Одна долгая ночь в кабинете магистра

Жизнь в Сумеру кипела, даже по ночам, хоть казалось, что все должно было смолкнуть несколько недель или месяцев назад, когда пал Лживый бог и Фатуи покинули страну. Тогда праздник был чуть не каждый день. Детвора носилась по улицам с воздушными змеями в форме сумеречных птиц, скарабеев и круглых иглобрюхов, даже когда солнце уходило за горизонт. Музыка лилась со всех углов, вместе со звоном чашек и бокалов. Торговцы зазывали покупателей, приобрести свои товары, среди которых были украшения, картины и прочая мелочевка с изображением Дендро Архонта, которого вновь обрела страна. Ученые шептались или возмущались отключению Акаши, событиям того дня и о новых властях. И все это, что и тогда, эхом проникало в душный кабинет с огромным столом и креслом, где любой человек казался маленьким. Не важно был он мал или слишком высок - кресло никому было не по размеру, как и ноша. Множество документов, книг, рукописей, отчетов, обычных бумаг в несколько стопок расположились на столе. Каждый день они перемещались из стопки в стопку, исчезали с глаз или пополнялись новыми бумажными собратьями. От букв и цифр уже кружилась голова, путались мысли, даже дышать становилось трудно. Нужно перебрать их как можно скорее, подписать или отклонить, чтобы наконец-то отдохнуть. Вернуться домой, заварить чай или кофе, взять любую интересующую книгу, либо просто лечь спать. Соседа можно выгнать или парой заумных, по мнению соседа фраз, отправить прочь. Но все это мечты, о которых даже думать не хочется, когда падает на стол еще одна стопка.       - Малая властительница Кусанали попросила вас на досуге пересмотреть эти документы - обратилась к нему какая-то девушка, на которую он даже не взглянул - также меня попросили забрать уже...       - Они в той стопке - кончик фиолетового пера указал на подписанные документы - отчет еще не закончен. Большую часть исследований одобренных прошлым магистром не проверенны, как просмотрю - сообщу. В кофе или в ужине не нуждаюсь. Девушка подавила какой-то непонятный для мужчины вздох, развернулась и ушла, кажется что-то бурча под нос.       - Не находишь это слишком грубым? - тут же спросили его в лоб, нарушая длительную тишину, царившую в помещение. Аль-Хайтам до сих пор считался временным Великим магистром, хоть его заверяли, что в ближайшие дни найдут ему замену, в чем он уже сомневался. Слишком долго он держит этот пост, слишком много документов ему нужно просмотреть, даже те, где есть самые нелепые ошибки, от которых уже не хочется тяжело вздыхать. Всех устраивало такое положение дел, ведь пока юноша не совал нос в чужие дела, сидел за огромным столом и перебирал бумаги, можно было творить беззаконье - ведь генерал матр тоже сидел в этом кабинете. Он просматривал дела матр, также читал исследовательные работы, работы студентов, только даршана на котором когда-то учился. Сомнительные бумаги он откладывал или подчеркивал, передавая Аль-Хайтаму. Сайно не шутил, говорил лишь по делу. Молча перебирал бумаги, изредка хмыкая. У него и своей работы должно быть по горло, но он здесь по просьбе Нахиды и после нытья его соседа - "аль-Хайтам даже бумаги домой забирает!". Раньше эта тишина напрягала, давила на разум, хоть оба были не слишком разговорчивыми. Но пару дней или недель назад она возникала только после каких-то споров, что возникали вновь после очередного затишья. Да, до этого поста и великого плана они тоже рычали и скалились, но встреча с путешественницей, что покинула Сумеро до конца праздника, их смягчила и кажется сблизила. Он ведь спокойно разрешил ему просматривать эти бумаги, даже стул придвинул. Возможно, стань он магистром при других обстоятельствах, а Сайно направили к нему на помощь, дело бы закончилось кровавой бойней. Люмин словно нажала на какой-то невидимый рычажок, хоть и не была сейчас рядом с ними, чтобы после жаркого спора они решили пожать друг другу руки и относиться ко всему более спокойно и рассудительно. Так что, если аль-Хайтам был в чем-то неуверен или просто ради "признательности" откладывал что-то Сайно на просмотр.       - Не нахожу. Каждый день к нам заходят с одной или несколькими задачами, задавая попутно множество не интересующих или тревожащих их вопросов - спокойно ответил тот, положив в сторону проверенный документ.       - Хм, ты прав - согласно хмыкнул тот, отложив проверенный документ и невольно вынудив временного магистра поднять взгляд. Генерал сидел за столом, подперев щеку рукой. Взгляд его алых глаз внимательно скользил по тексту, но то и время замирал на какой-то строчке, когда веки начинали слипаться. Тонкие и сухие губы сомкнуты. Худые и накаченные плечи едва приподнимаются вместе с оголенной грудью. Пепельно-белые волосы выделялись на смуглой коже, шелком тянулись к накаченному животу. В горле на пару секунд пересохло, так что аль-Хайтам прочистил горло, вернувшись к своей работе, решив не думать и не рассматривать уставшего Сайно дальше.       - Можешь идти, я могу сам разобрать оставшиеся документы - заявил он, когда юноша прикрыл веки и чуть не уронил голову.       - Я не устал - твердо ответил генерал, выпрямившись и дочитав бумагу, отложил ее в стопку на пересмотр магистром. Но через пару минут, когда Хайтам решился оторвать взгляд от бумаг, тот уже спал. Его ресницы не дрожали, а губы соблазнительно приоткрылись. В кабинете уже не было так душно, прохладный и холодный воздух проник в помещение и нагло касался оголенных участков кожи. Музыка с улицы напоминала трель сверчков, что потерялись в траве у витиеватых беседок. Светлячки танцевали за толстыми стеклами вместе со звездами и луной, что могла осветить комнату вместо огромного шара посередине комнаты, люстр или настольной лампы, что теплым цветом целовала щеки, прямой нос, пушистые ресницы и аккуратные брови. Они изгибались недовольно, когда легкий ветерок проникал в комнату поиграть с тонкими листами. Аль-Хайтам тяжело выдохнул, поднявшись со своего кресла. Осторожными, почти беззвучными шагами он направился к открытым окном, надеясь, что даже пришитые к его поясу бляшки и камни не потревожат сон матры. Закрыв окна, он тут же осмотрел помещение ища что-то еще, что могло потревожить сон его товарища, что недовольно сморщился и тихонько фыркнул под нос из-за мешающей прядки или холода. Магистр тут же тихо усмехнулся, направившись к нему. Расслабленные плечи и напряженная рука Сайно покрылись мурашками. Мышцы лица искажались, корчились, очень даже мило, когда какая-то неряшливая прядь щекотала нос, так и желая быть прикушенной губами. Генерал открыл их, когда вновь сморщился от какого-то постороннего шума, чуть не уронив голову со своей опоры на стол. Мужчина и не помнил, видел ли он матру таким... умиротворенным? Когда они временно жили в пустыне, изучая планы магистров Академии, решая, как вернуть в Сумеро Дендро Архонта, юноша почти не спал. Его сон был настолько чуток, что он вздрагивая и открывал свои алые очи, даже от скрипа половицы, если аль-Хайтам вставал еще до рассвета и куда-то направлялся, либо и вовсе шел спать после прочтения от очередной книги. Конечно, он тогда бурчал на нее, предполагал, что тогда еще секретаря какие-то подозрительные планы. Но сейчас он даже и ухом не повел, когда магистр оказался так близко. Альх осторожно, даже бережно убрал прядь волос с загорелого лица. Мягко сжал тонкое запястье и, придерживая голову, уложил его на стол. Даже не стал беспокоиться за бумаги. Его волновало другое. Бархатная кожа была холодной и кажется немного липкой, а лицо Сайно скорчилось, когда щека коснулась прохладной поверхности. Юношу точно сейчас беспокоило не температура комнаты или помещения, раз брови нахмурились, а губы напряглись. Генерала настиг кошмар, о котором он не станет ему рассказывать, но будить его и лишать заслуженного отдыха не хотелось. Магистр вновь задумчиво пробежался по его лицу, замечая маленькую капельку пота, что покатилась по лбу на одну из бумаг. Под его взором напряглись и плечи со спиной, а дыхание юноши сбилось. Сайно вздрогнул, но не проснулся, когда зашуршала по близости ткань. Юноша ослаблял свой пояс, чтобы снять причудливую мантию с плеча. Шелковая и дорогая ткань изумрудного оттенка, с пришитыми к ней металлическими сегментами и Дендро Глазом бога нежно и осторожно коснулась плеч. Она укутала его словно в одеяло, защитив спину от стрел или иголок. Изящные руки бережно сняли шлем, скользнули по мягким белым волосам, распределяя их по спине, убирая с лица за небольшие уши. Сайно лишь на секунду замер, напрягся, поджав губы и в следующую секунду расслабился, позволив магистру спокойно выдохнуть и вернуться к работе. Уже к утру аль-Хайтам переберет большую часть бумаг, украдкой заметив, как генерал с трудом разлепляет алые очи из-за солнечных лучей, что попадают через окно в кабинет. Неприятное щебетание птиц на подоконнике у вновь открытого окна, неважно какую милую, спокойную или ненавязчивую песнь они пели. Теплое покрывало, что в еще спящем сознании с трудом опознается как мантия, и немного безразличный, но иной взгляд.

