Не то, чем кажется-2

Мила была вне себя. Она убрала дело о разделе имущества известной певицы и ее молодого любовника в ящик (наплевать, если даже певица и проиграет — все равно. Тем более, она, кажется, уже передумала выгонять своего альфонса) и прошлась взад-вперед по кабинету. Тот разговор, точнее, спор с отцом не шел у Милы из головы. Почему он так противится, чтобы она занималась делом Степана Георгиевича? Ведь отец — опытный адвокат, и наверняка он тщательно изучил дело, раз его назначили защитником Гнаткевича. Была еще одна странность: то самое резкое изменение показаний накануне суда. Зачем Гнаткевич так поступил? Вывод напрашивается сам собой — его либо вынудили, либо убедили какими-нибудь лживыми посулами. А вполне может быть, и запугали. Впрочем, это, кажется, уже чересчур… Мила усмехнулась про себя, вспомнив суровое и мужественное лицо Степана Георгиевича: представить, будто он мог испугаться, честно говоря, получается с трудом. Да и его прошлое говорит само за себя. Он же прошел войну, ему пришлось так много пережить… Наверняка он там такого навидался, что просто так и не расскажешь, не опишешь. Но что, если его запугали тем, что навредят каким-либо образом его семье? Но вся его семья состояла тогда из него самого и его жены. Выходит, она действительно попала под удар. А вдруг… тут дело куда более сложное, и Вера Гнаткевич была лишь предлогом. Судя по всему, Степан Георгиевич кому-то очень сильно насолил. И этот кто-то до сих пор его боится, именно поэтому и противится освобождению Гнаткевича. А еще этот таинственный незнакомец втянул в это дело и отца Милы. Остается узнать только одно: как отец связан с этим делом помимо того, что много лет назад был назначен адвокатом Степана Георгиевича. Мила тяжело вздохнула. В одном ее отец был прав: она явно играет с огнем. Но ее это не пугает, потому что именно отец научил ее не пасовать перед трудностями и защищать справедливость. Если же отец окажется замешанным в нечто… так скажем, мутное, то, к чему скрывать, Миле будет больно. Но тут уж ничего не поделаешь… Во-первых, она все равно не перестанет его любить, хоть и нелегко будет смириться с тем, что любимый папа оказался вовсе не рыцарем без страха и упрека. С другой стороны, ей ведь не пять лет, поэтому она непременно найдет в себе силы принять правду, какой бы горькой она ни была. Да и потом, ведь может оказаться и так, что отцу нужна помощь. Те, кто пытается угробить Гнаткевича могли запросто надавить на отца, угрожать ему… Тогда тем более нельзя сидеть сложа руки! — Кажется, у меня слишком разыгралось воображение, — пробормотала Мила. Она откинулась на спинку стула, зажмурилась и потерла переносицу. Она так вымоталась за последние дни, ей очень хотелось отдохнуть, уехать куда-нибудь, наслаждаться тишиной и покоем и ни о чем не думать. Помимо всего, что случилось со Степаном Гнаткевичем, дома у Милы тоже сплошные проблемы. Во-первых, отец попросту с ней перестал разговаривать, отделывается лишь короткими фразами: желает доброго утра и спокойной ночи, ну и еще просит передать ему хлеб или соль за обедом. Кроме того он стал частенько задерживаться допоздна и приходить домой глубокой ночью. Причем Мила, которая и сама безвылазно сидит у себя в кабинете, точно знала, что отец уезжает из офиса гораздо раньше: около шести или семи вечера. Матери он говорит, что ездил на встречу с клиентами, и кто его разберет, правда ли это. Мать тоже стала сама не своя: несколько недель она целыми днями только и делала, что сидела дома, перебирала какие-то бумаги, кому-то без конца звонила по телефону, но если Мила вдруг входила к ней без стука, тут же заканчивала разговор и кладет трубку. Правда, вскоре случилась еще одна напасть, на этот раз со старшим братом Милы, Григорием, и мать зачастила к Червинским. Раньше, бывало, Григорий сам заезжал к ней, сама же она практически не появлялась у них дома, а теперь прямо-таки прописалась у них. — Гришеньке сейчас трудно приходится, — вздыхала она. Григорий, как Миле стало известно, подал на развод со своей женой, задумав при этом лишить ее родительских прав в отношении младшего сына. Как выяснилось, Сережа с приятелями угнали чужую машину, попали на ней в аварию, и Григорию с трудом удалось замять дело, поскольку родители Сережкиного приятеля, который получил в той аварии серьезные травмы, намеревались подавать на Червинских в суд и требовать посадить Сергея в колонию для несовершеннолетних. Со своим старшим братом Мила общалась мало, все-таки у них большая разница в возрасте, и когда Мила появилась на свет, у Гриши уже были свои дети. Но тем не менее, она относилась к нему с теплотой, поскольку мать очень любила его и старалась по мере сил заботиться и оберегать от волнений. Хотя иной раз старший брат казался Миле несколько эгоистичным. Еще он был чересчур упрямым, не