Отпущения грехов

На этот раз Томми просыпается без кошмаров ровно в шесть утра. Учитывая, что он заснул в три, это вполне прилично. Он позволяет себе окунуться в сонливость, которая охватывает его тело, его мышцы расслаблены, а не одеревенели и подергиваются, как обычно. Он не кричит на кончике языка, по спине не струится пот или страх, не зарождается ужас, который якорем засел у него в животе — он чувствует себя... хорошо. Томми ёрзает, слепо хватаясь рукой за одеяло, чтобы сильнее укрыться. Ночи без кошмаров обычно кажутся такими. Они были редкостью, и если случались, то парниша наслаждался ими, насколько мог. Когда он по-настоящему приспособился к этому миру, их немного поубавилось. Подожди. Чёрт, чёрт возьми, это место не пахнет знакомо. Блондин немедленно напрягается, голубые глаза распахиваются и осматривают окрестности. Белые стены, пол из тёмного дерева, никаких картин, пусто — это была не квартира Мидории. Прайм, ему нужно начать анализировать своё окружение, когда он проснётся. Мальчишка стал слишком мягким, потому что где, чёрт возьми, он был? Кто, блять, его похитил? Чего они хотят? О, нет, нет, нет, нет, с Изуку всё в порядке? Где он? А что насчёт Инко? Где они... Единственная мысль прорывается сквозь его нарастающую панику: "Вчера, вспомни вчерашний день", — Томми требуется ужасно много времени, чтобы вспомнить, что произошло буквально накануне, но когда он это делает, его тело обмякает. Резко выдыхает, дрожащей рукой ерошит свои теперь уже потные волосы. Правильно. Двигаемся. Вот и всё. Это буквально всё. Всё в порядке. Томми позволяет глазам закрыться ещё немного, тело откидывается на матрас. В груди всё ещё ощущается стеснение. Дыши. Просто дыши, просто сосредоточься на этом. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Постепенно парниша чувствует, что снова обретает устойчивость. Он морщится, когда паника наконец проходит, и приоткрывает глаза, чтобы посмотреть на свои мозолистые ладони. Да нет, он не собирается оставаться в этой сонной дымке до конца дня. Подождите. День, какой это был день... О чёрт, грёбаная работа! Глаза мальчишки расширяются, когда он практически вскакивает с кровати, другой вид беспокойства уже пронизывает его нервы. Чёрт, как он мог об этом забыть? Разве у него нет всего около двух часов, чтобы собраться? Нет, подожди, блять, это для студентов! У них, типа, форма и прочее дерьмо тоже уже в распоряжении! Томми теперь настоящий преподаватель! Во сколько они идут в школу? Что он вообще делает, когда там бывает? Помогает ученикам? Помогает учителям? О, Прайм, ему следовало спросить Айзаву о том, что делать... Его коммуникатор вибрирует. Прекратив расхаживать (когда он начал?), блондин хватает его. Он проверяет уведомление; это сообщение от Недзу.

6:07

<человек-крыса> Привет, Томми! Я просто хотел бы сообщить вам, что примерно в 7:00 Ластоголовый отвезёт вас на территорию U.A. Затем он и остальные персоналы покажут вам, к чему нужно подготовиться. О чёрт, у Томми есть только час?

<самый большой мужчина> Что, чёрт возьми, это значит?

<самый большой человек> Почему вы используете "подготовиться"??

<человек-крыса> Не беспокойтесь об этом. :) Томми заставляет свои пальцы быть твёрдыми.

<самый большой человек> В смысле?

<самый большой человек> Это нихуя не помогает

<самый большой мужчина> Что я ношу?? Как я должен себя вести???

