Мёртвая деревня, мёртвое нутро

Итак.. Собственно, плотный напас, да?

Ну, да. Получается, что напас.

А какова его плотность? На этот вопрос ответа ты не дал.

Так ведь вопрос идёт через риторику. Ровная. Как же ещё?

Нудакысь.

Да, напас.. Ну, кратко описывая ситуацию, я наполнял воздух жиром изо рта, подразумевая, что жить ради жизни типо тупо, да.

Всмысле, пустое существование?

Разумеется. Когда ни пчол, ни Анкома. Когда глиста давишь, не осознавая всю отрицательность сотворяемых завихрений в плазме материи.

Фу глистонизм.

Совершенно корректно.

Ишо, ты ради такой очевидной мысли решил опускаться до ванильных словечек всяких Денисов, которые Мишкины?..

Ну так.. Я гедонист или кто?

***

— Профессор, ну так зачем же нам понадобилось угонять от фараонов? — Сэр Петрус пробил узкую как жопа Моти тишину. — Петя, ты же и сам чудно понимаешь. Не то что гедонисты, но даже жалкие нормисы третьего измерения не полезли бы в Колбы без должной причины, — глянул гедонист на своего спутника через плечо — А я давно не гулял среди потустороннего. Ты же чудеснейшим образом осознаешь — к Бабуthке необходимо заглянуть. — Безпорно, это так. Тем более, вопрос Бабуthки давно не даёт мне покоя. Однако, ебать мои уши, — Пеценька резко остановился посреди болот — Не лезть же ради этого в Колбы! Гулкое эхо хлебоеда осело среди торфа и... Глины. Словно густой туман, густая смегма, оно налилось белой дымкой у ног гедонистов. — Бляц — оглянулся Пеца — Я же слишком давно здесь не бывал.. Нельзя, находясь посреди мёртвой деревни, так громко вспоминать её имя... Хотя опасность и шептала среди ветвей иссушеных деревьев, Профессор лишь ухмыльнулся, высказав о своём мнении касательно сложившегося по округе анала: — Да брось, Петрус. Алкашам, что убили Белкина, уже давно орёл на горе живот клюёт. А иных патриотов среди этого болота нет. Так что, не стоит трястись. Какие могут быть беды? Пеца зорко всмотрелся в мглистые глаза напарника, и лишь выражение запитого лица гитариста объяснило — трясся Петрус скорее от выпитых туманов. — А маргиналы, Профессор? — А к маргиналам мы зайдём. Завтра — отмахнулся гедонист и ускорил шаг, стремясь убраться из данного сектора прежде, чем заиграет музыкальная тема братьев колобков. Гедонисты шли долго. Многие часы ушли на нудную, склизскую точно глист дорогу. А поскольку Петрус безустанно отвлекался на сбор благородных туманов из тумана; когда Профессор, в свою очередь, каждые несколько минут отходил подавить пасты с духов заблудших пьяниц, путь затянулся раза в три. Но гедонистов даже не взволновала данная незначительность. Во внешнем измерении понятие времени отсутствовало в самом своём ествевстве. Равно, как и прочие законы тупой физики. Ведь нахуя они нужны, их придумали тупые люди. Электроэнергия там обращалась в жидкий мус, утекающий сквозь отверстия в розетке, а предполагаемый вакуум на деле являл собой атмосферу из сладкого медового аромата. Да и.. Где там этот ваш счёт времени, когда есть перспектива давануть пасты? Собственно, руководствуясь подобными мыслями, гедонисты даже не заметили, как прибыли к назначенной территории. — Колбы! — воскликнул профессор в лице которого сменялись тоска, отвращение и радость, вызванная местной анашой — Мерзкая, давно погибшая деревня. Она столь мертва, что, каким-то невообразимым методом, образовала собой карман с потусторонним. Дьявол, если бы не местные кусты, ни за что бы сюда не вернулся. — И всё же, — Петрус водрузил измозоленную гитарой руку на плечо спутника — здесь обитает Бабуthка. Сюда стоило прийти, хотя бы ради неё. — Бесспорно, Пеца. Тем более, близится осень. Самое время взяться за эти восхитительные шишечки.. — гедонист обернулся на брата — А между тем, будь любезен, убери свою ладошку. Я, конечно, гомогей, но к инцесту в настоящие секунды не тяготею. Петрус так и убрал ладонь, коротко добавив: — Ладно, Профессор. Вот только, будь уж так любезен, перестань давить на меня своей гедонистичной волшбой. Меня уже заебало говорить твоей манерой, я хочу молвить подобно самому себе!. — Ладно... — протянул Fatman, свободив от чар своего друга. — А это то, что мне нужно — по-гейски сказал Петрус, ознаменовав возвращение к своей естественной речи.

