Горькая

Она вздрогнула всем телом и проснулась, окончательно осознав, что согревающие ее объятия пропали. Катерина потерла глаза пальцами, старательно прогоняя дрему и немного осоловело оглядела комнату. Александр не обнаружился на диване рядом с ней, не оказалось его за рабочим столом, он не стоял возле окна. Она принюхалась, прикрыв глаза, но не уловила даже намека на табачный дым. Где же он? Катя отбросила в сторону совсем легкий плед, опуская ноги с дивана. Он ушел? - Саша? - осторожно позвала она, - ты дома? - Катерина направилась на кухню, где обнаружила Воропаева в странном цветастом фартуке, с книгой рецептов в руках. Он хмурил брови и силился разобрать что-то, чуть поводя в воздухе пальцем. На столе были разложены продукты, по которым несложно было угадать будущее блюдо - растительное масло, молоко, яйца, сахар, сливочное масло, стручки ванили в высоком стеклянном подобии стакана. Катерина прислонилась плечом к дверному косяку, улыбаясь довольно и мечтательно - нет, он все-таки невероятный. Засыпая в его объятиях, она сказала, что с удовольствием съела бы блинчиков. Не заказанных откуда-то доставкой, а настоящих, домашних, излишне жирных и даже немного пригорелых. Она сказала это просто так, не потому, что беременный организм требовал или что-то еще, ей просто захотелось… И вот, Александр Воропаев во всей своей красе стоит на кухне в самом настоящем фартуке, собираясь пожарить ей эти самые чертовы блинчики. Глаза начинает щипать, и на этот раз Катерина склонна признать, что это все гормональная перестройка ее организма, а не то, что она готова разрыдаться от умиления. Она старательно сдерживает всхлип, на этот раз от того, что считает себя сентиментальной идиоткой, но странный сдавленный хрюк все равно прорывается и Александр резко разворачивается к двери, замечая Катю на месте преступления. Он сперва улыбается, счастливо и довольно, но потом буквально моментально становится серьезным, замечая ее пограничное состояние. Книга тут же оказывается на столе, а он в два шага возле Катерины, протягивая к ней руки. - Все хорошо? - он осторожно приподнимает ее лицо за подбородок, чтобы убедиться в том, что она и правда собралась плакать. - Катюшенька, ты чего? - Не поверишь, - Жданова шмыгает носом, - мне просто… ты же собирался готовить для меня, да? - она кивает на стол, заваленный продуктами. - Если это тебя расстраивает, то не буду, - он понимает ситуацию, нежно улыбается ей, прижимая к своей груди, принимаясь раскачивать в своих объятиях, - ну все, все, ведь все хорошо. Я даже представить себе не могу, что будет, когда твои гормоны взбунтуются окончательно, - Александр целует ее в волосы, и по коже бегут искорки удовольствия и успокоения. Так хорошо в его руках, так безопасно. Она прижимается к нему сильнее, раздумывая над тем, что было бы просто замечательно остаться вот так навсегда. Никогда не покидать его объятий, слушать его дыхание над головой, мерное сердцебиение рядом. Только бы с ним ничего не случилось. Ужасное предчувствие сжимает ее грудную клетку изнутри, словно кто-то с силой отсасывает оттуда воздух. - Катюша, - Воропаев произносит ее имя странно хрипло, - хорошая моя, Катенька, - он поглаживает ее по волосам, по спине, продолжая, - ты можешь не сжимать так сильно, мне становится нечем дышать. Серьезно. - Прости! - Катя отпускает его, осознавая, насколько сильно только что сжимала кольцо рук, - я не хотела, оно как-то само! - слез больше нет, остается только легкая досада. - Все нормально, - Александр снова привлекает ее в свои объятия, принимаясь покрывать ее лицо короткими поцелуями, - ты просто устала, это так выходит нервное напряжение. Ты не сходишь с ума, это не гормоны, до этого тебе еще как минимум рано, ты просто устала. Скоро все закончится, и я увезу тебя туда, где