***

С той ночи прошло две недели, они словно молча зареклись ее не обсуждать. Но иногда так хотелось. Теперь уже официально магистр мог украдкой или напрямую посмотреть на Сайно, что стал чаще шутить, обсуждать какие-то другие темы и даже карты. Это помогало отвлечься, рассмеяться, даже с очень глупой шутки, под нос, абстрагироваться от работы. Заставляло вновь увидеть его в мантии наброшенной на плечи, уснувшего среди бумаг или только открывающего глаза, медленно пробуждающегося или постепенно осознающего всю ситуацию. Длинные подрагивающие ресницы, напоминающие облака, шелковистые волосы, что целуют плечи и обнаженную грудь. Покусанные во сне губы и такие теплые глаза спросонья. Рассеянный взгляд, что с трудом распознает знакомый интерьер. Тонкие пальцы трут слепившиеся веки. Пепельноволосый легонько мотает головой, желая смахнуть этот образ, вновь посмотреть на бодрого матру, что пьет кофе и проверяет одни из последних документов. Юноша тут же поднимает одну бровь, пытаясь понять, что с аль-Хайтамом не так. Почему его щеки слегка порозовели, а его загорелись, когда растрепанные пряди упали на лицо, а взгляд светло-бирюзовых глаз просканировал его вновь исподлобья. Он поджимает свои губы, чувствуя, как сердце в ответ на этот... томный? взгляд пропускает удар и делает кульбит. Он прочищает горло, прижав ладонь к губам и опустив взгляд на бумаги. Даже не смотря на магистра, Сайно чувствует, как он отводит взгляд в сторону. Перестает смотреть прямо в его душу, рассматривать каждую морщинку, ямочку или ресничку на его лице, словно он какой-то преступник. У юноши от этого взгляда даже потеют ладони, сбивается дыхание. У матры путаются мысли, как в самом начале учебы, и то он не уверен, что это два схожих состояния. Когда аль-Хайтам прикрывает глаза и тяжело вздыхает, отключается на пару секунд, а после пробуждаясь или просто так, подтягивается в кресле выпрямляя спину, выпячивая грудь и вытягивая руки к самому потолку - у Сайно сердце и вовсе не бьется, взгляд скользит по накаченным мышцам, мозг и вовсе перестает работать. Но ни один мускул, ни один взгляд не выдает его, по крайней мере он так надеется, пытаясь понять какое недомогание словил пару недель назад. Матра пытался описать недомогание Тигнари. На это фенек дернул ушами, нахмурился. Спросил - шутит ли беловолосый, а после на разный перечень озвучил с серьезным лицом разные болезни. Некоторые из них не лечатся, как он подчеркнул, отчего беловолосый после провел у зеркала несколько часов. Осмотрел с себя с ног до головы, выпил пару не крепких настоек и прокрутился в постели до рассвета. Да, многие бы рассмеялись, узнав, что великого генерала махаматру сломили странные симптомы и возможная смерть. Но Сайно просто не понимал что это за симптомы и что это за болезнь такая. Впервые он сталкивался с таким. Аль-Хайтам смотрит вновь на него исподлобья, выпрямляется и уже хмурится, осматривая друга. Его глаза пристально следят за двумя рубинами, что бегают по лицу, когда губы приоткрываются:       - Ты неважно выглядишь, может сделаешь перерыв? Выпьешь кофе или поспишь? От его осипшего голоса сердце забилось на пару секунд быстрее. В горле пересохло, но ответить нужно было.       - Я сделаю перерыв позже. Ближе к обеду - Сайно вернул взгляд в бумаги - договорился о встрече.       - О-у, тогда... - магистр непривычно замялся - думаю, с остальными бумаги я справлюсь дальше сам. В случае чего я дам знать кому-то из матр или... кхм... попрошу своего секретаря тебя оповестить.       - То есть оповестить? - нахмурился генерал, подняв голову на того, кто теперь зарылся бумаги и вновь пытался не обращать на него своего взора - Я вернусь сюда, как только...       - В этом нет нужды. Тут осталось немного. Сайно осмотрел кипы бумаг, где уже были другие документы. Они за полтора месяца просмотрели почти все бумаги прошлого Великого Магистра, все студенческие работы, что ждали своего одобрения и много чего еще, оставалось лишь стопок десять. Но вся остальная часть стола была заставлена непосредственно работой магистра, что не стоило так нагло откладывать на еще один час. Именно из-за нее большая часть первых бумаг ушла на проверку генералу, именно он зачитывал какие-то моменты или бумаги целиком вслух, дабы решить что делать. Если он уйдет, то эта стопка разберется через месяц как минимум. Но спорить сейчас не хотелось. Магистр продолжал смотреть в бумаги, поджав губы и слегка нахмурив брови. Видимо документ требовал полного внимания, раз он даже не отвлекся на чашку кофе.