***

— Итак... — протянул Профессор — Пора бы и в кухню лета. — Кухня Летова? — А тебе лишь петь о том, как всё идёт по дельтаплану — нежно съязвил Гедонист — Пошли. Я уже слышу шелест пелеменей, которые изготовила Бабуthка... Варёные. Отлично подойдут, дабы останавливать время. Участок проживания Бабуthки был не шибко занимательным. Короткоглазая пустошь, окружённая несколькими домами. Крошечный сарай, в котором обитала почившая коза. Умеренных размеров сарай, в котором обитал всякий почивший хлам и почивший «Ухх, блять, ДЕРЕВЕНСКИЙ САРТИР!». Весьма огромный сарай, в котором обитали почившие ветки и дрова.. А также умеренно крупный сарай, в котором обитал почивший Дед. Вся эта вода не взывала к интересу, но Гедонистов блеклостью жопы не надуть. Они бывали здесь не раз, но даже не четыре. Им было до глубины кишок известно: некрополис — имба. А соответственно, в мёртвых деревнях можно найти много забавных (к слову не только забавы ради) вещей. Но и в плане того что они могут напаснуться, уверовавшие в Юрича ведали. — Как я и осведомил эти пустоты, нам пора бы и в летнюю кухню, ебать. Я уже истосковался по.. — О, говнари! — воскликнула Бабуthка — Какими судьбами в этой жопе? — Если говорить о корректности суждений, мы гедонисты. Но да и не важно в самое время. И тебе добрейшего времени суток, уважаемая Галина — бизарно, а не лучезарно улыбнулся Профессор. — Товарищ - вы глуп , мадам эту, вообще-то Софьей звать — подметил Петрус. — Не влажно. Бабуthка устремилась к Гедонистам, водрузив на сморщенные ладони ковш пелеменей. Важно отметить, что она была одета как вполне типичная бабушка. Тапки дешманские, юбка словно бы сшитая из штор и шитая зелёная маечка. Единственное её отличие от обыкновенных бабушек — отсутствие платка и низкое содержание вязанных элементов. Не смотря на возраст, что перескочил за 60 кубических лет, Бабуthка отличалась от бабушек ещё и неимоверной прогрессивностью. Ни ненависти к геям, ни к анархистам, ни даже к пиву. Нормальная такая Бабуthка, етить его в сраку. — Пелемени? — улыбнулся из анала Профессора Денчик. — Мужинёк, ты зачем из жопы-то вылез? Полезай назад, эти пелемени варёные. — Фу блять, а как же масло и прожарка? — разъярился Денчик. — А тебе — влез в дискуссию Петрус — Лишь бы масло жарить. Ди отсюда, токсик. — Ыыы. А зачэм? — Давай, давай. Возвращайся в недры забытья — коварно оскалился Профессор, заталкивая Дениса обратно в свой зад...

