Бабочки Сафо

      Эва просыпается последней, чувствует в теле неприятную усталость из-за недосыпа и переворачивается на бок. Амала до сих пор сидит в углу. Возможно, она не может пересилить себя и подняться — хотя бы переместиться на кровать. Старшая прекрасно её понимает. Эва не успевает сделать к подруге и шага, как дверь в их комнату открывается и на пороге появляется директор. Выглядит он слишком уж довольно. — Вижу, вы выспались, — он подходит к Амале, тянет её за руку вверх, вынуждая встать. — Мала, ты отдохнула? — директор проводит рукой по её заплаканному лицу. Проходит несколько секунд, прежде чем она отвечает. — Отдохнула от чего? От вчерашних издевательств? Шутите что-ли? — девушка пытается разглядеть в его ледяных глазах хоть капельку раскаяния за то, что они делают с ними. Но ничего не находит. Этот мужчина — сам Дьявол, раз не испытывает ни вины, ни стыда за то, что делает с невинными девушками, которых столько лет растил, как детей. — От заплаканного личика твоя категория не упадёт, не переживай. А я всё ещё получу за вас горы золота, — Эвтида делает шаг в его сторону, но жестом руки мужчина останавливает её. — Не делайте глупостей, девушки. Вы же не хотите закончить как та юная особа, которую привезли вчера?       Они молчат, потому что знают — он может сделать с ними всё что угодно. Они боятся, потому что знают, что их спокойным дням пришёл конец. Но Эвтида не из тех, кто молчит. Да, возможно в скором времени у неё уже не будет такой роскоши — высказываться по своему желанию. И всё же, это не отменяет того факта, что пока она ещё свободный человек. Лучший товар, который только можно взрастить. — У вас нет ни капли стыда за то, что вы делаете, — её голос дрогнул, но она всё также продолжала стоять прямо, пусть внутри всё сжалось до крошечных размеров. Кажется, даже воздух в помещении стал тяжелее. — Вы продаёте нас мужчинам, как товар. — Дорогая, только вам решать каким товаром вам быть. Вы можете быть лучшим и качественным, можете быть браком. Сломанные игрушки никому не нужны, а потому вас ждёт та же участь, что и Вики Уокер. Запомните, вы — лучшие из лучших. И сегодня вы вдоволь насладитесь этим. За вами скоро приедут, — директор разворачивается в сторону двери. — Входите. — В их комнате появляется несколько молодых парней. В руках они держат свёртки с одеждой, косметикой и украшениями. — Подготовьте их. Всё должно быть на высшем уровне. И не смейте портить мой аукцион, — директор уходит, оставляя их наедине с парнями. Они не сопротивляются, когда их ведут в купальню, когда наряжают в золотые сари. Даже когда мужчины умело наносят макияж, они смиренно сидят в ожидании своей участи.       Проходит около двух часов, прежде чем им наконец разрешают посмотреть на себя. Эвтида смотрит в зеркальце и видит в нём красивую молодую девушку. Волосы её выпрямлены, их украшают белые цветы и золотые украшения. Дорогое золотое сари, доходящее до лодыжек, подчёркивает её фигуру. Один его конец два раза обёрнут вокруг бёдер, драпируя ноги, а верхний край укреплён на тугом пояске нижней юбки и переброшен через одно плечо. На сари вышиты фрукты, и Эвтида знает, что это означает плодородие. Её щиколотки обвивают золотые браслеты, на шее золотое украшение с драгоценными камнями. Неприкрытая роскошь, так они и должны выглядеть, чтобы мужчина точно захотел их. Она сравнивает свой наряд с нарядом подруги. Полностью идентичны, отличаются лишь цветы, вплетенные в прическу. Волосы Малы украшают яркие жёлтые бутоны. Закрыв дверь на замок, их оставляют в комнате наедине.       