к себе сильнее, принимаясь целовать ее ухо, щекоча своим дыханием, - мы внимательны, осторожны, мы все просчитываем на несколько шагов вперед - Просчитываем, - Катерина прикрывает глаза, уютнее устраиваясь в его руках, - в последний раз, когда вы все просчитывали, Полесов сумел обзавестись парочкой головорезов и вы оба, и ты, и Андрей, открутились только чудом. - Зато сейчас Лерочка прячется где-то по темным углам, так как боится ответного удара, - парирует мужчина, снова принимаясь целовать ее за ухом. - Как бы он не придумал что-то еще, пока прячется там в своей норе, - Катя ощущает, как кожа покрывается мурашками, и Александр тоже это замечает. Он принимается растирать ее плечи широкими движениями своих горячих ладоней. - Никто ничего не придумает, - говорит он уверенным тоном, - никто нас больше не переиграет. Кать, мы подстрахуем друг друга, поверь. - С каких это пор ты готов, чтобы Жданов тебя страховал? - она разворачивается к Воропаеву, оказываясь лицом к лицу, заглядывая его шоколадные глаза. - Я не готов, как и он не готов, чтобы я прикрывал его спину, но сейчас все может сработать только так, и я верю, что это сработает, - в его взгляде непоколебимая уверенность, в его голосе столько силы. - Саша, я люблю тебя, - она касается его щеки, едва касаясь его губ губами, - я очень боюсь тебя потерять… боюсь так сильно, что… - Нет, - он разворачивает ее к себе полностью, позволяя ей обнять себя за талию ногами, чтобы окончательно перебраться к нему на руки, - Катя, нет, ничего такого не будет, я клянусь тебе, чем хочешь, клянусь, тебе не придется ничего бояться. Никогда. - Я не буду, я буду самой храброй, - кивает она, прижимаясь своим лбом к его лбу, - просто позволь мне никуда не ехать, позволь остаться. - Катя, мы это уже обсуждали, это важно для ЗимаЛетто, важно для… - Все это такая блажь, - она сильнее сжимает его плечи, просто чтобы ощутить реальность своего мужчины рядом, - ты просто отсылаешь меня прочь, и я не могу не послушаться, - она качает головой, - я знаю, я все знаю, я признаю, что нельзя иначе. - Я говорил тебе, что я люблю тебя? - Воропаев улыбается ей слишком понимающей улыбкой. Она целует его, нежно и ласково, просто чтобы ощутить его близость. - Сегодня еще нет, поэтому можешь сказать мне это еще пару раз, - говорит Катерина, разрывая поцелуй, и Александр заключает ее лицо в ладони. - Я люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя, - он целует ее коротко и уверенно, - пусти меня к своему чемодану, тебе нужны все эти вещи, а я могу сделать так, чтобы они поместились в нем с легкостью. - Ладно, признаю, что без тебя я точно с этим не справлюсь, - вздыхает Катерина, - но я понятия не имею, как ты собираешься провернуть все это. - Если ты отпустишь меня, то у тебя есть шанс полюбоваться на этот просто поразительный мастер класс, - он поигрывает бровями, и Катя принимается слезать с его коленей, хотя и делает это совершенно без удовольствия. Когда Воропаев принимается паковать ее чемодан, она выгибает брови в удивлении. Он сворачивает все ее вещи странными валиками, которые медленно заполняет все пространство чемодана. Такими темпами, Александр сможет упаковать в него полдома, а не только ворох ее вещей! Он и правда действует максимально профессионально, сразу виден человек, который много путешествует, жаль, что это в основном деловые поездки. Воропаев косится на нее, принимаясь сворачивать очередное платье, а затем спрашивает: - О чем ты секретничала с Данилевским у Руи? - вопрос его невинный и простой, но она ощущает подспудное напряжение. Врать ей не хочется совершенно. - Он немного рассказывал мне о твоей бурной юности, о сложных отношениях с Маргаритой, немного о том, как вы крайне остро ладите с Павлом, - она замолкает глядя на свои руки, - то, что ты не говоришь мне сам, то, что не хочешь… - Я не не хочу, - вздыхает Александр, - я не вижу в этом смысла. Это дела давно