Мир на заднем плане

В первый раз Санс не осознавал, что является лишь второстепенным персонажем в неоднозначной истории мира под названием «Xtale». Трудно винить его за это, тогда никто не мог понять. Что уж там говорить, даже в следующих таймлайнах это оставалось его личной травмой. Вынужденный помнить то, что не должен и не хочет, вопреки всяким правилам и желаниям Икс Гастера. Знание стало непомерной ношей, навлекающей ужасную опасность от помешанного на контроле перфекциониста. Понял, правда, Санс это не сразу. Первая жизнь была относительно простой, хотя это только в сравнении со всем адом, который развернется дальше. Он рос в приюте, Папирус всегда был там, его младший брат. Взрослеть без опеки родителей тяжело. Возможности получить хорошее образование нет. Зато приходится много работать, чтобы копить деньги на самостоятельную жизнь, когда после совершеннолетия Санса их обоих выставят за порог. Всего мало, но они научились жить счастливо в мире, где никому не было дело до пары скелетов. Все налаживалось. Санс открыл прилавок с выпечкой, потому что годы заботы о младшем брате дали ему хорошие кулинарные навыки. Папирус учился и работал везде, где получалось, чтобы попытаться поступить в королевскую военную академию и стать гвардейцем. В таком темпе оглядываться назад нет времени. Будущее всегда волновало больше, хотя жить получалось только настоящим. Но они справлялись. Если бы Папирус достиг цели, то уже через несколько лет они могли бы купить собственный дом вместо аренды захудалой квартирки в гетто. А потом все просто кончилось. Мир дал сбой, их тела исказились помехами, и Санс осознал себя снова ребенком в том же самом приюте, присматривающим за Папирусом, который ничего не помнил. Санс даже не успел испугаться момента перезаписи, но последствия ударили намного больнее. Вся работа для достижения лучшей жизни просто пропала, впереди необходимость проходить через эти испытания снова, и он остался наедине со знаниями прошлой жизни или будущего. Он так и не решил. Надежда, что все это просто сон, не оправдалась. Пришлось собраться и снова стать ответственным взрослым, чтобы воспитать Папируса, даже если его тело значительно уменьшилось. Санс начал работать раньше и усерднее, чтобы вместо жалкого существования за чертой бедности сразу отправить Папируса в академию. Там есть общежития, а сам Санс перебьется на улице. Ему ментально уже будет за тридцать, он сможет обеспечить себе ночлег, даже если придется согреть кому-то постель. Это точно будет не первый и не последний раз. Уже не страшно. В этот раз что-то изменилось, но трудно сказать, исказился ли сам мир или это Санс поменял судьбу. Он встретился и познакомился с Фриск, приемным королевским ребенком. Скелет сразу понял, что этот человек отличается от любого, кого ему приходилось встречать, в хорошем смысле. Им всегда было о чем поговорить, и какими тайнами поделиться. Если быть точнее, Санс признался, что занимается сомнительными поручениями в гетто ради денег, получив в ответ неожиданную историю об Икс Гастере и его способности перезаписать мир. Такое доверие грело душу, но опасение сжигало горло неспособностью дать такое же в ответ. Очевидно, что Фриск мыслит как ребенок, даже прожив дольше Санса, из-за физиологических особенностей человеческих тел, а также он все еще имеет привязанность к владельцу этого мира. Слова Фриск уже могут сделать жизнь Санса и, что важнее, Папируса во много раз сложнее. Поэтому он не хочет создавать ситуацию, где о его невозможности забыть узнает Икс Гастер и попытается избавиться от него, чтобы создать кого-то еще. Связь с королевской семьей дает такие блага, о которых Санс не мог и мечтать. У них появляются пособия, а Папируса берут на стипендиальное обучение, поскольку через Фриск получается сделать его учеником Андайн на несколько лет. Почти невозможно поверить в то, как хорошо все складывается. Действительно не стоит. Видимо Икс Гастера раздражает счастье и совершенство так же, как и посредственность. Иначе Санс не может объяснить, почему ему и Асгору пришлось умереть от рук этого рехнувшегося создателя. Перезапись на самом деле привела в ужас, когда стало понятно, что она способна переписывать не только