Из глубин

Прошла третья неделя — совершенно без изменений, — и смутное беспокойство Уилла начало перерастать в полноценную тревогу. Ганнибал сумел скрыться, но его подстрелили, и очень многое зависело от того, какой медицинский уход он смог себе обеспечить. Он физически не мог прооперировать себя сам. У него могли возникнуть осложнения или развиться инфекция, он мог быть мёртв серьёзно болен и совсем один — и Уилл обнаружил новые пункты для своего обширного списка вещей, которых ему абсолютно точно не хотелось. Не знать было неприятно; из-за такого огромного количества возможных вероятностей Уилл чувствовал непрекращающийся мысленный зуд. У него в голове вертелись и сменялись разнообразные сценарии, царапая череп. Осознание, что он застрял на этом клочке земли, под постоянным наблюдением и без малейшей возможности выяснить, что произошло — потихоньку превращало его тревогу в полномасштабное грёбаное бешенство. Уилл начал гораздо больше времени проводить взаперти, одержимо нажимая «Обновить» на страницах Tattle Crime. Он не хотел далеко отходить от домика; не хотел рисковать снова встретить хозяев Грации или кого-нибудь ещё; в особенности, кого-то из сторожевых псов Джека. Сейчас было бы действительно плохое время для любых попыток общения. Он не находил себе места в домике, не в силах просто сидеть и ничего не делать — и не мог выбраться наружу: только до границ поляны, слишком напоминающих границы его собственного самоконтроля. Уилл нарезал круги по всем четырём помещениям своего крошечного домика-тюрьмы — он не чувствовал себя таким взвинченным, даже когда был заперт в десятифутовой камере, потому что тогда, по крайней мере, у него был план; у него была цель: выбраться оттуда и добраться до Ганнибала. Уилл наполовину урезал свою дозировку кофе. Это не помогло. На какое-то время он забеспокоился, не вернулся ли энцефалит, хотя врачи заверяли, что тот был вирусным и вряд ли мог повториться. Уилл мысленно проанализировал своё состояние: ни чрезмерного потения, ни галлюцинаций (Эбигейл не появлялась уже несколько недель), ни головных болей (по крайней мере, до того, как он ограничил количество кофеина); он почти не просыпался по ночам и не видел ярких, безумных кошмаров. Он лишь смутно пожалел о способности терять время: каждый час для него еле-еле тянулся, ощущаясь втрое длиннее. В итоге Уилл пришёл к выводу, что не был болен физически, даже если нарезал сейчас круги вокруг дивана, как в своё время по офису Ганнибала, когда был наполовину не в своём уме. Его якорем была Грация. Когда она появлялась, Уилл мог сжечь с ней лишнюю энергию, бросая ей через всю поляну верёвочные игрушки или бегая с ней наперегонки по лужайке вокруг дома. Когда её не было, дни еле ползли — как и мысли Уилла из-за недостатка информации и избытка воображения. Он снова и снова обновлял Tattle Crime, но не находил ничего стоящего. Пока однажды не нашёл. Послание Ганнибала обнаружилось не в комментариях и не в статьях. Это был рекламный баннер справа от какого-то текста, по которому Уилл пробежался взглядом секунду назад, но уже успел забыть, о чём тот был. «БОРЬБА С ВРЕДИТЕЛЯМИ ЕСТЕСТВЕННЫМИ МЕТОДАМИ. Возле вашего дома ползают змеи? Мангусты на продажу и в аренду» — и номер телефона. Этот баннер никак нельзя было назвать скромным. Он был заключён в мигающую рамку, которая каждые несколько секунд меняла цвет. Ганнибал был ранен, ему полагалось прятаться… а этот баннер был таким же неприметным, как один из его самых вырвиглазных костюмов. Номер телефона, разумеется, был ненастоящим. Скорее всего, он принадлежал какому-то реально существующему зоомагазину, сотрудникам которого предстояло искренне недоумевать, какого чёрта к ним вдруг хлынула волна звонков про мангустов. Ганнибал