минувших дней и… я не хочу, чтобы ты меня жалела. - Что? - Катя искренне не верит, что она услышала все правильно, - ты думаешь что… Саша, я никогда тебя не жалела и не буду жалеть, но я могу тебя понять, хочу тебя узнать. Твое прошлое это часть тебя, а ты прячешь его за забором и я… - И ты перелезаешь его благодаря добрым людям тебя окружающим, чтобы стать ко мне ближе, - Воропаев улыбается немного грустно, и Катя замолкает. - Прости, я не это хотел сказать… Я, правда, понимаю, зачем ты это делаешь, но впредь не обходи меня будь добра, так будет всем проще. - Я не обходила тебя, - Жданова качает головой, - Аркадий сам начал… - Майя, - говорит Александр, складывая ее жакет по третьему кругу, явно оставаясь недовольным результатом. Катерина следит за его руками и холодеет внутри. Нет, нет, нет, нет. Не на этой ноте она собиралась закончить сборы! Не так! - Саша… - она не знает что сказать, не знает, как объяснить ему, зачем она расспрашивала о его прошлом. Она до последнего надеялась, что это так и останется тайной. Кристина не могла рассказать об этом разговоре брату, Андрей тоже не собирался подставлять ее, не сейчас так точно. Юлиана! Это пронзает ее горячей иглой. Зачем? Просто чтобы досадить Саше? Ей хочется извиниться перед ним, коснуться или… все что угодно. Александр откладывает несчастный жакет в сторону. - Я люблю тебя, - говорит он ей максимально спокойным размеренным тоном, - я понимаю тебя. Принимаю эту ситуацию, слышишь? Это не ошибка, это не делает мне больно, но я прошу тебя, впредь не переступай через меня. Я готов все рассказать тебе сам, стоит только попросить. Ты ни в чем не будешь знать отказа. Последняя фраза выталкивает в ее памяти беседу с Данилевским, тот говорил ей примерно то же самое относительно Александра и его чувства к ней. - Саш, - еще раз начинает она, теперь совершенно решительно планируя попросить прощения. Но он поднимает руку вверх, снова призывая ее к молчанию. - Ты главное не извиняйся, - он отставляет в сторону чемодан, чтобы освободить место и присаживается, хлопая по кровати рядом с собой, приглашая ее присесть, - я знаю, что ты хочешь, чтобы между нами не было никаких недомолвок. - Ты, правда, не злишься? - Катя подсаживается к нему осторожно, глупо переживая, что он может оттолкнуть. Он подгребает ее ближе совершенно хозяйским жестом. - Сам не ожидал от себя такого, - признается он, - но нет, я не злюсь, действительно не злюсь. Я скорее переживал, как ты все это воспримешь. Всю историю. - А как я могла ее воспринять, Саш? - она заглядывает ему в глаза, но Воропаев отворачивается, чуть пожимая плечами, - это чудовищно, то, что сделал Павел, то, что сделала эта Майя… Ты не заслуживал этого и я… - Все я заслуживал, - Александр произносит это со странным жаром, даже злостью, - я был порядочно слепым кретином, который верил в чудо. Мне преподали очень хороший урок, я после этого ко всему отношусь… - С недоверием, - заканчивает за него Катерина. Он поворачивается к ней, улыбаясь одними уголками губ, слегка качает головой. - С осторожностью, доверяю, но проверяю, предпочитаю знать, а не надеяться, - Александр растерянно улыбается, когда Катя принимается изучать его лицо, немного прищурив глаза, - что? - Ты и мне не доверяешь? - она хочет спросить это просто, даже нейтрально, словно отдаленно и не о чем, но вместо этого получается немного обиженно. - Нет, тебя это не касается совершенно, - Александр отвечает просто, словно ему никогда и в голову не приходило ставить что-либо касаемо нее под сомнение, - тебе я доверяю безоговорочно, разве не ощущаешь? - Но почему? - Катя сводит брови к переносице, - разве я не должна вызывать больше всего вопросов? Разве ты не… - Я не, - кивает Воропаев, - я видел тебя в деле, изучал тебя до того как влюбился, патологическая честность и немного романтической глупости. В тебе можно опасаться только одного - острого ума, но с ним я и по сей день