устройство мира, но и личности. В третьем таймлайне Санс вел себя неоправданно счастливо и энергично, хотя совершенно этого не чувствовал, а Папирус внезапно из ответственного и усидчивого ребенка превратился в ленивого и апатичного. Жизнь в таких условиях обещала быть тяжелой. К счастью, через два дня этот абсурд закончился. В четвертом таймлайне Фриск не приходит к нему. В новостях все еще рассказывают о благородном усыновлении двух сирот королевской семьей, но как бы часто Санс не посещал ранее любимые ими места, человек не приходил. Фриск бросил его, оставил позади. Это убивает изнутри. Забавно, что имея больше власти, чем кто-либо из созданий Икс Гастера, он забыл об их дружбе, да только Сансу совсем не смешно. Лучший друг оставил его в этой яме, прекрасно зная, на что была похожа жизнь братьев скелетов без поддержки принца. Обида и разочарование на удивление мотивируют ничуть не хуже надежды и страха. Санс добьется хорошей жизни для Папируса без чьей-либо помощи, просто назло всему, даже если это убьет его по пути. Он сажает младшего брата за учебники и тренирует в магии, по ночам выходя на заработки в районы, откуда редко возвращаются целыми, поэтому приходится учиться сражаться и защищать себя. Таймлайн проходит так, как и предсказывал Санс еще во втором. Папирус отправляется в общежитие, пока его старший брат продает себя, чтобы оплатить обучение. Благословение быть скелетом, можно создать тело, чтобы угодить любому. Когда начинается пятый таймлайн, Санс впервые плачет от разочарования. Это несправедливо, проходить через все это снова и снова. Разве Икс Гастер не понимает, что мир — это не просто декорация к истории Чары и Фриск? Почему бы не дать им что-то получше хотя бы один гребанный раз, чтобы Сансу не пришлось падать на самое дно, поднимая оттуда младшего брата? Он ненавидит, что обдумывает вариант оставить Папируса и позаботиться о себе хотя бы раз. Все равно никто не вспомнит. Но кроме брата у него никого нет, и без ориентира от него просто ничего не останется. Даже если вселенная сотрет его выбор, Санс не сможет с ним жить. Он больше не думает о Фриск. Он учится притворяться, боясь повредить светлое представление Папируса о мире. В прошлый раз он точно подозревал старшего в ночной работе, но так и не решился спросить. Теперь Санс знает клиентов, которые держат язык за зубами и считают такие услуги неправильными, а не треплются каждому прохожему, находя удовлетворение от принижения его положения. Тупой ребенок из приюта без денег, что не способен заработать правильным путем и поступить в университет заслуживает грязных взглядов. Санс прочел достаточно книг за своим киоском с выпечкой за эти таймлайны, чтобы получить высшее образование без усилий. Ему просто нужно сначала поднять на ноги кого-то другого. Санс почувствовал приближение конца за несколько часов до того, как это на самом деле случилось. Просто в воздухе что-то изменилось, словно бы появилась новая эмоция, предвещающая беду. Икс Гастер был зол, понял он, и это не сулит ничего хорошего. Так что Санс закрылся пораньше и позволил себе насладиться шоколадным пирогом напоследок. Он рад, что сейчас далеко от Папируса. Будет еще больнее расставаться, если перед перезаписью видеть его лицо. Его душа онемела. Отчаяние еще никогда не было таким обезоруживающим. Звезды, он не хочет проходить через это снова. Только не снова. Он хочет напиться. — Кажется, что-то гложет тебя, — замечает глубокий потусторонний голос, от которого должны бежать мурашки по коже и волосы вставать дыбом. — Неужели? — язвительно спрашивает Санс, поднимая усталый взгляд, замирая при виде стоящего перед ним монстра. Это не создание Икс Гастера. Нет, он намного сильнее владельца. От подавляющей ауры впору бы дрожать от ужаса, да только Санс не верит, что этот скелет может сделать еще хуже. Фриск говорил, откуда Икс Гастер берет идеи, так что и удивиться не получается. — Тебе не нужно здесь быть. Уходи, — проворчал он. — Напротив, это место хорошо мне подходит. Так много подавленных негативных эмоций, разъедающих этот мир изнутри. Настоящий пир, — посмеялся монстр с широкой улыбкой, хитро смотрящий на него. — А ты несчастнее всех них. Можно сказать, что я здесь из-за