***

— Ну?.. Чем вы там занимаетесь, Гедонисты? — подкуривала свой синий Минск Бабуthка. Профессор не стремился отвечать на поставленный вопрос. Он в те секунды любовался напасными кустами, уплетая пелемени. Однако же Петрус таки высказал о ситуации: — Да как всегда. Лично я простой любитель шмали, блин, Летова, мальчиков и Украины. А этот гей... Ну, он, как обычный пидр, только гедонистичный пидр; давит гедонизм на гедонизме, лижет жопу, обмазанную пастой. Вот например, в этот раз этот Мистер Падла даванул надо мной лютейшую пасту, утащил меня, сука урод, в потустороннее — выёбывался Пуджара — Ну да похуй. А у тебя как оно? — Петенька, ну ты же знаешь как оно у престарелых. Вяжу, огород копаю, да пью со всякими woman зрелых лет. Ничего особо... Так что ж вы сюда заглянули? В нашей мёртвой деревне гедонизма маловато. — А с этим я обязан поспорить — встрял в диалог Профессор, откладывая опустошённый чан пелеменей — Очевидно, это место переполнено кринжом. Однако же, кусты Марии Ивановой задают баланс в этой системе суждений. — То есть вы сюда пришли анаши набрать? — несколько огорчилась Бабуthка. Профессор достал свою анальную трубку с обезьянокой и, поджигая её картой с красной пикой, устремился эту горечь развеять. — Разумеется. Однако же, мы АналОгичным способом приперлися похихикать с белорусского быдла и.. Банально тебя навестить. Ты же тут явно загибаешься от всего этого сброда. — И не говори. Чего стоят эти маргиналлы, обитающие через пять дорог. Представляешь, они котика лопатой забили, решив что он куру сожрал. Звери. — Блять, придурки, что уж говорить — согласился Пеца — Ну да неважно, маргиналы будут в следующей главе. А сегодня, получается, мы машку собираем? Профессор встал с кресла от автомобиля и натянул искреннюю улыбку, щёлкнув пальцем. — В этом необходимости нет — воскликнул он — Я уже отправил свой Chicken Rainbow собирать траву. И, согласно продолжительности нашей беседы, жмых уже намутил несколько пакетов со свежачком. Так что... Бабуthка — обернулся Fatman на пенсионное естевство — У тебя же есть что-нить белое? А она только плечами пожала. — Ну... Есть Семён Термитов, да молоко каменистой Козы. Правда, это молоко уже давно известью обернулось. Ему ж больше года уже. — Ну, это роли не играет — отметил Профессор — В конце концов, Коза была Поречанской. А соответственно, срок годности ни на что не повлияет, когда мы будем готовить Манагу. — Манагу блять? — поднял свои очки Петрус. — Совершенно корректно! — воскликнул очконосец — Приступим!

***

— Итак, наконец-то в выпуске новой, совершенно уникальной рубрики "Повар Гедонист" отсутствует глист. Неважно впрочем... Напоминаю, что блюда мои крайне просты в применении их как референса, ввиду чего даже люди могут их повторить. Что уж говорить про обезьяну. Итак, как можно ощущать через местные виды, находимся мы сейчас в Колбах. А соответственно, на полях шмали. И, ввиду этого факта, необходимо отметить, что сегодня мы приготовим Гедонистичную манагу. И хотя рецепт прост до простоты, набор ингредиентов ограничен в жопу. Иными словами, тупым нормисам третьего измерения вроде вас будет отнюдь не легко отыскать компоненты. А выражаясь конкретней, нам понадобятся: молоко Поречанской Козы, качественная шмаль и цикорий из магазина. Собственно, подрубаем газовую горелку кубической формы и... Бля, ну его нахуй — наконец-то разделил свою реплику Профессор — Петрус, ты же у нас бартендер? — Да канееешна ебать — улыбнулся анархокоммунист. — Ну так сам ебись с этой манагой, а я пока положу остальную машку высушивать свой чай. Даже не услышав согласия, Профессор растворился в воздухе, оставив Бебруса на едине с индигридиентами. Впрочем, подобные движения со стороны брата его не смутили. Петрус лишь пожал плечами и принялся варить.