тепло, красиво, где белый песок и море. Мы будет валяться с тобой на пляже сутками. Она слушает его, успокаиваясь, подставляя лицо под ненавязчивую ласку. Она тает от звука его голоса, и Катерине кажется, что он может говорить что угодно, даже читать инструкцию, лишь бы он делал это таким медитативным, обволакивающим тоном. - Я никогда не видела тебя в пляжных шортах, - невпопад заявляет она, - мне было бы очень интересно на это посмотреть, - Катя почему-то совершенно не может представить своего мужчину в чем-то столь фривольном. Александр хохочет. - Ты видела меня голым и не один раз, и при этом говоришь обо мне в плавках как о восьмом чуде света, - он качает головой, - Катюша, ты просто неподражаема. - Я просто никогда тебя не видела в чем-то столь… ну… - она правда ощущает себя идиоткой, пытаясь пояснить свои мысли довольно ухмыляющемуся мужчине, - ты всегда или в чем-то очень строгом, или в чем-то домашнем, а это… ты же никогда не отдыхал… я не видела тебя отдыхающим. Ты вообще бывал на пляже? - Да, - кивает Воропаев, и глаза его лучатся весельем, - бывал на обычном, бывал с Кристиной на нудистском. Просидел там с газетой несколько часов, - он чуть склоняет голову к плечу, словно наблюдая за Катиной реакцией. Она хмурится. - Ты что, стеснялся? - он в ответ на вопрос просто выгибает бровь, - нет, ты не подумай… просто… ну, я же видела тебя… полностью. Тебе нечего стесняться. - Катя, - Александр закусывает нижнюю губу, чтобы сдержать смех, - я не стеснялся, просто естественная реакция организма на большое количество обнаженных девушек могла оказаться неуместной, - Катя сперва не понимает, но потом… - О! О… Я… Да, понятно, - она кивает быстро, несколько раз, а затем добавляет, - но больше на такие пляжи ты не пойдешь, я тебе запрещаю, - говорит Катерина это совершенно серьезно, она ощущает неприятный укол внутри себя, осознавая, что кто-то может смотреть на ее мужчину в таком виде и… - Катя, - он смеется, на этот раз, совершенно не сдерживаясь, - я думаю сейчас, когда у меня есть ты, то никаких непредвиденных реакций организма больше не последует. - Я… Я не хочу, чтобы на тебя смотрели, - с легкостью признается она, - поэтому никаких нудистских… вообще никаких пляжей! - И куда тогда ты прикажешь отвезти тебя на отдых? - Воропаев принимается играть с ее волосами, - где еще можно качественно расслабиться? - Поехали в Хорватию, на горячие источники, - предлагает она, - всегда мечтала их посетить, посмотреть, попробовать. Два удовольствия в одном. - И что же за два удовольствия меня там ожидают? - Александр изгибает брови, глядя на нее пронзительно, чуть игриво. Катерина касается его лица кончиками пальцев, прослеживая его улыбку. Он прихватывает ее палец губами, заставляя ее хихикнуть. - На самом деле, два удовольствия будут у меня, - она привстает на носочки, оставляя короткий и легкий поцелуй на его губах, - горячие источники и ты. А сколько будет у тебя, это уже как повезет, - она смеется, когда он прижимает ее чуть сильнее. - Ты дразнишься, ты это знаешь? - он снова так знакомо заламывает бровь, заставляя ее прикусывать нижнюю губу, чтобы справится с желанием подразнить его еще немного. - Я хочу тебя… - он касается губами ее губ, сцеловывая ее провокационный жест, - хочу тебя заставить прекратить это, - Воропаев довольно скалится, - интересно, как я это могу сделать? Возможно, мне все-таки следует соблазнить тебя ужином? Катерина чуть отклоняется в сторону, глядя на продукты, разложенные на столе. Затем снова переводит взгляд на мужчину. - Как ты думаешь, я буду выглядеть хорошо в муке на этом самом столе? - произносит она с самым невинным видом. Воропаев сжимает ее со всей силы в объятиях. - Лисица! - буквально стонет он, - согласен, сперва мой десерт, а потом твой ужин. Катя не имеет ничего против.