Две чёрные тонированные машины проезжают сквозь ворота пансионата и останавливаются у входа, где их уже ожидает директор. Двое мужчин выходят ему на встречу. Один из них оглядывается по сторонам и произносит: — Место действительно хорошее, — второй мужчина, стоящий рядом с ним, усмехается. — А я говорил, что это лучшее место, — смуглый мужчина по-дружески перекидывает руку через плечо друга. Оба улыбаются, один — из вежливости, второй — от предвкушения. Они проделали долгий путь ради этих женщин. — Господин Амен, господин Амрит, — владелец пансионата по очереди вежливо кланяется господам перед собой, — рад приветствовать вас в моём скромном заведении. Товар готов. Если изволите, можете осмотреть его сразу или после прогулки по территории. — Сразу. Надеюсь товар, как и было оговорено, лучшего качества, — мужчины следуют за директором в сторону комнаты. «Товар» — Амену никогда не нравилось это слово. Животные они, что ли… или того хуже? — Не сомневайтесь. Обе девушки 0 категории, — мужчина приказывает привести девушек, располагая господ в просторной комнате. — Слышал? — Амрит снова поворачивается к другу, всё это время тихо следовавшим за ними. Он становится рядом с ним и слегка бьёт кулаком в бок. — Как будем выбирать? Жребий, «цу-е-фа»… интуиция? — Увидим, — спокойный, как сытый удав, Амен располагается по центру дивана, рядом с ним присаживается и друг. — Главное, чтобы характером покладистые были. Остальное придёт. — Не волнуйтесь, господа. Характер всегда можно подправить плетью, — Амен открывает рот, чтобы сказать что-то в ответ, но в комнату заводят девушек. Обе темноволосые, одна — с глазами цвета золота, вторая — с карими. Обе в свадебных сари. И обе несчастны. Он понимает это лишь взглянув на них — красные глаза, осунувшееся лицо. Интересно, как они жили до того, как за ними приехали? Наверняка беззаботно.       Амрит подходит к одной из девушек. Директор называет её имя — Эвтида. Амен думает о том, как красиво это имя и как оно ей подходит. Друг с силой открывает ей рот, разжимая челюсти, рассматривает зубы, язык, губы. Он слегка наклоняется, чтобы почувствовать запах её тела, щупает её запястья, тонкие пальцы, опускается к ногам. Амен видит, как девушка стискивает зубы и представляет, что творится у неё в голове. Наверняка, она не привыкла к такому отношению. Уверен, ей до боли мерзко и отвратительно. Возможно, страшно. Конечно ей страшно. Он почему-то представил себя на её месте — жить обычной жизнью, ни в чём себе не отказывать, как вдруг, совершенно не понятно по какому праву, за тобой приходит неизвестный мужчина и объявляет, что твоя жизнь теперь в его руках.       Он встаёт с насиженного места, в то время как друг уже переключается на другую девушку. Амен подходит к Эвтиде и опускается на колени. Приподнимает подол сари, аккуратно касается её ног. Чувствует, как она дрожит. Он несколько раз сильно сжимает щиколотку, а затем убирает руки. Мужчина наклоняется, вдыхая сладкий аромат её тела. Она ниже его на полторы головы, но это не отменяет того факта, что сейчас она бесстрашно смотрит ему прямо в глаза — готова кинуться защищать себя, если понадобится. Он видит огонь в её глазах, видит её решительность и ему это нравится. — Я возьму эту, — Амен наблюдает за реакцией девушки, но её не последовало. Новоиспеченная невеста понуро опускает голову и сжимает ткань сари пальцами. — Хороший выбор. Тогда златоглазка — моя, вы же подготовили все необходимые документы? — директор поспешно вытаскивает из стола две золотые бумажки. — Конечно, господин. Вот ваши сертификаты о праве собственности на жену, — Амрит вытягивает руку, чтобы погладить другую девушку по голове, но та резко отбрасывает её и кидается вперёд. — Нет! Я не хочу, — Эвтида закрывает её, становясь живым щитом. И