Не то, чем кажется-2

— И что вы по этому поводу думаете? — спросил Григорий, взглянув исподлобья на отца и брата. Оба, как по команде, отставили в сторону тарелки и уставились на Григория совершенно одинаковыми карими глазами. После происшествия в клинике и допроса преступника, за которым они наблюдали по монитору из соседнего кабинета, Григорий вместе с отцом, братом, сестрой и Ларисой вернулись к себе. Дом, который отец и Лариса снимали на побережье, был просторным, как выразился отец, поэтому не стоит Григорию переплачивать за гостиницу, и он еще вчера вечером переехал к ним. После всего пережитого было бы неплохо отдохнуть и расслабиться, поэтому они заказали хороший ужин. Как выразилась Лариса, им всем не помешает хорошенько подкрепиться после стольких волнений. Отец, разумеется, поддержал ее, хоть и посетовал, что доктора категорически запретили ему пить что-либо крепче минеральной воды и кефира. — А что тут думать-то? — Лев потянулся к салату и положил себе щедрую порцию на тарелку. — Пусть у этих следователей теперь голова болит. — Совершенно верно, — кивнул отец и вот уже в который раз за вечер с тоской посмотрел на свой стакан с минералкой. Григорий заметил, как Лариса еле заметно усмехнулась, перехватив взгляд мужа. — Так или иначе, — задумчиво проговорила она, — следствию придется, так скажем, попотеть, чтобы досконально во всем разобраться. Верить одним лишь словам этого человека, как минимум, неосмотрительно. — Да уж, кто бы мог подумать, — пожал плечам Лев, — что Андрей Андреевич окажется замешан в эту грязь. — Ну, это еще надо доказать, — мигом отозвался Григорий. — С другой стороны, — отпив глоток воды, проговорил отец, — есть над чем подумать. В том смысле, что… короче говоря, я думаю, что этому человеку нет смысла запираться, поскольку взяли-то его с поличным. И врать тоже, если вдуматься, особого резона нет. — Ты действительно считаешь, что Андрей мог придумать такой план? — с удивлением уставился на отца Григорий. Отец в ответ лишь неопределенно пожал плечами. — Впрочем, если хорошо подумать, — протянул Григорий, вспомнив заодно свой недавний разговор с Андреем, когда тот ему сказал, что все имущество матери теперь в его руках, — кажется, ты прав, папа. — Я одного не пойму, — подала голос молчавшая до сих пор Ларочка, — зачем ему это надо? Ну, да, речь о деньгах, но ведь он и сам не нуждается. Григорий снисходительно улыбнулся: все же Ларочка еще слишком наивна. — Знаешь, как бывает, милая, — сказал он, — чем больше у тебя есть, тем больше тебе хочется. У него, бесспорно, есть свое собственное состояние, но он захотел большего, и судя по всему, намеревался наложить лапу на наше при помощи матери. Думал, у нее есть приличная доля… — Собственно, — кивнул отец, — у Анны действительно была своя часть, полагающаяся ей по закону. То, что она получила при разводе, ну и ее собственное дело. — Но она все передала мужу, — вздохнула Лариса. Отец отложил вилку и на мгновение задумался: — Кажется, теперь становится ясным, почему она предприняла этот шаг. — Ты хочешь сказать, — вскинула на него глаза Лариса, — что Андрей мог… что он ее заставил? — Почему бы и нет? — развел руками отец. — Он мог узнать, что она якобы больна, она ведь, как ненормальная, носилась с этой идеей уехать… Впрочем, — осекся он, — кажется, Андрей не слишком-то удивился, когда мы сказали ему, что диагноз Анны — ошибочный. — Получается, — перебил его Григорий, — он захапал все материно состояние и решил не останавливаться на достигнутом. Ну и сволочь! — Он свихнулся! — воскликнула Ларочка и тут же изменилась в лице. — Я… я прошу прощения, но мне нужно выйти! — выпалила она и пулей вылетела из-за стола. — Я тоже ненадолго отойду, — недоверчиво посмотрев ей вслед, сказала Лариса. — С вашего позволения! — Ну, дела! — покачал головой Григорий. — Кстати, думаю, помимо всего прочего следует спросить у Андрея Андреевича, не знает ли, случайно, он адреса матери. Потому что в свете всего произошедшего я, знаете ли, не удивлюсь, если именно он придумал историю с любовником. Скажем, разузнал (еще до того, как вы с Ларой ему сказали), что она не больна, но не стал ее разубеждать, заграбастал школу, а мать сплавил куда подальше. Надо бы выбить из него эту информацию! — он стукнул кулаком по столу. — Подумать только, такую змею мать на своей груди пригрела, а! — Думаю, скоро мы все узнаем, — сказал отец. — А кстати, — спохватился вдруг Григорий, вспомнив нечто важное, — ведь тот тип, Степан этот Янович заявил, что нас заказал некто, кто пользуется моим доверием, явно намекая на… одну мою знакомую. А тот мерзавец о ней ни словом не обмолвился. — Верно, — захлопал глазами Лёва, — получается, он соврал? — Вполне возможно, — задумчиво проговорил отец, — он не стал выдавать истинных заказчиком. Но Гриша прав: Яблоневский и его приятель сразу нам сказали, что за всей этой мерзостью стоит новая Гришина знакомая. Об этом им якобы лично сообщил человек, которого она и Безус назначили исполнителем. Тот же последний момент испугался и… — Она не могла! — обреченно вздохнул Григорий. — Зачем ей это нужно? Ну, Жадан — понятно, из-за наследства матери… — А ей, — усмехнулся Лёва, — нужно твое наследство. Заметь, изначально они планировали убить отца с матерью, как только они вернулись бы домой. А потом, когда обстоятельства изменились, они уже, так сказать, пошли в разнос. И согласно новому плану, вместе с родителями я также должен был отправиться на тот свет. Правда, этот тип так и не сказал, как они намеревались ко мне подобраться, но думаю, особого труда не составило бы. — Но как же быть? Ведь формально-то Лена вне подозрений. Против нее ничего нет, кроме слов наемника, у которого и без того рыло в пуху! — Григорий все еще не хотел верить в причастность к грязному делу той, кто так запал ему в душу. — В полиции, во главе с этим Тимофеевым, разберутся, — уверенно заявил Лёва. — Хорошо бы они сделали это поскорее! — вздохнул отец.

