Горькая

Для допроса на столе не хватало только настольной лампы, которая бы светила в лицо подозреваемому. Пончева сжалась на стуле буквально до микроскопических размеров, плечи ее опустились, голова поникла. Она усиленно изучала свои руки, комкающие носовой платок. Катерина разрывалась между жалостью и злостью, а стоящий поодаль Малиновский улыбался своей привычной мягкой улыбкой человека, которому вообще плевать на то, что происходит вокруг. Идеальная, в сути своей, маска для привыкшего лицедействовать Романа. В притворстве своем он мог бы дать фору Воропаеву, может они не терпят друг друга от того, что в некоторых аспектах они слишком похожи? Жданова отвлекается, снова переводя взгляд на Пончеву. Роли распределены просто идеально: Малиновский - добрый полицейский, а Катерина, соответственно, злой. Роман со своей ролью справился просто на ура, истерику у Татьяны он погасил просто моментально, в ком-то пропал талант психолога. Или не пропал? Катя вздыхает, сжимая спинку носа большим и указательным пальцем. - Послушай меня внимательно, Таня, мы все знаем и без тебя. То, что я с тобой сделаю, если ты все-таки не захочешь с нами говорить, тебе совершенно не понравится. Ведь то, чем ты занималась, знаешь, как называется? - но Пончева молчит. Жданова раздраженно хлопает рукой по столу и чуть повышает голос. Не до крика, так, просто чтобы внутри виновной все вздрогнуло. - Знаешь? - Татьяна дрожит сильнее, поднимая глаза на Катерину, а затем принимается отрицательно качать головой. - Раз не знаешь, тогда я тебе с удовольствием поясню! То, чем ты занималась, называлось промышленным шпионажем. И за это я упеку тебя в тюрьму далеко и надолго! А еще лучше, я сдам тебя Павлу Олеговичу, а он не просто засадит тебя в тюрьму, нет, он перед этим лишит тебя и твою семью всех возможных материальных благ. Чтобы ты лучше понимала, ваша квартира вашей больше не будет - ты в тюрьму, муж и ребенок на улицу. Как тебе перспектива? Татьяна заходится в очередном приступе рыданий. На арену выходит Малиновский, осторожно принимаясь поглаживать плечи Пончевой. Говорит он с таким участием, так успокаивающе и ласково, что Катерину внутреннее передергивает. Интересно, он в свое время с такими же “лучшими побуждениями” ваял ту мерзость рук человеческих, которая была призвана стать мануалом по ее использованию? - Ну-ну, Танечка, не стоит плакать, слезами горю не поможешь. Да и наша Катерина Валерьевна погорячилась! Конечно, мы не будем сдавать вас Павлу Олеговичу. Вам нужно только рассказать, для кого вы все это делали, зачем и почему… На самом деле в этом не было никакой необходимости. Стас прекрасно выдал всю возможную и невозможную информацию о двух кротах, которые, как оказалось, работали в ЗимаЛетто параллельно. Оставалось выбирать способ реагирования. - Я не понимаю, каким образом Сафарова вышла на Пончеву, - качает Жданова в неверии головой, глядя на фотографии, на которых милая и безобидная Татьяна встречается с высоким седовласым мужчиной. По словам Стаса - поверенным Назенин. - Они же совершенно из разных миров, да и сама Таня, она так слабо тянет на роль шпиона… - она поднимает глаза на Блошкина, что методично смешивает яичный желток с сыром отломленным кусочком булочки. - Вы же не думаете, что Сафарова сама ищет людей? На такой случай у нее есть целая стратегическая армада, которая все для нее просчитывает. В первую очередь Назенин интересовали ваши успехи, ваши, Катя, лично, - он подтянул рукава малиновой толстовки по локоть, чтобы не измазать их в еду и пододвинул к себе высокий стакан с айраном. - Да и из всей компании только у Пончевой было реальное слабое место, страница сорок четыре, - говорит он, кивая на синюю папку, отправляя в рот очередной кусок, и стонет от удовольствия. - Господи, как же это вкусно! попробуйте обязательно, пока не остыло. - Спасибо, но мне что-то не хочется, - отстраненно произносит Катерина, уже углубляясь в чтение. Кредиты. Черт. Черт. Черт. Она должна была догадаться. Два кредита, на приличные, неподъемные для семьи Пончевой суммы. У нее что-то