Рыцари и полёты

Рейнире тринадцать, и её отец — новый Король. В Септе чересчур много людей и все непривычно молчаливы. Это странно. Смерть — это странно. За здоровье Его Милости молился весь Вестерос. Молился и старым богам, и новым. Так почему боги не смогли остановить смерть? И в чём тогда толк от веры в богов? Алисента ругает Рейниру за подобные мысли. Лицо старшей бледно даже в свете свечей. Ей не идёт чёрный. Не идёт скорбь. Рейнира думает о том, что эти большие карие глаза должны всегда излучать счастье, но это невозможно, потому что боги несправедливы и жестоки. Сегодня она это поняла. Его Милость был прикован к постели столько, сколько юная Таргариен себя помнила. Когда верховный септон начинает читать молитву и весь двор почтенно склоняет головы, Рейнира пытается вспомнить, как звучал голос короля Джейхейриса. Пытается и не может. А Алисента помнит, но очень старается забыть. Мысли об этом почему-то заставляют достать из складок платья платок, а матушка говорит, что леди не пристало плакать. Отец не согласен — говорит, на похоронах члена королевской семьи плакать даже необходимо. — Ты же не хочешь, чтобы тебя посчитали бездушной? Но Алисента слушает маму. Не потому что хочет выглядеть черствой, а потому что хочет выглядеть сильной. Но только лишь выглядеть. Отто ворчит что-то о непослушании, но у него сейчас есть проблемы куда важнее. Одна из таких проблем — вернувшийся в столицу Деймон Таргариен. Ох, этот «паршивец» попортил Хайтауэру слишком много крови, но Визерис и Рейнира были бесконечно рады его приезду, поэтому приходилось сжимать зубы и гордо терпеть все насмешки Порочного принца. Алисенте тоже не нравится Деймон, но совсем по другой причине. Ей не нравится его ухмылка, полная самодовольства. Не нравится вальяжная походка. Не нравится полное игнорирование им всех приличий. Не нравится его образ жизни: пиры, выпивка, дома удовольствий и боги знают что ещё. Деймон — это противоположность всему, чему её учили с раннего детства. Он грубый, наглый и избалованный. Иногда Алисенте страшно даже представить, что происходит у него в голове. Потому что там явно что-то опасное и стыдное. То, о чём нельзя говорить вслух. Именно это читается в его глазах, когда он смотрит на Рейниру, и это не нравится Алисенте больше всего. То, как он смотрит на неё, целует её руку, шепчется с ней у всех на виду. И кажется, что никого, кроме Хайтауэр, это не смущает. Он же её дядя — ему положено. Но Алисента так не считает. Она видит больше, чем другие. Читает людей так же хорошо, как читает книги. Деймон опасен, а Рейнира слишком юна и доверчива, чтобы это понять. — Мы с Деймоном хотим полетать, пока солнце не село. Давай с нами. Увидишь Драконий Камень, — Таргариен по своему обыкновению плюхается на подушки в покоях Алисенты, пытаясь отдышаться после бега по туннелям. Входить через обычную дверь было для Рейниры слишком скучным, поэтому она предпочитала их тайный ход. Их маленький секрет. — Я, пожалуй, останусь в замке, — Хайтауэр с трудом выдавливает вежливую улыбку. — Жаль, — вздыхает Таргариен. — Но я обязательно привезу тебе что-нибудь. — Будь осторожна, ладно? — у Алисенты не выходит скрыть тревогу в голосе. — Конечно. Со мной же будет Деймон. Ничего плохого случиться не может. Старшая хочет улыбнуться, но губы сами собой кривятся. К счастью, Рейнира этого не замечает. Сиракс рассекает воздух напополам. Давненько её не выпускали полетать. Визерис запретил полёты на траурные дни, но по просьбе Деймона смягчился и позволил брату полетать с его любимой племянницей. — Ты говорила, что у тебя странные сны, — мужчина старается перекричать свистящий ветер. — Да. Они всегда об одном и том же, — кричит юная Таргариен, поравнявшись с дядей. — Это неудивительно. Твоё положение изменилось. — Нет, эти сны со мной уже давно. Два дракона рассекают облако. Рейнира никогда не утолит эту жажду полёта и ей нравится, что Деймон, кажется, единственный разделяет её. Где-то внизу виднеется суша. Пора снижаться. В считанные минуты Сиракс и Караксес уже пачкают лапы в песке на берегу Драконьего Камня. Деймон спускается первым и протягивает руку Рейнире, но та, самодовольно усмехнувшись, ловко спрыгивает самостоятельно. Мужчина хмыкает, но молча следует за племянницей. — Так о чём эти сны? Они не спешат идти в замок. Можно даже с уверенностью сказать, что его посещение и вовсе не входило в их планы. Просто песок, море и драконы. — Я тону в море. Но это море не похоже на наше, оно… Как