счёл бы это забавным. Ганнибал Уиллу ответил и был доволен. Ему было весело. Уилл в прошлом месяце столкнул его с обрыва, а Ганнибал по-прежнему с ним общался. В этом не было ничего удивительного. Ганнибал провёл в тюрьме целые годы ради шанса снова завладеть вниманием Уилла, так почему такая мелочь, как ещё одна неудавшаяся попытка убийства должна была заставить его отступиться и забыть об Уилле? Но иногда всё равно приятно было получить напоминание, что произошедшие между ними события разрушили жизнь не только Уиллу. Впрочем, когда Уиллу удавалось подавить злость и самобичевание на достаточно долгое время, чтобы взглянуть на вещи объективно, он приходил к выводу, что, возможно, Ганнибалу пришлось ещё хуже. Потому что Ганнибал даже не возражал. Несмотря на всё, что Уилл ему сделал, на все годы обмана, жестокости и манипуляций, Ганнибал всё равно считал, что его жизнь стала лучше благодаря любви к Уиллу. Это было совершенно омерзительно. Вот только иногда — когда Ганнибал оказывался рядом — это переставало быть омерзительным. И становилось самым ярким пятном в жизни Уилла; неизбежным, всепоглощающим центром всего. Ганнибал был чёрной дырой посреди галактики: гигантской, разрушительной и так искусно замаскировавшейся, что его было очень сложно увидеть, даже глядя на него в упор. Иногда Уиллу казалось, что он согласился бы убить одну из собственных собак, если бы это склеило заново данную разбитую чашку; если бы это повернуло время вспять таким образом, чтобы он никогда не встретил Ганнибала. А Ганнибал не мог хотеть даже этого. Но в жизни Уилла не было кнопки «Начать заново». Теперь его жизнь стала вот такой: напичканный камерами дом и пустые обломки. И Ганнибал. Всегда — Ганнибал. Уилл продолжал таращиться на рекламный баннер. Шли минуты, а Уилл всё смотрел и смотрел — и баннер оставался на месте, вполне реальный, со своей привлекающей внимание рамкой с меняющимися цветами. Ганнибал понял его сообщение целиком. «Возле вашего дома ползают змеи?» О да, у Уилла тут были змеи. И Уилл получил свой ответ. Он добился, чего хотел, он удержал Ганнибала подальше от удавки Джека. Теперь ему нужно было решить, что сказать Джеку — если вообще что-то говорить. Джек захотел бы узнать об ответе Ганнибала, чтобы Уилл смог отправить ему следующее сообщение. Удостоверившись, что контакт установлен, Джек захочет, чтобы Уилл написал Ганнибалу, где он — чтобы Ганнибал к нему приехал. Вот только этого не произойдёт. Ганнибал узнал о ловушке. Уилл мог ничего не говорить о рекламном объявлении, предоставить Джеку думать, что Ганнибал так никогда и не ответил; что, возможно, он умер. Джек не верил, что Ганнибал умер. И никогда не поверит. И было… хорошо иметь возможность при необходимости связаться с Ганнибалом. При желании. Без участия Фредди Уилл был этого лишён, а участие Фредди было завязано на Джеке. Существовали и потенциальные осложнения. Узнав, что Ганнибал ответил, что он на свободе и заинтересован, Джек захотел бы большего — чего Уилл не мог позволить ему заполучить. Но целью всей этой игры было лишь выиграть время: время для Уилла, время для Ганнибала, время для того, чтобы выздороветь и найти способ обрести какую-то стабильность. Уилл взял мобильный и нажал на скоростной набор номера Джека. Он не стал закрывать браузер. * * * Джек перевёл взгляд с Уилла на монитор, а затем обратно на Уилла. — Это Ганнибал? Откинувшись на спинку стула, Уилл подпёр рукой подбородок, стараясь сдержать рвущуюся наружу улыбку. — Это Ганнибал. — Змеи и мангусты? — Джек не то чтобы поднял бровь, но явно был к этому близок. На этот раз Уилл улыбнулся. — В данном сценарии, я — мангуст. Это было более лестно, чем альтернатива. — О чём вы с ним, чёрт подери, всё это время