Одна долгая ночь в кабинете магистра

Яркие лучи полуденного солнца проникали в помещение, нагло скользили по стенам, шкафам. Игрались с листами бумаг, документов, что были сложены в стопки или продолжали лежать на полу. Они целовали смуглые щеки, лоб и нос. Путались в белоснежных волосах. Тепло и свет уже царствовали в кабинете магистра, танцуя по комнате вместе с трелью кузнечиков, едва уловимым шумом с площади и нежной музыкой. Согревали и умиротворяли уставшее и тяжелое тело магистра, что пытался спрятаться от этого света и шума, прижавшись к чему-то теплому, даже горячему. Не хотелось просыпаться, куда-то идти, работать. Хотелось вот так лежать в полудреме, приходить в себя после перепитого алкоголя и боли во всем теле от... Сайно дернулся, распахнув глаза, перестал тереться щекой о "подушку". Голову прострелила боль, в глазах даже от такого небольшого движения появились черные точки. В нос ударил аромат мыла, что сливался с ароматом от одежды и чужого тела. Магистр даже не дернулся, продолжал читать какой-то книжный переплет, не отводя взгляда, лишь напряг ладонь на смуглом плече. Все его внимание обращено в сборник каких-то глупых сказок, а не привычных заумных книг. Его бледную шею, ключицы и немного грудь покрывают красные и фиолетовые пятна. Седые локоны с бирюзовыми прядями в лучах яркого солнца сияют серебром и переливались. Аль-Хайтам успел привести себя в порядок - нашел время для банных процедур, но не нашел времени одеться. Грудь мужчины обнажена, генерал до сих пор обнимает его за голый живот, чуть выше резинки трусов и домашних штанов мятного цвета. Верхом от этой пижамы видимо была хлопковая белая рубашка, в которую одели Сайно. Привычная одежда магистра аккуратно сложена на столе, возле одежды генерала и шлема в форме шакала, лишь мантия покоилась на его ногах. Но ни мантия, ни рубашка не прикрывали вставший орган в районе паха. - Не торопись. Со мной ты не делился количеством выпитого алкоголя, твоему организму лучше прийти в себя после опьянения, а потом уже решать остальные вопросы - спокойно, даже равнодушно попросил Альх, продолжая читать и не замечая покрасневших щек. - Я... кхм... мы... - пытался вновь стать серьезным и опасным генералом матр Сайно, но сухость в горле и воспоминания о всех стонах, дрожжах, толчках и желаниях сбивали с мысли. - Все хорошо. Ты не один терпишь утреннее желание тела - подметил магистр, специально положив книгу на пах и улыбнувшись краешком губ. Он убрал ладонь с тела генерала. Отчего Сайно взвыл и, вызвав удивление на лице магистра, уткнулся в тот же бок. Его голова вновь оказалась виском на плече старшего, а щекой на подушке. Будь он ребенком, то возможно натянул бы одеяло до макушки и пытался так спрятаться от всего мира, как делал это каждое утро. Один. В своей постели, пока откладывать работу на более поздний срок уже нельзя было. - Меньше всего по утрам я желаю слушать о чьих-либо проблемах - фыркнул он, все же решившись натянуть мантию на макушку, спрятав вставший член и щеки - когда меня не слушает собственное тело, упавшее гораздо ниже моей гордости. - Хах - усмехнулся аль-Хайтам, вновь его обняв и притянув ближе - боюсь, что гордость генерала махаматры вчера была довольна и высока, как и тело. - Не понимаю, о чем ты - фыркнул Сайно привычным тоном. - Сайно, может быть я не вижу под плотной тканью, в которую ты всю ночь и утро, пока не стало слишком жарко, кутался и зарывался носом, хватая меня всеми конечностями своего тела, дабы я не ушел. НО! - магистр говорил спокойно, улыбаясь и поглаживая напряженную спину - я прекрасно понимаю, что моя любая фантазия может не соответствовать действительности. Поэтому, прошу, тебя успокоиться. Позавтракать. Лишь после разбирать все по полочкам, либо договориться этого не делать. Не хотелось бы проводить свой выходной разбираясь с головной болью. - Боюсь, эту просьбу я не могу удолет.... Генерал сбился только из-за этого слова, покраснел пуще прежнего, во тьме рассмотрев покрасневшую головку, что дергалась только от голоса магистра. - Все хорошо. Это слово можно заменить другим, к примеру "выполнить", "исполнить". Либо и вовсе составить предложение по другому. - Конечно - фыркнул генерал, натянув рубашку на пах свободной рукой, отчего плоть врезалась в белую ткань и оставила небольшое пятнышко, вынуждая тихо ругнуться. - Я могу оставить тебя, дать время прийти в себя. Но не думаю, что после твоих вчерашних просьб. Кхм... думаю сейчас это не уместно, больше от твоих заявлений, вербальных и невербальных. Ты просил не оставлять тебя одного. Понимаю, на твою речь и разум мог повлиять алкоголь. Так что если ты не желаешь обсуждать это со мной или находиться в моем присутствие. Я буду вынужден настоять на своем пребывании в данном помещение, пока не прибудет кто-нибудь за тобой. Тебе нужно лишь сообщить за кем мне стоит... - Не нужно - оборвал его Сайно, стыдливо сжав бедра, когда попытался немного вытянуть ноги. - Тебе что-нибудь нужно? - спросил также спокойно и осторожно мужчина. - Нет - ответил младший, понимая, что его мотания головой не видно - забыл, что прижимается виском и лбом к его телу. - Хорошо. Что тогда мне нужно сейчас сделать? - его ладонь лениво поглаживала лопатки сквозь, ткань, пытался расслабить мышцы, успокоить, не более. - Перестань говорить - попросил Сайно, сжав