тебя. — Мне нечего дать, что бы ты ни собрался делать, — напрягся Санс, с опасением и подозрением смотря. — О, мне ничего не надо делать, чтобы что-то получить, — довольно усмехнулся скелет, скрестив руки на груди. — Все, что мне нужно, это негатив, которым я питаюсь. Этот мир пострадал достаточно, чтобы я мог расслабиться и просто наблюдать за происходящим. Такая тонкая работа. Так много времени потрачено на создание этого антиутопического шедевра. Разрушение и убийства дают тот же эффект, но намного быстрее, так что я предпочитаю их, — с восхищением, презрением и насмешкой сказал монстр. — Тогда в чем смысл приходить ко мне? — еще больше насторожился Санс. — Хочу, чтобы ты работал на меня, — легкомысленно кинул черный скелет. — А взамен получишь мои защиту и поддержку в этом и других мирах, — соблазнительно улыбнулся он. — Почему я? — спросил он, обдумывая предложение, находя его заманчивым, хотя и подозрительным. — Ты несчастнее всех, — с внезапным сочувствием повторил монстр, смягчившись. — Тебе приходится помнить ужасные вещи и страдать из-за чужих решений. В тебе много магии, ты не страдаешь манией величия, верен, сломлен и решителен. Кроме того, у меня есть чувство, что ты хорошо подойдешь моей команде. — Почему бы тебе не обратиться к Фриск и Чаре? Уж они с радостью сделают все, чтобы уничтожить Икс Гастера, — сдаваясь, спросил Санс, все еще ожидая подвоха. — Никто не любит людей, — хмыкнул скелет. — Они не умеют играть по правилам и подчиняться. Мне нужны рабочие руки, а не революционеры. Следующие три таймлайна Санс провел за пределами Xtale, выполняя задания Найтмера и работая с его «бандой». Это была вынужденная мера. В эти времена в мире не существовало практически ничего, и возвращение вернуло бы Санса в состояние небытия до тех пор, пока Икс Гастер снова не пожелает достать его из коробки и поставить на доску. Но он больше не желает быть пешкой в игре, о которой его даже не предупредили, в которой никогда не будет победителей. Найтмер хотя бы обеспечивает ему комфортную жизнь. Приходится взять себе другое имя, потому что тяжело быть Сансом и общаться только с другими Сансами. Он называет себя Кросс, не слишком отклоняясь от тематики своей вселенной. Его ставят напарником к Киллеру, и поначалу это настоящая катастрофа. Безумие, безответственность и непоследовательность Убийцы сводят Кросса, привыкшего выполнять задачи в совершенстве, с ума. Единственное, что Киллер делает хорошо — это убивает. Но нельзя ставить это ему в минус. Найтмер взял его и Даста именно из-за этого. К счастью, Кросс легко находит общий язык с Хоррором. Они оба поступали и поступают отвратительно для того, чтобы заботиться о Папирусе. Поначалу убивать сложно. В порядке самозащиты ему приходилось несколько раз убивать своих клиентов, но массовые целенаправленные разрушения — ново. Отсутствие боевого опыта также не совсем помогает, когда кто-то из иного мира пытается дать отпор. Если бы не этот огромный запас магии, которым обладает каждый Санс, ему пришлось бы туго. Банда любит ехидничать по этому поводу, находя забавным мрачное разочарование в собственных возможностях. Однако они также тренируют его до потери сознания, быстро превращая Кросса в настоящее орудие смерти. Время в мультивселенной течет быстрее, чем внутри AU, так что работа на Найтмера быстро превращается в образ жизни. Эррор следит за состоянием XTale, чтобы вернуть его перед перезаписью, которая, в теории, должна стереть весь накопленный УР. Ошибка также слегка видоизменяет его код, чтобы сделать невозможной перезапись личности и глобальную перестройку тела, отличную от возрастной регрессии. Кросс не ждет возвращения домой с нетерпением, но он не хочет дать Икс Гастеру повод покидать их мир, так что просто довольствуется подстраховкой. Работы не так много, как могло показаться поначалу. Вселенная большую часть времени находится в равновесии. Найтмеру приходится уравновешивать ее только тогда, когда его брат и создатель заходят слишком далеко в создании позитивных вселенных. Эррор может уничтожить часть из них, но с остальным разбирается банда. Киллер говорит, что когда-то давно их босс был одержим идеей править мультивселенной, а это и нестабильная психика