Ты мне - навсегда

Диана.       Дома находиться было совершенно невыносимо, и я уехала на Ваську, шаталась вдоль Морской набережной, где и встретила Светку Голубеву. Погуляли вместе, поговорили о том, о сём, она и предложила мне на выходные смотаться в Москву. - Динка, там тарзанку сделали! Погнали, попрыгаем. Адреналинище точно зашкалит!       Я не раздумывая согласилась.       Тарзанка была в парке Горького, высота, конечно не очень большая, я бы и повыше прыгнула, стоил сей аттракцион, просто сумасшедших денег, но какой же кайф, как же клёво! Мы со Светкой сделали сначала каждая по одиночному прыжку, а потом - вдвоем. Меня так колбасило от переполнявших эмоций! Жалко, что вечером нужно было уезжать домой. Меня просто распирало всю, и я в поезде на каких-то обрывках, буквально за несколько минут написала новую песню. Протянула Светке: «Посмотри». Кто-то приказал развести мосты На одном берегу умирал чёрный стерх, на другом танцевал белый лебедь.. Теряя крылья... Навсегда... Навсегда. Ни о чём не прошу тебя, Было бы странно чего-то хотеть?! Вижу как ты постепенно становишься сном. Прожит первый день, Я ещё жива?! И зачем тебе знать, почему я молчу? И куда ухожу? Навсегда.... Навсегда. - ЗдОрово, Динка! Ты, правда – талант. Никогда не бросай писать песни, это точно – твоё! Ну, Сурганова, не перестаю удивляться, у неё прямо нюх на юные дарования! Репетируете со Светкой? - Мы поругались - Из-за чего? – удивилась Голубева. - Из-за тебя. - Ты, дура что ли, при чем здесь я? Света мой самый близкий друг, так что не выдумывай там себе ничего, поняла? - Она сама сказала. - Мало ли, что она сказала. Ничего нет, и не было никогда, уяснила себе? Не обижай её, мне кажется, она очень серьёзно к тебе относится.       Я почему-то сразу поверила Голубевой, и уже жалела, что сорвалась с ней в Москву. Как там Света? Сама для себя я решила, что как только приедем, пойду к ней мириться, простит ли? Надо сдерживать свою неуёмную ревность, а то извожу и себя и её. Господи, а ведь по сути дела, между нами ничего ещё и не было! А если будет? Я что, буду ревновать её к каждому столбу? Нет, так нельзя, постараюсь держать себя в руках. Я твёрдо решила, что нужно объясниться со Светой. ***       Света возвращалась домой поздно, в подъезде было темно, возле окна между этажами, поблёскивал огонёк сигареты, и виднелся чей-то силуэт. - Салют! – отброшенная щелчком сигарета рассыпалась сотнями искр на ступеньках.       Света вздрогнула, совсем не ожидала увидеть здесь Диану. - Напрыгались, экстремалки? – спросила беззлобно. - Голубева не знаю, а я – да! Динка подошла ближе, взяла Светку за руку, притянула к себе, развернула спиной к окну, прижала, что бы та не вздумала сбежать, и нежно начала покрывать лицо поцелуями, нашла губы, касалась сначала нежно, робко. - Ты прости меня, Свет! – шептала Динка прямо в приоткрытые губы, и распаляясь целовала все жарче и жарче.       Света отстранилась, взяла Динку за руку, потащила вниз по лестнице: «Пошли, что покажу!» Держась за руки, они миновали несколько домов, остановились возле одной из старых пятиэтажек, Света открыла дверь в подъезд, пригласила: «Не бойся, пойдем». Диана.       Мы поднялись на последний этаж, Светка кивнула на чердачную лестницу: «Поднимайся!» Мы оказались на крыше. Такое ощущение свободы я не испытывала больше нигде и никогда. Мы - высоко-высоко, словно птицы, под ногами ночной Питер, а над нами – небо. Такое бескрайнее, и только наше, одно на двоих. - Я люблю сюда приходить, здесь думается хорошо, - сказала Светка.       Мы сидели на крыше и целовались до головокружения, до колющей боли в истерзанных губах, тело изнывало, но переступить грань ни одна из нас так и не решилась. Я лежала у Светки на коленях, обвив её руками за талию, уткнувшись носом в живот, и тело моё плавилось от такой невозможной близости, и не ясно было, что сейчас раскалённее, крыша старой питерской пятиэтажки, или моё тело.       Я закурила, она взяла у меня сигарету, сделала затяжку, и вновь вернула мне. Я врала, когда говорила, что ей не идёт курить, так изящно, как это делала она, ни у кого не получалось. Просто мне не хотелось, чтобы её губ что-то или кто-то касался, кроме меня. - Дин, а у тебя с кем-то было? – спросила Света, явно смущаясь. - Почти нет, - ответила я, и не соврала, потому что невнятная возня с одноклассником и впрямь не считалась. - А у тебя? - Тоже, почти нет, один раз по пьянке, в стройотряде, когда я ещё в медучилище училась. А больше ни с кем и никогда, ты не подумай ничего. - Свет, всё это не важно, всё было до… до нас, - я сумела сдержаться и не показать, что внутри меня бушевал ураган, оттого, что мою девочку кто-то трогал, обнимал и целовал, кроме меня.       Я так и не решилась признаться ей в своих чувствах, да и вообще слов было сказано мало, и в тоже время эта ночь на крыше дала нам так много - в понимании друг друга, и нас самих. Светка – она нереальная, я таких не встречала раньше, пусть ничто и никто, не отнимет нас друг у друга. Пусть нам повезёт!       Она наклонилась, поцеловала меня в макушку, и тихо попросила: «Никогда больше так не делай!» - Как, Свет? – я испугалась, думала, что она про поцелуи. - Не бросай меня. - Никогда! - пообещала я. Из дневниковых записей Светы. «…» августа 1993 года. Если сказать, что я счастлива, это – не сказать ничего. Она – мой свет, она - мой звук, она – мой воздух, она – моё небо! Даже если это, когда-нибудь закончится, я буду счастлива оттого, что всё это было в моей жизни. Что ОНА была в моей жизни! «…» августа 1993 года. Репетируем каждый день, Петя помог записать аранжировки к песням «Лето» и «Ты», решили именно их исполнять на конкурсе. Никогда в жизни столько не целовалась!