любил признавать своих ошибок и мог запросто обидеть человека ни за что. Мать, к примеру, на своей шкуре испытала это, когда однажды они серьезно поругались. Мила не помнила, из-за чего именно, ей было тогда лет шесть, но вот то, как мать плакала тайком на кухне, она запомнила на всю жизнь. Таким же, к слову, уродился и Петенька — ее милейший племянничек. Если уж совсем начистоту, то его Мила просто терпеть не могла еще с самого раннего детства, когда Петька ломал ее кукол, потому что она выигрывала у него, скажем, в тот же морской бой или в прятки. Он делал это нарочно, и даже не скрывал этого, но когда Мила жаловалась матери, начинал хныкать, что это получилось нечаянно. Поэтому-то Мила не любила, когда он приходил к ним в гости один, без Левы. Вот если он был рядом с Петькой, тот становился как шелковый; Лёва всегда придумывал интересные игры, вроде «Искателей сокровищ», когда нужно было отыскать спрятанную загодя вещь, следуя подсказкам, написанным на бумажках, которые тоже нужно было доставать из специальных тайников. Особенно же увлекательным был процесс подготовки к игре, когда они рисовали карты, придумывали загадки и прятали бумажки с подсказками то в микроволновку, а то и пачку стирального порошка в ванной. Сейчас уже смешно вспоминать, но тогда, в те свои восемь-десять лет Мила была просто влюблена в Лёву. Она дарила ему цветы, которые мать заботливо выращивала на подоконнике, и которые она обрывала, говоря, что случайно «обломила веточку» пока поливала. Из «обломанных случайно веточек» Мила делала букетики, перевязывала их шелковыми ленточками от коробок конфет и во время игры прятала в тайниках, зная, что Лева обязательно найдет их. Он смеялся и говорил, что на самом деле мальчики должны дарить девочкам цветы, а после, в знак благодарности, целовал в щеку. Мила краснела, а Петька дразнился, называя их женихом и невестой. Потом они выросли, игры, а равно и первая детская влюбленность остались в прошлом, хотя Мила и сейчас является поклонницей таланта Лёвы. Будь у нее немного больше свободного времени — не пропустила бы ни одного спектакля. Именно с того дня, как Сережка попал в переплет, мать буквально прописалась у Червинских. Она даже ночевать оставалась у Григория, говоря, что мальчикам нужна ее поддержка. — Гриша вот-вот вернется, Сереженьке тоже потребуется помощь, тем более, Катя их бросила. А тут еще с Петей беда… — С твоим бывшим мужем, если память мне изменяет, все хорошо, — сказал на это отец. — Да, ему намного лучше, но все равно… В общем, я должна быть рядом с ними. Извини, Андрюша! — Ну, как знаешь, — махнул рукой отец. Мила тоже вздохнула с облегчением, потому что неприятности старшего брата, казалось, каким бы странным это ни казалось, вернули матери бодрость и энергию. Все ее апатию последних дней как рукой сняло, что ж, нет худа без добра. Мила встала: пора приниматься за дело, не время сейчас отдыхать. Она сложила в папку все необходимые бумаги, собрала сумку, надела пиджак, после чего достала телефон и набрала номер: — Алло! — трубку сняли практически сразу. — Добрый день, это Милада Жадан. Я сейчас приеду и привезу необходимые бумаги, мы позавчера договаривались. Мне бы хотелось узнать, на который час назначено завтра заседание суда. — Милада Андреевна, — откашлялась секретарша судьи Коновалова, который должен был вести дело Гнаткевича, — видите ли, в чем дело… Суда не будет. — То есть… как это не будет? — опешила Мила. — Суд отклонил ходатайство о досрочном освобождении, потому что вскрылись новые детали. Начальник колонии сообщил о нарушениях, которые допустил осужденный Гнаткевич. — Что за бред! — возмутилась Мила. — Все бумаги были в порядке, дело отправили на рассмотрение, это же просто формальность! И поведение Гнаткевича характеризовалось как безупречное. — Ну, видимо, были допущены ошибки. — Его уже перевели из колонии, — воскликнула Мила, — вы что, за дуру меня принимаете? Кто-то надавил на вас, и потому вы… — Милада Андреевна, — возмутились на том конце провода, — выбирайте слова! Это решение судьи: Гнаткевичу отказано в условном освобождении, и он вчера вечером был отправлен обратно в колонию. Всего хорошего! В трубке раздались гудки, а Мила, выругавшись, чего она себе практически никогда не позволяла, отшвырнула свой сотовый. — Они мне решили войну объявить? — пробормотала Мила. — Вернее-то, не мне, конечно, а Гнаткевичу… Что ж, мы примем вызов! — Мила сняла трубку стационарного телефона. — Юра! — слава богу, он на месте. — Зайди ко мне, пожалуйста, нужно поговорить. — Айн момент, босс! — радостно откликнулся Юрий. — Уже бегу! Юра Золотаревский — родственник прокурора Безуса, того самого, который некогда вел дело Гнаткевича, а значит, он сможет помочь ей, узнать кое-какие детали у своего дядюшки. — Ничего-ничего, — улыбнулась Мила, — мы еще посмотрим, кто кого!