осторожен. - Романтическая глупость? - Катерина задирает обе брови высоко вверх, - серьезно? - Ага, - довольно кивает мужчина, совершенно бессовестно скалясь, - ты же у нас поборник справедливости, веришь, что добро всегда побеждает зло. Разве нет? - А разве нет? - переадресовывает она вопрос немного с вызовом, чуть вздрагивая подбородок, внутренне радуясь, как меняется настроение Александра. - Добро всегда побеждает, всегда - это аксиома. - Добро побеждает в том случае, если у него есть стальные кулаки, хорошее оружие, много денег и поддержка зла поменьше чем то, против которого это самое добро воюет, - Воропаев быстро целует ее коротким поцелуем, - посмотри на меня, я не хороший человек и по всем законам жанра мне не положено такое счастье как ты. Но, как видишь, ты здесь, носишь моего ребенка, это ли не “долго и счастливо” на службе у зла? - он снова улыбается, совершенно самодовольно. - А кто сказал тебе, что ты и есть то самое зло? - интересуется Катя, заставляя Александра кривиться в недовольстве. Он вздыхает. - Вот только не нужно пробовать меня отбелить, - замечает он, - тебе никакой хлорки для этого не хватит. Если нужно из кого-то лепить героя, возьми Жданова. - Пробовала, - заверяет Катерине Воропаева, - ничего путного из этого, как видишь не вышло. Но я сейчас не о том, не бывает совершенно хороших, и не бывает совершенно плохих. Все люди в той или иной мере борются за свое счастье. И все заслуживают его без исключения. Разве не так? - Я же говорю романтическая глупость, - он скептично выгибает бровь, - хорошая философия, что все заслуживают счастья, но это так не работает. Берем нас. Ты мое счастье, в свое время ты была еще и счастьем Жданова. Нам что, предлагалось тебя распилить? Или может жить дружной шведской семьей? Или мне нужно было бороться за тебя, и прибить Андрея, по-тихому, чтобы не мешал? - Ты все перекручиваешь! - она резко тыкает его пальцем под ребра, заставляя его сдавленно охнуть, - ты делаешь это специально! Я знаю! - Делаю специально что? Предоставляю тебе реальное наглядное опровержение твоей теории? Как я могу! - он прикладывает руку к груди, а ей хочется его придушить и поцеловать одновременно. Почему мужчина ее мечты должен быть таким невыносимым? Или это ей карма за что-то? - Нет, все не так! - качает Катерина головой, - это неправильно, в нашем случае все было бы иначе, если бы ты сразу сказал мне… - Если бы я сказал тебе СРАЗУ, то, скорее всего, ты бы сообщила об этом Жданову, а тот в свою очередь Малиновскому. Сперва они бы хорошенько поиздевались, правда, без особого успеха, но с удовольствием, а потом они бы бросили тебя не в руки, в попытке влиять на мои решения или просто для того, чтобы ты шпионила для них. - Я бы никогда этого не сделала, - возмущение взметается в ней горячей волной, как ты можешь так думать! - но он только ласково поглаживает ее лицо. - Сейчас ты не сделала бы этого, я знаю. А та Катенька была так сильно, самозабвенно влюблена в Андрея, что, я думаю, я предполагаю, что ради него ты бы пошла на такого рода… помощь, - Воропаев немного пожимает плечами, - кто знает, может и тогда у меня был бы шанс, но… это сложно, ломать одно чувство заменой другого. Я знаю, что ты не любишь быть Еленой Троянской, но, увы, частично это так. - Елена Троянская была глупа, она не понимала, что влечет на своего любимого мужчину не просто горе, а войну, уничтожая в своей страсти целый город, - Катерина качает головой, - я бы никогда не поставила тебя в такую опасность… - она осекается, ощущая, как холод проходит вдоль ее позвоночника, - Господи, да я хуже ее! - Так стоп, - Воропаев разворачивает ее к себе за плечи, заглядывая глаза, - как мы добрались до того, что ты у нас причина всех смертных грехов? - Ты влез в это все из-за меня, - Катя ощущает полнейшую растерянность, впервые глядя на ситуацию с другой стороны, - я затащила тебя в это буквально за горло, а теперь я