***

Все пропало! — только эта мысль и билась в голове Евгения Безуса, когда в больничную палату ворвались полицейские и схватили его, и пока он сидел в камере следственного изолятора. Как он мог быть таким… дураком?! Зачем потащился, если так можно выразиться, на дело лично? Но другого выхода попросту не было, потому что мальчишка, которого Безус нанял, соскочил в самый последний момент. Некогда Богдан, старый приятель Адиля Магомедова и, чтоб ему ни дна, ни покрышки, Гнаткевича был хорошим стрелком. И сынок его явно в папеньку пошел, за ним числилось немело «подвигов», Безус прекрасно об этом знал. Однако же, в последний момент все полетело под откос: во-первых, Петр Червинский в родные, так сказать, пенаты не вернулся, потому что его хватил инфаркт, и он загремел в больницу. Стрелок бы, вне всяких сомнений, расправился с четой Червинских, как только они сошли бы с самолета, но в больницу он пробраться никак не мог. В довершение же всего, он лично позвонил Безусу и заявил, что ему жаль терять столь щедрый гонорар, но ничего не поделаешь, он, дескать, попал в аварию, разбился на мотоцикле и теперь сам прикован к кровати на ближайшие пару месяцев. Разбираться с малолетним негодяем было некогда, Коренева решительно требовала ускорить дело. Короленко же весьма категорично заявил, мол, или Женечка исполняет то, что велено, или ему придется туго. Спорить с Короленко себе дороже, искать нового исполнителя не было времени, поэтому пришлось самому. Да и задаток Безус уже получил. Его до сих пор передергивало, стоило только вспомнить, как он выдернул те провода, и медицинские датчики разом прекратили пищать. А уж когда он всадил шприц (Елена сама отправила ему, как она выразилась, верное средство) в спящую женщину, так и вовсе чуть сознания не лишился! Он не видел, слава богу, лиц своих жертв. В палате было практически темно, рядом с больничной койкой Червинского стояли ширмы (черт знает, зачем), а его жена спала, укрывшись с головой. Да еще и перед глазами все плыло, Безуса тошнило и трясло, как в лихорадке. Все ж таки, понял он, одно дело — это вынести заведомо ложный приговор, обрекающий несчастного на длительный, если не пожизненный, тюремный срок; и совсем другое — лично, своей собственной рукой лишить кого-то жизни. На первом допросе он пытался все отрицать, с порога заявив, что ни за что не станет свидетельствовать против себя. — Это мое право! — изо всех сил храбрился он. — Гляди-ка, — усмехнулся следователь, — какой грамотный! — Мне положен адвокат! — стоял на своем Безус. — Стенка тебе положена, гадина такая! — пробормотал невесть откуда взявшийся Магомедов. Неужели (от этой мысли его бросило в дрожь) на самом деле он — сотрудник полиции? Да, кажется, несчастного Безуса обложили со всех сторон. — Ну так как, господин Безус? — приветливо и даже как-то доверительно, почти по-отечески улыбнулся ему следователь. — Будем продолжать отпираться, или все же вы решите помочь следствию? Ну, вы же грамотный человек, не первый день в юриспруденции, и должны понимать, что дела ваши, мягко говоря, дрянь! — Меня заставили, — выдавил из себя Безус. — А… они правда умерли? — слова сами сорвались с языка, помимо воли, видно, дело в том, что эта мысль никак не давала ему покоя. — Крокодиловы слезы лить вздумал? — вновь не сдержался Адиль Магомедов. — Неужто ж раскаялись? — удивился следователь. — Но меня сейчас интересует другое, и я повторяю свой вопрос: с какой целью вы решились на убийство? Безус молчал, хотя прекрасно понимал, это уж яснее ясного: никто и ничто ему уже не поможет. Может, сдать Короленко с потрохами? — промелькнула у него шальная мысль. Но ведь есть еще Рада и… Юрочка. А вдруг Короленко решит убить их? Ему ж это как высморкаться! Да, Рада вызывает у Безуса лишь раздражение, но смерти ее он не желал, а Юра… К Юрке он всегда относился с нежностью, можно сказать, любил его как сына. Нельзя позволить Короленко навредить им, значит, остается одно. «Прости, Андрей, — усмехнулся про себя Безус, — но дружба дружбой, а табачок врозь!» — У вас нет мотивов, — продолжал тем временем следователь, — это очевидно. Значит, переходим к главному: кто вас сюда отправил? — Андрей Жадан! — выкрикнул Безус. Даст бог, эта версия будет правдоподобной. — Он муж Анны Червинской, бывшей жены Петра. Жадану нужно их наследство. Для себя и своей дочери. — Очень интересно! А теперь давайте все по-порядку. Безус вздохнул: — Жадан женат на Анне Червинской, — начал он свои показания. — При разводе та получила кое-что от бывшего мужа, но это капля в море. Кроме того, она жива и здорова… Он убедил ее переписать на него школу, которую в свое время купил ей Петр Червинский. Я… я не слишком-то осведомлен, но Жадан говорил еще что-то о завещании Петра. Якобы он включил туда не только членов своей семьи, наследников первой и второй очереди, но и Милу, дочь Жадана. Она ведь родственница его внука, которого он очень любит. Ну… вот. Он решил убрать главных наследников и расчистить дочке путь к деньгам Червинских. Григорий бы сел в тюрьму за убийство отца, мачехи и брата, был бы признан ненадлежащим наследником, и таким образом все получила бы Милада Жадан. А там он уж переписал бы все на себя. — У Петра Червинского есть еще младшая дочь, — напомнил следователь. — Ну, Жадан бы решил эту проблему, — махнул рукой Безус. — Например, заставил бы ее подписать отказ. Девчонка же совсем еще мала и глупа, да к тому же она была бы в истерике, потеряв разом всю свою семью. — Вот же сволота! — вновь не выдержал Магомедов, а второй следователь (или кто уж там был этот человек, что просидел все время молча) дернул его рукав. — Ладно, — вздохнул следователь Тимофеев, — на сегодня достаточно! Пока Безуса вели обратно в камеру он мысленно прокручивал в голове историю, которую сочинил прямо на ходу. Остается надеяться, что пока следователь поверил ему. И Безусу вовсе не хотелось представлять, что будет, если им с Жаданом назначат очную ставку.