***

Катерина молча смотрела в окно, напряженно размышляя о том, не совершила ли она ошибку. Да, Гриша отдалился от нее, но если так подумать, это ведь неизбежно: вечный медовый месяц — это нечто из разряда фантастики. Леша — добрый и хороший человек, но… с ним она не чувствовала себя… окрыленной, как это было с Гришей. Правда, это было слишком давно… Позавчера ей передали повестку в суд на рассмотрение дела о разводе. Что ж, наверное, нет худа без добра, потому что хотя бы в суде она увидит наконец своего мужа и спросит, что с Сережей. В тот день Григорий уехал в аэропорт, чтобы забрать заказанный билет, а Катерине было велено убираться. Леша увез ее домой, хотя она плакала и просила сказать ей по крайней мере, что случилось с сыном. Два дня Гриша не брал трубку, Лариса тоже на связь не выходила, она все время находилась подле Петра Ивановича, у которого резко ухудшилось здоровье. Лишь на третий день ей позвонил Петенька и сообщил, что Сергея Гриша привез домой, и ему кое-как удалось уладить дело. Очевидно, родители пострадавшего все же решили пойти на мировую. — Но на учет братца все же поставили, — хохотнул Петенька. — Молодец он, даже меня обскакал! — С ним все в порядке, скажи мне? — спросила Катерина. — Да что ему сделается, — беспечно отозвался Петя. — Сидит теперь под домашним арестом, играет в компьютерную игру какую-то. — Я хочу его видеть! — Ну, — замялся Петенька, — это тебе с отцом нужно поговорить. — Иди к чертовой матери! — заявил Григорий. — Никаких разговоров с сыном не будет! — Ты не имеешь никакого права так себя вести! Что бы у нас с тобой ни произошло, наш сын тут ни при чем! И ты не можешь запретить мне с ним видеться! — Это ты суду расскажешь! — отрезал Григорий и бросил трубку. Она позвонила и самому Сереже, но равнодушный механический голос упорно твердил, что «указанный номер не существует. Видимо, Григорий поменял сыну телефон и запрещает ему разговаривать с матерью. — У нас с Сережей, — пожаловалась Катерина Алексею, — и так были натянутые отношения. Сам понимаешь: переходный возраст, юношеский максимализм… А стараниями мужа эта пропасть теперь только увеличится! — Вот же подонок! — возмутился Алексей. — Он слишком мстительный, — вздохнула Катерина, — В свое время ведь он точно так же пытался разлучить меня с Петенькой. Алексей обнял ее и нежно поцеловал в висок: — Не огорчайся, милая, все наладится. Во-первых, с твоим сыном все хорошо, он уже дома, ему ничего не угрожает. Ну а в остальном… Я постараюсь помочь тебе, ведь мы же теперь вместе. Найдем хорошего адвоката, и он не позволит этому человеку своевольничать. Твой сын будет с тобой, вот увидишь! — Спасибо тебе за поддержку, Леша, — Катерина обняла его в ответ. — Что бы я без тебя делала, — прошептала она ему на ухо. Она знала, что именно эти слова ему приятно будет услышать, но на самом деле она отнюдь не разделяла его оптимизма.