бегу как крыса с тонущего корабля, - кивает она на чемодан, - а ты остаешься здесь, чтобы решать МОИ проблемы! - По моему, мне нужно забрать свои слова, про твой острый ум, - качает Александр головой, - как ты не понимаешь, что ты лучшее, что случалось со мной за последние годы! Реально лучшее! И то, что сейчас происходит… я всегда плачу какую-то цену, это просто минимальная за то, что я могу получить, за то, что уже имею. - Почему тебе нужно всегда бороться? - вздыхает Катя, - почему тебе кажется, что ты не можешь получить что-то просто потому, что ты достоин? - Потому, что я НЕ достоин, - хмыкает Воропаев, - не зависай на этом, хорошая моя, жизнь устроена таким образом, мне она точно не в тягость, если ты находишься рядом со мной. Все остальное становиться совершенно неважным. - Ты достоин! Я считаю, что ты достоин - неужели этого недостаточно? - Катерина хмурится, не понимая, как еще доказать этому человеку, что за нее больше не нужно бороться, что она УЖЕ принадлежит ему и не собирается принадлежать никому другому. Что то счастье, которое будет у них, больше не нуждается в борьбе. - Я знаю, что ты меня любишь, - он снова целует ее, словно старается сменить тему, - не нужно напоминать мне об этом так часто, а то я могу и возгордиться. - Я очень хочу задушить того, кто заставил тебя думать, что всю свою жизнь ты должен пробивать дверь своей головой, - говорит Катерина зло, заставляя мужчину засмеяться. Он прижимает ее ближе, целуя в висок. - Было бы лучше, чтобы меня учили пробивать двери чужими головами? А то, чтобы ты знала, я практиковал и такой вариант, - Воропаев скалится, довольно и уверенно. - Саша! - она резко кусает его за плечо, заставляя его шипеть, - перестань передергивать! Будь серьезен хоть раз. - Ты кусаешься как пятилетка, у которой отняли конфету, а серьезен должен быть я? - выгибает брови Александра, - но ладно, давай серьезно. Я уже был достаточно взрослым когда погибли родители, и сложности с Марго и Павлом возникали еще и от того, что мой характер уже не получалось согнуть как нужно. Маргарита всегда была женщиной эмоционально, так что взрывы злости происходили у нее достаточно часто. И тарелки летали, и вопли были. На Андрея она не срывалась никогда - там материнская любовь была просто фанатичной. И, слава Богу, она не менее сильно любила и лелеяла Киру. Я же оказался немного не в ладу с этим всем… миром, домом… не знаю. Мне стало прилетать. Пощечина раз, другой. Тычок здесь, тычок там. Мне надоело, в какой-то момент я сказал - достаточно, что больше она поднимать руку на меня не будет, что это последняя капля и все такое. Не идиот ли, а? В тот день со мной очень серьезно поговорил Павел, - Воропаев улыбается холодно и колко и Катя прижимается к нему теснее, - зато до меня дошло - не пререкаться с Маргаритой. А еще терпеть, потому, что злость ее никуда не денется, а выбирая между мной и Кирой, которая случайно может оказаться на линии огня. Ну, ты понимаешь. Сейчас мне кажется это мелочью, досадными сложностями, в которых я был виноват сам. Веришь, я никогда, черт, реально никогда не умел держать язык за зубами! - Саша, это более чем не нормально! - Катерина сильнее впивается в его руку, - это неправильно, это у нее проблемы, а не у тебя, это она… - Любой конфликт это столкновение двух сторон, Катюш, - Александр приглаживает ее волосы, - нельзя сказать, что виновен кто-то один. - В чем может быть виновен подросток, который только-только потерял родителей? - ей не хочется спрашивать, но она не может ничего с собой поделать, и этот вопрос выскальзывает буквально против ее воли. - Возможно, в том, что этот самый подросток выказывал слишком мало уважения, игнорировал советы, был слишком… ершистым, - ей кажется, что Воропаев способен перечислять причины бесконечно, и она затыкает ему рот поцелуем. - Мы с этим поработаем, - Катя немного отпускает его, продолжая обвивать руками его шею, - мы