Звериная месть

Я шёл меж деревьев, иногда неуклюже спотыкаясь об их когтистые сухие корни, которые как назло скрывались под гущей снега, будто бы они специально прятались и выжидали свою жертву, которая так или иначе обязательно споткнётся о них.       Очков на мне не было. Я их снял и положил в портфель. Теперь я видел и без них.       Я до сих пор не мог поверить в то, что всё происходящее сейчас — это самая настоящая, горькая реальность, от которой в данный момент невозможно убежать. Было взаправду жутко осознавать, что я, наверное, больше никогда и ни за что не смогу вернуться к своей семье, к моей дорогой Олечке, которая и без того с ума сходит, находясь в этом кошмаре ежедневно.       Нарастающая злоба буквально распирала, терзала меня изнутри. Ноги как назло вязли в непрекращающемся снегу, что ещё больше меня выбешивало. От несправедливости хотелось кричать во всё горло нечеловеческим рёвом, хотелось силой мысли разрушить буквально всё вокруг, сжечь до тла, не оставив ничто и никого в живых.       Не в силах больше бороться с гадким снегом, я опёрся о дерево и с силой ударил кулаком по стволу, заорав во всё горло. Я хотел выпустить всю свою ярость наружу, пустить далеко ввысь, в небо, почти к самым звёздам, чтобы и там услышали мой крик о том, насколько я несчастное и жалкое создание.       А ведь на самом деле я мог всего этого избежать. Я же ведь знал, что Рома любит Полину и я знал, что он сделает всё, чтобы быть с ней. По сути, я предал его. Он вечно беспокоился обо мне, помогал мне, пусть и был поначалу мудаком. Но он был мне настоящим другом, которого я нашёл в этом сраном посёлке. Ведь всё же так хорошо было! И вот, я снова в дерьме.       Я сделал глубокий вдох и зажмурился, прижавшись щекой к иссохшемуся стволу дерева.       «Что со мной происходит?.. Блядь, как же я хочу домой… Я так устал…» — безнадёжно думал я, приоткрыв глаза.       Снег перестал падать, ветра совсем нет, однако было довольно холодно.       Не зная, что и делать, я отшатнулся от ствола и посмотрел себе под ноги.       — Эх, Антошенька, что же ты так кричишь… — вдруг совсем неожиданно я услышал чей-то женский, и до боли знакомый, тёплый голос.       Я вдруг резко обернулся. Передо мной стояла моя старая закодычная подруга — Алиса. Всё та же Алиса в характерной для себя маске лисички-сестрички. Не знаю почему, однако я был до ужаса рад видеть эту рыжую плутовку.       Она же, когда я повернулся к ней, вдруг ойкнула и отступила назад, чуть не упав от удивления.       — Тошенька, это ты? — с усмешкой спросила она. Её «маска» раскрыла свою пасть в широкой улыбке, обнажая все клыки. — Ну правда ты, наш! Наш зайчик…       — Не называй меня так! — прошипел сквозь зубы я, нахмурившись. Мой нос непривычно вздрогнул. Услышав то, как теперь звучит мой голос на самом деле, я заткнулся и повернулся спиной к лисе.       — Это почему это? — ехидно спросила Алиса, подойдя ко мне со спины. Положив свою ладонь в рукавичке на моё плечо, она стала поглаживать меня, пытаясь тем самым успокоить. — Ты же теперь… зайчи-ик… — последний слог она намеренно протянула, акцентируя внимание именно на слове «зайчик».       — И что в этом хорошего? — с вопросом тихо проговорил я, будучи недовольным из-за того, что я теперь являюсь ходячим зайцем-гуманоидом, по типу Багза Банни.       — А то, что ты теперь такой же, как и я, мой дорогой Тошенька. — лиса безумолка лепетала что-то, рассматривая меня вокруг со всех сторон. И за уши успела подёргать, и лапы потрогала своими рукавицами. — Посмотри на себя! Вылитый красавец!       — Перестань, Алиса, не до твоих приколов сейчас! — я всё же продолжал отнекиваться. — Не хочу я быть этим вашим зайчиком!       Девчонка тут же встала, как вкопанная, глаза остекленели в порыве негодования.       — Ты понимаешь, что говоришь, дурачок? — прошипела она, оскалившись. — Ты же буквально отказываешься от самого себя, от своего настоящего «Я»!       — Нет! Я человек и не более! — упёрто возразил я и тотчас же поспешил прочь от лисицы.       — Ну Антошенька, подожди! — Алиса тут же стала вновь милой, доброй подружкой и начала догонять меня, пытаясь остановить. — Антон, я кому говорю? Что же ты ведёшь себя, как непослушное дитя?!       — Оставь меня в покое! Я же тебе сказал, что мне и без тебя худо. — мне и в самом деле было очень худо. Я очень сильно хотел вернуться домой, но не знал как мне сделать это.       — Просто выслушай меня! — будто бы моля меня, воскликнула девочка.       Я остановился.       — Ты же ведь хочешь знать, почему ты стал таким, а, Тоша?       Я стиснул зубы в гневе. Ну и умеет же эта зараза заинтриговать. Не зря она лиса.       — Я же знаю, что ты хочешь узнать ответы на все свои вопросы… — вновь её руки коснулись моих плеч, и я невольно вздрогнул, шмыгнув носом. — Ты хочешь…       — Да, хочу. — резко и грубо бросил я в ответ, не дав договорить ей.       — Вот и славно. Хороший мальчик, — с издёвкой прошептала она, захихикав, — ты такой хорошенький в облике зайчика! Не нужно тебе быть человеком… это плохо…       — Ты зубы мне не заговаривай, а? — я всё пытался не брать во внимания её слова, отнекивался. — Я — человек. И с этим спорить невозможно. Однако я хочу знать, почему я стал «им». — я старался как можно меньше употреблять в своей речи слово «зайчик». Оно вызывало у меня неконтролируемое отвращение. — Почему я стал таким?       — Ну, хорошо-хорошо, пошли, — лиса улыбаясь, взяла меня за лапу и повела вперёд. — Сейчас я тебе всё расскажу.       Я недовольно фыркнул, однако всё же решил, что её присутствие будет куда лучше, чем находиться одному в этом лесу, полным загадок и тайн.       На меня и мою спутницу стали падать первые лучи поднимающегося после сна солнца. Оно одаривало нас своим небольшим, но приятным теплом, которое было так необходимо в данный момент после холодной, бурной ночи.       В школе был переполох.       Встревоженные учителя встречали на крыльце своих учеников и просили их сразу же зайти в класс, не шатаясь по школе и за её пределами во дворе.       Все были обеспокоенны пропажей ещё одного мальчика — Антона Петрова. Он после школы так и не вернулся домой, его родители забили тревогу уже к пяти часам утра. Также на просёлочной дороге обнаружили лужу крови, почти застывшую от ночного холода. Всё сводилось к тому, что Антон, как и другие его сверстники, бесследно пропал.       Пятифанов зашёл в класс. Вид его был какой-то помрачневший, сам он поник.       Пройдя к своей парте, он опустился на стул и поставил портфель рядом с партой. Ромка подпёр свой подбородок кулаком, глядя в пустую точку.       «Куда мог пропасть этот несчастный ублюдок? Его волки сожрали? А может, гараж его забрал с собой?.. Я так с ума сойду, блядь!»       — Рома, ты как, на? — Пятифанова от нагнетающих мыслей отвлёк голос лучшего друга, — Бяша. — Ты чего такой кислый, на? Из-за Антона?       — А… Да… — неуверенно произнёс Ромка, отведя взгляд в сторону. — Сначала Бабурин, потом Катька… а теперь и он… — на самом деле он сейчас до ужаса был напуган тем, что может произойти. Вдруг тот Тихонов придёт и будет спрашивать про Антона? Вдруг он расколется?       Но даже дело не в этом. Ему было стыдно за то, что он сотворил. Ведь он и вправду начал дорожить Антоном, они ведь так хорошо вместе сдружились. Он, Бяшка и Тоха. Как бы хотелось, чтобы это всё было просто страшным сном, небылицей! Просто ночным кошмаром. Ведь он теперь убийца, самый настоящий душегуб и всё из-за какой-то девчонки…       — Ром, да не убивайся ты так, на! — пытался его подбодрить друг. — Найдётся Тоха, на, и Катька! И Сёмка найдётся, я это знаю, на.       — Ага, найдутся… Да они, наверное, все уже жмуры! — Ромка стукнул кулаком по парте, что аж сам вздрогнул. — Блядь, да что же такое происходит?!       Пятифанов положил обе руки на парту и уткнулся в них лицом, тяжело дыша. Его дыхание больше походило на дыхание разъярённого, взбешенного быка, который увидел ненавистную, красную тряпку.       Бяша лишь с тяжестью горько вздохнул и глянул в окно.       Полины в школе почему-то не было.       Я с Алисой шли по лесу «за ручку», молчаливо осматриваясь вокруг.       — Так… ты мне расскажешь? — нарушил спокойствие я, не выдержав немой тишины леса. — Ты обещала.       — Да-да, расскажу. — кивала она. — Ты подожди только, сейчас всё обязательно расскажу.       — Хорошо, я подожду. — смирившись, ответил я, и мы продолжили идти дальше по хрустящему снегу, который весело искрился, ласкаясь в солнечных лучах.       — Ты когда-нибудь задумывался над тем, кто я? — вдруг спросила она неожиданно, застав меня врасплох.       — Ну… — промямлил я, замявшись. — Ты девочка.       — Да что ты! Удивил! — рассмеялась та, потешаясь с моего глупого ответа.       — Нет, ну а что не так? Разве ты не девочка?       — Да не в этом дело! Вдруг… вдруг меня нет? Вдруг я всего лишь твоё воображение, которое ты выдумал для себя сам?..       Я опешил с недоумением глядя на свою «воображаемую» подругу.       — Да шучу я, шучу! — и она снова залилась своим весёлым хохотом.       Тут я уже сам не устоял и начал тихо хихикать, улыбаясь. Было, конечно, непривычно улыбаться, но я постараюсь привыкнуть.       — Так почему же я стал… зайчиком? — спросил я вновь в надежде, что сейчас эта рыжая плутовка наконец ответит на мой вопрос.       — Помнишь как ты умирал? Тогда, сегодня ночью. — Алиса заставила меня вновь вспомнить тот полуночный кошмар, когда мой лучший друг вонзил мне нож в живот. — Тебя спасли.       — Кто?.. — Мне было невтерпёж узнать того, кто его спас.       Алиса подошла ко мне вплотную и прошептала:       — Тебя спас Хозяин леса, понимаешь? Сам Хозяин леса даровал тебе жизнь!       — Чего… — я был в замешательстве.       — А вот того! Ай, всё равно не поймёшь…       И то правда.       — Алиса… А можно… — я замолчал. Нужно было сформулировать свою мысль правильно, иначе получится опять каша из слов. — Можно я попрошу его. чтобы вернул мне мой… человеческий облик?       — Ты чего?! — спохватилась та, фыркая. — Он же не поймёт этого, Тошенька, дурачок ты мой ненаглядный!       — Но… — я хотел было возразить.       — Никаких «но»!       — Ладно, как скажешь…       Мы ещё долго шли по лесу, пока не вышли к моему дому. Я отшатнулся, глядя на милиционера, который стоял у порога, — Тихонов… Рядом с ним стояли мама и отец.       — Алиса… — ноги сами подкосились, и я чуть не свалился в сугроб. Перед глазами всё прыгало и превращалось в хаос.       — Тоша, эй! — девочка успела похватить меня за подмышки и оттянула за дерево, чтобы не дай бог нас ещё и увидели.       — Всё в порядке. Всё хорошо. — отмахивался я, придя в себя. — Просто голова закружилась. — я выглянул из-за дерева и посмотрел в окно на втором этаже.       Там я увидел мою дорогую сестру, Олечку, мой лучик света в этом тёмном месте. Она опёрлась о подоконник и смотрела вниз на крыльцо. Изредка она утирала свои щёки. Кажется, что она всю эту ночь и всё это утро беспрерывно плакала.       — Пошли отсюда, Алис… — предложил я и направился обратно в лес.       — Меня подожди! — прикрикнула она, устремляясь за мной.       Вдруг я остановился и обернулся на дом. В окне уже никого не было.       — Я обязательно что-нибудь придумаю, Олечка… — прошептал я, всхлипнув, и пошёл дальше. — Догоняй, Алиса, нам нельзя здесь оставаться.