<человек-крыса> Просто будь собой. Блондин мгновение смотрит на это. Затем он набирает вопросы так быстро, как только успевает соображать, и его пальцы успевают шевелиться. Что, чёрт возьми, это значит? Что это значит? Может ли он просто перестать заниматься своей скрытной ерундой на одну секунду? Чёрт. Ясно, что парниша больше ничего не получит, потому что директор ничего к этому не добавил. Он вздыхает, направляясь в ванную. Мальчишка мог бы просто... надеть своё фирменное дерьмо. И его костюм... А, подождите. Он вообще зашил рану после нападения? Томми достаёт его из своего инвентаря. Он морщится; конечно же, сзади большая прореха. Да он не сможет починить это. По крайней мере, с его навыками шитья. Нужна новая толстовка? Однозначно понадобится новая толстовка. Однако, чёрт возьми, работа! Сначала он должен начать свою работу. Парниша хмурится, размышляя. Кстати об этом... разве Изуку не сказал однажды, на одной из своих триллионов интенсивных бессвязных сессий, что в U.A. есть отдел поддержки? Которые делали костюмы героев для героев-стажёров? Разве они не могли просто сделать его новый костюм? Могли бы сделать одежду более долговечным, чёрт возьми, с помощью любой грёбаной технологии, которая у них есть. И они не знают, что Томми — это Сумрак. К тому же, Изуку ещё не умер из-за своего наряда, и он, похоже, самый безрассудный человек на свете. (Томми, самый большой человек на свете, безрассудный? Да он бы никогда!) Инженерами должны быть сокурсники, а не взрослые. Томми может им доверять. Возможно. Открывая дверцу своего шкафа (срань господня, регистрирует его всё ещё слегка одурманенный сном мозг, теперь у него есть шкаф, какого хрена), который на самом деле вроде как организован (должно быть, прошлой ночью он был не в себе), Томми хватает всё, что первым попадает ему в глаза. В результате он оказался в своей фирменной футболке с небольшим порезом внизу, а также в мешковатых тёмно-бежевых брюках-карго, облегающих лодыжки, и красных ботинках с белыми вставками, которые купила Инко. Стоя перед зеркалом у шкафа, блондин немного повернулся. Он выглядел прекрасно, если не считать того факта, что его волосы теперь были достаточно длинными, чтобы доставать до плеч. Он слегка взялся за кончики, вспомнив, что у него давно не было времени подстричься. Обычно он просто отрезал бы их лезвием, потому что Ники и, возможно, Техно были единственными компетентными парикмахерами, но их здесь нет, и его тоже не должно быть. Честно говоря, это выглядит неплохо. Томми продолжает играть с прядями. Он сохранит это. Сейчас нужно разобраться ещё с одной вещью. Взгляд парниши останавливается на его руках, где кожу покрывают линии и пятна тускло-красного цвета. Шрамы... Он собирается учить людей немного моложе его. И немного странно признавать это, может быть, только ему, но они не знают войны. Они не такие как Таббо, не такие как Фанди, не такие как любой ребёнок или гражданин Ланбурга. Они спросят о них, о поврежденной коже, где он их взял, когда его "причуде" не нужно ни хрена делать с огнём или лезвиями из его кожи. Они не оставят это в покое, если увидят шрамы. Изуку отличается в том смысле, что он немного знает о шрамах, знает о ментальной войне, потому что он всё ещё в нём участвует, но... Они любопытны. Даже с USJ, даже с тем, как Всемогущий незаметно слабеет, а они... молоды. Молоды, глупы, умны и бесстрашны. Помимо USJ, они на самом деле... не видели последствий того, чтобы быть героями. Что это значит и насколько тонка грань между героем и злодеем на самом деле. Томми тоже молод с точки зрения статистики, но он чувствует себя таким чертовски старым. В шестнадцать или семнадцать лет вообще нельзя чувствовать себя таким взрослым, но блондин сражался в дерьме, через которое, надеюсь, студенты никогда не пройдут сами. Он не такой, как они. Он начинает стаскивать рубашку, прежде чем осознает это, морщась от множества неровностей, обесцвеченной кожи, которая меняется при каждом его движении. Сделав паузу, одна из его рук мягко проводит кончиками пальцев по коже. На ощупь она шершавая. Главное, он чувствует себя чертовски старше. Парниша презирает это. Бросив футболку на матрас, Томми снова направляется к шкафу. Там он грубо перебирает развешанные предметы одежды, внимательно изучая рукава и большими пальцами на мгновение подергивая или задевая некоторые из них, прежде чем пройти мимо и продолжить путь. Большинство из них были слишком короткими или слишком длинными, слишком толстыми или слишком тонкими, неудобными, недостаточно гибкими. Вот эта. Томми легко снимает рубашку с длинными рукавами с вешалки, придерживая её обеими руками. Оно абсолютно белое, что чертовски безвкусно, поэтому он делает мысленную пометку пришить к нему что-нибудь. Может быть, вместо этого он научится вышивать, потому что, чёрт возьми, первоклассными были рисунки, которые ему показал один парень из "Тари", грёбаные поджеры. На данный момент ему есть что проверить. Подросток просовывает несколько пальцев в рукава и теребит их; они недостаточно тонкие, чтобы быть прозрачными, и когда он двигает пальцами, чтобы пробежаться по ширине ткани, они недостаточно толстые, чтобы препятствовать его движениям во время драки. Затем он берёт рубашку за плечо и тянет за рукав. Она достаточно гибкая, чтобы растягиваться большую часть пути, прежде чем заставит Томми остановиться в определённой точке. Расстояние достаточно хорошее, даже если он хотел бы, чтобы оно было немного более растягивающимся. Наконец, Томми просовывает руку в рубашку с длинными рукавами снизу рукава. Текстура достаточно приятная. Блондин удовлетворенно хмыкает, вскоре надевая его. Он изгибает тело и руки, ухмыляясь, когда это не кажется слишком неудобным и достаточно пригодным для дыхания. Томми тянется за своей фирменной рубашкой и надевает её, улыбаясь шире, когда она всё ещё не кажется слишком навязчивой или неудобной. Он снова смотрит на себя в зеркало, кивая, в то время как его ухмылка гаснет, а беспокойство вспыхивает снова. Да, он выглядит нормально. Он проверяет свой коммуникатор, 6:19 — у него есть время. Его много. Томми делает глубокий вдох, быстро направляясь из своей комнаты в гостиную, где, как он знает, находится много его сундуков. Он будет готов ко всему и ко всему.

____

Айзава, который приехал к нему домой (!!) в 6:57 на тёмно-серой машине и в костюме героя, смотрит на него один раз, прежде чем его глаза становятся совсем прищуренными. — Что вы копите? — блондин прижимает руку к груди, на его лице отражается явный шок. Он абсолютно оскорблён тем, что этот буквальный бродяга может судить его о том, что скрывает дерьмо, когда мужчина, вероятно, тоже это делает. Однако он этого не говорит, потому что его не увольняют ещё до начала работы. Вместо этого Томми щёлкает запястьем, чтобы открыть свой инвентарь, и указывает на него жестом, как будто Айзава действительно может это видеть. — Куча всякой хрени для предосторожности, — резюмирует парниша, ведь в его инвентаре буквально тонна медикаментов, блоков и оружия, которые занимают всё место, кроме его панели управления. Блондин чувствует себя так, словно набрал двадцать фунтов, а то и больше, но справится. О, и ещё там есть бинты, маленький контейнер с мазью от ожогов, вазелин, мазь с антибиотиком и ещё кое-что в его штанах-карго, но Айзаве не обязательно это знать. Герой подполья приподнимает бровь, на мгновение пытаясь взглянуть на инвентарь, но он благоразумно не давит. Вместо этого Айзава просто вздыхает и указывает на машину позади себя. — Пойдёмте, Томми. Томми устраивается на переднем сиденье, будто ему там самое место, а затем, после того, как герой андерграунда заставляет его пристегнуться ремнем безопасности, они трогаются в путь. В общем, поездка проходит в основном в тишине, сопровождаемой песнями по радио, главным образом потому, что Томми сосредоточен на своём окружении и не паникует по поводу работы. Мимо проносятся здания и люди, начиная от маленьких пригородных домиков и соседних дорог, и заканчивая высокими зданиями из металла и стекла, и спешащими рабочими. Машина делает несколько поворотов, а затем они едут по дороге, окружённой густым лесным массивом. Она петляет всё выше и выше, пока... — О, святое дерьмо, — выдыхает Томми, глядя на фасад U.A. целиком. Он чувствует себя таким, таким маленьким... — Это на то, что ходит Изуку? Айзава уже выходит из машины, Томми тоже выходит, ругаясь, когда возится с ремнём безопасности. Блондин всё ещё таращится на грёбаные размеры здания, когда выходит на улицу. Стеклянные стены, кажется, никогда не заканчиваются, становясь всё выше и выше, пока Томми не приходится буквально запрокидывать голову, чтобы посмотреть на все это.

