so say it, ditto

iv.

I got no time to lose

I had a long day

I miss you

Ra-ta-ta-ta echoes my heart (Ra-ta-ta-ta)

I got nothing to lose

I like you, ooh-woah, ooh-woah, ooh-woah

Ra-ta-ta-ta echoes my heart (Ra-ta-ta-ta)

But I don't want to

‘Просто позвони мне, если тебе станет одиноко.' Прошло семь недель, и Феликс сходил с ума. Он не звонил Минхо. Определенно, не тогда, когда он был одинок. Они даже не говорили о том, что произошло, потому что это означало бы признаться самому себе в вещах, с которыми он еще не был готов столкнуться. Он не мог заставить себя по-настоящему задуматься о том, что произошло, но, очевидно, все было в порядке. С ним все могло бы быть в порядке, если бы он достаточно старался. Итак, он был здесь, обнаженный, распростертый на спине, с закрытыми глазами, пот стекал со лба по носу, а жар пробегал по всему его телу. Его рука яростно работала, крепко сжимая себя в кулак в отчаянной потребности найти свое освобождение. Рука Феликса болела от его усилий. Его член покраснел и разозлился от трения. Он был так близко, но просто не мог дотянуться до нее. Боже, почему он, черт возьми, просто не мог закончить? Его глаза раздраженно распахнулись, когда он посмотрел на парня, который входил в него, заставляя его тело содрогаться от каждого шлепка по потной коже, пока он трахал Феликса. Он был теннисистом, верно? Субин, так его звали? Привлекательный. Молодой. Жаждущий. Отличный член. Только не Минхо. Господи Иисусе, почему он не может остановить это? Почему он должен был всех сравнивать с Минхо? Он встретил Субина на его тренировочной базе, и Феликс поклялся, что на этот раз все будет по-другому. Что на этот раз ему просто было искренне интересно познакомиться с этим парнем, потому что он был милым, обаятельным и таким, таким высоким. И что он наверняка не пытался использовать его, чтобы доказать себе, что может двигаться дальше. Докажи, что Минхо не был особенным. Ему просто стало с ним комфортно, вот и все. Имело смысл, что к концу он так хорошо узнал тело Феликса. Это не должно было означать ничего большего. Конечно, ничего более глубокого. Так что, может быть, если бы он просто смог найти кого-то другого, кто мог бы заставить его кожу покалывать, а мозги затуманиваться хотя бы наполовину так же, как это удавалось Минхо, тогда он мог бы списать все это на свою нормальную реакцию на действительно хороший член, верно? Трахаться так хорошо, что было логично, что он все время думал о Минхо за пределами спальни. Потому что это был просто секс. Проблема была в том, что ничто и близко не шло к сравнению. Субин трахал его с серьезностью и тем, что обычно считалось бы милым уровнем заботы и энтузиазма, даже в присутствии Феликса, но это не имело значения. Его руки были слишком большими, слишком нежными, голос слишком низким, волосы слишком короткими, тело слишком длинным. Только не Минхо. Блять. Гнев струился по венам Феликса, как болезнь, от которой он не мог найти лекарства, как ни старался. Куда бы он ни посмотрел. Он крепко зажмурил глаза и попытался отгородиться от любых других мыслей и просто позволить себе расслабиться. Сосредоточься на руках Субина, расчесывающих его волосы. Каким цветочным и красивым был его запах, и так сильно отличался от запаха Минхо — его глаза снова распахнулись, и он мысленно пнул себя за то, что поддался голосу, который донимал его с тех пор, как Субин впервые прикоснулся к нему после того, как Феликс инициировал это. Это был голос, к которому Феликс действительно не должен был позволять себе прислушиваться в данной ситуации. Голос, с которым его психотерапевт посоветовал ему сесть и поговорить вне секса, но он так и не сделал этого. Он сказал себе, что в другом месте этот голос было бы гораздо легче игнорировать, но в постели он просто взывал к нему, как непростительно соблазнительная сирена, которой было все равно, плохо это для него или нет. Оно просто хотело, чтобы его подпитывали, как зависимость. Как Феликс мог сказать "нет"? Его член дернулся в руке, каким-то образом становясь тверже при мысли о том, чтобы