Амену нравится, как она защищает младшую. Было в её действиях что-то завораживающее. Эвтида смотрит на свои трясущиеся руки и не может поверить в происходящее. Ей трудно принять реальность, о которой им столько рассказывали. И лишь одно она знает точно — младшую убережёт. Сама умрёт, но Амалу защитит. — Ещё и с огоньком, — Амрит улыбается, наблюдая за сценой. — Зрелище, конечно, милое. Только вот бумажки уже подписаны, а деньги переданы руководству. Никуда вы не денетесь, куколки. — Он делает шаг вперёд, но Эвтида лишь крепче прижимает к себе подругу. — Не смей, иначе мы выпрыгнем из окна, — она делает два шага в сторону открытого окна, показывая, что не блефует. Улыбка на лице Амрита меркнет. Директор теряет терпение и хватает плеть. — Вот же дрянь, вздумала высокопоставленным господам перечить? Сейчас я научу тебя, как вести себя с мужем, — он замахивается на Эву, и девушка закрывает глаза. Эвтида слышит свист хлыста совсем рядом, за ним следует громкий звук чего-то падающего на пол. Девушка медленно открывает глаза и видит перед собой того мужчину — Амена. Он стоит к ней спиной, закрывая обоих девушек собой. — Следи за руками, они больше не твоя собственность, — он брезгливо откидывает хлыст в сторону и поворачивается. — Я забираю тебя домой, и это не обсуждается. Хочешь буянить — буянь дома. — Эвтида не успевает ничего ответить, как оказывается на руках у этого мужчины. Она всматривается в его светлые глаза и невольно ловит себя на мысли, что он не выглядит таким уж плохим.       Он сажает её в машину рядом с собой. Сквозь стёкла она видит, как Амала добровольно садится в машину к своему мужу. От осознания того, что они, возможно, никогда больше не увидятся, ей становится невероятно грустно. Эвтида несколько раз спрашивает у Амена, куда они едут, но тот продолжает молчать, упрямо смотря в одну точку за окном. Между ними пробегает холодок. Ей остаётся лишь размышлять о том, какая жизнь их ждёт. Что он сделает с ней? Сможет ли она смириться со своим положением? Ответы на эти вопросы она могла найти только в завтрашнем дне. — Что вы будете со мной делать? — Амала смотрит на него с вызовом. Её дерзкий взгляд так и манил мужчину. Амрит уже представлял как будет обучать юную красавицу всем прелестям супружеской жизни. — Как что? Любить конечно, — он придвигается ближе к ней. — Хочешь узнать, как мужчины любят своих жён? — Как же? — Амала смотрит на него с недоверием. — Примерно так, — он дотрагивается губами её губ. Порывисто и нежно. Растягивает удовольствие, не позволяя себе двигаться дальше. Ещё не время. Он боится спугнуть. — Понравилось? — Это было ужасно, — она вытирает рот тыльной стороной ладони, но он видит интерес в её глазах. Любопытная златоглазка. — Попробуем по-другому? — он задвигает шторку, отделяющую их от водителя. Девушка несколько секунд обдумывает сказанные им слова. — Соглашайся, тебе понравится. Или ты совсем ничего не умеешь? — Умею! Точнее, я знаю, как это должно быть, но на практике чего-то такого никогда не пробовала, — Амрит наблюдает как с каждым его словом щёки девушки становятся всё розовее. — Моя жёнушка так много знает. Время перейти к практике, — Амрит проводит рукой по её щеке, большим пальцем останавливаясь у уголка рта. — Моя маленькая, совсем неопытная жёнушка. Я подскажу тебе, как надо. — Она неуверенно кивает. Мужчина жестом показывает ей, что нужно встать на колени. Амала так и делает, располагаясь у мужа между ног. Она читала о том, как ублажать мужчин, но теперь, столкнувшись на практике, жутко волновалась. Амрит расстегнул брюки, спустил их ниже вместе с бельем. — Не бойся, — он раздвинул ноги шире, располагаясь вальяжнее, — смелее.       