Не то, чем кажется-2

Надежда открыла дверь палаты и еле-еле удержалась, чтобы скрыть вздох разочарования: подле Левушки сидела его мамаша. Чего хоть она торчит-то тут безвылазно?! Шла бы лучше домой, занялась делами, за мужем поухаживала. Впрочем, они с ним, кажется, по очереди тут днюют и ночуют, будто Левушка — маленький ребенок. С ним, слава богу, все в порядке, он даже и не пострадал почти! — А, Надежда, — улыбнулась ей Лариса Викторовна, — здравствуйте! — Здравствуйте, Лариса Викторовна, — как можно вежливее проговорила Надежда, — я вот зашла проведать моего дорогого Левушку. Услышав ее голос, он открыл глаза, приподнялся на постели и протянул к ней руку: — Надя, проходи! — отозвался он. — Ну, а я пока оставлю вас одних, — поднялась Лариса Викторовна, — поеду домой, проверю, как там Лара. Да и за отцом, сам знаешь, приглядеть надо. — Правильно, мамуль, — подмигнул ей Левушка, — а то ведь он наверняка сейчас на работе засел, гоняет там своих подчиненных и напрочь забыл про все таблетки. — Я ему забуду! — шутливо возмутилась Лариса Викторовна. — Дождется, что я его запру дома, как проштрафившегося школьника. — Вот-вот! — рассмеялся Левушка. — И за малой там нашей тоже глаз да глаз, правда, мам? Лариса Викторовна наклонилась, поцеловала сына, ласково погладила его по голове и проговорила: — Ну, отдыхай, мой хороший, все будет хорошо! Мы с отцом скоро снова приедем! — Ты тоже отдохни как следует, мам, а то, не дай бог, сама заболеешь! Лариса Викторовна еще раз улыбнулась, послала Левушке с Надеждой воздушный поцелуй и ушла. — Вот мы и одни! Наконец-то! — Надежда присела на край постели, наклонилась и обняла Левушку. — Любовь моя, — прошептала она ему на ухо, — родной… Господи, как же я испугалась за тебя! — Все обошлось, — отозвался Левушка, погладив ее по спине. — Эта стерва дорого поплатится за свои выходки! — воскликнула Надежда. — Ты о чем? — Левушка отстранился и взглянул ей прямо в глаза. — О твоей бывшей, разумеется, об этой, как ее там? — Наташке, кажется… — При чем тут она? — не понял он. — Так ведь это она сидела за рулем, я просто уверена! И машина ее, это уже точно известно! — Насколько мне известно, машину у Наташи угнали, — пожал плечами Левушка. — Какой же ты наивный, котик! — покачала головой Надежда. — Неужели ты не понял, что она специально наврала, будто машину украли, а сама спрятала ее, чтобы совершить наезд. — Что за глупости! — возмутился Лев. — Она же не сумасшедшая, да и к чему бы ей устраивать такое? — А к тому, что она ревнует тебя ко мне, — выпалила Надежда, — не может смириться с тем, что потеряла тебя навсегда. Она же… меня убить хотела, Левушка! А ты, — она крепко обняла его за шею и принялась целовать, — ты спас меня, родной мой, любимый! Ты себе не представляешь, что было бы, если бы ты… если бы с тобой случилась беда! Я тоже умерла бы на месте! — Ты… ты это серьезно? — удивленно уставился на нее Левушка. — Более чем, — ответила она. — Я и следователю так сказала. И он распорядился задержать нахалку. До выяснения обстоятельств!

***

Петр положил трубку и откинулся на спинку кресла. Слава богу, на сегодня все — можно ехать домой. Новая рекламная кампания в ближайшие дни будет запущена, контракт с поставщиками успешно заключен, — одним словом, он может гордиться собой. Ну, и разумеется, своими опытными сотрудниками. — Петр Иванович, — в кабинет осторожно заглянула Галина, — можно? — Да, проходите! — кивнул он. — Я бы хотела, — она в нерешительности замерла на пороге, — попросить вас… Могу я уйти прямо сейчас? Если нужно, то можете вычесть у меня из зарплаты. — Что-нибудь случилось, Галина? — спросил Петр, взглянув на нее поверх очков. — Вы проходите… Галина вошла в кабинет, постояла некоторое время в нерешительности и наконец, после того, как Петр жестом указал ей на стул, села и закрыла лицо руками: — Я даже не знаю, как сказать, — всхлипнув проговорила она и подняла на Петра заплаканные глаза. — Извините, Петр Иванович, я… у меня просто нервы сдали. Наталочку мою арестовали! — За что? — изумился Петр. — Она позвонила отцу, а Панас уже мне сообщил: ее вызвали, чтобы дать показания по поводу угнанной машины. Это тоже, знаете ли, отдельная история. Отец ей подарил, будь она неладна, машину, полтора года откладывал да радовался, мол, будет у доченьки собственное авто! И вот — машину угнали, а теперь выясняется, что именно на ней сбили Льва Петровича! — Ерунда какая-то, — пробормотал Петр. — Вы успокойтесь, Галина, я думаю, это просто недоразумение. — Конечно, — закивала Галина, — да разве могла бы Наталочка такое сделать, она же… уж простите меня, но это правда — она любит Льва Петровича. Жить без него не может! — Они ведь встречались какое-то время, — задумчиво проговорил Петр, — но потом разошлись. — У нее ребенок от него, — продолжала тем временем Галина, — так разве можно себе представить… — Что-что? — не понял Петр. — Что вы сейчас сказали? Галина ахнула и зажала себе рот рукой. Некоторое время она смотрела на своего начальника каким-то поистине затравленным взглядом, словно боялась, что сейчас разразится такая буря, что живой она из кабинета вряд ли выйдет. Однако же Петр лишь тяжело вздохнул, потер глаза и в упор посмотрел на Галину: — Так. А теперь, — проговорил он обычным своим, не терпящим возражений тоном, — рассказывайте все по-порядку.