будто отливает зелёным. Ты много где был. Видел когда-нибудь такое? — Рейнира не хочет показывать, что её это волнует, но ей кажется, что Деймону можно доверить свой давний страх. Он в ответ лишь качает головой, поддевая сапогом камешек. — Тебя пытаются предупредить. — Кто? — Не знаю. Боги? — и снова эта усмешка, будто он сам в богов не верит. А может и правда не верит? — Но о чём они пытаются предупредить? — А ты разве не понимаешь? — ухмылка не сходит с лица Таргариена. У Рейниры складывается впечатление, что другого выражения лица у него просто нет. — Море, в котором ты тонешь это не море — это люди. Плохие люди. Люди, плетущие интриги и строящие заговоры против тебя. Раньше ты была просто членом королевской семьи, чего уже более, чем достаточно для того, чтобы желать тебе смерти, а теперь ты ещё и единственный ребёнок нового короля. Ты опасна. Мы опасны. Деймон говорит обыденно. Так, будто ведёт разговор об охоте. Рейниру же от этого разговора бросает в дрожь. Конечно, она и сама обо всём этом догадывалась, но никогда не думала о том, что все эти «дела взрослых» когда-нибудь смогут коснуться её по-настоящему. — Кто они? Эти люди. Ты знаешь их имена. Скажи мне. — Их слишком много, Рейнира. Никто и никогда не захочет видеть женщину на престоле. — До этого никогда не дойдет. Мама рано или поздно родит мальчика, а даже если не родит, то у отца всегда есть ты. Деймон молча смотрит на линию горизонта. На море сегодня штиль. К ногам прибивает белоснежную ракушку. Юная Таргариен садится на корточки, не заботясь об испачканном платье и берёт её в руки. Ровная, гладкая, без единого темного пятнышка. Она идеальна. Так считает Рейнира. — Хайтауэры — одни из первых в списке тех, кому нам нельзя доверять. Надеюсь, ты понимаешь это. Деймон как-будто читает мысли. Как-будто знает, что видит племянница в этой незатейливой вещице. — Отец им доверяет. — Твой отец наивен и доверчив. Его устраивает то, что Отто Хайтауэр принимает за него все решения и фактически правит Семью Королевствами. Будь мудрее, чем он. Мы — Таргариены, мы — кровь Старой Валирии, всё это, — мужчина разводит руками, — наша земля. И править этой землёй можем мы и только мы. И доверять мы можем только друг другу. А такие люди, как Хайтауэры, хотят, чтобы наша валирийская кровь смешивалась с их, обычной. Они хотят, чтобы наша династия со временем утратила всё, что делает её такой великой. Если мы не будем держаться вместе, то это и произойдёт. Наши потомки станут обычными. А если они станут обычными, то чем они будут лучше других? Что удержит их на троне, если драконы перестанут признавать в них Таргариенов — перестанут слушаться, подчиняться или вовсе вымрут? — в глазах Деймона горит огонь. Огонь пламени дракона, огонь ненависти к Хайтауэрам, огонь нескрываемой жажды власти и огонь желания. О да, теперь Рейнира его видит. Видит, что Деймон, её дядя, желает её. Целиком и полностью. Но в первую очередь он желает её королевскую кровь. Она пока не понимает в полной мере, что значит желать кого-то, но догадывается. Делает два шага назад и крепче сжимает в ладони ракушку. — Я не знаю, что у тебя за счёты с Отто Хайтауэром, но он — десница короля. Отец сам его выбрал. Подвергать его решения сомнению есть измена. Я не доложу отцу о твоих словах, но если ты скажешь что-то подобное в моём присутствии ещё раз, то не сомневайся, дядя, он о них узнает. Рейнира никогда прежде не чувствовала такой твердости в своём голосе. Она не думает. Просто открывает рот и слова сами вырываются, звеня, словно сталь. — Знаешь, на секунду мне стало даже жаль, что до тебя не дойдёт черёд престолонаследия. Я бы хотел на это посмотреть. Деймон давит усмешку. На племянницу он не в обиде — даже горд ею. Да и она остывает быстро, предпочитая забыть эту размолвку. В Красный замок они возвращаются в тишине, сопровождаемые лишь ветром. Наутро, когда Алисента просыпается, она находит на своём столе ракушку. Крутит. Рассматривает со всех сторон. Щуриться, поднося её под солнечные лучи. Видит малюсенькое тёмное пятнышко, видит, что одна сторона чуть более закруглена, чем другая, видит едва заметный скол. Она смотрит на ракушку всё утро и думает о том, что этому маленькому кусочку моря не нужно быть идеальным. Он должен просто быть. У Алисенты же такой роскоши нет и никогда не будет. Особенно теперь, когда прежний Король умер. Отец, конечно, не посвящает её в свои планы, но она кожей чувствует, что теперь всё не будет, как раньше.