использовать воспоминания о Минхо для оргазма, чем когда-либо во время реального полового акта с реальным человеком за последние несколько недель. Реальность и последствия того, что он будет чувствовать после, больше не имели значения. Он зашел слишком далеко, слишком глубоко погрузился в погоню за оргазмом и моментом эскапистского блаженства, чтобы беспокоиться о том, что это было неправильно на стольких уровнях. Не имело значения, что он поклялся, что ему не нужно продолжать делать это, чтобы закончить. Что в конце концов он сможет двигаться дальше и ему не нужно будет по-прежнему так полагаться на Минхо, даже если он не осмелится снова сблизиться с ним. Но он это сделал. Его рука оставила свой столь же расстроенный член и вместо этого надавила на подтянутый живот парня, чтобы заставить его остановиться. — Пожалуйста, детка, позволь мне прокатиться на тебе? Хочу быть хорошим и трахнуть тебя так хорошо, пожалуйста, — умолял он с фальшивой сладостью в голосе, пытаясь скрыть чувство вины, которое он испытывал, делая это снова. Любой, кто действительно знал его, понял бы это насквозь, но все остальные просто находили это опьяняющим, сахар в словах слишком сладким, чтобы утруждать себя поисками дальше. Потому что, как только засахаренная поверхность стерлась, внутренняя часть все еще оставалась гнилой. Очаровательный членосос Феликс умолял угодить и быть довольным в самый раз, когда на самом деле он просто использовал этих парней как живую фантазию в грубой попытке заменить кого-то, кого он не мог стереть, как бы сильно ни старался. Незнакомцу больше не потребовалось времени, чтобы подчиниться, он вышел и перевернулся на спину рядом с ним на кровати. Не теряя времени, он положил обе руки на кровать перед собой и начал неуклюже раскачиваться назад, пытаясь хотя бы насладиться растяжкой в новой позе. Он почувствовал, как по спине скатилась новая капелька пота, мокрые волосы прилипли к щеке, пока он заставлял себя двигаться в ровном ритме. Жжение в ногах ощущалось как знакомый друг, когда он позволил своему дыханию совпадать с движениями. — Обхвати меня за бедра, — проинструктировал Феликс, теперь довольный своим ритмом и верящий, что Субин может просто помочь ему сейчас. Может быть, вместо этого ему следовало возглавить команду. Мягкие пальцы сзади ласкали его жаждущую плоть. — Сильнее! — заскулил он, в конце концов понизив голос. Он был на грани срыва, потому что пальцы снова были слишком осторожными, нерешительными и даже близко не были достаточно собственническими или требовательными. Не удовлетворил свою плотскую потребность по-настоящему почувствовать своего партнера. Теперь ему было не до любезностей. Пиздец. Пальцы болезненно впились в его плоть, эффективно удерживая его и помогая ему двигаться взад и вперед с большей силой. Он слегка изменил позу и почувствовал, как головка члена восхитительно коснулась его простаты. Жестокий стон вырвался из его горла, когда он продолжал медленно тереться об нее в течение секунды. Феликс задал новый брутальный ритм, полный решимости трахнуть себя до бесчувствия и не обращать внимания на тихое ворчание, доносящееся из-за его спины. Он даже хотел, чтобы их там не было. Они звучали как-то неправильно. Вместо этого он позволил своему разуму затуманиться и переключился на густые каштановые волосы и проницательные мечтательные глаза, в глубину которых он только сейчас позволил себе заглянуть. Там всегда было так много того, чего он намеренно предпочитал не видеть. Желание, которое жило в них так глубоко, что должно было пугать. Необъяснимое желание, которое выходило за рамки просто тела Феликса - он воображал, что голос позади него принадлежит Минхо. Его насмешки хлестали, как жестокий кнут, но в конечном счете превращались в похвалу, когда Феликс опускался как раз вовремя, демонстрируя всю прелесть своей задницы, когда ее дырочка жадно принимала его член. Только для него. К этому времени Феликс выучил сценарий наизусть вплоть до самых милых тихих стонов и вздохов удовольствия, которые издавал Минхо, когда Феликс скакал на нем верхом.