Амала коснулась его, мужчина уже был немного возбужден. По коже Амрита пробежала лёгкая дрожь. Его завораживала мысль о том, насколько невинна его жена. Вверх-вниз, обхватив твердеющий член рукой, девушка делала мягкие движения. Её муж улыбался и смотрел на неё с интересом, желанием, нотами нежности. — Всё правильно? — понимая, что вопрос до неприличия глупый, Мала всё же решила уточнить. — Тебе хорошо?       И всё-таки, он казался ей неплохим человеком. Быть может, не самым простым, но не жестоким. Она тянулась к мужу, он вызывал у неё взаимный неподдельный интерес. Девушку стремилась к нему точно так же, как бабочки, не боясь опалить нежных крыльев, летят на свет. — У тебя такие мягкие руки, — Амрит никогда не скупился на комплименты. Вот и сейчас, чувствуя её ласки, хотел дать девушке понять, что он не относится к мужчинам, использующих своих жён в качестве прислуги и проституток. Была в ней какая-то скрытая детская невинность, которую он не пытался в ней уничтожить. Пусть лучше остаётся ребёнком, чем боится его. В конце концов, со временем пройдёт само. — Теперь губами.       Их взгляды встретились, в глазах обоих промелькнула искра. Он надеялся, что она не испугается, а она даже не думала останавливаться. Положив одну ладонь на левое бедро мужа, Амала пододвинулась ближе и наклонила голову, продолжая двигать правой рукой. Осторожно — кончиком языка, затем губами, она коснулась головки. Амрит, ощутив приятное тепло, громко выдохнул и провёл горячей ладонью по её волосам. Глубже — девушка, изучая мужа, погружала его возбуждение в рот, вспоминая то, что читала о подобном в книгах. Он наслаждался, приглушённо стонал, когда пальцы мягко направляли её голову. Амала старалась, входя во вкус и постепенно ускоряясь. Ей нравилось чувствовать на себе его руки, стоны мужчины ласкали слух — внизу живота по капле нарастало чертовски приятное, тягучее чувство… она знала, что это желание. Когда-нибудь муж научит её большему, а сейчас она доставит ему столько удовольствия, сколько позволяет её неопытность. — Вот так, умница, — он был близок к пику. Запрокинув голову и закрыв глаза, тяжело дышал, сдерживая стоны. — Хорошая девочка.       Чем сильнее Амала погружалась в процесс, тем настойчивее Амрит давил на её затылок. Теперь не только губы, по члену, катализируя удовольствие, скользил ловкий, пусть и неумелый язык девушки. Почувствовав, мужчина ухмыльнулся и сжал ладонь, сминая волосы и цветы, вплетённые в причёску. Девушка вздрогнула, откликаясь на властный жест. Удовольствие с новой силой разливается по телу. Он кладёт на её голову вторую руку, заставляя брать член до конца, Амала почти давится, но не пытается отстраниться. Ещё несколько резких движений, Амрит замирает, а девушка чувствует жидкость, наполняющую её рот. Жёлтые лепестки осыпаются на пол, а впервые ублажившая мужчину выпускница интерната запрокидывает голову и глотает всё до последней капли, пока муж держит её подбородок, упиваясь моментом. — Моя маленькая развратница, ты хорошо постаралась, — он аккуратно взял её за подбородок, заставляя сфокусировать взгляд на себе. Он, чёрт возьми, был готов утонуть в её глазах. Секс — главное, что он хотел получать от своей жены, большего мужчина не требовал. И какого чёрта эту девочку хотелось спрятать дома, не выпускать на улицу, не показывать никому, кроме самых близких людей? Хотелось быть драконом, охраняющим принцессу. Амрит знал, что он — не дракон, и даже не принц. Но неужели это и есть чувство, именующееся ревностью? Желание обладать кем-то без остатка. Неизвестность, загадка, прячущаяся в девчонке, сводили его с ума и превращали в жуткого собственника.       