***

Томми моргает, и стены мерцают красным, облицованные серым камнем, подпертые деревом, и он стоит перед входом, а Сэм Нук мягко, медленно хватает его за запястье и втягивает внутрь со знакомой щебеталкой: — С ВОЗВРАЩЕНИЕМ, ТОММИ, НЕ ТАК ЛИ!? Хаотичный мальчишка снова моргает, глаза подозрительно блестят, и всё исчезает.

***

Разве это не похоже на лучшую школу? Уровень приёма составляет менее двух десятых процента, или что там однажды сказал Изуку? Там меньше грёбаных учеников. Так почему, чёрт возьми, это место больше? — U.A. — это не просто школа героев, вы знаете, — говорит мужчина. Томми вздрагивает, поворачивая голову в сторону брюнета. Последнюю часть он произнес вслух? — Это открывает возможности как для поддержки студентов, так и для руководства. Даже если студент проваливает экзамен на героизм, мы предоставляем ему выбор: поступить в общеобразовательную школу или на один из других факультетов, если видим потенциал в результатах других экзаменов, которые он сдал. И даём всем студентам лучшее из лучших. А теперь поторопитесь — Верно, — в конце концов кивает Томми, бросая последний взгляд на весь этот голиаф здания, прежде чем последовать за мужчиной, который направляется к задней части. Они оказываются у металлической двери, которая с помощью ключа открывается на какую-то лестницу. Айзава, не теряя времени, поднимается по ним, и Томми следует за ним, поглядывая на таблички с именами на проходных дверях в длинных коридорах, прежде чем... — Учительская? — блондин повторяет табличку на двери, перед которой они остановились. Айзава кивает, быстро входит и включает свет. Они практически ослепляют Томми флешмобом, и он стонет. К тому времени, как мальчишка приходит в себя, Айзава направляется в определённом направлении — к кофеварке, судя по всему — оставляя Томми просто наблюдать, пока он идёт дальше.

____

Для школы, которая, вероятно, более модная это место... на удивление пустое. Там только зелёный диван, маленький деревянный журнальный столик перед ним, табурет (???), книжная полка и ещё несколько шкафов... Кроме лишней ерунды вроде салфеток, полно вазы для цветов и нескольких фотографий, больше там почти ничего нет. — Вы, ублюдки, беднее студентов? — срывается с губ Томми. Ямада, одетый в свой костюм героя и, по-видимому, вошедший как раз в тот момент, когда он это сказал, хрипит. Мальчишка подпрыгивает, разворачиваясь к мужчине, который безуспешно пытается прийти в себя, если то, как его тело теперь полностью дрожит, когда из него вырываются лёгкие всхлипывания, говорит о чём-нибудь. — Что? — спрашивает Томми, пока мужчина медленно разгибается, — я прав, не так ли? — Маленький слушатель, — Ямада кашляет, всё ещё улыбаясь, игнорируя немедленный протест Томми, — это учительская не просто так. Мы не проводим здесь так много времени в школьные дни. Из-за этого он не должен быть таким шикарным, поэтому не тратим на него деньги. Это просто место, где мы делаем перерыв, любим пообедать или просто поговорить в целом. Большинство из нас едят в своих классах, в любом случае, чтобы спланировать всё. Вот почему это место выглядит пресным, — Томми кивает с непроницаемым лицом. — Тогда это место моё, — Присутствующий микрофон снова смеётся, особенно при виде выражения лица парня, — ято? Сказал то, что я, блять, сказал, — парниша жестом указывает на комнату, — вы все не пользуетесь этим местом! Грёбаная трата времени и идиотская ошибка, если хотите знать моё мнение; так что эта гостиная сразу же становится моей, поскольку у меня занятия, — он скрещивает руки на груди с улыбкой на лице, — я претендую на это, поскольку вы все этого не сделали, так что соси это, ублюдок. Ямада, кажется, не может перестать смеяться. Звучит так, будто он на грани истерики, но не паникует. Возможно. — Это... я... это не так работает, — говорит мужчина со светлыми волосами, не веря своим ушам. — Это так, — заявляет Томми, кивая, потому что теперь это действительно так. Он наклоняет голову, — я позвонил, чтобы знать, Я-ма-да. Потому что вы не можете в это поверить, и сомневаетесь в моём авторитете? — Томми повышает голос и решительно не думает о завитых рожках и тёмных волосах, — я н-настоящим объявляю вас неправедным человеком! — Что такое неправильно?! — Это то, кто вы есть, сука. Особенно из-за ваших волос, похожих на банан; кто, блять, сказал вам, что это хорошая идея? Мужчина смотрит на Айзаву в поисках помощи, который наблюдает за всем этим разгромом с чашкой кофе в руках. Герою андеграунда требуется мгновение, чтобы просто пригубить свой напиток, прежде чем он вздыхает, беря чашку в одну руку, в то время как другой достаёт телефон. — Можно мне оставить кофеварку? — спрашивает Ластоголовый, его пальцы зависают прямо над экраном. Томми кивает, пренебрежительно махнув рукой. — Да, конечно. Во-первых, вы не ошибаетесь, — говорит парниша, — и, во-вторых, я не забираю у вас спасательный круг. В любом случае, могу приготовить сам, потому что магазинное — это дерьмо, — герой андеграунда начинает отстукивать. — Я дам знать Недзу, — объясняет брюнет, и Томми восторженно вскрикивает, — только ни в коем случае не разрушай эту комнату. Ямада просто разевает рот. Томми смотрит на него. — Вам следует закрыть рот, пока он не отвалился, старина, — советует он. — Мне тридцать один! — восклицает Присутствующий микрофон. Томми хмурится, морщит нос и уклоняется. — Фу, тогда вы действительно чертовски стары. Неудивительно, что не понимаете. — Шоте тридцать! — Ну, он пьет кофе, чтобы поддерживать в себе просветлённость. Коммуникатор Томми пищит. Он достаёт его, глаза парня просматривают появившееся сообщение. Ухмылка становится шире.