* * *

Бах-бабах-бах, бах-бабах-бах пальцы выстукивали ритм по краю стола, отвлекая. Катерина в который раз взмахнула головой, словно это могло снять напрягающих звук. Бах-бабах-бах, бах-бабах-бах звук заставляет ее отложить в сторону карандаш, чтобы он ненароком не встрял в мягком месте Жданова. - Андрей, прекрати, а, - раздраженно обращается к мужчине Катерина и тот отрывает пальцы он полированной поверхности, чуть удивленно взирая на нее. - Прости, - говорит он вполне искренне, - я не думал, что тебя это раздражает, просто задумался, - он вытаскивает карандаш из подставки, принимаясь поворачивать его в пальцах, тоже хорошее отвлечение, просто без лишнего шума. Жданов снова возвращается к работе с документами, немного раскачивая кресло из стороны в сторону. - Ты видела цены на алый шелк в этом году? Они просто непомерно огромные! - Андрей возмущенно потрясает в воздухе сметой. - Все вполне себе закономерно, - замечает Катерина, пододвигая к нему несколько распечатанных статей, - смотри, был огромный мор шелкопрядов, я не вчитывалась, но какая-то болезнь, что очень повысила стоимость натурального шелка. А красный шелк, это еще и кармин, качественный и натуральный - тоже не дешевое удовольствие. Я примерно подсчитала, переплачиваем мы на закупке в этот раз на целых двадцать шесть с половиной процентов, но выхода все равно нет. Ты, конечно, можешь предложить Милко попробовать поработать с хорошим заменителем, но я тогда не поручусь за целостность твоей головы. - Я просто возмущен поднятием цен, - вздыхает Жданов, явно не собираясь спорить ни с ней, ни тем более с Вукановичем, который и правда может быть очень страшен в гневе. Катя это проверяла на себе не единожды, хотя благополучно взаимодействовала с ним сейчас. Главное не спорить с желаниями гения в плане качества изделий. В конце концов, это его холст, разве не так? - Мы все возмущены, - она пожимает плечом, осторожно забирая из пальцев Андрея смету, - зато у нас есть очень хорошая скидка на бархат в этом сезоне. Милко как раз разрабатывает концепцию с этой тканью. Если мы поддержим его идею, то сможем отбить разницу в цене шелка, что тоже весьма неплохо. - Я поговорю с ним об этом, - кивает Жданов, снова возвращаясь к чтению. Катерина принимается делать пометки в закупках фурнитуры, с каких это пор все нужно брать в двойном объеме? Она подчеркивает несколько строчек, которые вызывают у нее особенно острые вопросы. Кажется, ей тоже придется побеспокоить Милко. - Кать? - Андрей снова откладывает в сторону документы, - зачем Воропаев устроил встречу Гароевой и нашего гения? - Саша думает, что они могут пообщаться и не откусить друг другу голову, - Катя вздыхает, - Кира попросила Милко вести себя немного сдержаннее, а Героева послушается Сашку в его просьбе создание совместного проекта, - она постукивает кончиком карандаша по губам, - что из этого выйдет, пока не ясно, но ЗимаЛетто нужно много шума вокруг, хорошего шума из мира моды, а не из мира криминала. - А почему об этом не известили меня? - Жданов хмурится, но не злится, это скорее недоумение, чем возмущение, - Я все еще директор, если никто этого не заметил. - Андрей, не поверишь, я просто решила, что ты этот момент знаешь едва ли не лучше меня, - Катерина откидывается назад на кресле, чуть прикрывая глаза рукой, - в последнее время ты шушукаешься с Сашкой по углам больше, чем я умудряюсь с ним общаться в приватной обстановке. Откуда я знаю, что тебе он успевает сообщить, а что нет? Я не обладаю даром предвидения. И уж точно никто не отрицает, что ты все еще директор и, что греха таить, хороший директор. - Даже так? - Жданов выгибает брови, чуть улыбаясь, - Хороший директор? - Ты вот