Бери пример

Старое окно открылось с характерным скрипом. Кэйа вытянулся наружу, жмуря глаза. Лицо зажгло морозом, холод пробрался до костей. Он поежился, смотря в даль на белую застывшую ледяную землю. «Хорошо бодрит,» — подумал он, но все же вернулся обратно в тепло. Альбедо любил так делать и, хоть ему было холодно до крепко сжатых зубов, он продолжал улыбаться зиме и морозу, подставляя лицо вьюге, даже ловя иногда пару снежинок на язык. Кэйа присел на подоконник, как делал он, вытащил с дна рюкзака коробочку уже свою, нащупал в кармане зажигалку, скинул в угол сумку, огляделся на дверь и прислушался. Все, как делал он. Этот «ритуал», как его как-то обозвал Кэйа, Альбедо повторял всегда, обмолвившись как-то, что ему попадаться просто нельзя. Кэйа смотрел на пачку упакованную, новую, целую. Да, он достал те самые, что курил Альбедо. Он сжал сигарету губами. Непривычно, странно. Губы будто обожгло. «Поначалу сильно не втягивать, да? Так он сказал?» — думал он, пытаясь отогнать неприятные мысли и картины, чтобы как тогда не получилось. Чтобы получилось. Сегодня в «Курилке» он был один. Сегодня он даже не заходил в спортзал, сразу сюда. Он ждал этого все выходные. Ждал, когда они по привычке здесь встретятся, о чем-то поболтают, но Альбедо не пришел. Впрочем, Кэйа не был удивлен. Переписывались они на выходных сухо. Кэйа каждый раз упирался в «прости, мне пора» и только вздыхал, лелея надежду, что, может быть, он сегодня придет. Но нет. Он вообще с самого утра был сам на себя не похож. Точнее, слишком похож на себя старого. Он стоял поодаль всех, на перемене смотрел бездумно перед собой или утыкался в телефон. Не обмолвился и словом ни с Кэйей, ни с Чайльдом. Ходил, как в воду опущенный и совсем не тянул руки на уроках. Кэйа только вздыхал, провожая его, быстро прошмыгнувшего мимо, взглядом. Химичка все не могла налюбоваться Чайльдом с Кэйей сегодня, поднимала постоянно, спрашивала. Они худо бедно, но отвечали. Не все правильно, конечно, но пытались, что-то котелок варил там. И все из-за Альбедо, которого Кэйа все не знал, как бы подловить, да поблагодарить нормально. Кэйа прикурил сигарету, вдохнул. Дым окутал горло, скользнул теплом вниз и обратно, раскрываясь завитками перед глазами. Но он не почувствовал сейчас совсем ничего. Дым просто дым. Если раньше ему чудились страшные картины, сейчас… Ни противно, ни приятно и ни капельки не успокаивающе. Грело горло и внутренности, да и только. Он тут же затушил только начатую, избавился от следов и, подобрав рюкзак, вышел. Бессмысленно как-то без него. И совершенно все равно. Дым не дым, убивает или нет. Важно, что Альбедо теперь его почему-то игнорирует. Это, ему кажется, в тысячи раз больнее и хуже, чем катаракта, потенция и что там еще? Много там еще чего, но все не то.

