Не то, чем кажется-2

Григорий еще раз набрал номер Елены, выслушал долгие, унылые гудки и нажал на «отбой». Куда она могла подеваться? Битый час уже он не может до нее дозвониться… Ему не терпелось увидеть ее, обнять, отвезти куда-нибудь поужинать, а потом поехать к ней на квартиру. Ну, или можно снять номер в отеле — не суть важно. Чем больше он встречался с этой женщиной, тем больше его влекло к ней. Черт возьми, он чувствовал себя так, будто помолодел лет на пятнадцать! Давно надо было это сделать: уйти от Катерины, ее вздорного и эгоистичного нрава, не слушать вечных попреков, что он, дескать, ее не понимает и ни в грош не ставит. С Еленой все иначе, она его понимает буквально с полуслова и полувзгляда. Может быть, с ней он обретет наконец долгожданное счастье?.. Конечно, он уже не юн, но… пусть это и банально и избито, любви все возрасты покорны. В конце концов у отца же получилось, и он обрел счастье в новой семье. Да и мать тоже. Кстати, о матери. Она в последнее время почему-то значительно отдалилась от него. Прежде она чуть не каждый день звонила ему по тому или иному поводу, а в последние годы стала часто приезжать в гости, иногда оставалась и на несколько дней. Григорий подозревал, что это произошло еще и потому, что у матери более-менее наладились отношения с отцом и, главное, с Ларой. Честно говоря, иной раз Григория утомляли внимание и опека, а в юности мать его, бывало, попросту раздражала. Но теперь, когда от нее несколько недель кряду ни слуху, ни духу, это как-то… непривычно. Надо будет позвонить ей, решил Григорий. В тот же самый миг раздался телефонный звонок, и на том конце провода обнаружилась… его обожаемая, так сказать, недобывшая супружница. — Ты не перепутала телефонные номера, милая моя? — ехидно осведомился Григорий. — Что тебе от меня надо, говори быстрее! В ответ Катерина разрыдалась и принялась твердить одно: — Гриша, я тебя очень прошу, не бросай трубку, выслушай меня! Мне… мне очень нужно тебя видеть! — И зачем, интересно, я тебе понадобился? — хмыкнул Григорий. — Гриша, это не телефонный разговор. Я прошу тебя ради всего, что у нас с тобой было. — Ладно уж, — тяжело вздохнул Григорий, — приезжай, если хочешь, ко мне в офис. Завтра — к девяти часам. Мне так удобнее. — Хорошо, как скажешь, — согласилась Катерина. Интересно, что ей понадобилось? Наверняка примется вновь выклянчивать право видеть Сережку и обвинять его во всех смертных грехах. Как же он устал от всех этих истерик… Куда все-таки запропастилась Лена, в очередной раз подумал Григорий, вновь набрав номер своей любовницы и вслушиваясь в равнодушные гудки.