на что сейчас намекаешь? - Катя ощущает раздражение, - или ты на комплименты набиваешься? Я всегда считала тебя достойным этого места. Да, иногда ты тот еще самодур и незрелый идиот, твои эмоциональные выпады никому и нахрен не уперлись, но в тебе есть то, чего нет ни в ком другом, кто мог бы занять эту должность. Ты любишь ЗимаЛетто. Ты посмотрел на него изнутри, ощутил его, признал свои ошибки и был готов за них отвечать. Ты старался сохранить рабочие места и преуспел. Да, не без помощи, но только безумцы тащат все в одиночку, - она осекается, вспоминая одного такого, помешанного, - даже Саша считает тебя хорошим руководителем, по крайней мере, сейчас. Так что не нужно придуриваться. - Даже не пытался, - от такого напора Андрей поднимает руки вверх, - Воропаев никогда не говорил мне, что я хороший руководитель, на сегодняшний день так точно. - А тебе нужно его одобрение? - чуть склоняет голову к плечу девушка, внимательно разглядывая такого одновременно знакомого и незнакомого мужчину. - Не то чтобы мне было нужно его одобрение, - Андрей немного кривится, принимаясь рисовать на чистом листе бумаги всевозможные загогулины, - но я был бы не против знать, что он считает меня не пропащим прожигателем жизни. - А сам ты кем его считаешь? - Катерина чуть подается вперед, упираясь подбородком на сплетенные руки. - Ты же понимаешь, что иногда это весьма взаимно, как говорится, как ты, так и к тебе. - Я знаю, что он талантливый бизнесмен, что он хороший чиновник и удачливый засранец, - вздыхает Андрей, - то, что мы между собой иногда… постоянно, - поправляется он, замечая скепсис в глазах Катерины, - грыземся, это не значит, что я оцениваю его неадекватно. - А с чего же ты решил, что Саша оценивает тебя иначе? Он прекрасно понимает и твою ценность как соратника, и твою опасность как противника, - она немного разводит руками, - вы вполне способны работать вместе, если после всего вы не решите снова точить друг о друга рога, то более сильного тандема в этом городе не стоит ожидать. - Я и не хочу ничего ни об кого точить, - возмущенно фыркает Жданов, но потом заметно грустнеет, - мы с Воропаевым друзьями не будем, - говорит он это даже слишком решительно, чуть вздергивая подбородок вверх, - для этого нам нужно слишком во многом друг другу уступать, многое простить. Думаю, он к этому не готов точно так, как и я. - Я тебе больше скажу, - Катя смеется, чуть прикрыв рот рукой, - даже я к этому не готова. Я серьезно не представляю, чтобы вы вдруг подружились, и стали не разлей вода, - она зябко поводит плечами, - для меня в этом есть что-то противоестественное. Но, я была бы очень рада, если бы вы все-таки прекратили вражду. - А разве мы уже не прекратили? - удивляется Жданов, - ты же сама сказала, что мыпроводим столько времени вместе, что ты практически ревнуешь. - Я не говорила такого! - возмущенно восклицает Катерина, - о какой ревности вообще речь, Андрей! Ты просто издеваешься. - Да о самой обыкновенной, - пожимает плечами мужчина, - но я на самом деле не ожидал, что ты можешь быть такой ревнивой. Хотя, могу сказать тебе точно, он на тебе мозгом так повернут, что можешь не переживать. Ему кроме тебя никто не нужен. - Я не ревную, - снова отрезает Катя, но Андрей на это только смеется, - я серьезно, никакой ревности, просто… я не люблю оставаться за бортом дел. - Конечно-конечно, - послушно кивает Жданов, заставляя Катерину хмуриться сильнее. Обычно он вел себя так тогда, когда пытался закрыть тему или перевести скандал в другое русло. Привычка, которая часто раздражала ее в рабочие моменты. - Ты невыносимый, - вздыхает она, скрываясь за документами, - про Гароеву и Милко потом спросишь либо у Киры, либо