случилось? Кто-то болен? Но, Жданова была уверена, если бы случилось что-то такое, она бы об этом знала. Так зачем ей нужны были деньги? - Еще одна, - как-то удивленно-возмущенно произносит Стас, и Катя отвлекается от чтения, выгибая брови в немом удивлении. Что значит “еще одна”? Блошкин с готовностью поясняет: - Вы же знаете, что у Александра с этим проблемы? - он указывает румяным боком хачапури на стол заставленный закусками. - Он когда в стрессе, он же ни черта не ест, у него там где-то что-то в голове замыкает и все. Главное вовремя его подловить с этим, а то, - он качает головой, - а теперь и вы туда же. Вы себя в зеркало видели? - он подается вперед, отправляя в рот очередной кусок, - вас же по ветру носит, в чем только душа держится! Два сапога пара! - он отмахивается, отстраняясь назад, а Катерина принимается рассматривать смешные фальш-дреды на голове Стаса и рисунок огромной руки, что демонстрирует миру средний палец, под которым красуется надпись “sorry not sorry”. Может познакомить его с Милко? Они бы спелись. - У меня с этим проблем нет, просто вести весьма безрадостны, - она кивает на разложенные на столе папки, - предательство аппетита не добавляет, знаете ли, - но тарелку с лобио пододвигает к себе поближе. - Такого в жизни полно, - философски замечает мужчина, погружаясь в еду, - чем же себя в этом мире можно порадовать как не вкусностями? - он делает глоток айрана, оставляя на своем лице след в виде белых молочных усов. Уж поверьте, я в этом спец. - В плохих жизненных ситуациях? - подкалывает его Жданова, и мужчина улыбается во все зубы, демонстрируя застрявшую в них петрушку. - В умении хорошо пожрать, - довольно заявляет он, но снова переключается на их основной вопрос, - ваша Пончева оказалась жертвой поддельной клиники пластической хирургии Аврора Медикал. Скорее всего, именно туда она и отнесла те кредитные средства, которые и погрузили ее в пучину долгов. Так что Назенин и ее люди, точнее, люди Назенин, взяли ее тепленькой за хвост. Информацией о том, сколько ей платили, я не владею, да и это было не реально. Но у вас есть возможность ее натурально допросить - и узнать то, что не смог добыть я. С Сафаровой я бы советовал поговорить с помощью Воропаева, не беритесь за это сами, и Жданова в этом убедите. Сейчас Александр оказывает Гароевой некую услугу, - Блошкин подмигивает, словно сообщает самую важную часть информации. - Уж он точно знает, как намекнуть Сафаровой о том, что от ЗимаЛетто стоит убрать руки. Но, это самый простой вариант. Можете войти в конфликт и суды как ЗимаЛетто и РужНуар, говорят, в вашем бизнесе скандалы иногда бывают полезны. А Ждановы просто прекрасно умеют бороться за свое, насколько я знаю. Катерина задумчиво пожимает плечами, принимаясь за еду. Кого привлекать к решению проблемы она еще подумает на досуге, но с Пончевой придется попрощаться в очень жесткой форме. Было ли ей жалко эту идиотку? Да, просто до закипающих под веками слез! Но спускать и прощать такое, было непозволительно. Предательство не прощают. Никакое. Пончева не поведала ей ничего нового - хотела красивое тело, обратилась в Аврора Медикал, в отличие от других клиник в этой ей обещали просто таки золотые горы и тело мечты, сразу после первого же операционного вмешательства. Она взяла два кредита, в разных банках, под одну и ту же несчастную, буквально выстраданную ее супругом машину, перевела все деньги на закрытые счета медицинского центра и стала готовиться к операции. Но Аврора Медикал исчезла так же быстро, как и появилась, прихватив с собой деньги обманутых клиентов. Признаться в том, что попала в такую ситуацию, было стыдно. С мужем пошел разлад и раздрай - да и не мудрено, отколоть такое, это же на уши не натянешь. Малиновский вытаскивал из нее информацию мягко, буквально по-кошачьи. В руках его то и дело мелькал платочек, которым он утирал горькие слезы Татьяны, что заливалась ними буквально самозабвенно, получая дополнительную, такую желанную, поддержку. Люди Назенин нашли ее через три месяца после случившегося, принимаясь обрабатывать ее со всех