Заачарованный

- Пойдем к нам? Это главное, что слышит Юнги, стоя посреди каменного закаулка между двух-трёхэтажных домов, на некоторых из которых болтаются вывески, обозначающие какую-нибудь забегаловку или бар. Он поправляет капюшон своей мантии, придерживая край рукой, стоя полубоком к незнакомцу. Лишь лицо его повернуто полностью к нему. У того улыбка нежная, мягкая благодаря большим, розовым, цветом словно цветок вишни, губам, а глаза совсем не видны из-за этой улыбки, что щёчки округляются. Незнакомец выглядит слишком нежным, когда волосы сливаются практически с цветом губ, а его рука с маленькими пальцами протянута к нему в жесте приглашения и доброжелательности. Солнце за домом ярко освещает пространство не скрытое тенью зданий, что вид парня в такой же накидке с капюшоном становится невероятно божественным, освещённым светом от гладких камней улиц. Он внушает доброту и уверенность, что совсем подозрительно, однако, Юнги принимает предложение, ступая на встречу к впервые увиденному человеку. Но протянутой руки не принимает, лишь молча следует за ним, внимательно смотря своими большими тёмными от усталости глазами. Вновь поправляет капюшон и убирает светлую, грязную челку с глаз. Таким образом, нежданно, негаданно у Юнги появилась крыша над головой, оказавшаяся на деле теплой и уютной. Незнакомец привел его в огромный особняк, наказал милым девушкам-горничным привести его в прилежный вид и одеть подобающе. Он вопросов не задавал, да и вообще не разговаривал, терпеливо, но скептически относился к любым действиям девушек. Фыркал и отмахивался несильно от назойливых рук. Чихал от всяких мазей и мыльных средств, словно котенок, супился, но не перечил в ответ. А те очень редко лепетали о том, какой он красивый и милый, когда румянился от горячего пара или к нему нагому приходили вытереть исхудавшее тело и помочь надеть одежду новую, чистую, пахнущую не как от того незнакомца, спелой вишней, а гортензией. Он видел за домом сад, в котором было несколько кустов этого цветка. И каким бы тихим не был Юнги, ему безумно интересно, чей же этот особняк, высокий, каменный, возвышающийся на небольшом холме отдельно в паре-тройке сотен метров от города внизу. Тот незнакомец не похож на хозяина этого места и единственное, что он знал, так этот парень – Чимин – очень общительный и говорил с ним о всяких нелепых вещах, пока выводил из большого города. Чимин сказал ему сразу: «Будешь в доме нашем музыкантом». Что самое главное, тот откуда то знал, что он умеет играть на фортепиано и ещё парочке инструментов. Ещё знает, что Чимин любит смеяться и падать, ибо подскользнулся тот сначала на луже, зацепившись плащом о прилавок с фруктами, а потом на рыбей требухе. И на это выходило только вздыхать и помогать несчастному. В конце концов, он привел его под крышу, в теплый, светлый дом, внутри которого разгуливает чёрная собака с коричневыми лапами, мордой и пятном на груди, что дружелюбно выглянула из-за угла в коридор, чтобы увидеть гостя, тявкнуть и скрыться обратно за светлые двери, ведущие на улицу. Юнги собак любит, а Чимин представил его как «Бам», и первое время не трогать того, ибо пёс сам придет знакомится, когда посчитает нужным. Он – парень послушный, стоически вытерпел задания горничных и не сорвался на поиски пищи, поскольку его живот нередко давал знаки милым девушкам, хохотавшим над краснеющими ушками. Оповестили его перед уходом, что пока не стоит выходить из комнаты, чтобы не встретиться с хозяевами, а потом ретировались. Оставили ему пару кусков хлеба с сверху положенными слайсами сыра и кружку молока. Он – голодный прохожий, которого подобрали с улицы и привели в странно красивый, но загадочный особняк. Вымыли, подстригли, одели, да покормили, хоть и скудно. Однако, что есть, Юнги нет смысла брезговать и препираться. Тяжёлые бордовые занавески почти незаметно покачиваются, он рассматривает интерьер просторной комнаты, сидя на застеленной кровати, покрытой также нелегким, плотным покрывалом темно-красным, увитым золотыми узорчатыми вышивками. Ставит глиняную кружку на поднос к тарелке с крошками на столик небольшой из темного дерева. На светлых бежевых стенах висят картины и два зеркала друг напротив друга на противоположных стенах, при этом ещё одно на туалетном столике, возле которого его стригли и