у Саши. - Спрошу обязательно, - Жданов погружается в чтение документов. Они работают в тишине, но Катерина ощущает, что он поглядывает на нее время от времени с каким-то странным напряжением. Его состояние начинает передаваться ей, словно в зеркале. - Что? - она удрученно вздыхает, - или скажи, или спроси, или перестань. Уже лучше бы барабанил, честное слово! - Андрей выгибает брови, чуть сдерживая смешок. - Прости, - он встает со своего места, заходя за кресло. Это движение нравится Катерине еще меньше. Обычно он так “прятался” если все шло не так как нужно, или не так как она планировала. Означало его ошибку или оплошность. - Отец знает, что ты беременна, - он произносит это извиняющимся тоном, пристально глядя на нее, чтобы уловить ее эмоции. Раздражение? Злость? Негодование? Но не обнаруживает ничего. Катя вздыхает. Нет, новость, конечно, отврат, но она же не собиралась скрывать ее. Просто, возможно, она не планировала это афишировать столь стремительно. Но, раз уж всем все известно… - Ты-то сам откуда знаешь? - она спрашивает об этом практически скучающим тоном. - Кира, - он все еще сжимает спинку кресла в напряжении, - она… радостью со мной поделилась, - по его лицу видно, что для него это была весьма относительная радость. Катерина понимает, что Кира сделала это по немного другим соображением. Раз она, Катя, беременна от Воропаева, то ни о каком возврате к Андрею не может быть и речи, все вполне логично. Но как узнал Павел? Кира бы точно ничего ему не говорила. - А ты, значит, решил поделиться благой вестью с отцом? - предполагает она, тоже поднимаясь. Ей просто хочется занять чем-то руки, но ручки и карандаши уже не несут привычного успокоения. Она направляется к кулеру с водой - пара глотков не помешает точно. Андрей фыркает, но укрытия не покидает - это значит, что Катерина права только частично. Она наполняет стаканчик водой, поглядывая на Жданова через плечо. - Ну, так как все вышло? - Мы обсуждали твое положение с Кирой, - говорит он, потирая шею, - ничего такого, просто общие разговоры ни о чем. Я просто не заметил, что отец зашел в комнату в этот момент. Ни я, ни тем более Кира ему ничего сообщать не планировали, но раз уж так вышло, я бы не хотел, что он… просто знай, что он в курсе. - Спасибо, - Катя делает несколько глотков, снова возвращаясь на свое место, - не самый приятный момент, но, как говорится, предупрежден - вооружен. - Да, - согласно кивает Жданов, - хотя, мне бы не хотелось, чтобы он устроил тебе скандал. Если отношения с Воропаевым это еще… Короче, Катя, если он перейдет грань разумного, скажи об этом мне, я найду способ, чтобы он от тебя отстал, хорошо? - он смотрит уверенно, как-то напряженно и решительно, словно сейчас он собирается прыгнуть с отвесной скалы в холодную воду. Для Катерины такое его напряжение оказывается совершенным открытием. Неожиданным. Странно приятным. - Спасибо, - еще раз говорит она, на этот раз совершенно искренне, - я не думаю, что Павел выкинет что-то, что может мне навредить, ты же не думаешь, что он сошел с ума, в самом деле. Он на такое не способен. - Я бы не был так уверен, - кривится Андрей, - он был очень зол на самом деле, хотя я и не понимаю, какого рожна. Я бы еще понял, если бы бесилась мама, она терпеть не может мысли, что Сашка меня в чем-то перещеголять может. - Она хоть не знает? - обреченно спрашивает Катерина, и Жданов отрицательно качает головой. И то хлеб, думает она, чуть покачиваясь в кресле. - Все хорошо, значит, - она кивает Андрею на его место, - падай, нам еще нужно кучу работы переделать. Они снова погружаются в документы, на этот раз они работают спокойно, размеренно, без нерва. Катерина стреляет в мужчину