***

      Эвтида просыпается от того, что чувствует чужие руки на своей талии. Девушка медленно открывает глаза и видит перед собой мужа. Его крепкие руки сжимали её маленькое тело. Она слышала его дыхание, биение сердца. — Проснулась наконец, — девушка замечает, что он раздражён. Видимо, из-за того, что она уснула, и ему пришлось нести её на руках. Стало неловко. Да, она не подарок, но какой он — Амен, мужчина, который сегодня стал её мужем? Его характер, за неимением времени, она пока понять не могла. Снаружи — холодный и неприступный, а сейчас аккуратно несёт её на руках. — Извините, — слова слетают с губ быстрее, чем она успевает подумать. Амен удивлённо вскидывает бровь, пока девушка стыдливо утыкается лицом в его плечо. — «Извините»? Обращайся ко мне на «ты», мы теперь муж и жена, — наверняка он чувствует, как Эва вытягивается по струнке, когда он ставит её на пол. Она удивлённо смотрит по сторонам, разглядывая новый дом. Это была квартира, видимо, в многоэтажном здании. Небольшая лаконичная гостиная — бежевый диван по центру, такого же цвета два кресла, небольшой столик, телевизор и стойка с книгами. Эвтида удивлённо смотрит в большие окна и видит окружающий их мир. Небольшой парк через улочку, красивые многоэтажные здания. — Наша комната на втором этаже. В мой кабинет тебе вход воспрещён. Остальная часть квартиры в твоём распоряжении. Ванная и кухня на первом этаже. Полотенца на полке, ты можешь принять душ.       Эвтида удивлённо хлопает глазами. И этот человек — её муж? Такой суровый снаружи, но, видимо, мягкий внутри? Почему он говорил с такой заботой в голосе? Она не находит слов для ответа и молча следует в сторону, где, со слов Амена, должна находиться ванная комната. Как же ей хотелось снять с себя отвратительные дорогие тряпки. Эва избавляется от одежды, подставляя тело под тёплые струи воды. Она упирается лбом в холодную плитку, думая о том, что с ней будет завтра. Наверное, это лучше, чем всю жизнь провести в пансионате? Из-за своих размышлений девушка не обращает внимания, когда дверь в ванной слегка приоткрывается. Амен стоит по другую сторону двери, неловко замерев и почти не дыша, словно боясь спугнуть. Он рассматривает свою жену, подмечая, что она действительно хороша. Только ведёт себя, как напуганный зверёк. Взглянув со стороны, невозможно было представить, чтобы такой мужчина, как он, волновался о том, не сделает ли с собой что-то его женщина. Увы, статистика была печальной, многие девушки, которых забирали из пансионатов, заканчивали жизнь самоубийством. Причины были самыми разными — от беспочвенного страха перед неизвестностью до реального насилия со стороны новоиспечённого мужа в первый же день после прибытия.       Маленький мальчик наблюдает за тем, как мужчина бесцеремонно открывает дверь в ванную. Гостиная наполняется лёгким паром. Он слышит как женщина внутри что-то говорит, но мужчина, нарушивший её покой, не слушает, насильно вытаскивая жену из-под душа. Женщина на ходу успевает схватить полотенце, прикрывая наготу, стыдливо косясь на сына.       Амен аккуратно закрывает дверь, так и не осмелясь прервать её уединение.       Через какое-то время прислуга провожает Эву до общей с мужем спальни. Девушка молча ложится на свою часть кровати, в то время как Амен уже давно развалился на своей половине и читает газету — она не знала чем он занимается, но, раз имеет возможность отдать за неё столько денег, должен иметь достаточно высокое положение в обществе.       