***

Петя вышел из дома и направился в сад, закуривая на ходу сигарету. Ему захотелось подышать немного свежим воздухом: Софи загоняла дома всю прислугу, затеяв подготовку к праздничному торжеству в честь их свадьбы. — Мы же не отметили ее как следовало, — заявила она, — а я хочу праздника! Каждая девушка мечтает о таком! — Кажется, сейчас не время, — хмуро проговорил отец. — В самом деле, — неуверенно проговорил Петя, — у отца с матерью развод вот-вот должен состояться, с Сережкой неприятности да еще и дед в больнице. — Вот именно! — согласился с Петей отец. — Ну, — капризно надула губы Софи, — эдак мы никогда не соберемся! Я просто займусь подготовкой, это же дело такое… Быстро ничего не получится. А пока мы будем готовиться, все как-нибудь решится: вы, Григорий Петрович, — разберетесь с женой, Сережка придет в себя, а старичок ваш, ой, прошу прощения, Петр Иванович, разумеется, поправится окончательно! И мы все вместе отметим нашу свадьбу! — Ну, раз ты так хочешь, — пожал плечами Петя. Григорий Петрович недовольно хмыкнул, махнул рукой и сказал: — Делайте как знаете! Однако же, по лицу его было видно, что он отнюдь не разделяет энтузиазма Софи. Петя вздохнул: интересно, как там дед, — подумал он, — надо бы съездить к нему в больницу, а то он, пожалуй, обидится, что его не навещают. Да, Лара там у него просто прописалась, хотя деду намного лучше и вроде бы он уже скоро должен вернуться домой. Софи, кстати, считает, что Ларе вовсе нет смысла так убиваться, потому что «она останется в выгоде при любом раскладе, даже самом худшем», и нельзя сказать, что она не права. Лева с Ларочкой тоже каждый день ходят проведать своего отца, что и неудивительно, а вот Петя еще ни разу не был у деда в больнице, и ему стало вдруг совестно. В конце концов дед всегда был добр к нему, да и вообще… если он сейчас умрет, это будет означать, что их семейству придется ох, как несладко. Отец, конечно, сразу же получит в свое распоряжение компанию, но… все равно полноправным хозяином там он, скорее всего, считаться не будет. Главные наследники — это Лара с Левкой, и отцу придется плясать под их дудку. Понравится ли это его обожаемой Сонюшке?.. Нет, сейчас определенно не время для подобных перемен. И слава богу, с дедом все хорошо: Лара сказала вчера, что врачи полны оптимизма, и обследование показало более чем хорошие результаты. Ну, решил Петя, и слава богу. Пусть дед живет да радуется! Петя докурил сигарету, швырнул ее на землю и затоптал носком ботинка. В этот самый момент у ворот дома остановилось такси, из машины выбралась какая-то девица в темно-синих брюках и салатовой футболке. Она расплатилась с таксистом и решительно зашагала в воротам, и Петя решил полюбопытствовать, что это еще за птица такая к ним залетела ненароком. — Вот так номер! — воскликнул он, подойдя к воротам и узнав незнакомку. — Наталка, ты чего здесь забыла? Приехала по рабочим делам к папочке? Ну, так я тебя разочарую: его дома нет. — И тебе доброго дня, Петенька, — натянуто улыбнулась Наталья. Охранник пропустил ее и она подошла к Пете. — Я… приехала к Леве. — К Левке? — еще больше изумился Петя. — А зачем он тебе… погоди-ка! — он удивленно приподнял брови. — Это — то, о чем я только что подумал? Наталья чуть покраснела и отвела взгляд: — Если ты подумал о том, что мы с Левушкой вместе, то… да, — тихо проговорила она. Петя рассмеялся: — С Левушкой, значит, ну-ну… А он, Левушка твой, знает… о тебе? Наталья, резко побледнев, вскинула на него глаза: — Петь… не надо, я прошу тебя! Я свое прошлое давно похоронила, и ты сам мне тогда сказал, что это верное решение. — Значит, не знает, — ехидно усмехнулся Петя. — Что ж, пойдем, я тебя провожу. — Петь, только умоляю, никому… Тем более — Леве, — как-то жалобно и растерянно взглянула на него Наталья. Пете даже стало на мгновение жаль ее: — Я никому не скажу, не переживай, — отозвался он. — Но… ты же понимаешь, что отныне у тебя, так скажем, должок передо мной, да?