7:18

<человек-крыса>  Вам разрешается побыть в гостиной в одиночестве. Однако, пожалуйста, ничего не уничтожайте.

<самый большой человек>  Вы такой поджарый, большой человек

Томми подносит экран к лицу Ямады и наблюдает, как лицо мужчины становится каким-то странным, как будто он не знает, должен ли быть смущён, плакать или впадать в истерику. — Отвали, ублюдок, — самодовольно говорит парниша. С лица Ямады не исчезает это выражение, даже когда его телефон звонит и он что-то читает на нём. Лицо Присутствующего микрофона на самом деле становится ещё хуже, когда это делает. Айзава фыркает, что случается раз или два в жизни. — Значит, вы получили сообщение от него? — Да, — говорит Ямада, всё ещё уставившись на свой телефон. Его голос звучит потерянным.

____

Вот как женщина, которую, как знает Томми, зовут Полночь из-за Изуку, находит их. Или последствия. Ямада сидит на диване, который уже передвинул Томми, с таким видом, будто у него кризис. Айзава сидит на том же диване и потягивает уже третью чашку кофе. Блондин всё ещё наводит порядок, передвигая кофейный столик и табуретку, добавляя при этом свои изюминки с помощью сундуков, печей и тому подобного. Он выбрасывал книги немного бессистемно, многие из них о преподавании, исследованиях в области образования и всё такое, но кого, чёрт возьми, это волнует? Вот именно никому, потому что теперь это территория Томми, парниша так говорит. В любом случае, они повсюду, но блондин легко приспосабливается, поэтому им легко маневрировать. Он заботится о том, чтобы держать вазу на кофейном столике, как и всё остальное дерьмо, сделанное из стекла. И с помощью небольшого количества деревянных блоков, разложенных на столе для рукоделия, мальчишка уже сделал ещё несколько стульев и прочего дерьма, которые ему придётся отшлифовать, вырезать и всё такое. Впрочем, это для него на будущее. Томми делает несколько подставок для доспехов, торопливо расставляя их аккуратно в ряд вдоль стены. Он также сделает несколько подставок для оружия, но пока это шкафчик хорош для медицинского дерьма, может положить основные материалы на эту полку, несколько мазей сюда и... о, это мини-холодильник? Пог! Изуку показал ему, что это было на Такоде. Он мог хранить в нём так много грёбаного дерьма! — Привет, милашка, — говорит голос прямо ему в ухо. Томми подпрыгивает, разворачиваясь, рука поднята, будто у него меч. Вместо этого он сжимает в руке посох Клары, замахиваясь туда, где должна быть шея обычного человека, и... Хлыст ударяет по нему с глухим стуком! Он обвивается вокруг металла, эффективно останавливая его, когда один конец резко тянет в противоположном направлении. Взгляд парниши сканирует своего противника— длинные волосы, которые дают ему возможность манипулировать их движениями, голубые глаза, отсутствие брони, лёгкая одежда, расслабленная поза, означающая, что он готов к бою, дразнящая улыбка... Дразнящая? Томми моргает. Он чуть не ударил героя! Женщина глядит на него с весельем. Ни гнева, ни страха. — Чёрт, простите, — извиняется он, убирая свой посох и поднимая взгляд, — не смейте, блять, так подкрадываться! — так же быстро он разворачивается, потому что это ни в коем случае не может быть грёбаным одобренным костюмом героя. Неудивительно, что Изуку так покраснел, когда разглагольствовал о ней. За его спиной раздаётся мелодичный смех. Томми решительно не оборачивается, потому что он научился уважать женщин, даже несмотря на то, что они изначально были поджигателями, а вместе с этим перестал пялиться, как Последний дурак. — О, какой дерзкий, — говорит Полночь нарочно знойным голосом, и он чувствует, как она наклоняется вперёд, и Томми, блять, застрял. Прайм, помоги ему выбраться из этого дерьма! — Мне это нравится! — Неруми, — ворчит Айзава. Полночь, наверное, дуется, если судить по "хм", которое она издаёт. Конечно же, она протестует. — Ой, да ладно тебе! Ты его только что видел? О, и посмотри, какой он теперь милый! — блондин напрягается, когда его насильно разворачивают, кладут руки ему на плечи, а затем на щёки, а потом их ... щиплют? Тянут? — Он такой очаровашка! Эта сука щиплет его за щёки, как старушку? Подождите... — Я аххххт ахинг ахорахал! — Томми восклицает, но Полночь только воркует, наклоняется ближе. — Так и есть, дорогой, — женщина улыбнулась ему. О, нет, нет, нет, нет! Томми быстро отталкивает её, по его коже ползёт румянец, когда он прикрывает уши. Она умело уворачивается, но всё равно отступает с довольной улыбкой на лице. О, парниша всё ещё чувствует тёплое дыхание слева от себя, что заставляет его сильнее сжать руки. Полночь, как видит мальчишка, хихикает над его грёбаным смущением, в то время как Айзава, скорее всего, говорит ей не делать этого, да благословит его Прайм, а Ямада достаточно оправился от кризиса, чтобы отреагировать смехом. — Пошлите вы, и к чёрту это, и к чёрту всё остальное, — постоянно ругается он, свирепо глядя на женщину. Полночь только смеётся ему в лицо, садисту. — Так ты помощник нового учителя — Томми, верно? — говорит женщина с улыбкой, хотя её голос звучит приглушённо, — рада познакомиться с вами, дорогой. Я Каяма Неруми. Томми ворчит: — Да, это я, — он неохотно разжимает ладони, хмурясь, когда Каяма всё ещё смеётся над ним, — отвалите! — Каяма открывает рот, но Айзава быстро обрывает её. — Хватит, — чётко заявляет брюнет, хотя в его голосе нет гнева. Скорее раздражённая нежность, — ты знаешь, что мы должны сделать. — Хорошо-хорошо, — драматично вздыхает Каяма, намеренно отклоняясь в сторону Томми. Он отходит в сторону; на лице женщины появляется улыбка, когда она снова наклоняется, — никто из вас никогда не бывает весёлым. — Какого хрена вам всем приходится делать? — спрашивает парниша, игнорируя её. — Покажу вам школу! — Ямада восклицает, разводя руками. Это странное выражение исчезло с его лица. Позор; это было чертовски смешно, — Недзу сказал, что все будут помогать, но обычно остальные идут в свои классы для планирования и тому подобного; их появление в учительской — редкое явление. Тем не менее, Шо приходит сюда за кофеваркой, я прихожу сюда перекусить или выпить ещё воды, а Нэм здесь только из-за вас. Томми понимающе хмыкает. Он бросает взгляд на беспорядок, который ему всё ещё нужно организовать и разобрать. Есть ещё вещи, которые он хочет создать и разместить, но было бы полезно составить карту местности. (Его взгляд осматривается вокруг — окон нет.) — Тогда давайте, блять, приступим к делу! — решает парниша, уже направляясь к выходу. Его (по коже бегут мурашки, дыхание сбивается, руки дрожат) пальцы теребят края рукавов, отпускают их только для того, чтобы открыть дверь и выйти. Он выжидающе оборачивается, когда никто не следует за ним. — Ну? Айзава вздыхает, всё ещё держа в руке чашку с кофе. Однако его глаза смотрят в его сторону, и Томми понимает, что он недостаточно хорошо прячется. — Давайте покончим с этим, — мужчина встаёт и следует за ним, Ямада и Каяма рядом, и экскурсия начинается.