***

— Так ты сможешь мне помочь, Женечка? — Елена улыбнулась давнему своему приятелю и мужу некогда ближайшей подруги. — Пойми, если бы не крайние обстоятельства… Евгений Безус вздохнул и налил себе еще пива; когда Рогнеда не видела, а значит, не начинала читать ему проповеди о здоровом образе жизни, он позволял себе расслабиться. Когда Леля Коренева позвонила ему, он не поверил глазам и ушам. Давным-давно они дружили семьями, Рада часто звонила подруге, делилась с ней своими проблемами… Честно признаться, Безус даже положил глаз на Лелю и один раз попытался намекнуть ей, что был бы не прочь, так скажем, познакомиться поближе. Однако же, Леля заявила ему, что она не какая-нибудь там «продажная девка», да и вообще Безус «не в ее вкусе». Поняв, что здесь ему скорее всего ничего не светит, Безус махнул рукой, в конце концов, что ему баб, что ли, мало. И вот теперь, спустя столько лет, Леля вновь объявилась. Интересно, с чего она взяла, что он может сделать то, о чем она его просит? — Лен, — улыбнулся он, — я не понимаю, зачем тебе все это нужно? Ты хоть понимаешь вообще, во что хочешь влезть, ты думаешь, это легче легкого? — Если бы я не понимала, Женечка, — жестко проговорила она, — я бы тебя не просила! Мне не пятнадцать лет, я — человек взрослый и прекрасно умею просчитывать последствия. Просто скажи мне: поможешь или нет. Если откажешься — дело твое, я не обижусь. Безус пожал плечами: — Ну, видишь ли, с годами прежних связей у меня осталось мало… Но пару людей я могу тебе порекомендовать. Ведь ты же хочешь, чтобы не осталось никаких следов? Вернее, если я тебя правильно понял, следы должны совершенно определенным образом вести к конкретному человеку. — Именно так. И этот человек должен сесть в тюрьму и сгинуть там. Кажется, нечто подобное вы и проделали тогда, давным-давно. — Леля, — Безус поморщился, словно от зубной боли, — не надо! К чему вспоминать о том, что давно уже быльем поросло? Елена усмехнулась и проговорила с напускным равнодушием: — Да мне, собственно, нет и не было никакого дела до того несчастного, которого вы упекли за решетку только потому, что он, во-первых, пользовался благосклонностью твоей жены, а во-вторых, всерьез намеревался упрятать в тюрьму всех вас. Учитывая «грешки», что за вами числись, вам не помог бы никто: ни бог и ни черт! — Все, хватит, Леля, — Безус хлопнул по столу кулаком, — считай, что мы обо всем договорились. Я пришлю тебе телефон надежного человека. А дальше — делай что хочешь. — Спасибо тебе, Женечка, — кивнула Елена, после чего встала и направилась к выходу. — Век не забуду твоей услуги! Она села в машину, пристегнула ремень безопасности и улыбнулась своему отражению в зеркале. Что ж, теперь главное, чтобы Безус сдержал слово, а то ведь он та еще крыса… Хоть бы этот «надежный человек», кем бы он ни был, не подвел, и тогда все получится: Петр Червинский и его жена умрут. А что? Если подумать, Елена к ним чересчур добра: жили они долго и счастливо и умерли в один день. Пусть им организуют автокатастрофу или, скажем, бандитское нападение: две пули — два трупа. Григорий же сразу же отправится в тюрьму за организацию убийства отца и мачехи; таким образом он лишится всех прав на наследство. Для начала, конечно, нужно подсуетиться и быстренько расписаться с ним. И тогда все, что причитается Григорию, Елена сможет заполучить в свои руки. Правда, есть еще младшие дети Петра, но их в расчет брать не стоит. Ни Лев, ни девчонка к семейному бизнесу отношения не имеют, значит, нечего им совать нос в чужие дела! Впрочем, нахалка Лариса-младшая тоже должна получить по заслугам, но об этом Елена подумает позже. Она достала телефон и довольно усмехнулась: Григорий уже четыре раза звонил ей. — Алло! Милый, — проворковала она, — прости меня, умоляю, я была у маникюрши, никак не могла ответить… Да, я хотела быть красивой. Для тебя!.. Конечно! Я очень хочу тебя увидеть, я так соскучилась… Уже лечу, родной! До скорой встречи! Елена убрала телефон в сумочку, подкрасила губы, после чего завела мотор и поехала на свидание. Определенно, сегодня у нее на редкость удачный день.