***

Катерина изнывала от тоски. Вот уже который день она сидит в четырех стенах, точно в заточении и носа из дома не высовывает. В почтенном же, так сказать, семействе творится черт знает что! Лев попал в больницу: долихачился, судя по всему, не соблюдал правила уличного движения и попал под машину. Лара теперь сходит с ума и бегает по потолку не только из-за «слабого» здоровья муженька, на котором, образно выражаясь, пахать вообще-то можно, но и из-за сыночка. Просто удивительно: она теперь целыми днями торчит в больнице, ухаживая «за своим мальчиком», будто он беспомощный младенец. Лев — взрослый мужчина, кроме того, он даже и не пострадал серьезно, ну, ногу сломал, ничего страшного, а Лара его там чуть не с ложечки кормит. И когда только она успела превратиться в этакую наседку, никогда прежде Катерина за ней подобного не замечала. Петенька же и вовсе от рук отбился: целыми днями сидит со своей так называемой женой, смотрит с ней глупые и пошлые мелодрамы, угощает ее мороженым со взбитыми сливками, играет в компьютер, словом, они оба ведут себя точно школьники на каникулах. Лучше бы подумал о своем будущем! Но кажется, никого, кроме самой Катерины, разумеется, это не волнует. Григорий либо пропадает на работе, либо же сидит со своей мамочкой. Анна Львовна тоже отчего-то решила прописаться у них в доме. Она видите ли поссорилась с мужем и теперь живет в гостевых комнатах на их с Григорием половине. Правда, стоит отметить, свекровь стала несколько поспокойнее и больше не надоедает Катерине со всякими пустяками. Как говорится, нет худа без добра. Собственно, Анна Львовна выходит из комнаты только для того, чтобы пройтись по саду, и лишь тогда, когда дома никого нет. Все остальное время она читает либо же названивает кому-то по телефону, правда, безуспешно. Катерина попыталась было выяснить у Григория, что стряслось, и почему его мать сама не своя, но тот высокомерно заявил, что это «не ее ума дело». Как же она устала ото всего, а в особенности — от ненормальной семейки Червинских. Если бы не младший сын, она давно бы ушла отсюда, но увы, Гргорий, паразит такой, сделает все, чтобы разлучить ее с Сережкой, и потому она вынуждена покуда терпеть и жить в этом гадюшнике. Одно радует: его распрекрасная Елена испарилась, исчезла в неизвестном направлении. И то хлеб! С Алексеем, к сожалению, у Катерины тоже ничего не вышло, и ведь как чувствовала, что не стоит наступать на те же грабли. Они ведь расстались много лет тому назад, когда Катерина поняла, что у них попросту нет будущего. А он еще тогда пытался сделать ей гадость, когда чуть было не расстроил свадьбу с Григорием. И вот теперь он снова строит из себя обиженного мальчика, да разве можно воспринимать его всерьез после подобного! Лучше бы подумал, право слово, о своих близких: о матери и дочери, — вместо того, чтобы портить нервы себе и окружающим. Да еще и на Петеньку руку поднял, негодяй такой! Катерина спустилась вниз, в общую гостиную и налила себе мартини. Жаль, оливок нет, подумала она, отпив глоток, и подложив в стакан еще льда. И куда все подевались, интересно? Опять, наверное, разъехались кто по больницам, а кто на работу. Даже Софи не слышно, кажется, Петенька вчера говорил, что собирается отвезти ее к какому-то светиле, которого отыскал Петр Иванович, и якобы тот «сможет поставить Сонюшку на ноги». Ну-ну… Если уж Петру Ивановичу некуда девать бешеные миллионы, то, право слово, купил бы лучше для Петеньки отдельный дом, дабы тот смог пожить в тишине и покое, и может быть, понял бы, что жизнь у него одна… — Екатерина Степановна, — заглянул в гостиную мажордом, — там приехали к Петру Ивановичу, говорят, очень нужно его увидеть. Или Григория Петровича… — Никого дома нет, Тихон, — пожала плечами Катерина, — но ты позови их сюда, кто там приехал… Пусть подождут, если это срочно. Через минуту в гостиную вошел человек в темных очках, остановился, быстро огляделся по сторонам и кивнул Катерине: — Добрый день! Я уже сказал вашему дворецкому: мне бы повидать Григория Петровича или Петра Ивановича. Это касается… одного очень важного дела. — Григория, это мой муж, кстати, — отозвалась Катерина, — сейчас нет. Петр Иванович, должно быть, уехал к своему младшему сыну, с ним, знаете ли, произошел несчастный случай. Но вы можете подождать их. Или, если хотите, я могу попробовать позвонить им и сказать, что вы их ждете. — Если вас не затруднит, — галантно улыбнулся незнакомец. — Скажите, что Стефан Яблоневский хочет им сообщить нечто важное. Это касается Милады Жадан. — Мила?! — раздался вдруг взволнованный голос Анны Львовны. — Что… что с ней? Где она?! — Анна Львовна ворвалась в гостиную точно вихрь, подлетела к Яблоневскому и мертвой хваткой вцепилась в его руку. — Где моя дочь, я хочу знать, что с ней случилось?! Говорите же немедленно, прошу вас… умоляю! Пока Яблоневский пытался успокоить Анну Львовну, Катерина, вздохнув, достала телефон. Кажется, покой им всем, как классик писал, только снится. Ведь и сами пядей во лбу не нужно иметь, чтобы понять: случилась очередная неприятность.