____

Всё это проходит как в тумане. Томми приветствует некоторых других героев и следует за Айзавой, Ямадой и Каямой в другие комнаты, по другим коридорам, через коридоры и в комнаты, доступ в которые имеют только они, потому что у них есть соответствующие административные ключи. Ему тоже дали один, он уверен, но не помнит, в какой из своих карманов положил его. — Итак, — говорит Ямада в какой-то момент, возможно, ближе к концу... что бы это ни было, — как это было? — когда парниша может только моргать, герой уточняет, — экскурсия, — говорит он. У него уже есть карта большей части здания и прилегающей территории. Он знает, где находятся классы в коридорах, обозначенные табличками перед дверями. Рядом с ними есть ещё коридоры для случайных комнат, таких как генераторы, клубы или другие подобные штуки. Некоторые из залов резко поворачивают направо или налево, потому что они огибают здание. Если мальчишка войдёт в эти коридоры и выглянет в стеклянные окна, то самым безопасным местом для прыжка в случае необходимости будет один из более густых кустов. Если он окажется в ловушке, то может убежать в одно из подсобных помещений. Томми не всё знает о технике, однако Таббо и Сэм Нук — они учили его кое-чему, нескольким вещам о механизмах и их внутренней работе. Этот мир может быть более продвинутым, может быть, не с кем-то подобным... Сэмом, но наверняка есть какие-то параллели в их технологиях. Томми не всё знает о технике, но он, блять, не дурак, так что сможет что-нибудь придумать, активировать что угодно и защититься оттуда. Деревья вокруг, некоторые из них невероятно высокие. Они могут обеспечить отличную тень или укрытие, особенно ночью. Томми может легко разбить окна, запрыгнуть на одно из них с верхних этажей и при необходимости перелезть через стены. Стеклянные стены, вероятно, пуленепробиваемые, но если понадобится, он воспользуется Топором Мира, чтобы разбить их. Каким бы прочным ни было стекло, незерит намного прочнее. Может быть, ему удастся прихватить что-нибудь из кафетерия по дороге. Нет, Томми определенно может использовать кафетерий для своего побега, если сможет запомнить все залы, что должно быть достаточно просто. Он также должен помнить планировку кухни и всё, что там хранится, но если сможет что-то найти, даже сырое, то он справится. О, Томми следует начать откладывать что-нибудь в своём районе. Пакеты для закусок, банки из-под супа, продукты, которых хватит надолго. В кафетерии есть торговый автомат, и Изуку сказал ему, что пакеты с закусками внутри портятся не так быстро, но он не слишком уверен, есть ли там банки с супом или консервы вообще. Очевидно, там есть герой по имени "Ланч Раш", который готовит всё из свежих ингредиентов. Если какая-то мера безопасности, о которой когда-то упоминал Изуку, будет принята — та, с металлическими стенами, которые возвышаются над всеми, она всё равно не сравнится с незеритом. И когда он уйдёт оттуда, они никогда не найдут его, потому что блондин убегал всю свою жизнь. Он убежит от них, как и от всех остальных. — Вы все чертовски насыщены своим богатством, — Ямада смеётся. — Это даже не всё, — добавляет он, и разум мальчишки воспринимает это как вызов и готовится запомнить больше информации. — Однако это всё, что вам нужно знать, — вмешивается Айзава, как обычно, невозмутимый, — для вас это только первый день. Верно. Томми фыркает, засовывая руки в карманы. — Насчёт этого, — говорит он, — я вроде ассистент, да? Так в какой класс я вообще, блять, хожу? — Вы будете сменять друг друга на занятиях, — вмешивается Каяма, снова пугая его, — но в основном вы будете с Шо. Он скажет вам, чего от вас хочет, когда придёт время, — итак, класс Изуку? Пог! — Ах, кстати об этом, — Ямада делает паузу, доставая свой телефон, прежде чем вскрикнуть в ответ на то, что появляется на экране, — уже почти восемь двадцать! Нам пора! Томми моргает, нервозность внезапно разгорается в его голове и животе. Уже? Чёрт... Каяма печально вздыхает: — И вот я подумала, что мы проведём с вами больше времени после тура... Айзава допивает остаток кофе одним глотком, как сумасшедший. — Будь готов, — предупреждает он, опуская чашку. Мужчина уже разворачивается и тоже уходит, — все они представляют пожароопасность, некоторые из них в буквальном смысле. — Увидимся позже, Шо и маленький слушатель! Мы будем навещать вас во время перерывов! — Ямада улыбается. — Пожалуйста, не надо... — Теперь мы должны, Шо! — Каяма настаивает на направлении Айзавы, вскоре поворачиваясь к Томми с ободряющей улыбкой, — не зацикливайтесь на том, чтобы быть такой чопорной и правильной, а просто будьте самой собой, насколько можете, хорошо? С вами всё будет в порядке. Увидимся позже, дорогой! Томми немедленно отступает и бежит догонять Айзаву. Парниша слышит дразнящий смех Каямы на весь зал, а затем ещё несколько, когда они сворачивают за угол. Ему это чертовски не понравится.