***

Софи отчаянно скучала. Ее милый муженек умчался куда-то с утра пораньше, заявив, что ему срочно нужно заехать в офис. Что он там забыл — загадка века, ведь он же уволился оттуда, как сам выражался, с треском. Софи подозревала, что просто-напросто ее миленький Петрушенька устал от предсвадебных хлопот, поэтому и слинял из дома под благовидным предлогом. Софи тяжело вздохнула: она планировала свадебное торжество на конец лета, но теперь выяснилось, что придется отложить его до середины осени, поскольку раньше почтенный глава семейства не вернется из оздоровительной поездки. Тоже нашел время болеть! Впрочем, тут уж теперь ничего не поделаешь, а без Петра Ивановича свадьба не свадьба, ведь Петрушенька — его родной и единственный (пока, во всяком случае) внук. Ну, и вообще, раз торжество семейное, то без главы оного семейства просто не обойтись. Софи прошлась по саду, но так как гулять одной ей категорически не нравилось, она решила вернуться домой, хлопнуть пару бокальчиков вина и посмотреть какой-нибудь фильм. Это всегда помогает отвлечься. Софи прошла через черный ход прямиком на общую кухню. Дверь была приоткрыта, и из кухни отчетливо слышались чьи-то всхлипывания. Недолго думая, Софи заглянула на кухню, да так и ахнула: Ларочка сидела прямо на полу и плакала, закрыв лицо руками, около нее валялся разбитый стакан, а рядом в луже плавала пригоршня каких-то таблеток. — Эй, ты чего тут? — испуганно воскликнула Софи и бросилась к Ларочке. — Ты… ты выпила… это?! — она испуганно охнула и показала пальцем на таблетки. — Тебе помощь нужна, срочно! Ларочка резко помотала головой: — Нет, — прошептала она, — ничего я… Не могу… я просто не могу!.. — Вот и славненько! — с облегчением вздохнула Софи. — Давай-ка мы сейчас соберем все, а потом… пойдем ко мне. Посидим… Ну, вставай, Лара, вот так, — она подхватила Ларочку под руки, помогая подняться. Та безропотно подчинилась Софи, не говоря при этом ни слова. — Тебе чаю, или… нет, сейчас надо чего покрепче, — уверенно проговорила Софи. — На вот, — она протянула ей бокал с коньяком. — Залпом! Представь, что это лекарство. Лара, по-прежнему молча, покорно выпила коньяк, закашлялась, и Софи, улыбнувшись, пододвинула ей тарелочку с нарезанным лимоном: — Вот так! — удовлетворенно кивнула она, после чего, налила коньяку в свой бокал. — Твое здоровье! — Ты… спасибо! — тихо проговорила Лара, задумчиво разглядывая пустой бокал. — Не за что, — махнула рукой Софи. — Мужик, что ли, бросил? — спросила она, в упор взглянув на Лару, которая чуть покраснела при этом и коротко кивнула в ответ: — Можно и так сказать… — Знаешь, — невесело усмехнулась Софи, — я могу понять, как тебе паршиво. Он… ты его с другой застукала, да? Лара неопределенно пожала плечами, но Софи не обратила внимания, отчего-то все, что только что произошло всколыхнуло у нее в душе слишком много воспоминаний о прошлом, сожалений и раскаяния. — Видишь ли, — она достала сигарету, закурила и продолжила, ее вдруг потянуло на откровенность, захотелось поделиться хоть с кем-нибудь, — я тоже когда-то хотела… вот так. Мой первый… В общем, это был мой преподаватель школьного кружка хореографии. Ему было пятьдесят три, или около того, а мне шестнадцать. Один раз у меня никак нужное движение не получалось, делала-делала, из кожи лезла, а ему все не так. Он отругал меня: ничего, говорит, у тебя не получается, плохо стараешься, не возьмут тебя с такими данными в училище. А после занятия… он мне велел задержаться. Объяснил, что я не могу «передать в танце истинную страсть, поскольку еще ее не испытывала». А он может меня всему научить. Ну… и научил. Прямо там, в раздевалке. Потом это повторилось еще, и еще… Он говорил, что любит меня. Что это — наша тайна, я должна свято ее хранить, потому что если кто-то узнает, то… «мне придется нелегко». Один раз я все же матери попыталась рассказать, полунамеками, конечно, дескать, вот, в параллельном классе к одной знакомой моей подружки пристает ее тренер по гимнастике, что-то в подобном роде сочинила. А мать, видимо, не в духе была в очередной раз. «Значит, эта девка, — сказала она мне, — сама жопой перед тренером крутила, так что нечего жаловаться!» Так мне… противно стало! Может, я и впрямь как-то себя вела, что он подумал… Вот я и решила… тоже… Как ты сейчас. Сперла у мамашки моей какие-то ее транквилизаторы, она, когда зашибала, то лечиться бросала. Так что, они, те лекарства, у нее не считанные были. Взяла я их, хотела уже… И тут вдруг, как обухом по голове, я вспомнила, как бабуля моя со мной в цирк ходила, когда мне лет пять было. Там такие клоуны были… смешные. И слоны. Очень мне тогда слоны понравились! И только я про цирк подумала — как слезы градом. Я таблетки выкинула, бабуле позвонила, поехала к ней, она мне картошки пожарила с луком. Обожаю ее картошку с луком! В общем, я у нее осталась пожить. На занятия не ходила: специально с лестницы спрыгнула, потянула связки… А когда все прошло, учебный год кончился, а тот подонок, на мое счастье, уволился. — Софи вздохнула и достала еще одну сигарету. — Я тоже подумала вдруг, что… папе очень плохо будет, — тихо проговорила Лара, подняв на нее глаза. — А еще мне просто стало страшно. — И хорошо, — кивнула Софи. — Эти козлы того не стоят, поверь мне, если из-за каждого в петлю лезть, то веревок не напасешься! Уж это я теперь точно знаю, поверь мне! Лара впервые за все время улыбнулась: — Да, если хорошо подумать, ты права. Мне наверное, — прибавила она, — стоит подумать, как заставить их ответить за эту подлость. Потому что нельзя пускать это дело на самотек. — Ну, вот, — обрадовалась Софи, — вижу, тебе и впрямь полегчало. Может, теперь по чашечке чайку? — Давай, — согласилась Лара, но тут же поморщилась и отвернулась, — только… Софи, ты не обижайся, но… не кури, пожалуйста. Меня… тошнит! Неожиданно она зажала рот ладонью, резко поднялась с места и метнулась к раковине. — Ты точно ни одной таблетки не проглотила? — настороженно взглянула на нее Софи. В ответ Лара помотала головой и вновь склонилась над раковиной. — И коньяк тут явно ни при чем, с одной рюмки тебя бы так не развезло, — пробормотала Софи. — Э, мать моя, да ты, кажется… Она не договорила, поскольку с улицы послышался шум мотора, и Софи, сказав, что пожалуй, надо пойти и встретить ее дорогого Петеньку, ведь наверняка, это он вернулся. Давно пора!