Эррора в свою очередь поставило всех высших существ в состояние войны. После заключения перемирия все стало намного спокойнее. В конце концов, Кросс сближается со всеми обитателями замка. Как ни старайся держаться особняком, чтобы не привязываться, изоляция замка в пустынном мире подталкивает к хотя бы минимальному общению. Так постепенно случайно брошенные слова превращаются в исповеди в заброшенных комнатах, полные оголенных эмоций и нежных прикосновений, а вражда и пренебрежение оборачиваются безобидными подшучиваниями и искренней заботой. Даже профессиональная недоступность Найтмера уступает место вовлеченности, которую он проявлял к другим Сансам. Странно быть в одной кровати не с Папирусом и не с одним из своих клиентов, но Кросс все чаще пробирается в чью-то комнату, чтобы прижаться и почувствовать тепло и защищенность, которых ему всегда не хватало. Он идет к Найтмеру, когда ему нужны сила и авторитет, когда требуется убеждение, что его не отбросят, словно наскучившую игрушку, и не оставят позади, как пережиток неприятного прошлого. Кошмар нежнее, чем можно себе представить, когда Кросс со слезами цепляется за него, умоляя простить, если он что-то сделал не так, если не оправдал ожидания. Даже самые незначительные ошибки выбивают почву из-под ног, но Найтмер всегда находит слова, чтобы утешить и убедить, что все хорошо и ничего страшного не случиться, крепко обнимая руками и щупальцами и даже целуя в лоб. Если Кросс хочет молчания, но не хочет обрабатывать свои проблемы в одиночестве, он идет к Дасту. Обычно они лежат спина к спине. Соприкосновение позвоночников, нестабильное гудение магии и безумное бормотание, адресованное галлюцинации, вводят в подобие медитативного состояния, когда лучше всего получается анализировать себя и свои действия, а также строить некоторые нестабильные планы на будущее. Это никогда не помогает уснуть, обычно они оба спят до обеда в такие дни, но Кроссу нравится думать, что его присутствие также помогает Дасту игнорировать своего Папируса. С Киллером он разговаривает. Очень много, на разные темы, в разных настроениях. Иногда они раздраженно высказывают все недовольства друг другом, обитателями замка, их врагами, друзьями, знакомыми и незнакомцами, и где-то посреди этого засыпают. Иногда это ночи полные шуток, несерьезной борьбы, грязных приколов, удивленных визгов и смеха. Иногда они прижимаются друг к другу и говорят о своих мирах, полные сочувствия и понимания. По сравнению с Киллером Кросс просто ребенок, а его опыт в Xtale — детская неприятность, но Убийца все равно защитно прижимает его к себе, когда слушает о времени, когда Кросс продавал себя, чтобы обеспечить лучшую жизнь брату, и как это было обесценено перезаписью. Когда он желает нежности и внимания, Хоррор всегда рад его видеть. Большой парень слишком заботлив для кого-то столь острого, но это то, что он умеет лучше всего, даже лучше, чем убивать. Отрывисто он называет его сладкими прозвищами, осторожно царапает кости через пижаму, позволяет спрятать голову в изгиб шеи, гудит, пытаясь напеть что-то, но его голос слишком низкий и неустойчивый для этого. Кросс пытается вернуть привязанность, как может, заставляя Хоррора мягко посмеиваться. Это напоминает счастливые времена с Папирусом, не омраченные будущим. Это также ночи, когда он тоскует сильнее всего. С Эрррором он не спит, просто потому что этот парень вообще не спит. Но в беспокойные ночи, когда невозможно сомкнуть глазницы, его компания идеально подходит, чтобы отвлечься. Кросс может быть довольно хорошим слушателем, а Ошибке всегда есть из-за чего злиться или раздражаться, так что он часами изливает разочарование об Инке, своей бестолковой работе, о жалких ошибках, о жуткости Фрэша и об извращенце Рипере, посмевшем притронуться к его брату, Гено. Пожалуй, единственное, о чем он рассказывает с улыбкой на лице, это Андерновелла, Блю, его племянник и дети. Дети, которых он не хотел и не заводил, но которых ему пришлось растить из-за недоверия к безответственному Инку, который и так быстро потерял интерес к участию в их воспитании. Кросс задается вопросом, каково это воспитывать детей, когда ты сам твердо стоишь на ногах и имеешь поддержку близких. В