____

Другие ученики начинают приходить в восемь двадцать шесть, сразу после того, как Айзава объясняет классу, что он будет делать во время тренировки героев. Первые два ученика — один с рыжими колючими волосами, а другой с вьющимися розовыми волосами и жёлтыми рожками. Они с любопытством смотрят на него и почти спрашивают, как его зовут, но Айзава говорит им сесть, потому что позже он представит Томми, что они неохотно делают и возвращаются к своим первоначальным разговорам. Однако они никогда не перестают поглядывать друг на друга, и предсказания о нём не так уж замалчиваются, как они думают. То же самое происходит и с большинством других пришедших, за исключением уважительной девушки с длинными чёрными волосами и парня с белоснежными волосами от Colgate. На лице подростка есть шрам. Он занимает верхнюю четверть его левого глаза, и Томми видит, что шрам доходит до уха. Он тёмно-бордового цвета, края еще темнее, и, приглядевшись внимательнее, он может разглядеть свет, отражающийся от маленьких выступов шрама.

***

Ребёнок моргает, и Таббо стоит там, смотрит на него сквозь челку своим бледным глазом, кровь стекает по его лицу, рот открыт в крике, пахнет горелой плотью и фейерверками. Техно, почему он... Уил... почему они не могут пойти и помочь Таббо? Таббо умирает, а Томми был вынужден смотреть...

***

Томми засовывает трясущиеся руки в карманы, старается не чувствовать запаха пепла, крови, сжигающей плоти, смерти или слышать взрывы фейерверков, динамические взрывы, массовые убийства или видеть вспышки насыщенного цвета, и больше не смотрит на этого подростка. Подождите, бля, Бакуго в этом классе? Изуку был рядом с ним несколько месяцев? Чёрт. Томми не спускает с него глаз, даже когда получает лишь хмурый взгляд вместо едкого оскорбления или случайного требования, как он ожидал. Айзава, лежащий под столом в своём спальном мешке, приподнимает бровь, но Томми только хмурится и просто толкает мужчину ногой. Герой подполья пожимает плечами и возвращается к лёгкой дремоте. Однако в тот момент, когда Изуку видит его, примерно в то время, когда входит большинство других студентов, блондин напрягается, а в глазах собеседника появляются, кажется, в буквальном смысле звёзды. — Томми?.. — шепчет он, и улыбка расцветает на его лице. — Ага, — подтверждает Томми, ударяя по букве "П". — Это я, Большой Человек, — Изуку излучает свет, сияющий настолько, что он может быть буквально олицетворением солнца, потому что, чёрт возьми, как будто в комнате стало в десять раз светлее. Как он вообще это делает? У Томми нет времени обдумывать это, когда к нему подбегает Изуку, выпаливая вопросы со скоростью тысячи слов в секунду и дико жестикулируя руками. Он не может угнаться за Томми, потому что никто на самом деле не может, когда Изуку в таком состоянии, просто размытая смесь жестов, слов и возбуждения, поэтому Томми просто ждёт, пока он успокоится. К счастью, ему не приходится долго ждать. — Тихо, — прерывает его отчётливый гудящий голос Айзавы. Это обрывает все остальные разговоры. Изуку тоже немедленно останавливается, руки взлетают в воздух. Он опускает их, заикаясь, извиняясь. Томми мягко подталкивает его к последнему свободному месту у окна, произнося шестое сбивчивое извинение, которое, к сожалению, за спиной Бакуго. Изуку быстро направляется туда и садится, но даже тогда кажется, что он вот-вот превратится в открытую банку из-под газировки с целой пачкой Ментос внутри. Наконец, Айзава с ворчанием встаёт из-под стола. Он расстегивает молнию на своем спальном мешке и позволяет ему упасть, с ворчанием поводя плечом. — Хорошо, — начинает он, — есть две новые вещи. Первый, — учитель поднимает указательный палец вверх. Этот палец движется в сторону Томми, который, когда взгляды всех учеников останавливаются на нём, скрещивает руки на груди и взглядом призывает их всех сказать "дерьмо", — это новый ассистент учителя. Он будет с нашим классом большую часть времени, особенно во время тренировок героев, но не всё время. — Я Томми, — представляется он, просматривая их всех, — не так ли, Томми, или как там работает эта грёбаная система имён. Зовите меня просто Томми. Затем его засыпают вопросами направо и налево, пары глаз выжидающе смотрят на него. Их голоса перекрывают друг друга, требуя узнать его поближе. Единственное, что, вероятно, удерживает их от скопления народа, это присутствие Айзавы, спасибо Прайму. Весь этот шум рядом с ним был бы чертовски громким. Прямо перед тем, как Айзаве надоедает весь этот шум, девушка с розовыми щёками ахает, узнав его, указывая на него. Её комментарий заставляет Томми выделить её среди остальных. — Вы тот американец, о котором говорит Изуку! Что? Томми бросается к Изуку, который решительно смотрит в окно. — Ты... о, ты, ублюдок, ты позволил им всем думать, что я американец?! — Я... Это было их собственное предположение! — яростно протестует Изуку, несколько раз взмахивая руками в знак отрицания, — каждый раз, когда я пытался о-объяснить, меня всегда прерывали! Томми стонет, закрывая лицо руками и позволяя им соскользнуть вниз. Конечно, он не смог бы этого сделать из-за того, насколько он кроток по отношению к другим. Добавляя всю эту травму USJ... Он поворачивается к каштоноволосой. — Я не американец, — подчеркивает он, наклоняясь вперед, — я грёбаный британец. Сделай это правильно, — девушка пищит. — Страшно... — бормочет она. Томми с гордостью воспримет это как комплимент. Подросток в очках поднимает руку, выпрямив шомпол. — Сэр! — он практически кричит, — чем Томми поможет нам во время тренировки героев? — У него есть опыт обращения с оружием, — заявляет мужчина, — в частности, с тупыми прутьями. Кроме того, Томми в основном сражается без причуд. Он, вместе со мной, сможет научить вас основам рукопашного боя, а также тому, как использовать свое окружение в своих интересах. И Томми также сможет рассказать вам о ваших слабых и сильных сторонах и о том, как их улучшить. Наконец, он сможет объяснить естественные слабые места человеческого организма и как использовать слабости других в своих интересах. Класс снова взрывается вопросами, все они накладываются друг на друга и адресованы ему и Томми. Это, чёрт возьми, первоклассная какофония, высокие и низкие голоса объединяются, создавая ужасный шум (не так уж и непохожий на крики войны и крови и...) Томми напряженно вздрагивает от всего этого шума. Изуку смотрит на него с беспокойством. — Вторая вещь, — продолжает Айзава, поднимая ещё один палец вверх. Его голос звучит на удивление громко на фоне всего этого шума, и это быстро успокаивает столпотворение, — приближается спортивный фестиваль в U.A. Академический спортивный фестиваль? Прежде чем он успевает спросить, класс снова наполняется шумом. Томми яростно вздрагивает, и его мысли скачут, скачут, скачут. Чёрт возьми, что это за дерьмо? И фестиваль? Они... там будет грёбаный фестиваль? Как тот... Красный фестиваль?..