Она не знала о чём говорить. Более того, не знала — нужен ли ей этот диалог. Внутренне разрываясь между страхом и любопытством, Эва, ещё не приняв решение, молча рассматривала мужа. Статный, красивый, ухоженный, использует великолепный парфюм — девушка поймала себя на мысли, что испытывает к нему симпатию. Но разум всегда был сильнее сердца, и знание о том, что редкие мужья хорошо обходились со своими купленными жёнами, отталкивало её от Амена. Холодный, как камень, одним только Богам известно что у него на уме, когда на лице — ни единой эмоции. Испытывал ли он к ней хоть что-нибудь? Наверняка, нет. Они знакомы меньше суток. По пути сюда она не раз ловила себя на мысли — а ждёт ли их счастливая семейная жизнь? Появится ли со временем та любовь, о которой пишут в книгах? Та, от которой бабочки в животе, от которой аппетит теряешь напрочь. Та, от которой она могла потерять голову, сойти с ума, лишиться рассудка… Будет ли он относиться к ней, как к равной себе, прислушиваться к её мнению, временами искать утешения в её объятиях? — Чего замерла, испуганная? — пока Эва витала в облаках, Амен успел отложить газету и повернуться к ней лицом. Теперь, лёжа на одном боку, он взглядом скользил по скрытому шёлковой пижамой телу девушки… и никак не мог забыть изгибы, которые видел в душе. Чертовски манила — ему хотелось её касаться, но не хотелось пугать, принуждать, тем более — насиловать. Но хотелось подчинить себе эту непокорную. Его нутро желало тонуть в этих карих глазах во время поцелуя. Такого страстного и мокрого. Его душа желала, чтобы она крепко прижималась к нему, обхватывая его своими маленькими ручками. Тело мужчины, не спросив его, отреагировало на появление Эвтиды в спальне, свободные льняные брюки стали сидеть плотнее. — Прости, задумалась, — неосознанно подражая мужу, Эва скрывала эмоции, говоря тихо, почти безучастно. Преграда, стоящая между ними, была почти осязаемой, и никто не мог даже попытаться её разрушить. — Ты… красивый. И парфюм у тебя потрясающий.       Справившись с собственным страхом, девушка озвучила, казалось бы, самые очевидные вещи, и всё же, засмущавшись, покраснела, испытывая неловкость. Амен ухмыльнулся в ответ. — Спасибо. У тебя отличный вкус, — мужчина слегка расслабился, увидев, что Эва, по крайней мере, не дрожит от страха. Он надеялся, что девушке удастся привыкнуть к нему как можно быстрее, хотел понять — может ли чувствовать хотя бы что-нибудь. Мысли о собственном удовлетворении медленно уходили на второй план. — Почему ты выбрал меня, а не Малу? — Эвтида не знала зачем задала этот вопрос. Возможно, хотела чувствовать себя особенной, не думать о том, что муж, не заморачиваясь, взял ту, что стояла ближе. Чувствовать себя женщиной — манящей, загадочной, желанной, не просто товаром. — Понравилась, — он подвинулся ближе, сокращая дистанцию. — Красивая, смелая, непокорная.       Рука сама потянулась вперёд. Осторожно, всё ещё боясь оттолкнуть, Амен бережно коснулся локона тёмных волнистых волос, убирая его за ухо и открывая лицо. — Не обидишь? — Сперва замерев, но мгновенно оттаяв, Эва, отчего-то, ещё не получив ответа, но почувствовав, что муж не причинит ей вреда, подалась навстречу. — Не обижу, — ещё немного, и большая ладонь мужчины мягко коснулась щеки. Её кожа была шелковистой, гладкой, приятной на ощупь. Девушка, прежде не получавшая и такой ласки, закрыла глаза. Теперь Амен точно знал — она начинает ему доверять. Главное — не оступиться. Ему, как никому другому, было известно, что нет в мире ничего более невозвратного, чем утраченное доверие. Большой палец очертил скулу, Эвтида выдохнула чуть громче, чем обычно. Между супругами всё ещё оставалось расстояние, которое он, пусть и не смело, сократил, меняя позицию и нависая над девушкой. — Не сделаю ничего, чего не захочешь, — эта оговорка была необходимой, Амен хотел, чтобы их будущие дети были плодами любви, а не насилия. Он наклонился к её уху, вдыхая опьяняющий запах, но не теряя контроль. Мужчина перешёл на шёпот. — Останови, если спешу.       