замке нет ограничений в материальном плане, в разрушенных мирах много золота, которое можно унести, но даже без них порталы Эррора и Найтмера предоставляют им возможность просто брать что угодно, откуда угодно. Он растит Папируса, будучи ребенком. Ему просто повезло, что его брат такой ответственный и благородный, иначе никакие усилия Кросса не привели бы его к успеху. Старший скелет тратил столько времени на работу, что в худшие дни даже не видел Папируса. Это не похоже на счастливую и правильную обстановку для ребенка. Мысли о младшем брате преследуют повсеместно. Время в мультивселенной течет несравнимо быстрее, чем в XTale, так что проходят долгие годы, прежде чем Эррор говорит, что Икс Гастер инициировал перезапись. Не так много можно взять с собой, чтобы это не стало подозрительным, только то, что можно спрятать в инвентаре. Кросс собирает деньги, телефон Даста и сияющий красный нож Киллера. Просто для спокойствия. Но прощаться намного тяжелее, чем оставлять позади материальные ценности. — Мы еще увидимся, да? — расстроенно спрашивает Кросс, нервно теребя подол кофты. — Конечно, — с мягкой уверенностью заверяет Найтмер. — Мы будем навещать. После затянувшихся цепких объятий и даже нескольких несдержанных слез, Кросс идет в портал Эррора в мир, который не желал бы видеть, но в котором остались незавершенные дела. Эффект перезаписи настигает его мгновенно, вновь превращая в ребенка. Он сжимает и разжимает кулаки, приспосабливаясь к ощущениям от более нежных костей и к другому центру тяжести. Проводит пальцами по красному шраму под глазом, заработанному на одной из первых миссий. Кросс попросил вписать его в код, чтобы никогда не забывать. Чтобы иметь доказательство, что годы в замке не были сном. — САНС! ГДЕ ТЫ БЫЛ? — с наивным любопытством спрашивает Папирус, бросаясь обнять его, когда Кросс входит в их комнату в приюте. — Просто небольшая прогулка, — с искренней широкой улыбкой отвечает старший, пряча детские кости в руках, наслаждаясь полузабытым теплом, сменяющим холодную тоску. Это самый простой и спокойный таймлайн, который только был у Кросса. Когда приют выгоняет его и Папируса, у него уже есть средства и на жилье, и на еду, и на обучение брата. Так что он отправляет его в академию сразу, как становится достаточно взрослым. Санс все еще открывает свой прилавок с пирогами, просто потому что ему скучно целыми днями ничего не делать. Он тоже мог бы попробовать получить высшее образование, но все еще не хочет прилагать ненужные усилия к тому, что вскоре не будет иметь значения. Лучше потратить это время на банду. В этот раз также все немного странно. Нет Фриск, Чары или Икс Гастера, как нет и Азриэля. Обычно маленький принц ровесник Папируса или немного младше, но в этот раз у королевской четы рождается ребенок после того, как младший скелет становится настоящим гвардейцем. Небо серое и безжизненное, а воздух пропитан печалью и чувством потери. Кроссу кажется, что мир затаил дыхание в преддверии перемен. Совсем скоро разразится настоящая буря. Предчувствие отчасти подтверждается, когда Папирус пытается починить до боли знакомый медальон, чтобы вернуть хозяину. С того дня он ведет что-то вроде обратного отсчета. Сколько понадобится времени, чтобы что-то пошло не так в идеальном мире Икс Гастера, чтобы спровоцировать его? В конце концов, он не выдерживает и начинает следить за Папирусом в его посещениях загадочного незнакомца. Обычно это просто попытки младшего скелета скрасить одиночество создателя и его ассистента. В такие моменты идея Кросса о бесчувственности и чудовищности Икс Гастера дает трещины, но от этого только хуже. Легче смириться со злодеяниями того, кто не может осознать свои ошибки, а не с тем, что твой обидчик делает это сознательно. Конечно, все идет не так, когда появляется Фриск и рассказывает обо всем Папирусу. Кросс предпочел бы, чтобы его младший брат даже на словах не сталкивался с подобной правдой, но таймлайн вскоре подойдет к концу. Человек выглядит обезумевшим, опасным, отчаявшимся. Почему-то Сансу кажется, что его ненависть и решительность приведут этот мир к худшему, нежели эксперименты Икс Гастера. Он не должен удивляться, когда десятый таймлайн наступает по воле Фриск.