сторон. Пончева признавалась, что она не сразу согласилась на это… сумасшествие. Ее добили тем, что за ее согласие и хорошо поставленную первую информацию один из ее кредитов будет закрыт полностью. Так и случилось. Сливала Танечка информацию по мелочи, в сравнении со вторым кротом, практически безвредно, если не считать перерытых документов на столе Ждановой, обыска ее сумки, а еще ворованных эскизов Милко. Катерина всерьез подумала о том, что за такое Пончеву можно было бы отдать на растерзание Момчиловичу и дело с концом. Но, в любом случае, это решение она оставляла за Андреем. Выставив рыдающую Татьяну из кабинета, и отправив ее на сегодня домой, Роман повернулся к Ждановой, что прозаично уронила голову на стол. - Я до сих пор не понимаю, почему к вам в пару понадобился именно я, а не Андрей, но это было даже интересно, - он уселся в кресло, которое еще недавно занимала Пончева, - есть кто-то еще, с которого нужно стрясти информацию? Мне кажется, у нас очень хорошо получилось. - Получилось весьма неплохо, - соглашается Катерина, снимая очки, прикрывая глаза и вздыхая, - теперь Андрею нужно будет принять решение, что делать с ней и РужНуар и Сафаровой в целом. Я, со своей стороны, сделала все что могла. - Вы так и не сказали, Катенька, откуда же у вас оказалась такая важная информация, - Роман вытаскивает карандаш из подставки, принимаясь крутить его в пальцах, следя за выражением лица Ждановой. - Вы наводнили ЗимаЛетто своими шпионами? - Да, - кивает она, - за каждым углом вас ожидает кто-то, кто обязательно донесет на вас. Вы это учитываете? - Вы мне угрожаете или пытаетесь сказать, что и я под подозрением в промышленном шпионаже? - Катерина не может понять выражения его лица, она ощущает и не ощущает напряжение в его позе и голосе одновременно. - Я пытаюсь шутить, плохо и неумело, но попытку можно было засчитать хотя бы из чистой вежливости, - отвечает она, позволяя себе небольшой зевок. После эмоционального напряжение она всегда испытывает сумасшедшую сонливость. - Если я засмеюсь с опозданием, я прослыву неадекватным человеком, - пожимает плечами Малиновский, - так что простите. - Не беспокойтесь, посмеетесь над моей шуткой в следующий раз, - великодушно разрешает Жданова, задумываясь над тем, что до прихода Александра с Андреем еще целый час. Желание обнять Воропаева становится еще нестерпимее от осознания того, что ей придется ждать еще целый час. Роман задает вопрос не в бровь, а в глаз, словно читает ее мысли, написанные слишком яркими красками у нее на лице. - А куда это наш Сашенька Андрея уволок? - Малиновский принимается сгибать карандаш, следя за тем, насколько сильно он изогнется, прежде чем треснет в его руках. Кате тоже становится интересно. - У вас будет возможность спросить об этом у Андрея, они скоро должны вернуться, - карандаш издает первый “хруп”, затем еще один сгиб, и он разлетается напополам. - Ни за что не поверю, чтобы Воропаев и не поделился с вами своими планами и желаниями, - Роман укладывает две части карандаша на стол, - я принесу вам свой взамен этого сломанного, перестарался. - Не стоит, у меня достаточно карандашей, - отмахивается она, - и я не сказала, что Александр не сказал мне об этом, я просто предлагаю вам узнать эту информацию у Андрея. Это немного разные вещи. - Вы не доверяете мне или я вам просто не нравлюсь? - склоняет голову к плечу Роман. - Вы уже не с Андреем, притворяться вам в хорошем отношении ко мне нет нужды, - он улыбается и улыбка у него дразнящая, но искренняя. - Я никогда не скрывала своего отношения к вам, - Катя поводит одним плечом в легком раздражении. Ей не хочется говорить с Малиновским о ее отношении к нему, по одной простой причине - она сама до конца не разобралась в своих внутренних ощущениях к этому человеку. А то, что на поверхности слишком остро и неприятно, даже неприемлемо, где-то удушающе. Горло сжимает самое коварное из чувств - непрощение. - А я так и не сумел в нем разобраться, - деланно горестно вздыхает Роман, - все хотел спросить, узнать, услышать. А то вы были той, кто примирила