***

Разминулись они молча. Великий магистр даже не поинтересовался тогда с кем произойдет встреча и даже не попрощался, когда работа Сайно в его кабинете закончилась. Он просто хмыкнул, не отрываясь от бумаг. Отчего сосед магистра по комнате, желая узнать сколько у генерала свободного времени, стал возмущаться о "нем" - аль-Хайтаме, еще до прихода официанта. Как возмущался и сейчас спустя насколько дней, ведь седоволосый теперь избегал компании. Ссылался на бумаги, которые архитектор сегодня лично отнес секретарю, чтобы они выпили вместе с его кислой рожей. Конечно, блондин сделал это нехотя. Но Кавех сейчас мог говорить не о них и поднять множество других тем, не касающихся нынешнего магистра: его работы или мелочей, вроде какой-нибудь зубной щетки. Он мог обсуждать заказчиков и любые другие архитектурные темы, от которых иногда голова шла кругом. Но! Сегодня блондин возмущался громче и чаще, ведь юноша слушал его вполуха, а после тычков в локоть Тигнари притихал и спрашивал о самочувствии генерала махаматры чуть тише. Фенек сообщил архитектору обо всем на днях, ведь это не первый раз, когда юноша на что-то отвлекался или не обращал на них внимания. Он даже не шутил, отчего Тигнари вновь пришлось озвучить симптомы, также внимательно следя за другом. Оба прекрасно поминили, что аль-Хайтам не смотрел на генерала, когда вел переговоры с новыми магистрами даршанов и генералом, когда Нахида лично собрала всех тех, кто помог ее освобождению, желая отметить три месяца кропотливой работы над неразберихой оставленной прошлой главой Академии и магистрами даршанов. Это почему-то и злило Кавеха. Он считал, что генерал и так проводил свои,"вероятно последние" дни за бумагами и работой, пока эти двое не вынудили взять того небольшой отпуск, а теперь, когда ему еще хуже, магистр добивает его своим игнорированием. Отчего Сайно напоминал блондину хмурую тучу, особенно когда смотрел в принесенные официантом блюда и напитки. - Ты должен это съесть - указал на тарелку с тушеными овощами без специй, обжарки и какого-либо подлива и на какой-то странный на вид сок Тигнари - они должны укрепить твой организм. - Он даже тебя не слушает - заметил архитектор - эй, Сайно, мы с тобой говорим! Генерал продолжал смотреть на овощи, но не прикасался к ним. Его алые очи просто вцепились в стручковую фасоль и горох, что скрыл за собой мягкую морковь. Он неопределенно хмыкнул, вновь нахмурившись. Знали бы его собеседники, что в один из дней, когда генералу и магистру на обед принесли такие же овощи, поскольку тогда кухня не успела приготовить мясо - Сайно и аль-Хайтам обсуждали различные вина. Спокойно спорили о лучших сортах и производителях, словно были еще теми ценителями или алкоголиками, продолжая просматривать бумаги. Тогда генерал пошутил, что после распития такого вина люди долго отдуваются от семян. Ему не пришлось объяснять шутку, ведь магистр мягко усмехнулся под нос, улыбнулся уголком губ и согласился, что не прочь отправить одуванчики магистрам. - Одуванчики - нахмурился и прошептал под нос Сайно. - А? Что ты сказал? - обратился к нему фенек, не разобрав своим чутким слухом слов. - Одуванчики - повторил он, оторвав взгляд от блюда. - Кажется он тронулся умом - больше сказал, чем шепнул Кавех, наклонившись к пушистому уху и приложив ладонь к щеке, не сводил глаз с генерала. - Я хочу одуванчикового вина - пояснил тот, оторвавшись от овощей - и стейк с соусом из закатников и специй на основе фруктов харра. А также мясное ращу сабз на... - Я рад, что в тебе проснулся аппетит, но...! - Тебя смущает "это" или то, что он хочет выпить и заказать то же самое, что и..., арх, ток не красное вино! - Раз мне осталось неизвестно сколько, так зачем мучать тушу тушенным? - Он и шутить начал! Со злобой, но шутить! - Это не смешно, Кавех! Тигнари пронзил его грозным взглядом и прижал уши к макушке. Ему ничего из этого не нравилось. Со стороны