причесывали, размазывая на его лице различные мази от покрасневшей под солнцем кожи и сухости после ванны. Его будто на свидание наряжали, но он, вроде как, не слышал ничего подобного от болтающего Чимина, который пришел к нему, постучавшись. - Хорошо выглядишь теперь. А ты, оказывается, ещё милее. - он проходит в комнату ещё на тройку шагов, осматривая апартаменты, будто они могли измениться за несколько часов пребывания человека, которого преображали всё время. И, заметив на подносе посуду, улыбается мягко. - Вижу, и перекус тебе принесли. - И на том спасибо. - кивает слабо Юнги, не отрывая глаз от Чимина. Он не вставал с края кровати, настороженно и стано выпрямив спину, а парень неспешно, словно тигр, поступает ближе, но когда оказывается в метре от него, останавливается. - Так ты всё же умеешь говорить. Уж извини, что мы сразу не можем тебя накормить. Ты поешь через полтора часа, в этот раз с прислугой, просто сегодня не все братья смогут собраться. Парень немного виновато глянул на Юнги, прежде чем подойти и поправить воротник белой хлопковой рубашки. - Я и один могу поесть, ничего страшного. Главное - чтобы не отравили. В ответ он слышит насмешливый цок. - Зачем нам тебя травить? Ты будешь работать, тебе не кажется это немного нелепым? - Чимин на корточки присаживается, подперев голову рукой. Его взгляд всё такой же озорной. - Кто вас знает, что вы задумали со мной сделать. - Но ты же прошёл со мной. Значит доверился. Юнги уводит наконец взгляд, немного краснея щеками. Не сказать, что он смущён, однако сам факт того, что он здесь, одетый и чистый, сидит в комнате, которая стала его, как сказали милые девушки-горничные, это даёт знак, что он и правда доверил свою жизнь этому человеку, сидящему перед ним на полу, а не возвышаясь, как ранее, показывая свой статус и могущество. Может, Чимин не является хозяином этого особняка и тоже кто-то вроде прислуги здесь? - Что мне нужно делать? - спрашивает Юнги, сжимая колени, давая знак гостю о закрытости и недоверии. - Расслабься, никто тебе не причинит здесь вреда. Тебе нужно каждый день играть хотя бы раз. На каком инструменте, выбирай сам, но у нас стоит фортепиано в столовой и гостиной, поэтому слушай братьев и играй, что они захотят. - Братьев? - он изгибает бровь, задумчиво закусывая губу. - Это они хозяева дома? - Ага, - кивает Чимин, - кстати, Бам – это пёс самого младшего. - Значит он знает, что я здесь? Парень перед ним смеётся. - Бам не умеет разговаривать, но, я думаю, он догадался. - Они не против, что ты меня привёл? - Конечно нет, - качает Чим головой, - они мне доверяют. А потом парень поднимется на ноги, забирая поднос с посудой. - Уж извини, но мне пора на ужин. - У меня всё ещё много вопросов. - поддаётся вперед Юнги, но видит только немую просьбу не переживать. - Не волнуйся, у тебя много времени будет всё узнать. - улыбка с лица парня не слезает, а потом он вдруг осознанно мычит, что-то вспоминая. - Через полчаса после ужина, будь добр, спустись в гостиную. Хочу оценить твои способности. - А где она? - На первом этаже, там, где мы Бама видели. Чимин уходит, почти неслышно хлопнув дверью. У Юнги правда много вопросов, и он терпеливо ждёт их ответа, благо жизнь научила его ждать своего времени. Поэтому за ужином он молчит, даже когда прислуга о чем-то спрашивала или просила. Молча слушал разговоры, не тихие, как обычно принято у прислуги, что его поразило. Говорили о разном: о работе, о семье, о том, что нужно подстричь кусты в саду и полить те самые гортензии, которыми пахла одежда на нём. Мужчины говорили о дамах, понравившиеся в городе, продающие булочки мясные или фрукты. Девушки о птицах или книгах, а сегодня, видимо, для них стал главной темой он сам, Мин Юнги, на краю помалкивавшего. Они хихикали и говорили, какой милашка, предполагали, есть ли у него любовь, позже лично спросили, но он только покачал головой. Как ни странно, а еда здесь вкусная, и не похожа на объедки после трапезы братьев, хозяев дома, словно повара им готовили ту же пищу. Когда он после ужина в гостиную пришел и начал играть развалившемуся на диванчике Чимину, было уже темно, из открытых дверей, ведущих в сад, дул вечерний прохладный ветер, что кончики пальцев становились немного холодными. На середине музыки послышался лай, из сада забежал Бам, сразу процокав когтями по полу к