разговаривали? Хотя нет, не отвечай — я не хочу этого знать. О чём угодно. Обо всём. Об абсолютно каждом происшествии в жизни Уилла, и почти ни об одном — в жизни Ганнибала. По крайней мере, поначалу, потому что большая часть событий в жизни Ганнибала ничего для него не значили, будучи просто зеркалами. Только позже они начали разговаривать о вещах, которые были для Ганнибала по-настоящему важными. (Мелкие глотки вина в комнате с полированным деревом и пляшущими языками огня; игра мерцающих отблесков пламени у Ганнибала на лице и непринуждённые беседы об убийствах. Вечер за вечером, напряжённые и заряженные, словно шаровая молния, пронизывающая всю жизнь Уилла насквозь). — Вряд ли будет какой-то прок от попыток отследить, кто разместил это объявление, — заметил Джек. — Я в этом сомневаюсь, — это частично объясняло столь долгую задержку; почему объявление появилось так нескоро. Ганнибалу ведь нужно было соблюдать осторожность, организовать платежи, которые не получится отследить. Хотя Джек всё равно попытается это сделать. Другой же частью объяснения было… ну, Ганнибал, наверное, немного злился на Уилла за попытку снова его убить. Такое требовало недели или двух, чтобы слегка поостыть. Чуть нахмурившись, Джек продолжил сверлить взглядом экран у Уилла за плечом. — Он что-то подозревает, не так ли? Меня беспокоит эта строчка о змеях. Уилл пожал плечами, нарочно глядя в монитор, а не на Джека. — Наверное. Мы ведь уже устраивали для него ловушки, Джек. Неудивительно, что он насторожен. Джек медленно и шумно выдохнул через нос. — Насторожен или нет, он должен в конце концов сюда приехать, если захочет узнать правду. Так, ладно, мы завладели его вниманием и теперь он будет ждать новых сообщений. На этот раз тебе нужно написать ему, где ты находишься. Отвернувшись от экрана, Уилл впервые за эту встречу встретился с Джеком взглядом. — Ты же понимаешь, что мы не сможем сообщить эту информацию Ганнибалу, не сообщив её заодно и Фредди? — Я уверен, что Фредди её вычислит, но она — наш канал связи, — ответил Джек. — Я скажу Алане организовать над ней наблюдение: если она подберётся слишком близко, эти люди начнут ей очень сильно мешать. — Мы можем усложнить для Фредди задачу, — задумчиво протянул Уилл, снова поворачиваясь к разноцветному мигающему баннеру у себя на экране. — Ганнибал воспользовался рекламным объявлением, так что за ними он тоже будет следить. Мы можем тоже разместить рекламу вместо того, чтобы действовать напрямую через Фредди. — Хорошая идея, — согласился Джек. — Позвони мне, когда что-нибудь придумаешь. Я скажу Алане заказать эту рекламу через одну из дочерних компаний Вёрджеров. — Это не обязан быть какой-то глубокомысленный текст, — ответил Уилл. — Просто закажи баннер в точно таком же стиле, как у Ганнибала. Напиши там что-то чуточку странное — чтобы выделить из общей массы — и добавь в качестве адреса «Оквуд, штат Мэриленд». Оквуд был маленьким городком, а сделки с передачей прав собственности находились в публично доступном реестре. За последний месяц их не могло оказаться так уж много. Джек ненадолго задумался. — Звучит достаточно просто, — согласился он. — Я придумаю что-нибудь в подобающей степени странное. — Буду ждать, чтобы сравнить, насколько твои представления о странном отличаются от Ганнибаловых, — улыбнулся Уилл. Его идея означала, что ему не нужно было делиться с Джеком ещё какими-то вещами, которые имели значение только для них с Ганнибалом. И могли пригодиться им в будущем. Ганнибал сюда не приедет, но он будет поддерживать с Уиллом связь любыми доступными способами. Уилл лишь предлагал ему ещё несколько возможностей. — Постараюсь тебя не разочаровать, — отозвался Джек, и в его тоне снова прорезались нотки юмора. Отодвинув стул, Уилл