сквозь ткань ствол и зашипев. - Сай... Аль-Хайтам тут же сомкнул губы и немного напрягся. Матра почувствовал, как дрогнуло его тело под смуглой рукой. Он продолжал его обнимать, сам не отрывал руку. Но он не понимал, почему магистр напряжен. Не видел его лица, лишь чувствовал тепло и то что рука больше не рисовала узоры на лопатке. Старший же вслушивался, боялся вновь услышать всхлип. Хоть и понимал. Сейчас это маловероятно. - Просто не говори много, не дразни и не упоминай вчерашние события. - Почему? - поинтересовался спокойно мужчина, потянувшись книге. Кончики его пальцев едва коснулись руки Сайно, но все же он вздрогнул до мурашек от этого прикосновения. Сжался телом и сильнее сжал рукой свой член, что дернулся лишь от этого прикосновения. Магистр же просто поднял книгу, закрыл ее и положил на стол, лишь после несмело сжал руку матры. - Я еще жду ответа - напомнил он и сжал чужой локоть, едва касаясь пальцами плеча, что скрывала мантия и короткий рукав рубашки. - Просто... - младший сбился, шипя себе под нос, случайно напряг руку, сжимающую головку. Аль-Хайтам улыбнулся, огладил ладонь Сайно до запястья. Осторожно сжал его и потянул вниз к своему паху, оставил на выпуклости, заметив как ладонь наконец дернулась, немного поджав пальцы. Лишь тогда он усмехнулся, позволив генералу вернуть руку на обнаженный живот. Мужчина немного стянул мантию с головы, но никак не разрушил крепость младшего, лишь поправил, а после коснулся губами макушки сквозь ткань. - Я не вынуждаю тебя, но очень прошу не прятать от меня... Рука скользнула под мантию, проигнорировала вытянутую руку генерала, что легла на бок, поскольку Хайтам слегка приподнялся. Даже не тронула ладонь с возбужденным членом, просто легла на бок, слегка потянув. - ...Самого себя и свои чувства. Люди не книги, которые можно прочитать по обложке, они более сложны - он уткнулся носом в место поцелуя, приобняв его крепче - их нужно не только читать вскользь, но и изучать, поощрять, утешать, а иногда и удовлетворять, чтобы понять все грани и тонкости их текста. Нужно брать в расчет их пожелания, слабости и страхи, дабы не нарушать их правил и границ, если они этого не хотят. Хоть в последнее время мне и хочется изучить каждую страницу твоей книги, удовлетворить твои даже темные желания - ладонь едва ли легла на головку, сместилась на грудь чуть ниже сердца и выше ладонь со вставшим членом - но я могу и уступить тебя другому. - Альх... - позвал осторожно генерал, когда теплая рука чуть не исчезла с тела - аль-Хайтам. - Сайно - ответил магистр, немного повернул голову, теперь прижимаясь щекой к месту поцелуя. - Удовлетвори мою гордость. Аль-Хайтма тут же рассмеялся, откинув мантию и посмотрев на покрасневшие уши, но в такие уверенные и серьезные глаза. Сайно твердо решил обрушить всю его мысль в пошлость, хоть магистр закинул все пошлые фантазии, происходящие под этой мантией в дальний угол, заперев на замки. Он искреннее верил, что генерал просто так пытался защититься от его. Да, глупо как ребенок, а не взрослый. Да, нелепо, даже для простых людей, а не матр и магистров. Да, надежно, но не для уверенного рывка. Думал, младший свернулся там калачиком, напряг свободную руку, чтобы оттолкнуть или ударить, краснел или приводил свои мысли в порядок, сухо поддерживая диалог, а оказалось намного иначе. Едва ли такими речами можно довести до такого пятна и вставшего члена, но у аль-Хайтама до сих пор не спадала утренняя эрекция. Он сам ее подстегивал воспоминаниями о спящем под боком безмятежном, хрупком, доверяющим ему в этот момент и желанном во всех смыслах существе. Возбуждал себя милой фантазией, а не "жестокой" реальности, что пряталась под его же мантией. Он осторожно наклонил голову к его лицу и поцеловал в кончик носа, а после улыбнулся. - Думаю, нам двоим лучше направиться в холодный душ, иначе твоя гордость и вправду упадет. Сайно замычал, но все же согласился, обняв аль-Хайтама, что поцеловал его в макушку, также обняв того за поясницу. Магистр также осторожно расспросил его о состоянии и воспоминаниях о вчерашнем событии, помогая встать. Но настаивать на чем-то пошлом или принуждать матру, что вслух заявил о своем желании отложить все удовлетворение на пару дней из-за боли в ногах и пояснице, не стал. Сопроводил его до уборной и оставил там, когда тот залез в ванную, заперев дверь в отстраивающуюся в спальню для магистра, если тот все же будет оставаться с работой до глубокой ночи или раннего утра. Но это произойдет не сегодня, никогда Сайно после банных процедур, упадет ему на грудь, промычав о желании просто так пролежать несколько дней и в случае чего закопать его возле кафе, где он с друзьями распевать алкоголь. Но все же, если заглядывать в будущее. Ни Сайно, ни аль-Хайтам не жалели о днях за бумагами в душном кабинете. С робкой улыбкой вспоминали ту ночь, пожимая плечами на расспросы и возмущения Кавехы. В реале вели себя, как просто хорошие знакомые, лишь в пределах дома, кабинета или той же спальни магистра при Академии, раскрывали души, тянулись за объятиями и поцелуями. В дальнейшем молились всем Архонтам, чтобы их жизнь стала чуточку легче, не обремененной тяжелой и нудной работой, кучей бумаг, что не могли вернуть того тепла и света в теплые и солнечные дни, когда весть о состоянии путешественницы обрушилась на Сумеро.