протянутой руке Чимина. Пёс лишь на несколько секунд одарил его внимательным взглядом, а после сел на ковёр и стал тихо слушать. За ним послышались неспешные шуршащие по траве шаги, которым поначалу не придал значения Мин. Он как раз заканчивал. Гость, на которого он не посмотрел, также молча зашёл в комнату и остановился рядом с диванчиком. По окончанию, Юнги повернулся, глядя внимательно на парнишку с отрощенными волосами, немного завивающими, большими глазами. Его глазки маленькие, по сравнению теми большими, тёмными и заинтересованными, что заставляет смутиться. - И почему ты меня не позвал послушать? - обратился гость к Чимину, который сел поудобнее. Бам тихо тявкнул, как бы соглашаясь с хозяином. - Я хотел вас всех познакомить завтра с ним. Проще сразу все вместе, чем по-отдельности представлять. - Ничего, язык не отвалится. Чимин качает головой, слабо по руке ударяя. А потом поднимается, поворачиваясь к Юнги. - Это Чонгук, один из представителей династии чародеев Чон. - бровь Мина на такое заявление изгибается, он молча ждёт продолжения. - Смотри-ка, не переспросил. - хихикнул Чонгук, поворачиваясь к Чиму. - Не ожидал, что меня приведут в дом к чародеям. - просто ответил Юнги, кланяясь немного, но со стула не поднимаясь. - Ты так спокойно пришёл за Чимин-ще? А если бы он тебя убил? - цокнул Гук, гладя пса по голове. - Мне сказали, что я буду музыкантом, этого было достаточно. Разве что, я не могу понять, откуда он узнал, что я умею играть. - задумчиво промычал он, подставляя руку к подбородку. На этот жест тут же поддался Бам, ступая к новому человеку. Юнги дружелюбно подал руку. - Это всё ваши чародейские штучки? Чимин хохочет, в то время как самый младший выглядел оскорбленным. - Можно и так сказать. - звонко ответил Чим, скрывая ладошкой улыбку. В это время внимание Юнги перешло на пса, изучавшего его своим влажным носом. Даже передними лапками встал на его колено, принюхиваясь к закрытой шее, а потом к уху, лизнув и вызывая щекотку, что Мин ежится. - Бам, ко мне, имей уважение. - зовёт Чонгук, хлопнув по бедру. Пёс ещё несколько секунд принюхиваясь к лицу, а потом опустился и подбежал к шатену. - Ничего страшного. - отряхивает Юнги свои ноги от следов лап. Он замечает зеркало напротив фортепиано, поэтому встаёт, чтобы подойти и поправить рубашку и челку. Как-то подозрительно с опаской на него двое парней смотрят, когда он стоял вплотную к стеклу. Заняло это всего несколько секунд у него, прежде чем подойти к ним и внимательно глянуть на вмиг сменившиеся озорством лица. - Приходи на завтрак утром. А потом сыграй нам что-нибудь, братья будут рады. - отзывается радостно Чон, улыбаясь зубастой улыбкой. Такой широкой и заразительной, что у Юнги непроизвольно поднялись уголки губ. - Чонгук, ты заставил его улыбаться! Я запишу этот знаменательный день. - заголосил Чимин, из ниоткуда беря в своем пиджаке книжицу маленькую. - Чимин-ще, это не настолько важное событие. - качает головой в ответ Гук. - Ещё какое! Юнги смущённо глядел на парней, не опуская уголки губ до тех пор, пока не ушёл в свою комнату в сопровождении Бама до самых дверей. После пёс убежал в своём направлении. Мин не чувствовал себя в этом доме, как родной, но он вполне мог расслабиться. По крайней мере, это не холодная площадь ночью, когда ветер пронизывал до костей, заставляя кутаться больше в плотный плащ. На улице спать не очень прекрасная перспектива, поэтому сейчас, ощущая матрас и одеяло, Юнги только беспокоился о знакомстве с братьями, одного из которых он уже видел. Примут ли они его? В каком-то смысле он измотан был сегодня больше, чем в обычные дни скитальца, не находящего себе дом. И если бы эта жизнь ему нравилась, он бы не согласился пойти с Чимином, в итоге получая кров и еду. Причем в аристократическом качестве. Кажется сказкой то, что он оказался здесь, будто прохожий, заскочивший погостить, но в отличие от такого случайного гостя, Юнги стал случайным работником. Если ему будут платить, он сможет когда-нибудь покинуть этот дом? Вопрос останется висеть в воздухе, потому что он только первый день и не знает, как придется жить здесь. Ну, хотя бы какое-то время он поживет в достатке и комфорте. Юнги заснёт быстро из-за накопившейся за прошлую жизнь усталостью, не ощущая почти ненавязчивого чувства, что за ним кто-то наблюдает.