пошёл на кухню. — Кофе? — ему не хотелось вести с Джеком дружескую беседу, но тот уже увидел половину происходящего, и Уилл предпочёл бы, чтобы он не стал присматриваться к оставшейся половине. Отодвинувшись от монитора, Джек задумался. — А можно мне вариант с собой? Я не могу исчезнуть на полдня и мне хотелось бы вернуться в Балтимор до того, как начнутся пробки. — Конечно, у меня есть дорожные кружки. — Джек об этом знал, потому что сам их сюда привёз. Поставив кипятиться воду, Уилл взял из шкафчика две кружки: дорожную и обычную, для себя. Затем достал ложки, сахар и сливки, и насыпал в кружки кофе. Всё это время Джек стоял рядом и за ним наблюдал. У Уилла закончились банальные бытовые действия, а воде до закипания оставалась ещё минута или около того, поэтому он прислонился спиной к столешнице и вопросительно посмотрел на Джека. — Что ты будешь делать, когда появится Ганнибал? — наконец спросил Джек. — В последнюю нашу встречу я столкнул его с обрыва, — напомнил Уилл. — Иногда ты что-то такое делаешь, — заметил Джек. — А иногда нет. Мне бы хотелось, чтобы ты был более предсказуемым, Уилл. В ответ на это Уилл мог лишь рассмеяться. Коротко и без капли веселья. — Мне бы тоже этого хотелось, Джек. Джек подошёл и встал рядом, тоже прислонившись к столешнице, и повернул к Уиллу голову. — Ты хоть сам знаешь, что будешь делать? Уилл пожал плечами. — Большую часть времени — понятия не имею, — во время подобных вялых допросов он старался отвечать честно, маскируя ложь дословной правдивостью. Выражение лица Джека не изменилось: он ожидал подобного ответа и прочёл лишь лежащую на поверхности прямоту. — Здешние охранники тут для того, чтобы тебя защитить, Уилл, — сказал он, — но им нужно защищать и себя. Когда появится Ганнибал, когда они будут иметь дело с убийцей — если ты займёшь неправильную сторону, они отнесутся к тебе, как к врагу. Уилл кивнул. — Справедливое предупреждение. — Надеюсь, ты его запомнишь, — с искренним беспокойством отозвался Джек. — Я тоже на это надеюсь. Вода закипела, и Уилл отодвинулся, чтобы залить кофе кипятком. Затем добавил в кружку для Джека сливки с сахаром (ему даже не нужно было спрашивать, как Джек пил кофе) и протянул её Джеку. Тот отсалютовал ему кружкой. — Спасибо за кофе. — Ты же его ещё не попробовал. Это не «Старбакс», — предупредил Уилл. Джек улыбнулся. — Тогда прими моё «спасибо», пока оно ещё актуально, — выражение его лица снова посерьёзнело. — Если захочешь поговорить, можешь мне позвонить, ты же знаешь. — Знаю. Уилл не стал утруждаться прощанием, когда Джек прошёл мимо него и зашагал к своему внедорожнику. Последние пару лет подобные общепринятые социальные ритуалы за Уилла совершала Молли. Она отлично уравновешивала его малость асоциальное поведение: её общая черта с Ганнибалом. Глядя на отъезжающего прочь Джека, Уилл сообразил, что теперь всегда думал о Молли в прошедшем времени. Мысленно спрятал её в коробку и убрал в угол на чердаке, после чего запер дверь на ключ и зашпаклевал стену — чтобы Молли больше не было больно. Ганнибала он туда тоже на какое-то время спрятал, и это даже сработало. Пока Ганнибал не нашёл Дракона, который открыл его коробку, после чего Ганнибал принялся таранить дверь, сбивая штукатурку — и та осыпалась огромными пластами, обнажив для следующей атаки дверные петли. Молли не станет силой вламываться в жизнь Уилла. Даже не постучится. Она будет защищать Уолтера и построит новый дом. Потому что Молли была нормальным человеком, а нормальные люди поступали именно так. Уилл не чувствовал себя хотя бы относительно нормальным — но так было большую часть его жизни. Изменилась только разновидность его ненормальности. Отвернувшись от окна, Уилл пошёл обратно на кухню за собственным кофе.