Он желал целовать её без спроса, без страха, без условностей. Когда-нибудь… а сейчас, надеясь, что не ошибся, правильно прочитал её взгляд, медленно коснулся её губ. Эвтида вздрогнула, не оттолкнула, нежно и неумело ответила на поцелуй. Тонкие девичьи пальцы зарылись в светлые волосы. Ей не было страшно. Приятно, непривычно, немного мокро. Амен вёл, наслаждался, пробовал жену на вкус. Возбуждение нарастало, и не было ничего сложнее, чем держать себя в руках. Правая рука Эвтиды скользнула на шею, делая плавные массажные движения, распаляя мужчину ещё сильнее. Он чувствовал её доверие. Чувствовал, как эта девушка сама тянется к нему. Ладонь мужчины легла ей на талию, медленно двигаясь вверх. Эву пробивает на мелкую дрожь, когда его рука ложится на грудь. Нежно, почти невесомо. Почти. События последних дней проносятся в сознании с неимоверной скоростью. Амен чувствует, как её мышцы сокращаются. Девушка под ним дрожит. Он убирает руку, приподнимаясь над ней на локтях. — Всё в порядке? — Эвтида не отвечает, продолжая сверлить взглядом потолок, её заметно трясёт. — Эва, — он нежно оглаживает её щёку большим пальцем руки, — ты можешь рассказать мне о том, что с тобой происходит, — он видит, как она сомневается. Но, как ни странно, девушка не выглядит закрытой, хочет рассказать, но не может решиться. Она вот-вот откроется тому, кто силком забрал её из места, ставшего, за последние несколько дней, её ночным кошмаром. — Мне страшно. Та девушка, которую убили, — она говорит медленно, проговаривая каждое слово, — что с ней произошло? — Этот мир жесток. Ей не повезло с мужем и категорией, — он нарочно выделяет последнее слово, видя, как меняется её лицо. — С тобой всё иначе. Ты нулевая, самая лучшая из всех возможных. Кроме того, теперь ты моя жена, поэтому никто и никогда не сможет причинить тебе вред или сделать больно. — Мы для вас всего лишь товар, — она не делает интонацию вопросительной, это прямое утверждение. — Я хочу верить тебе. По крайней мере, за прошедшие несколько часов ты не сделал мне ничего плохого. Но могу ли я верить в то, что ты никогда не причинишь мне вреда? — Кажется, я выразился достаточно чётко — никто и никогда не навредит тебе. Даже я. Но это не значит, что ты можешь вести себя как вздумается, — он проводит рукой по её шее, замирая с тыльной стороны, а после зарываясь в тёмные волосы. — Не будь бездумной. В этом мире выживают сильнейшие. Не делай глупостей.       Амен ещё несколько секунд удерживает зрительный контакт, после чего отстраняется и переворачивается на спину. Эвтида делает несколько глубоких вдохов и поворачивает голову в его сторону. Мужчина располагается к ней спиной — так, что теперь она может рассмотреть каждый его мускул. — На сегодня достаточно, — он ставит точку в их разговоре. Несмотря на собственное возбуждение и фантазии о чарующей сознание жене, он не позволяет себе прикасаться к ней. По крайней мере, пока она сама этого не захочет. В эту ночь он клянётся сам себе, что не тронет её и пальцем, пока она полностью не доверится ему. Он не знает, сколько времени понадобится. Своими поступками он не хочет причинять ей боль. Потому что знает, до чего могут довести женщину собственный муж и отчаяние. «Он видел как она плачет, укладывая его спать, когда Амену было шесть. Он слышал как она кричит за дверью отцовской спальни, когда Амену было шестнадцать. Он не хотел, чтобы его жена испытывала подобное, пусть между ними и нет чувств. Он обещал себе, что никогда не станет таким подонком, каким являлся его отец».