Рыцари и полёты

— Король попросил твоей руки, — торжественно объявляет Отто Хайтауэр с порога. На его губах играет победная улыбка. Он вышагивает в центр покоев дочери, ожидая, что та вот-вот сорвётся с кровати и побежит в его объятия с радостными визгами. Десница смутно помнит, что именно так она встречала его, когда была малюткой. Он, измотанный охотой, заваливался в супружеские покои, где его уже ждала, свернувшись клубочком, Алисента. С громкими криками «папа!» она прыгала на него, сцепляя ладошки на его шее. Воспоминание едва ли различимо среди других, гораздо более важных — государственных. А сейчас всё уже иначе. Решительно и бесповоротно. Его дочь сидит неподвижно. Её пальцы, держащие иголку, замирают над полотном. Иногда Отто думает, что та маленькая девочка ему приснилась — в его дочери не было и тени того восторга уже слишком давно. — Ты будешь королевой, моя дорогая. Мужчина подходит ближе, и Алисенту передёргивает от этого внезапно сократившегося расстояния. У неё как-будто забирают пространство. Она не смотрит на него и ничего не может сказать. Десница непроизвольно делает шаг назад. Надежда оставляет его. Тон становится будничным. — Нас ждут на собрании Малого Совета. Его Милость объявит о своём решении во всеуслышанье. — Там будет Рейнира? — Алисента впервые поднимает голову, смотрит прямо в глаза отцу и он впервые видит её. Видит насковозь. Подтверждает самые худшие свои опасения. — Ты и сама прекрасно знаешь ответ на этот вопрос. Девушка отворачивается снова и подносит руку к лицу, впиваясь зубами в кожу возле ногтей с неистовой кровожадностью. — Алисента! Алисента, прекрати! Отто Хайтауэр ненавидит Рейниру — он знает, что рано или поздно потеряет дочь из-за этой девчонки. Даже сейчас, в момент светлой радости, его девочка думает не о том, что станет королевой, а о том, что подумает эта избалованная принцесса. Теперь он сомневается в точности своих расчётов касательно масштабов возможной катастрофы, коей стала их детская дружба. Допускать это было ошибкой. Просчётом. Возможно, это обойдется ему куда дороже, чем он смел предполагать. — Собирайся. Нам пора. Я жду у двери. В ответ мужчина получает слабый кивок — совсем не та реакция, на которую он рассчитывал, но это, в сущности, не имеет никакого значения. Рейнира решила, что будет радоваться за отца, когда он объявит о помолвке с Лейной. В конце концов, ему тоже тяжело, ведь жениться снова — его долг, а не прихоть. Она, как его дочь, будет ему поддержкой и опорой. По крайней мере, попытаться стоит. Она наследница престола. Ей пора взрослеть. С таким настроем Рейнира вошла в комнату собраний. Присутствовали все, кроме Короля и Десницы. Отсутствие Отто почему-то заставляет волноваться — этот мужчина не имел привычки опаздывать. Лорда Коралиса это обстоятельство, очевидно, нисколько не заботит — с такой вальяжностью он устроился на стуле. Морской змей сегодня в особенно приятном расположении духа. Оно и неудивительно — совсем скоро он пустит корни на железный трон. Наконец, заходит Визерис. Все члены Совета встают в знак приветствия. Отто Хайтауэр идёт следом за Королём и по обыкновению занимает своё место, но Рейнира едва ли смотрит на них обоих — её внимание полностью сосредотачивается на Алисенте, вошедшей вместе с отцом. Её не должно быть здесь. Таргариен перебирает в голове сотни причин, почему Отто мог привести её сюда, но ни одна не звучит правдоподобно. — Доброе утро, мои лорды, — устало начинает Его Милость, и все глаза устремляются к нему. — Я намереваюсь жениться снова. Лорд Коралис не может сдержать ухмылку. Принцесса бросает мимолётный взгляд на Алисенту и видит панику на её лице. Она смотрит на Короля только за тем, чтобы не смотреть на Рейниру. Это заставляет сердце младшей колотиться с бешеной скоростью. Паника проступает холодным потом на её лбу. Что-то случилось. Что-то серьёзное и непоправимое. Эта пауза — мгновение перед неизбежным — ещё долгие годы будет всплывать в её памяти, сопровождаемое фантазиями о том, что могло