это выглядело так, словно юноша в голове решал сложную задачу и нашел самое ужасное решение, но с которым был согласен. - Босс, одуванчикового вина! Да, побольше! - КАВЕХ! - воскликнул брюнет, прижав уши еще плотнее и оскалившись. - Раз он хочет пить и съесть самые противные блюда... - начал тот взбудоражено. - Они противные только по твоему мнению - возразил уже Сайно, от чего у блондина отпала челюсть. - Босс! Еще и огненную воду! Фенек лишь удрученно помотал головой, но согласился выпить немного, внимательно следя чтобы двое не напились. Но архитектор ушел в разглагольствия о цвете стен в его новом проекте и споре с клиенткой, что кидала на него теплые взгляды и думала привлечь его внимание случайно задевая ниже пояса, после пары бокалов огненной воды с соком из закатников. Насколько Тигнари помнил, как-то проезжие в стране Снежане назвали это извращенством. А Сайно уже смеялся, шутил, поддерживал тему, как в старые добрые после нескольких бутылок. Даже согласился на пару партий в карты, где фенек лишь слегка замутненным рассудком, как обычно, продул. - ВОТ! Вот такого цвета... Ик! Я предлагал ей краску! - Кавех неуклюже тыкнул на карту Собора Фавония подвыпившего Сайно из новой колоды, что он только выложил на стол, затем всплеснул руками чуть не упав со стула - Но нет! Она захотела эту! Ведь увидела любовь всей своей жизни! Блондин вытащил и кинул на стол карту, даже несмотря на то, что у него нет подходящих для нее дайсов, а у персонажа еще не собрана энергия. Генерал слегка покраснел, желая возмутиться, но сдержался от смешка Тигнари. - Представляешь! Влюбилась, видимо в мою задницу, ведь решила ее зала...лал...лапать! Она блин краснела, как Коллеи при простуде! Отводила взгляд, смеялась с каждого... Ик! моего слова! ПЫФ! Тигнари она даже обморок пародировала! Представляешь! Ик! Вычитала где-то про вербальные знаки и начала тестировать! - продолжал тот - и давай эти намеки еще и в работу! Наплевав, что для розовых стен придется менять всю мебель, для витражей с сердцами закупить большой мешок битого стекла! Ух! У меня голова! - Может будешь перебрасывать дайсы или сжигать эту карту? - поинтересовался Тигнари, не заметив как Сайно нахмурился. - Вербальные знаки? - переспросил он. - Типа, как у различных болячек! Только жар необъяснимый, голова идет кругом от мыслей про этого человека... - Тогда твою злобу на нашего магистра можно объяснить... - аль-Хайтам не выносим, Тигнари! - А нежелание смотреть в глаза и разговаривать? - Пыф! Если это вызвано смущением или... Ик! Не знаю, боязнь сморозить глупость или обидеть... постой... Ну-ка! Повтори свои симптомы? - Да уж, Кавех, сводить симптомы болезни к влюбленности - Тигнари отпил бокал вина, а после посмотрел на покрасневшего генералу - хм... видимо вино было лишним. - О не-не! Это бред сивой кобылы! - Так или иначе, мне нужна еще бутылка. Фенек захотел возразить, но архитектор поддержал эту затею. И вот уже в стельку пьяные, придерживая Кавеха, что горланил какие-то песни музыкантов, точно не попадая в ноты, вели его домой. С трудом открыли ему дверь и просто бросили его на диване, сумев отобрать одну из бутылок спиртного. Тигнари распрощался, когда они вышли из дома и его окликнула Коллеи, скромно мнясь у лестницы в низ. На шутку Сайно она отреагировала нервным смешком, а после, подхватив споткнувшегося от возмущений мастера, помчалась по лестнице ураганом. Генерал остался стоять один на небольшой террасе. Перевел взгляд алых глаз на бутылку одуванчикового вина, смахнув последние капли веселья. Он смотрел на позеленевшую сквозь стекло жидкость и пробку, что казалось сдерживала все эмоции и мысли беловолосого юноши остаток вечера. Он медлил с ее распитием, пока не перевел еще более печальный взгляд на дом, где наверняка Кавех уже уснул, не зная, что одного из друзей потрясенного его слова касаются капли начинающего дождя и он думает о хозяине этого дома.