меня с Андреем, и я все думал, не жалеете ли вы? - Без вас ему было тяжело, даже слишком, вы это сами знаете. Мой эгоизм требовал иного, поверьте, но я выбрала то, что в той ситуации было ближе моему супругу, - Катерина улыбается, вспоминая, насколько Андрей был счастлив тогда, от воссоединения с собственным другом. Нет, она ни разу не пожалела о своем решении. - А когда вы сходились с Сашенькой, вы удовлетворяли свой эгоизм? - по голосу слышно, что он старается не столько получить ответ на вопрос, сколько действительно поддеть. Но это не задевает Жданову совершенно, и она думает о том, как бы она себя чувствовала, если бы не прислушалась к Александру и сиганула в их связь до того, как на ее руках оказалось решение о разводе. Заедала бы ее совесть или нет? - Когда мы с Александром сходились, мы были совершенно свободными людьми, - она откидывается в кресле назад, своим видом и позой подтверждая свою расслабленность. - Так что, я просто удовлетворяла свое желание, без какой либо связи к эгоизму как таковому. - Вас не так легко уязвить как когда-то, - это звучит практически как комплимент, но Катерина не обольщается, в конце концов, в каждом комплименте сокрыто три вещи: правда, ложь и оскорбление. - А вы стараетесь уязвить меня? Какую же цель вы преследуете в этом? - Катя поправляет очки на носу легким движением, исследуя выражение лица Малиновского. Он смотрит на нее без тени улыбки, глаза его словно стекленеют на миг, свидетельствуя о том, что он погружается в воспоминания. Затем его лицо снова озаряется привычной, чертовски привлекательной улыбкой - одним из лучших оружий известного дамского угодника Романа Малиновского. - Никаких целей в сути я не преследую, - заявляет он, разводя руки в стороны, словно предлагая ей убедиться в его колоссальной честности, - это так, исключительно от скуки. Люди от скуки могу совершать вещи похуже. - Да, - согласно кивает Катерина, - вам ли не знать, вы же в этом спец. - Вот! - Роман обличительно указывает на Жданову, смеясь, - теперь вы пытаетесь уязвить меня. Что, скука заразна? - Скорее желание остаться в одиночестве и, наконец, приступить к своим профессиональным обязанностям становится просто нестерпимым, - в тон ему отвечает Катерина, - я выбрала правильный способ? - Вы даже прогоняете меня вежливо, - качает головой Малиновский, - я думал, что кроме холодности вы понабрались у Сашеньки еще каких-то полезностей, но, как я вижу, пока еще нет, - он поднимается, собираясь удалиться. - Не волнуйтесь, у меня будут годы для того, чтобы выбрать что-то из спектра характеристик Александра. - Она улыбается еще шире, когда замечает, как Роман кривится от такого замечания. - Вы так уверены в том, что ваша связь может стать столь прочной и долговечной? - все-таки спрашивает Малиновский, забирая обломки карандаша себе. - Я могу только строить предположения, - честно признается она, - но любой человек слаб, поэтому моя слабость в том, что я выдаю желаемое за действительное, - Катя даже смеется, и от этого расслабляется окончательно. - Но это крайне приятно, когда ожидания общие, не находите? - Нахожу, - кивает Роман, уже придерживаясь за дверную ручку, - но, мало представляю такие слова в сторону Воропаева. Неужели он оказался лучше Андрея? - Он не оказался ни лучше, ни хуже, просто от того, что я их не сравнивала, - признается Катерина, - я была способна стать счастливой с Андреем, но не преуспела. Теперь у меня появилась возможность стать счастливой с Александром. Это совершенно разное ощущение, совершенно разное счастье. - Мне всегда казалось, что вы не подходили Андрею, вы лишали его половины азарта, стреножили, - признается Малиновский, и Катерина кивает. - Кто знает, может, именно так оно и было, возможно, это и стало причиной того, что у нас все разладилось, толком не начавшись. Но, проблема только в одном - я никогда не удерживала Андрея в его желаниях кроме одного. Верности. Просила слишком много? - они смотрят друг на друга какое-то время, не находя ответа на заданный вопрос, находя его и не желая произносить. Ответ, как бритва