обязательно с этим поработаем. - Я не пойду к психологу, - совершенно серьезно заявляет он, - даже не надейся на это. От мозгоправов не будет никакого толку. - Я и не собираюсь никуда тебя отправлять, - совершенно не спорит с ним Катерина, - я сказала, что мы с этим справимся, поверь мне, я знаю, что я говорю. - Тебе я верю, - он ласкается о ее нос, довольно прикрывая глаза, - не нужно жалеть меня, Катя, просто принимай, мне этого достаточно. - А можно, я буду тебя любить? - спрашивает она совершенно серьезно, заглядывая Воропаеву в глаза, - а то просто принимать тебя мне уже давно недостаточно. - На такой расклад я более чем согласен, - он смеется, довольно и даже радостно, - пустишь закончить с чемоданом, или ты передумала брать с собой все эти вещи? - Не передумала, - вздыхает Катерина, глядя на место сборов буквально с ненавистью, - но я буду повторять тебе снова и снова, я не хочу никуда ехать! - Знаю, - он улыбается ей немного грустно, - но ты все равно поедешь, ты же не бросишь Киру одну на растерзание этих японцев? - Это шантаж? - она выгибает бровь, - ты серьезно собираешься взять меня этим? - но Катя не может отказать ему в логике, ведь, в конце концов, это работает даже слишком хорошо. Она и впрямь не может оставить Киру с этим одну, ведь знает, что она сейчас волнуется не меньше нее, ведь Андрей оказывается под таким же ударом. - Конечно шантаж, - улыбается довольно Воропаев, все-таки возвращаясь к своему труду, - я тебя предупреждал, что я не хороший человек, так что тебе придется с этим смириться, - он поднимает вверх невероятно зауженное платье-футляр, - я не уверен, что я хочу видеть это на тебе без моего присмотра. - Ты говоришь это женщине, которая скоро будет носить на себе платья размером с палатку, не жадничай, а, - она улыбается, когда он еще раз скептично его оценивает. - Примерь, - Воропаев бросает его Катерине на колени, - я решу, когда я на тебя в нем полюбуюсь. Давай-давай, - он подгоняет ее взмахом руки, продолжая свое занятие, - я как раз закончу ту. Катя поглаживает нежную ткань платья, немного задумчиво перебирая ее пальцами. Примерить? Да без проблем! Она отправляется в другую комнату, специально, чтобы предстать во всей красе. Катерина знает, как он любит смотреть на нее в строгих платьях, высоких каблуках, приподнятой прическе, что открывает изящную линию шеи. Если ему так этого хочется, почему бы и нет. Бог с ним, с этим самым платьем! Катерина полностью игнорирует белье, облачаясь в приятно охватывающую ее ткань прямо на голое тело. Теперь туфли, что-то классическое, с не слишком острым и агрессивным каблуком, но достаточным, чтобы подтолкнуть его к краю. Она поднимает волосы, закалывает их одной длинной шпилькой, ей не хочется сейчас возиться с укладкой, этого будет достаточно. Она кивает собственному отражению - прекрасно. Когда она входит в комнату, то застает Воропаева на кровати, подогнув одну ногу под себя. Ее сложенный и приготовленный чемодан стоит у края кровати и ноги вдруг подгибаются. Это настолько сильное чувство страха, что она буквально хватается раскрытой ладонью за дверной косяк. Все хорошо, уговаривает она себя, все хорошо, она уедет максимум на неделю, с ним же ничего не случится, ведь так? - Катя? - Александр приподнимается, замечая волнение на ее лице, и она стремительно возвращает на него улыбку. Нет, она не будет лить слезы прямо перед отъездом, она подарит ему удовольствие и получит его сама, а потом будет висеть с ним на телефоне каждую свободную минуту, когда будет там. - Все хорошо, - улыбается она максимально ласково, старательно сбрасывая накопившееся в теле напряжение, - я просто подумала, - в голосе ее появляются мурлыкающие нотки, - возможно, это платье тебе лучше будет видно в твоем кабинете? - она поигрывает бровями, заставляя Александра плотоядно улыбаться. - Возможно, вы правы, Катерина Валерьевна, - довольно тянет он, - возможно, вы правы.