***

Медсестра в идеально отглаженном белом халате, которая примерно около получаса тому назад устроила его в приемной и заверила, что доктор скоро освободится, наконец-то вышла из кабинета и приветливо улыбнулась: — Вы можете войти, господин Магомедов. — Благодарю, — кивнул Адиль. — Что ж, я рад вас видеть, Адильхан Загитович! — поднялся ему навстречу пожилой врач. Адиль улыбнулся: он почти не изменился за эти долгие годы. — Здравствуйте, Ян Матвеевич! — Столько лет, — вздохнул тот, — я уж, признаться, и не надеялся на новую встречу. Но вижу, обстоятельства нынче таковы, что обязывают меня… так скажем, вмешаться, верно? — Вы ему поможете? — сразу перешел к делу Адиль. — Сделаю все, что в моих силах, — уверенно кивнул Ян Матвеевич. — Вы лучше скажите мне, надежный ли человек был у вас там, он не выдаст? Адиль кивнул: — По счастливой случайности, тюремный врач тоже когда-то служил в нашем батальоне. В санбате. Может, вы даже его помните: старший сержант Ковалёв… Впрочем, это уже не важно. Он получил щедрое вознаграждение. И сейчас, должно быть, уже далеко. — Вот и славно, — кивнул Ян Матвеевич. — Значит, на днях начнем готовить его к операции. И очень скоро у него будет новое лицо, новое имя и новая жизнь. Адиль вздохнул в облегчением и протянул врачу руку. Да, судьба и впрямь решила им улыбнуться: врач колонии сумел предупредить Степана, что за ним идет охота, и ему должны вколоть лекарство, которое вызовет сердечный приступ, от которого он вряд ли оправится. Только заказчик не учел, что врач когда-то служил вместе с Адилем и Степаном, и последний не единожды помогал ему, причем не только там, но и после, уже через несколько лет. Посему, лекарство, которое он вколол Степану, было всего лишь снотворным, а Адиль при помощи еще двоих сотрудников колонии тайно вывез его в продуктовом фургоне. Две недели Степан скрывался у него дома, благо, Адиля никто не навещал, а после они собрались в дорогу. Адиль лично привез Степана сюда, в клинику доктора Яблоневского. Некогда Ян Матвеевич был военным врачом, и Адиль прекрасно помнил, как он лечил его раненое плечо. Степан тоже несколько раз оказывался у доктора Яблоневского, так сказать, на попечении… После же, когда подполковник медицинской службы Яблоневский вышел в запас, он прошел курсы переквалификации, или как там это правильно называется, Адиль не помнил, и сделался пластическим хирургом. Поэтому-то встреча с ним — это подарок Небес для Степана. Если Ян Матвеевич даст ему новое лицо, то… Степан сможет жить спокойно. И вот тогда он непременно покарает всех своих врагов. Сам. Своей собственной рукой. А Адиль, разумеется, во всем ему поможет.