***

Чайльд все рассказывал о своей лучшей катке в жизни, где никто не тупил, а он сделал последний решающий удар. Поставив книжку корешком, сам он вовсю погрузился в игру, только иногда выглядывая на учительницу, поглощенную обсуждением какой-то книжки. Кэйа слушал в пол уха и его и других, почти засыпая на парте. Литература, еще два урока и домой. Еще где-то 120 минуток до заветного звонка, 7200 секунд до относительной свободы. — И что сделал главный герой? — спрашивала учительница. — Не нашел в себе смелости поговорить с ней, хотя был очень влюблен. Потому до конца своих дней он так и не смог вновь полюбить. Был одинок и часто вспоминал ее, — отвечает кто-то с первых парт, не он. Он молчит снова, на радость всем. Кэйа вздыхает и, наконец, разлепив глаза от всей этой нудятины, которую здесь обсуждают, осматривает лениво класс, останавливаясь на пустом месте. Его вообще здесь нет. Еще на прошлом уроке там был светлый затылок, который он сверлил взглядом с самого утра. А сейчас пусто. Странно. Он повернулся к Чайльду и зашептал, отвлекая того от игры: — Альбедо ушел? — А ты не видел, как его затрясло на перемене? Кэйа тут же просыпается, садится прямо, буравит взглядом лицо рыжего, а тот дергается от неудобства, косится и играет напряженней. — С ним что-то не так, не заметил? — Заметил, — отвечает Кэйа. — Он отпросился с уроков… Ну как, — пожал рыжий плечами и цикнул, когда ему нанесли урон, — Убежал буквально. Там еще девчонки болтали, что-то он до жути бледный и нервный. — И кашель, — задумчиво дополнил Кэйа. Чайльд кивнул: тоже заметил. — Я спрашивала у него, — вдруг обернулась к ним Розария, видимо, заслышав их разговор, — говорит простудился, но что-то мне так не кажется, — наградила она Кэйю странным взглядом. — Ну стало плохо и ушел домой, — встрял Чайльд, — Что такого? Напиши и просто спроси его? Почему-то Кэйа был уверен, что нет, Альбедо никуда не ушел. Потому он резко вскочил с громким «Извините». Чайльд аж вздрогнул, прикрыл сотку от греха подальше и недовольно покосился на друга. Ну да, там у него бой, а Кэйа отвлекает. — Можно выйти? — проговорил Альберих одним выдохом. Учительница кивнула несколько удивленно, и он пулей промчался мимо. Проскользнул по коридору, чуть не сшиб кого-то на лестнице, завернул и быстрым шагом подошел к их «Курилке», дернул дверь, да так и замер в проеме. Да, Альбедо был тут. Он шугнулся, когда дверь резко открылась, обернулся, испуганным взглядом оглядел Кэйю и должен был успокоиться, улыбнуться, сказать свое обычное: «А это ты? Напугал. Садись рядом, я уже заждался, замерз весь.» Но его, как и Кэйю, словно парализовало. Он почему-то прятал руки за спиной, отходил подальше к стене, смотря нервно, словно это был не Кэйа, а историк с бзиком на ЗОЖе или директор. — Привет, — заговорил он все же. Видок и вправду у него был не лучший. Потрепанный, чем-то обеспокоенный и нервный какой-то. Слишком. — Не мог бы ты прикрыть… дверь. — Оу, да. Стоило дверке хлопнуть, как Альбедо тут же вдруг полностью расклеился, вскинул руками с громким: — Я не могу! У меня не получается! — и запыхтел с новым рвением. Он, то ли пытался остановиться, то ли побить рекорды, скурив за пять минут бедную сигаретку, что так и мусолил на губах. И волосы не завязал, и окно даже открыть не удосужился. Будто куда-то торопился, а в тоже время так выдыхал размеренно, будто каждой секундочкой наслаждается, растягивает. Вот Кэйа подойти хотел, как тот отдернулся, как от огня, выдохнул клуб дыма в сторону, ладонью размахивая и, кажется, только сейчас вспомнив, открыл окошко. Тут то Кэйа его и подловил. Хлопнул ладонями по подоконнику, закрывая пути отступления, ведь с ним только так и поговоришь. Пока курит и пока не может от тебя убежать. Он аж ахнул, тут же закрывая рот ладошкой, да вжимаясь лопатками в стекло. Попытался как-то освободиться, а Кэйа только поморщился его холоднючим рукам. — Нужно тебе еще грелку для рук подарить. — Не нужно. Уже не нужно, — как-то резко отвел он взгляд, затушил сигарету, с какой-то непривычной себе ненавистью растер ту в пепел. Кэйа придвинулся, а он снова от него. Такое чувство, будто сейчас влезет на подоконник и просто на всего Кэйю перепрыгнет, да сбежит. Но пока не сбегал, говорил даже, великий игнорщик. — Что с тобой? — А что со мной? Все в порядке. Кэйа резко приблизился, Альбедо весь вжался в стекло. Альберих даже всерьез начал волноваться, не треснет ли вообще. Старое же. — Слушай, просто с первого раза не у всех получается… — начал было он объясняться, как Бедо вспыхнул, перебивая. — Со второго точно получится! Я уже разобрался, что к чему. — Поэтому, когда я попробовал снова у меня получилось… — Кэйа осекся, попутно прихлопнул окно, — Не понял. Ты о чем? — Нет, ты о чем? — сел Альбедо поудобнее, а Кэйа чуть отступил, вытянул злосчастную пачку из кармана. Лицо Бедо вытянулось в удивление. Он переводил взгляд с сигарет на Кэйю. А потом склонил голову в сторону, глупо так глазами хлопая, — Зачем? — Я хотел потренироваться, чтобы не случилось прошлого казуса. Так, а ты о чем? — А я бросаю, бросал, — поправил тут же, пристыженно, а потом, глядя решительно в глаза, твердо сказал, — Брошу. — Стой, это получается, пока я учился курить, ты… О архонты! Альбедо прыснул от смеха и захохотал. Кэйа вместе с ним. Смотрели на пачку, сталкивались с друг другом взглядом и только больше смеялись. Какая глупость. И все это волнение, непонятные мысли, догадки из-за этого? — С чего ты вдруг решил бросить? — посмеивался Кэйа в его лицо. — А ты начать? Как ты вообще к этому пришел? — улыбался он, наконец-то приняв привычный вид. — Я первый спросил. — Да, я давно думал, — отвел он взгляд. — А я даже сам не понял почему. Мне кажется, все так начинают. Альбедо застучал пятками ботинок по стене, максимально расслабившись, с застывшей легкой улыбкой смотря на Кэйю. Словно груз с плеч упал, дышать легче обоим стало. Кэйа заглядывал в голубые напротив. Ну правда, лучше всяких сигарет. Смотрит, улыбается и греет одним своим видом. Странно это как-то даже, то как на него действует Альбедо… Вот Альбедо пальцами лезет под теплые рукава свитера Кэйи. А тот не спешит отходить или противиться. Так лицо Бедо близко, можно разглядеть до мелочей. В виде еле заметных веснушек или длинных светлых ресниц. И такие бывают? Ух ты. Ничего себе. Все продолжает удивляться ему Кэйа. В какой-то момент они почему-то стараются вовсе не моргать, глядя глаза в глаза, хотя и не договаривались. А когда, Кэйа все же не выдерживает, Альбедо шепчет протяжно: «Про-иг-рал» И они начинают заново. Еще раз и еще. Кэйа бы стоял так дольше, склонившись у его лица, если бы не звонок и не забившее где-то в голове, что вообще-то в туалет на пол урока не уходят и, что рюкзак он в классе, дурак, оставил. Кэйа отступает, подхватывая его запястье, тянет за собой. — Пойдем на урок? — спрашивает, не смея отвести взгляд. Не хочется еще проигрывать. — Нет, я же отпросился. Мне и вправду паршиво. Не могу их слушать: голова трещит. — Вот как, — отпустил Кэйа все же руку, но через пару секунд снова поймал, — А может и вправду, ну их. Только голова и болит. — Снова прогуливаешь? — Странно это слышать от тебя. Ты чаще меня это делаешь! — возмутился Кэйа. В голове тикали секунды, а он все не мог заставить себя уйти. — Да, но у меня всегда есть уважительная причина. Чувствуешь разницу? — Да-да. Я забыл, у тебя же освобождение официальное. — Кэйа, перемена кончилась. Иди уже. И он почти отступил, но все же... — Ну? — спросил в нетерпении Альбедо. — Чего ну? Жди через пять минут у черного входа. Чего тебе одному прогуливать, что ли? Скучно же, — Кэйа подмигнул и убежал. Рюкзак выкрал из кабинета, не без помощи Чайльда. Бросил классной только, что «Плохо чет» ему и ретировался, наплевав на все эти правила, табеля с оценками, хвосты, долги. Все это такая мелочь, если честно. У него тут Альбедо вздумал вон курить бросать. За ним глаз да глаз нужен, присмотреть, поддержать и все такое.

