Касания души

      Сережа устало прислоняется к плечу Артема. На переднем сидении Шастун подпевает какой-то попсовой мелодии, звучащей по радио. Сережа тщетно пытается понять, с чего вдруг Антон такой бодрый — он-то точно тусил накануне до самого утра, а не сбежал посередине ночи, как сделал он сам. Где-то в глубине сознания возникает мысль, что неплохо было бы спросить у Артема, во сколько ушли они с Горохом. Но даже двигаться было лень, не то что говорить что-то. Видимо, мозг решил, что на сегодня хватит активностей и социальной жизни. И главное, сами же и виноваты — ладно, Стас предложил снимать рекламу на следующий день после съемок финала, но они-то с Артемом нахрена согласились?! Ничего бы страшного не случилось, если бы они перенесли это дело хотя бы на один день — по срокам все равно успевают. Хорошо хоть Шастун довез их до самого дома, несмотря на необходимость делать крюк. Квартира встречает Шевелева темнотой и тишиной. Странно, куда бы Максим мог свалить на ночь глядя? То есть обычно список таких мест достаточно обширен. Но сегодня парень не поедет ни на какое выступление — вряд ли у него остались на это моральные и физические силы для этого после вчерашнего дня. С подступающим чувством вины Шевелев осознает, что за весь день даже не кинул Максу ни единого сообщения. «Заработался, идиотина», — думает он хмуро. А ведь с утра (начавшемуся, правда, уже после полудня) поговорить им тоже не удалось: Сережа не стал будить Зайца и уехал на съемки, оставив стакан воды и таблетку аспирина на тумбочке у изголовья кровати. Дома Шевелев моет руки и входит в комнату как можно тише на случай, если Макс спит. Парень действительно там, но не спит, — стоит, облокотившись на подоконник и смоля сигарету, которая, судя по дыму, клубившемуся вокруг него, была далеко не первой. На появление Сережи он никак не реагирует, поэтому Шевелев негромко окликает его:       — Максим? Ты как?       — Все в порядке. Как всегда. Как съемки прошли? — Макс не пугается, что доказывает, что появление Сережи не было для него неожиданностью, но даже не оборачивается, отвечает как-то бесцветно, продолжая невидящим взглядом смотреть в окно, будто бы там можно было увидеть что-то помимо стены соседнего дома. На последнем предложении голос парня предательски срывается, так что у Шевелева не остается ни малейшего сомнения, что Заяц загнался.       — Ма-а-акс, все сняли, реклама должна получиться классной. Но ты же понимаешь, что это сейчас далеко не самое важное? — Голос Сережи звучит уже намного ближе, чем раньше. Он встает практически вплотную к Зайцу, оставляя лишь немного личного пространства на случай, если Макс не захочет физического контакта, и аккуратно забирает из его руки сигарету, сразу затушивая ее. Максим весь напрягается, сильно сжимает кулаки и будто бы хочет произнести что-то язвительное, но тут же громко вздыхает и подается назад, на секунду прижимаясь к Сереже спиной, позволяя крепко обнять себя за талию, а потом разворачивается, утыкается носом куда-то в шею парня и шепчет на грани слышимости:       — Прости меня.       — За что? — В голове у Сережи примерно ноль вариантов, честно.       — Я вас подвел. Тебя подвел. Я вчера слишком тупил, нес херню. Еще и на рэпе вылетел. Если бы не это, мы бы выиграли. А так… Херовый из меня импровизатор, короче. Херовый комик. Не достоин я вас, только назад всех тяну.       У Сережи сжимается сердце, когда он слышит это. Он-то тут же трансформировал свою боль и расстройство в работу, не давая себе загнаться и уйти в самокопание. Пусть уставшие и невыспавшиеся, но они с Артемом весь день были при деле, не думая о прошлом. Но оставить Сережу, и, главное, Максима, которому вообще очень сложно дается переживание неудач, наедине со своими мыслями и загонами, было явно плохой идеей, которая им с Артемом, к их стыду, даже не пришла в голову. Поэтому ситуацию нужно было поправлять сейчас, причем в срочном порядке.       — Макс, Максим, Заяц… — Каждое слово сопровождается мягким поглаживанием по лопаткам и шее, стремясь расслабить, успокоить, — Херню не городи, пожалуйста, — целует в висок и мягко ерошит волосы. — Ты хороший импровизатор и хороший комик. Ты смешной и обаятельный, тебя любят зрители. Я люблю тебя, Макс. — Сережа чувствует, как его ребра сильнее сжимают в объятиях, и продолжает говорить еще быстрее и эмоциональнее, — Ты вообще представляешь, где мы были, если бы не ты? Кто бы прессовал соперников в рэпе, кто бы вкидывал убийственные панчи? Ты что думаешь, я вчера не лажал? Или ребята? Мы команда, так что не надо всю ответственность на себя взваливать! Мы побеждаем вместе и проигрываем так же. Ну проебались и проебались, и что, веником убиться теперь?       — И за что ты мне такой? — Сережа слышит в голосе Макса легкую улыбку, и улыбается сам: кажется, ему удалось немного отвлечь этого любителя покопаться в себе.       — И это говорит человек, который вчера притащил меня домой и уложил в кровать, когда я от усталости еле ноги передвигал? — смеется Шевелев, сильнее прижимая парня к себе, ведет руками по спине от талии вверх, слегка царапает шею и тянет за волосы, заставляя Максима поднять лицо, чтобы нежно поцеловать его в кончик носа. Макс буквально мурчит, тянется своими губами к Сережиным, тот улыбается и замирает, позволяя именно Зайцу начать поцелуй и вести его. Никто не знает, сколько они стоят так, посередине комнаты, лениво целуясь. Но в этот момент все заботы и проблемы уходят в тень. Все разборы неудачного баттла, все планы на будущее, принятие сложных решений — всё это будет завтра, а пока можно лишь наслаждаться теплыми объятиями друг друга и верить, что всё впереди будет хорошо.