***

Анна поднялась на свой этаж пешком, у нее не хватило терпения дожидаться лифта, и уж точно ей было решительно наплевать на удивленный взгляд консьержки. Она — дома! После всего, что с ней произошло, душа буквально пела от счастья. Наверное, радость придала ей сил, и Анна, точно школьница, взбежала вверх по ступенькам и замерла на миг у входной двери. Ни до мужа, ни до Милы она так и не дозвонилась, сначала никто не брал трубку, а потом Андрей без конца отменял вызов (очевидно, он попросту заблокировал незнакомый номер), а у Милы механический голос неизменно твердил, что «абонент временно недоступен». Вскоре старенький телефон, который ей вручили Володя с Викой разрядился, а зарядить его было негде. Добираться до дома ей пришлось на попутной машине, точно в молодости, когда они с Аликом ходили в поход в горы. Тогда им обоим это казалось ужасно романтичным, захватывающим приключением: «дикарями» добираться до места, а после идти еще несколько километров пешком, искать провожатого, который помог бы им пробраться горными тропами. Разумеется, теперь она предпочла бы ехать поездом или лететь самолетом, но у нее не было ни денег, ни документов, ведь все осталось там, в том жутком доме. Слава богу, с одеждой, а равно и с деньгами вопрос решился: ее спасители помогли ей. Виктория съездила в магазин и купила все необходимое, а Володя дал денег на дорогу. Конечно же, Анна записала адрес и телефон, чтобы сразу же, как только окажется дома, вернуть долг. Затем Володя договорился со своим знакомым, чей дядя работал дальнобойщиком, и тот любезно согласился подвезти Анну. Шофера звали Леонидом Котовым, или же, как он сам отрекомендовался, просто Лёней. Он оказался примерно одних лет с Андреем, очень приятным и воспитанным человеком. Всю дорогу он шутил, рассказывал анекдоты, или вспоминал, как родители заставляли его поступить то на медицинский, то на экономический, но он решил, что будет «вольным бродягой», как его дед по отцовской линии, который тридцать лет крутил баранку. Родители смирились, и вот он — продолжатель дела своего деда и очень этим горд. Анна с улыбкой слушала его, думая о том, что этот человек, судя по всему, прожил счастливую жизнь. Пусть же и дальше у него все будет хорошо. И пусть никогда ни он, ни его близкие не столкнутся с предательством… Кстати, о предательстве. Эти мысли Анна гнала от себя, но они упорно не желали покидать ее. Следует выяснить, кто же такой этот Максим Максимович Короленко, и зачем ему понадобилось обманом заманивать ее в закрытую клинику. Хотя тут она сама хороша! Надо было слушать Петра, когда он говорил ей, что не следует верить диагнозу, а повторно пройти обследование. Вполне возможно, что никакого смертельного недуга и в помине не было, а Короленко придумал этот дьявольский план… Зачем? Очевидно, для того, чтобы выманить денег, или каким-то образом оказывать влияние на их семью. С этим, она была уверена, еще предстоит разобраться, и Андрей непременно поможет ей. И вот наконец-то длинная дорога осталась позади. Все ее беды закончились, сейчас она увидит мужа и дочь. Вздохнув с облегчением Анна нажала кнопку звонка. Открывать не торопились, и Анна приуныла, неужели Андрея нет дома? Но ведь сегодня, кажется, воскресенье. Она нажала еще раз, и дверь наконец-то распахнулась. Резко побледневший Андрей охнул, увидев ее, и судорожно схватился за притолоку. — Аня, как… Это ты?! — еле слышно прошептал он.

***

Лариса поднялась на второй этаж и, даже не постучав, вошла в комнату дочери. Из ванной был слышен шум воды, очевидно, Ларочка была там. Лариса, вздохнув, уселась в кресло и принялась нетерпеливо постукивать пальцами по подлокотнику. — Мам, ты чего? — спросила Ларочка, выйдя из ванной. Она была бледна, а заметив Ларису, принялась судорожно комкать в руках полотенце. — Тебе плохо? — Лариса поднялась, приблизилась к дочери и пристально посмотрела на нее. — Нет, — нарочито беспечно отозвалась Ларочка, — просто… сама же видишь, что тут творится! Я… просто немного перенервничала. — Голова кружится, — сказала Лариса, по-прежнему не отводя взгляда от встревоженного лица дочери, — тошнит от запаха съестного, да? Особенно с утра. И с каждым днем все больше. — Мама… — Ларочка испуганно отшатнулась. — Задержка есть? — продолжала свой безжалостный допрос, не хуже следователя, Лариса. — Мам! — жалобно взглянула на нее Ларочка и тут же опустила глаза. — Лара, — она взяла дочь за руки, — скажи мне все честно, как есть. Ты что, всерьез вознамерилась это скрыть? Я, дорогая моя, если ты помнишь, родила двоих. Ну, ты же не маленькая девочка, как сама же любишь повторять, Лара, или же ты действительно настолько глупа, что ждешь, когда оно само рассосётся? Так вот, разочарую тебя: этого не будет! Ларочка тяжело вздохнула, а после бросилась ей на шею и разрыдалась.