***

Техно или Таббо, Техно или Таббо? Томми собрался с духом и принял своё решение. Предав брата ради другого, и позже он услышит взрывы, увидит фейерверки, услышит крики и будет истекать кровью, истекать кровью за нацию, уничтоженную её собственным создателем, и он не будет уверен, был ли он прав.

***

Он не думает. Он должен сосредоточиться. Его руки трясутся. И он чувствует, как будто не может дышать. Он вообще когда-нибудь дышал? Он ходячий мертвец. Не должен быть живым. Это ненастоящее. — Нормально устраивать спортивный фестиваль так скоро после того, как злодеи пробрались внутрь? — спрашивает мальчик с молнией в волосах. Это звучит так отстранённо, так далеко. Кажется нереальным. Это не так, это не так! Потому что они ни за что не отправят детей на мероприятие под таким названием. Он должен быть внимателен, и это делает, но всё кажется пустяком. Парниша думает, что чувствовал подобное один или дюжину раз, в основном в изгнании, но изгнание — это мешанина эмоций, который не может почувствовать или понять прямо сейчас, поэтому он этого не делает. Цвета вдалеке расплываются в мешанину синего и коричневого. — А что, если они снова нападут на нас или что-то в этом роде? — По-видимому, они думают, что проведя это мероприятие, U.A продемонстрируют, что наша система антикризисного управления надёжна как скала, — отвечает Айзава. Томми не может повернуть голову, чтобы посмотреть на него, — безопасность также будет усилена в пять раз по сравнению с предыдущими годами. Томми хочет подчеркнуть, что это чертовски глупо, потому что даже при этом спортивный фестиваль может поставить под угрозу тысячи жизней, если злодеям удастся проникнуть внутрь и делать всё, что им заблагорассудится, и всё это в прямом эфире. Пожалуйста, пожалуйста, остановите это! Пожалуйста, отмените это, пока не произошла грёбаная бойня, пока эту симфонию не разорвал в клочья её композитор! Пожалуйста... Пожалуйста. Пожалуйста!!! Его рот не хочет двигаться. Ему холодно. Холодно, холодно, холодно. (холодно как в ссылке, холодно как в тундре, холодно как в тюрьме) — Прежде всего, наш спортивный фестиваль — это огромный шанс. — Но... но напавшие злодеи — это ведь веская причина, не так ли? Это просто спортивный фестиваль. Это не так, этого никогда не будет. Томми хочет кричать и рыдать, пока не почувствует, что его горло разрывается на части. Ничему нельзя доверять. фестиваль — это знак кровопролития, предательства и смерти, будь то тогда или в будущем, поэтому, пожалуйста, пожалуйста, отмените его!! — Минета, вы никогда раньше не видели спортивный фестиваль в U.A? — спрашивает Изуку. Мальчишка не уверен, потому что пытается пошевелить рукой, чтобы что-то сделать, подать какой-то сигнал, что угодно, но не может. — Конечно, слышал! Это просто не то, что я имел в виду! — Наш спортивный фестиваль — одно из крупнейших событий Японии. в прошлом олимпийские игры назывались фестивалем спорта, и вся страна была от них без ума. Как вы знаете, с уменьшением масштабов и численности населения от них осталась лишь оболочка их былой славы. И теперь для Японии место этих олимпийских игр занял спортивный фестиваль в U.A. Как давно это было? Как давно этот человек... Прайм, как его звали? Томми не может вспомнить... Почему он не может вспомнить? Этот человек важен, не так ли? Он есть, он должен быть таким. Где он? Кажется, это неправильным... — Конечно, все лучшие герои по всей стране будут смотреть. В разведывательных целях! — Я это знаю... Это неправильно. Это неправильно! Где он? Это неправильно. Блондин что-то забывает. Всё слишком туманно, чтобы понять, что именно. Он должен быть в доме престарелых вместе со всеми. Парниша не должен быть в грёбаном классе. Должен был кричать на них, чтобы они прекратили — даже умолять не начинать фестиваль. Однако не может. Почему он не может... — Томми, — кажется, говорит ему Изуку (?) одними губами. Это едва уловимо в его поле зрения, почти на фоне цветного беспорядка, — ты в порядке? Это простой вопрос с чётким ответом. Однако Томми чувствует, что у него открывается рот, и одними губами произносит в ответ: — Да, большой человек... — это не то, на что похоже чувство "в порядке"? Нет, нет, нет! Он не в порядке, потому что эти люди посылают себя на свою грёбаную смерть. Нет, нет, нет, всё в порядке. Томми не может кричать. Он дрейфует. — У-учитель, — тихо спрашивает Изуку, не вздрагивая, как обычно, когда все внимание приковано к нему. Мужчина смотрит на него, ожидая, — могу я, э-э... вывести Томми на улицу? Герой подполья приподнимает бровь, глядя на своего помощника. Его глаза расширяются от понимания. Блондин смотрит в никуда, и он не похож на живого, если не считать слабого дыхания в его груди. И он... дрожит. Томми этого не раскрывает, он этого не показывает. — Хорошо, — Айзава соглашается, — вы знаете, почему он... — Изуку поджимает губы. — Он через многое прошёл, — говорит он, уже вставая и нежно беря Томми за плечо. Блондин не отвечает, так как отстраняется. — Думаю, это из-за того, что вы сказали? Он, вероятно, всё равно не скажет вам, что это было, — учитель хмыкает. — Убедитесь, что с ним всё в порядке. До тех пор вы будете освобождены от занятий. — Я с-сделаю. Спасибо вам, учитель. Айзава смотрит, как они уходят, прежде чем продолжить свою речь как ни в чём не бывало, игнорируя обеспокоенные взгляды своих студентов.