зависает в воздухе. Кто-то из них должен спасаться бегством, пока не поранился. - Верность прекрасное чувство, но к нему нужно долго и хорошо готовиться, - Катерина воздерживается от аплодисментов только потому, что это было бы неуместно. - Я возьму себе это на заметку, - отвечает она, Роман кивает ей и выходит прочь из кабинета, лезвие так и не производит свой взмах. Жданова закрывает глаза, сильнее откидывая в кресле, принимаясь постукивать пальцами по губам. Остался еще один крот, которого она не торопилась раскрывать Андрею, сперва нужно было спровоцировать того, кому уходил этот источник, и узнать, через кого эти двое так тесно познакомились. - Тропинкина и Полесов? Быть того не может, - Катя откладывает в сторону несколько снимков, где Мария оказывается в объятиях Валерия. Фотографии максимально недвусмысленно показывают, в каких взаимоотношениях находятся эти двое. - Вы даже не представляете, сколько производственного шпионажа происходит через постель в том или ином контексте, - замечает Стас, помешивая ложечкой черный чай с молоком, куда секунду назад он всыпал несколько ложек сахара. - Это мне как раз понятно, - не отрицает Катерина, рассматривая кофейную гущу в своей чашке. И как только Амура умудряется что-то в этом увидеть? - Я пытаюсь раскусить, каким непостижимым образом, Маша познакомилась с Полесовым. Уж эти двое точно не могли пересечься сами! - Увы, этот момент пока еще закрыт за семью замками, - признается Стас, делая глоток и удовлетворенно кивая, - но это точно все, кто работают в ЗимаЛетто в качестве активно действующий кротов. Если с Пончевой все ясно, то в этом случае, - он постукивает пальцем по фотографии, - я бы не торопился брать барышню за горло. - Не буду, если вы настаиваете, но у нас есть еще одна ситуация - пожар на показе, - Катя подается немного вперед, - и никто из этих двоих не мог его подстроить. - А какова вероятность, что пожар все-таки подстроен? - уточняет Блошкин, извлекая блокнот, принимаясь делать записи, привычно хмурясь, - я видел отчеты по этому делу, там чистой воды замыкание без подлога. За экспертизу точно не платили. - Есть предположения, что само замыкание было подстроено специально, вот только ни проверить, ни доказать, - Катерина вздыхает. - Да и сама идея, что это все дело рук одного человека как-то слишком быстро рассыпается на части. - Пока что ничего не рассыпается. - Ухмыляется Стас, - вы же не знали, что Лукяш параноик, - он молчит, и Ждановой хочется стукнуть его по ноге, чтобы он прекратил искусственно затягивать паузу. Не до драматических эффектов! - Ну, - подталкивает она его, хмурясь, - я уже прониклась напряженностью момента, теперь можно услышать, в чем же паранойя Алины? - Да вы с Воропаевым один в один, - буквально восхищенно заявляет Блошкин, - вы даже раздражаетесь очень похоже! - но взгляд Катерины заставляет его вернуться в интересующей ее теме, - Камеры. У Лукяш по всему периметру “Чердака” были камеры. Так что, если я смогу получить доступ к этим сведениям, а я смогу, - говорит он самодовольно, - то мы как минимум узнаем, кто входил в ту комнатку, с которой и начался тот самый пожар. Неплохо, не правда ли? Это было не просто неплохо, это было прекрасно! Восхитительно! Пазл начинал потихоньку собираться. Катерина открыла глаза, принявшись разглядывать обе папки, что лежали перед ней в закрытом виде. Одна принадлежала Пончевой, вторая - Тропинкиной. Татьяну подвела ее привычная глупость и доверчивость, Марией руководило ее желание… просто желание. Все знали, что Маша и “выйти замуж” две неразрывные вещи. Но чтобы так! Да еще и за Полесова… Жданова задумалась, вспоминая, как Тропинкина восхищалась розами, которые присылал ей Полесов. И хотя она не знала тогда от кого они были, она пела дифирамбы этому человеку просто часами. Щедрость для Марии была равносильна доброте и доблести. До жути было жалко Федю. А еще Катерину не отпускало ощущение, что кто-то пристально смотрит ей в спину холодными буквально стеклянными глазами. Еще шаг и пешки слетят с доски, но когда же откроется главная фигура. Когда.