глазами раз, второй, третий… Странно припоминая другой их разговор. А что, думает она, в конце концов, он провинился, сдав ее секрет Павлу. Почему бы не стребовать себе минимальную компенсацию. - В этот раз ты что-то хочешь у меня спросить или мне поведать? - Жданов смеется, и Катерина с охотой кивает, чем немного его омрачает. Шутка не удалась, у нее и правда есть вопрос, на который он подтолкнул ее когда-то. Пусть теперь сам расхлебывает. Она усаживается поудобнее, внутренне борясь с потребностью задать этот самый вопрос - а вдруг там есть то, что она бы не хотела знать? Мало ли… - Ты говорил мне узнать, кто такая Майя, и кто она была в жизни Саши. Я так понимаю, она была той девушкой, с которой у него были очень серьезные отношения. Возможно первая любовь, возможно, нет… но… Раз ты мне это закидывал, значит, ты знаешь эту историю. Если не все, то хотя-бы часть, самую главную - причину их разрыва. - Ты что, хочешь, чтобы это все тебе рассказывал я? - он выглядит пораженным и взволнованным. Глаза его бегают, что с легкостью выдает в нем нежелание говорить дальше. Это подстегивает Катерину окончательно. - А кто? Ты же все это начал и начал не просто так. Или мне с этим вопросом и правда подойти к Саше, сказав, что это ты меня намылил? Или выбрать для этого Кристину? - Никого не нужно трогать, - нервно взмахивает он руками Андрей, - забудь вообще, что я это тебе говорил! Это, блин, было столько лет назад, что это уже не стоит того, поверь! Я тогда ляпнул просто, ну… из вредности, - но Катерина только выгибает брови и сплетает руки на груди в ожидании. - Не делай этого, - морщится Жданов, - я очень тебя прошу. Не заставляй меня рассказывать тебе эту историю, она все равно того не стоит - серьезно! Черт! - он роняет голову на стол, принимаясь ерошить волосы в приступе отчаяния, - кто меня, блядь, за язык тянул! - Никто, но теперь тебе придется держать ответ за собственную бездумность, - неумолимо заявляет Катерина, - ты же понимаешь, что своим поведением ты только ухудшаешь ситуацию, разве нет? Ведь если ты так нервничаешь, значит, там есть что скрывать. А я хочу знать все и понимать все, но если это что-то болезненное для Саши, я бы не хотела, чтобы он переживал это снова. Так что вперед. - Но ты не расскажешь Воропаеву, что это я тебе рассказал? - сразу же принимается торговаться Жданов, поднимая лицо от заваленной бумагами поверхности стола. - Нет, не расскажу, я даже не собираюсь ему намекать на то, что знаю что-то из его прошлого, чем он не делился со мной сам. Тебя устраивает? - Устраивает, - кивает Жданова вздыхая. Он потирает лицо двумя руками, - ладно, слушай. Майя была невестой Сашки, он по ней буквально с ума сходил, просто… она всем для него была. Да он ради нее… все, полностью! Я его потом таким больше не видел. Вот, разве что с тобой. Он сделал ей предложение. Взвешенно, обдуманно. Хороший альянс. Прекрасная семья. Если бы финансы Воропаевых, да финансы семьи Майи соединились… Это было очень выгодно, но тогда Сашка, правда, шел не за этим. Серьезно. Но… Отцу это, ясное дело, не нравилось, он был против этой свадьбы, но все шло к этому - уверенно, стремительно, неотвратимо и… - Андрей замолкает, словно подбирает слова. Катя хмурится - что же могло расстроить такой выгодный, успешный и счастливый брак? - Так что же там вышло? - подталкивает она Жданова, но тот только кривится. Ей кажется, что она уже не вытащит из-за него причину размолвки, когда от входной двери кабинета слышит голос Кристины. - За неделю до свадьбы Майя призналась Сашке, что беременна, - Катя резко поворачивается к ней, а Воропаева продолжает, - но она была беременна не от моего брата. Она была беременна от Павла.