____

Томми требуется много времени, чтобы, наконец, суметь что-то правильно осмыслить. Особенно из-за того, что Изуку только что держал его на руках и разглагольствовал о героях в учительской — ну, в общем, в гостиной Томми, начиная с классного часа и до сих пор. Он мало что помнит из того, что произошло между ними. Это медленное, очень медленное восстановление. — ...представляет благотворительные организации для бездомных большую часть времени с тех пор, как он когда-то был бездомным. Санктуарий рассказывал об их опыте бедности и бездомности, когда они сами были моложе, и он не хочет, чтобы другие прошли через то, через что прошли они. — Изуку?.. — Томми моргает. Кажется, что его тело выпрямлено и прислонено к Изуку, голова в основном на плече другого. Зеленоволосый подросток делает паузу. — Томми, ты с-сейчас здесь? Томми пожимает плечами. Немедленное движение кажется таким чуждым, что... он только что прошёл. — Вроде. — Это хорошо, — отвечает Изуку, — четвёртый урок вот-вот начнётся. Ты... хочешь вернуться? — Сегодня... Четверг, верно? — бормочет блондин, — у тебя... примерно в это время уроки героя. — Ммм. Но я не вернусь, если ты не захочешь, — Томми фыркает. — Я ни за что больше не буду таким жалким в первый день. Я-я могу справиться с этим дерьмом. Я самый большой мужчина на свете. — Ты не ж-жалкий, — говорит Мидория с убеждённостью человека, который знает, что не ошибается, — ты самый крутой человек, кроме Всемогущего. И... ты уверен? — Томми тихо ахает. — Всемогущий выше меня? Этот старик? Эта стареющая палка? Правда? Ни хрена не могу в это поверить — по крайней мере, поставь нас в равные условия! — Ладно, ладно, это ты! — зелёноволосый улыбается, парниша это чувствует. Они немного отдыхают в уютной тишине. — Я хочу быть там, Изуку, — блондин, наконец, решает, мягко отталкивая Изуку и потягиваясь, встаёт. Тот, что пониже ростом, кивает, слегка подталкивая Томми в спину с игривым блеском в глазах. В последний раз мальчишка закрывает глаза и переводит дыхание, прежде чем позволить Изуку вести его на урок геройки.

***

— Я. Я жду вечность! Здесь так скучно без Томми, — напевает мужчина. Лава стекает перед ним струйками, всплески красного, оранжевого и жёлтого такие тусклые. Незеритовые блоки перед ним ничего не делают, чтобы блокировать тепло — если уж на то пошло, они всасывают его и делают это место ещё немного похожим на холодный ад. С другой стороны, Дрим больше не может этого чувствовать, как и острую холодную поверхность обсидиана. Он поднимает руку к лаве, наблюдая за её светлым силуэтом на своей ладони. В его голове тикают часы. Он давным-давно сжёг настоящие часы, и всё же они преследуют само его сознание. — Ааа... — Дрим опускает руку, его глаза смотрят туда, где когда-то лежало мёртвое тело Томми. Он смотрит на это место, и в клетках своего разума видит это так, словно это было только вчера (или, может быть, так и было. Возможно это было много лет назад. У него больше нет постоянного графика приёма пищи). Томми, с его бледной кожей и длинными конечностями, ещё бледнее по сравнению с обсидиановой землёй. Из вмятины на его черепе сочилась кровь, восхитительно красная и вибрирующая — совсем как он сам. Его уцелевший глаз оставался широко раскрытым, рот в нескончаемом крике, а тело слегка подергивалось, даже когда грудь перестала вздыматься, и Дрим впервые взглянул на это с безумной ухмылкой, и он услышал, как его кровь поёт и бурлит, и напевает. Теперь это давно прошло. Возбуждение от убийства кого-то прошло, когда он воспользовался книгой "Оживление", а Томми так и не вернулся. Дрим вздыхает, убирая с лица прядь своих жидких, грязных волос. Здесь так ужасно скучно без Томми. Все остальные такие предсказуемые, совсем не похожие на того спитфайра, каким был подросток. Может быть, ему стоило подержать его здесь подольше. Дрим улыбается сам себе. (Улыбка становится шире, когда он чувствует легчайший толчок в душу.) Томми не вернулся — сюда. Он просто где-то в другом месте. Улыбка Дрима растягивается на его щеках. Ему не терпится снова сыграть в их игру.