бы быть, если бы тогда всё сложилось иначе. — На Алисенте Хайтауэр. До окончания весны. Рейнира не слышит криков Велариона. Не видит беспорядка. Ссоры. Перед ней лишь мутная пелена, сквозь которую едва различим образ девушки в синем платье. Она руководствуется инстинктами, и они говорит ей бежать как можно дальше. Она не позволит никому из этих стервятников, жадных до власти, видеть её уязвлённой. Идя по коридору, она чувствует себя беспомощной, как никогда. Уже ничего нельзя сделать. Совсем ничего. Это решено. Об этом объявлено. Это случится. Благо, до Богорощи осталось немного. Там всё будет хорошо. Там всё это исчезнет. Она ляжет под деревом, и оно заберет её тревоги, как делало это постоянно. Она будет просить Богов снова и снова, и они услышат её. Они вернут ей Алисенту. Вернут маму. И всё снова будет хорошо. Рейнира смахивает слёзы и ускоряет шаг. Это не может быть правдой. Это очередной сон — всего навсего. Да-да, именно так. Ей послышалось. Отец назвал Лейну. Он должен был назвать Лейну. Глаза снова наполняются слезами. — Рейнира! Она останавливается, но не может заставить себя обернуться. Этот крик — пронзительный, с надрывом — делает всё произошедшее реальностью. Этому крику Таргариен верит больше, чем словам своего собственного отца. — Рейнира, пожалуйста! — Алисента уже умоляет. Её бледная кожа блестит от слёз под дневным светом. — Что?! — рычит принцесса, не узнавая свой голос. Теперь они стоят лицом к лицу и младшая прилагает все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы не смотреть в большие жалобные глаза Хайтауэр. — Мне очень жаль, что ты узнала вот так, но Его Милость не желал, чтобы я говорила тебе и- — И как долго вы держали это в секрете от меня? Как долго ты… — Рейнира несколько раз вдыхает и выдыхает воздух в попытке преобразовать движения губ и языка в слова. — …Как долго ты трахаешься с моим отцом? С моим отцом, Алисента. Боги, я… — Таргариен захлебывается собственной слюной. — Ничего такого не было, Рейнира, пожалуйста! В глубине души ты знаешь, что твой отец бы никогда… что я бы никогда… — Алисента всхлипывает. Её пальцы ведут открытую войну друг с другом, оставляя на ногтях пятна крови. — Я ничего не знаю! Ничего! Я глупый ребёнок, который не понимает взрослых разговоров и не способен помочь своему самому близкому человеку! — Я хотела прийти к тебе! — Ты должна была прийти ко мне! Мы могли бы сбежать! Мы могли бы пойти куда нам вздумается и дышать полной грудью! Мы могли умереть незамеченными и неизвестными. Мы могли бы быть свободными… На миг Рейнира забывает про гнев. Она замирает, прислушиваясь к пению птиц, и чувствует, как рядом проходит кто-то невидимый. Это уходит небывшее, думается ей. — Ты же на самом деле так не думаешь. У нас есть долг: перед отцами, перед Богами, перед государством. Ты наследница престола, Рейнира, одумайся. Стать Королевой однажды это твоё предназначение — твоя судьба. Ты всю жизнь и мечтать о таком не смела, а теперь весь мир у твоих ног. Не говори мне, что ты смогла бы отказаться от этого, если бы я пришла к тебе. Ты не можешь всерьёз полагать, что мы имеем роскошь выбора. — Ты лишила нас этого выбора! — Рейнира… — Ты не любишь его! Это знаю я, знаешь ты и знают все в этом проклятом замке! — отчаянно кричит Таргариен. Вот оно. Они, наконец, докапываются до сути вещей. То, что было скрыто долгие годы, всплывает на поверхность, как бы девушки не пытались оставить это затонувшим в темноте дна. — Что ты вообще знаешь о любви? — впервые повышает голос Алисента. Она не хочет кричать, злиться, но ей надо показать свою боль так, чтобы младшая увидела — ей всегда удавалось это делать, когда другие не могли, но сейчас в её глазах лишь глубокое разочарование — эмоция, которая всегда была для дочери Десницы губительнее яда. — Ничего. Я ничего не знаю о любви, — отвечает Рейнира с внезапно появившимся холодным ощущениям спокойствия внизу живота. — Но я знаю, что в Башне Десницы 589 ступеней. Порыв ветра срывает с веток чардрева багровые листья.