***

Морозный воздух бил в нос, неприятно покалывало мокрые ладони, пальцы немели, будто прямо сейчас вообще отвалятся. Но Кэйа все равно хватался за комок снега, крутил в ладонях шарик, попутно уворачиваясь от атак, кидал в бежевую куртку все маячившую перед глазами. На Альбедо были красивые синие перчатки. Эти перчатки вообще-то были Кэйи, но ему не жалко, ни своих рук, ни шеи, куда забился снег и теперь неприятно морозил, ни личика Ала, если честно. Подошел, подкрался, с ног сбил, поймал, да уложил в сугроб, хорошенько намылив с победным присвистом. Беловолосый плевался снегом, мычал поражено «Сдаюсь-сдаюсь! Пощади!». — То-то же, — тянул он парня вверх, помогая встать. Тот, прыгая, пытался вытряхнуть снег из капюшона и ворота, да причитал: — Нечестный прием! — и все шмыгал красным носом. — На войне все средства хороши, — пританцовывал так же и Кэйа, дул на руки, да только хуже делал, красные все, мокрые, синеют даже, кажется. Он их совсем чувствовать перестал. — Говорил же, не надо мне отдавать. Хотя бы одну перчатку себе бы оставил, — Альбедо хмурился. Кэйа в ответ только пихал того в плечо, улыбался, когда ноги подкашивались на льду, — В карманы скорее спрячь. У Альбедо оранжевая шапка смешная, и шарф на пол лица замотан, а все равно подмерзает. И этот человек сидел у открытого окна в одной рубашке и с максимально безразличным лицом говорил «Мне нормально»? — В карманах тоже холодно, — бурчит Кэйа, пробегает чуть вперед, скользит по накатанной малышней по середине тротуара ледяной дорожке. Вот Альбедо стянул мокрые перчатки, сунул руки в карманы и закопал нос глубже в шарф. Говорил откуда-то оттуда. Кэйи пришлось вплотную подойти, нагнуться, глядя в глаза. Он их только и видел. — У меня тепло. И это тепло обжигает, когда пальчики обхватывают сжатые кулаки, и суют внутрь. «Тепло и места много, — думает Кэйа, постепенно начиная чувствовать кисти, — хороший пуховик. Не то, что та курчонка.» Только выглядят они со стороны странно, наверное. Да и кто здесь есть? Все ж учатся еще, это только они гуляют, прогуливают. — Тепло, — выдыхает Кэйа облако пара в лицо напротив, — Ко мне пойдем? Ал кивает делает маленький пробный шажок, улыбается глазами щелочками. Кэйа оглядывается, шагает задом неумело, руки не выпускает из теплых карманов, да их и не отпустят так просто. Идти, правда, неудобно. Да и ладно, доковыляют как-нибудь.